Kitobni o'qish: «Суши из дракона»
Глава 1
Перерезав красную ленту, я подняла глаза и улыбнулась в направленную на меня камеру. Вокруг послышались нестройные аплодисменты, поддерживающие возгласы, слова одобрения, смешавшиеся в какофонию. Ярко сверкали вспышки фотоаппаратов. Стоящие позади меня повара радостно гомонили.
– Елизавета Александровна, с открытием вас!
– Ура!
– Поздравляем!
Мой первый ресторан. Первый значимый шаг в карьере сушиста.
Я стремилась к этому добрые пятнадцать лет. И вот когда мне исполнилось тридцать два года, наконец-то стою на пороге собственного ресторана.
Сердце учащённо билось, а легким от волнения в груди было тесно. Казалось, все просто сон. Но нет. Я на самом деле смогла этого добиться.
Конечно, чтобы прийти к такому серьезному результату, ушло много труда. С семнадцати лет я практиковалась в изготовлении суши и сейчас ножом орудую лучше, чем своими руками.
И вот теперь добилась настоящего успеха. Впереди еще много работы, но знаю: я справлюсь.
Взгляд выхватил из толпы знакомую, которая с приклеенной улыбкой следила за торжеством. Девушка держала в руках наш фирменный коктейль и похлопывала по кисти, изображая аплодисменты.
Мы обе повара-сушисты. И обе пытались захватить внимание спонсора, который помог бы открыть собственный ресторан.
У меня получилось заинтересовать толстосума, а вот конкурентка осталась за бортом.
Но я никогда не кичилась успехом. Для меня победа – это личное. Бросаю вызов собственному характеру и когда достигаю цели, хвалюсь только себе. А потом ставлю новые цели.
Амбициозность, но скромность – вот мой подход.
Посмотрев на знакомую, я подумала предложить ей работу на моей кухне. Девушка, вероятно, откажется. Но у нее будет шанс проявить себя. Тем более, ей всего двадцать пять лет, много возможностей и открытая дорога.
Уверена, коллега справится.
Яркая вспышка фотоаппарата, и я вдруг почувствовала легкое головокружение и слабость.
Скорее всего, от волнения живот что-то не переварил.
Стараясь игнорировать неприятные ощущения, я вышла в зал, где на длинных столах располагались роскошные блюда суши, роллов, сашими и свежих морепродуктов. Такой ассортимент стоит огромных денег. Я отбирала каждый ингредиент с дотошным вниманием, а угощения для открытия изготовила сама вместе с командой поваров.
Гости уже начали пробовать деликатесы. Со всех сторон сыпались комплименты и поздравления.
Головокружение усилилось. Сердце билось все чаще. Легкие едва расправлялись от густоты воздуха. Я чувствовала, как немеют губы, а усталость становится просто невыносимой.
Последние сорок восемь часов я вообще не спала и готовилась к открытию. Наверное, именно в этот момент организм сказал: «Хватит!».
Меня окружала толпа. Гости подходили с наполненными до краев тарелками, хвалили меня с набитыми ртами.
Почему так жарко и душно? Перестал работать кондиционер? Надо найти управляющего и отругать за беспечность.
Открытие должно пройти идеально!
Боже, как жарко…
Хотелось сесть прямо здесь и упереться лбом в холодный пол. На языке чувствовалась горечь, словно меня вот-вот вырвет.
Наверное, это все волнение и усталость.
– Вам плохо? – уточнил один из гостей. – Вы выглядите неважно.
– Все хорошо, – пролепетала я, хотя услышала от себя всего пару звуков. Онемевшие губы не хотели слушаться.
– Вы вспотели.
– Все…
Я почувствовала, как меня ведет в сторону. Не смогла удержаться на ногах и упала, едва не сбив пожилую даму.
– Вам нехорошо? – заволновалась женщина.
– Да, – пыталась ответить я, но онемевший язык совершенно не слушался.
– Скорую! Быстро вызовите скорую!
Сердце билось так часто и сильно, будто хотело вырваться из груди. Я перестала чувствовать собственные ноги и руки.
Хуже того, не могла дышать и открывала рот, будто выловленная из воды рыба… Рыба?
В последний момент я поняла, что со мной происходит. Я много раз читала об этих симптомах. Сама же когда-то пыталась научиться искусству разделки и подачи такого блюда.
Меня отравили! Видимо, яд добавили в еду во время недавнего перекуса. И только одна рыба давала такой эффект – фугу.
Сознание едва держалось, а тело словно превращалось в мешок, набитый картошкой. Перед тем как отключиться, я увидела свою знакомую-конкурентку. Та стояла напротив меня среди суетящихся людей, улыбалась и похлопывала по кисти.
«Это она убила меня», – вспыхнула мысль, прежде чем мозг окунулся в густую тягучую темноту.
Глава 2
Резко вдохнув, я открыла глаза и закашлялась. Горло невыносимо болело, как и кожа, которая саднила так, будто я съехала голая по каменной горке.
Я едва могла пошевелиться, и только ослепленные глаза безумно рассматривали окружающее.
Слепило яркое солнце. Пахло водорослями и сырой рыбой.
Где я?
Сознание судорожно искало ответы. На мгновение даже забыла, как меня зовут. Кажется, Лиза. Лиза… Элоиза. Нет. Я не Элоиза. Я Лиза. Или нет?
Я бестолково ерзала на месте, пытаясь понять, где нахожусь. И когда ощутила силу в руках, перевернулась набок и сосредоточилась. Взгляд выхватил скалы, покрытые солью и засохшими водорослями. Я лежала на голых камнях в тесном мокром платье. На коже корочкой засыхала соль.
Ничего не понимаю. Где я?
Сознание перескакивало с одних воспоминаний на другие.
Вот я стою на берегу моря. Я жду его. Скоро закат, а он не появляется…
…Успех… Я, наконец, смогла добиться и скоро открою ресторан.
…Он, наконец, пришел. Глядит на меня с презрением…
…В руках сверкает нож с бритвенно острым лезвием. Он удобно устраивается в моей руке и… Я с силой втыкаю его в тушку рыбы, отрубая голову. Отец любит рыбный суп… Приготовлю ему сегодня… Суши… Добавить немного соевого соуса… И обязательно морскую капусту, чтобы получилось сытнее. Отцу завтра с раннего утра идти на рыбалку…
Голова разболелась, и меня вывернуло наизнанку.
В животе ничего не было, кроме соленой воды и желчи.
Воспоминания смешивались, превращаясь в настоящий балаган, наслаивались друг на друга, вытесняя одно другим.
Вот я стою у берега моря и, прикрывая глаза от солнца, смотрю на лодку отца. Яркая вспышка. Я улыбаюсь в камеру, держа в руках деревянную тарелку с закусками, схожую с настоящим произведением искусства. Потом сижу и расплетаю сети под тусклым пламенем свечи, а отец напевает, очищая рыбу от чешуи. Я завариваю кофе и с радостным волнением думаю о том, каким будет следующий день после открытия ресторана…
Но…
Следующего дня не наступит никогда. Для нас.
Холодная соленая вода попадает в рот… Я пытаюсь вдохнуть, но раз за разом проглатываю только мерзкую воду… Это он виноват! Я умерла из-за него! Она отравила меня! Гадина!
Хаос мыслей взвился в голове. Наши голоса кричали, захлебываясь словами, будто остатки душ боролись за тело. В какой-то момент я поняла, что плачу. Не могу успокоиться, трясусь от истерики, упираясь лбом в соленые камни.
А потом все же наступила тишина.
– Лиза, – пробормотала потрескавшимися губами. – Я Лиза.
***
Мне потребовалось много времени, чтобы прийти в себя. Пришлось сначала встать на колени и оглядеться, прежде чем подниматься на ноги.
Находилась я в месте, которое казалось мне смутно знакомым. Но я никогда не бывала здесь, хотя и чувствовала сердцем – это родные края.
Я сидела у моря или океана. Бирюзовые волны ласково облизывали песок, а остроконечные скалы, выраставшие из воды, покрывали ракушки и водоросли. Весь берег был засыпан фиолетовыми камнями от светло-сиреневого до пурпурного цвета.
Солнце стояло в зените и нещадно палило, будоража разъеденную солью кожу.
Встав на ноги, я почувствовала сильное головокружение, но все же смогла устоять.
Поглядела на руки и ощутила неприятный диссонанс, не узнавая в покрасневших пальцах собственные. Как и не узнала темные пряди, грязными сосульками, свисающими на грудь, ведь я всегда была русой.
Ничего не понимаю…
Дойдя до воды, взглянула на отражение, но даже с искажениями поняла – это не я. Оттуда смотрела совершенно другая девушка. Темноволосая, загорелая, с темными бровями и худенькая, как тростиночка.
Я же была светловолосой, голубоглазой, с крепко сбитой фигурой.
Наверное, это просто дурацкий сон. Я скоро проснусь и пойду на смену в новый ресторан.
Но что-то мне подсказывало, это не сон.
Волна резко рванула вперед, ударившись мне в ноги и поднявшись до колен.
Я ощутила прилив животного ужаса и отскочила, как ошпаренная. Сердце громко застучало при мысли, что окажусь в воде. Чистый, незамутненный страх стал для меня сюрпризом. Ведь я никогда не боялась воды, а сейчас одна только мысль зайти в эту пучину вызывала ужас.
Постояв еще немного, я двинулась вдоль берега, стараясь оставаться на приличном расстоянии от прибоя.
Идти было тяжело. Мокрое платье тянуло вниз, юбка путалась в ногах, а там, где одежда подсохла, мешала двигаться. Еще и солнце припекало голову и плечи. Сильно хотелось пить.
Облизывая потрескавшиеся губы, я смотрела на протоптанную дорожку, ведущую на холм.
Еле взобравшись, я устало уперлась руками в колени и, тяжело дыша, огляделась.
Чуть дальше вдоль берега располагалась деревушка, которая плавно перетекала в большой город, где на самой вершине стоял роскошный замок с пиками красных, как кровь крыш.
Выглядело это место очень странно. Все дома были словно из позапрошлого века, а в порту стояли самые настоящие парусные корабли.
Усталость, боль и головокружение от пекла заставляли меня усомниться в своем зрении. Но сердце опять же чувствовало – это мой дом.
Ничего не понимаю.
Передохнув, я двинулась в сторону деревушки.
Надо бы хорошенько переварить эту ситуацию, но у меня попросту не было сил на какие-либо умозаключения.
К домишкам я подошла, когда солнце опустилось практически к самому горизонту. Из-за слабости часто приходилось останавливаться и отдыхать. Строения были не так уж и далеко, но чем больше шла, тем огромнее казалось расстояние.
Подойдя к первым дворам деревни, где обнаружились люди, я бестолково заозиралась, пытаясь найти среди жителей хотя бы одно знакомое лицо.
Мужчины и женщины, трудящиеся на огородах, расплетающие сети, и поливающие скромные садики, с любопытством смотрели на меня и перешептывались.
Представлю, что они себе надумали. Завтра наверняка по всей деревне пойдут слухи о некой оборванке, пришедшей со стороны и выглядевшей, как прокаженная.
Но одновременно все казалось таким знакомым, что мне стало не по себе. И люди, и дома, и даже повороты на другие улочки.
Закрыв глаза, я могла с уверенностью пройти вперед и выйти к дому, но… Боялась довериться этим чувствам, не понимая, что происходит.
– Элоиза! – послышалось откуда-то сбоку.
Я не сразу поняла, что обращаются ко мне.
– Элоиза! – раздалось ближе.
Повернувшись, я увидела, как ко мне спешит пожилой мужчина. Седой и наполовину лысый, с лицом, испещренным глубокими морщинами, с загорелой до темноты кожей, сгорбленный и ужасающе худой.
– Элоиза, – старичок прытко подскочил ко мне, обнял и, схватив за плечи, принялся оглядывать. В его глазах читалось искреннее беспокойство. – Что же с тобой случилось, милая? Где ты была, доченька?
– Э-э…
Я не знала, что ответить. В голове было столько воспоминаний и мыслей…
– Ты же вся исцарапана, моя девочка, – седые брови старика жалостливо изогнулись, а голос дрогнул. – Сколько же у тебя синяков…
Он громко шмыгнул носом.
– Что с тобой случилось, Элоиза? Куда ты пропала?
– Не знаю, – ответила я и ощутила, как мурашки бегут по телу. Это был не мой голос! Это не я!
Налетела секундная паника, от которой сдавило грудную клетку, а перед глазами потемнело. Это не мое тело! Я оказалась в другом месте!
Этого не может быть!
– Бедненькая моя.
В глазах старика застыли слезы. Он на самом деле перепугался и ужасно переживал.
– Пойдем домой, – мужчина приобнял меня за плечи и повел подальше от соседей, которые забыли про свои дела и с любопытством наблюдали за нами. – Я дам тебе горячего чая. Как ты любишь.
Пройдя несколько домов, мы очутились возле хлипкой хибары, которая держалась разве что благодаря опорам из деревянных балок. Вокруг хижины стояли колья с сетями и какие-то клети, похожие на те, в которых держат попугаев, но только деревянные.
Дом стоял на самом краю деревни недалеко от берега моря. Так близко, что слышался плеск волн и шелест гальки.
Выглядела хижина ненадежно, да и соломенная крыша не внушала доверия. Если вдруг ночью пойдет дождь, вся вода окажется внутри. Стены не выглядели так, будто могут выдержать натиск ветра, а ведь на море часто случаются штормы.
Пожилой мужчина – думаю, это отец той, в чьем теле я оказалась – открыл дверь и провел меня внутрь.
Очутившись в сумрачном помещении, я ужаснулась от душного запаха рыбы и соли, но когда глаза привыкли к темноте, приятно удивилась, как уютно внутри. Намного лучше, чем снаружи. В хибаре хоть и было темно, но тепло и вполне чисто.
Посреди небольшой комнаты стоял круглый стол, а рядом с ним два приличных деревянных стула. Под потолком висели специи, чеснок, грибы, такие же странные клети и вяленая рыба. Так вот откуда запах…
Помимо этого, внутри была каменная печь со следами гари и две кровати. На стенах сушились травы. На полочках рядом с печкой хранилась посуда и разная утварь.
Отец усадил меня на стул, где лежала вязаная сидушка, похожая на ту, что делала моя бабушка. Мужчина отошел приготовить чай, приговаривая под нос, как ужасно я выгляжу.
Закончив, старик вернулся ко мне, поставил передо мной чашку и положил корочку хлеба.
– И то, что ты любишь, – сказал он и зачерпнул из маленькой баночки щедрую ложку меда.
– Стой! – резко выкрикнула я, прежде чем мужчина положил сладость в чай.
Старик замер и удивленно посмотрел на меня.
– Знаю, что он стоит огромных денег, но ты так плохо выглядишь, милая…
– У меня страшная аллергия на мед!
Лоб мужчины разрезала глубокая задумчивая морщина. Отец заколебался, но все же вернул мед в баночку.
– Тебе, наверное, нездоровится, Элоиза, – старик протянул руку и притронулся к моему лбу шершавыми пальцами. – Вроде лоб холодный…
– Я в порядке, – немного покривила душой. Хотя чувствовала себя просто ужасно. – Но мед мне нельзя.
– Почему? Ты ведь так его любишь! Мы каждый праздник съедаем по ложечке! Ты всегда так радуешься, а теперь… Говоришь, что у тебя какая-то ал… алегрия.
– Аллергия, – поправила я.
Задумчиво посмотрела на мед, потом на отца Элоизы. Его беспокойный влажный взгляд вызывал у меня целую бурю эмоций: жалость, сострадание, любовь и желание увидеть улыбку на губах старика.
Неловкими пальцами взяла ложечку, зачерпнула золотистое лакомство и отправила с рот.
Боже, не знала, что мед настолько сладкий. Я ела его только в очень раннем детстве, но после первого же приступа родители строго следили за тем, чтобы я не притрагивалась к этому продукту.
Но я ведь не в своем теле. Это же очевидно.
Растирая языком сладкую массу, я чувствовала, как боль в горле отступает, а сознание начинает проясняться.
Отец наблюдал за мной, и с каждой секундой его лицо становилось все добрее и радостнее.
– Вкусно, – улыбнувшись, вынесла вердикт.
– Разнотравье, – гордо ответил мужчина и сел на соседний стул. – Брали с тобой как-то гречишный, но тебе он не пришелся по душе.
– Спасибо, – искренне поблагодарила я.
– Ты пей, пока не остыл, – кивнул на кружку отец.
Я взяла в руки глиняную чашку и принялась осторожно цедить травяной напиток. И когда допила до половины, рискнула съесть корочку хлеба.
Еда и горячий чай придали мне сил и развеяли туман в голове.
Сейчас отчетливо стала понимать: я не дома. В привычном понимании слова. Что-то случилось, и я оказалась в другом месте.
Помню, как была на открытии ресторана. Мне стало плохо из-за отравы и… Всё. Я оказалась здесь.
Не знаю, вторая ли это жизнь или просто бредовый сон, но я чувствую руки, ощущаю вкус еды и запахи, а, значит, жива. Но не в своем теле.
Что случилось с Элоизой – не знаю, но очень надеюсь это выяснить. Ведь с ней произошло нечто плохое. Столь же плохое, как со мной на открытии ресторана.
– Где ты была, Элоиза? – тихо спросил отец, посмотрев на меня грустным взглядом.
– Не помню, – вздохнув, ответила я.
Он покачал головой.
– Тебя не было два дня.
– Два дня? – удивилась я.
– Я уже начал думать, что ты померла.
Голос старика снова сорвался, а по морщинистой щеке скатилась слеза.
Неожиданным порывом я положила ладонь на его руку и сжала пальцами приободряя. Это была не моя реакция. Элоизы. Будто вместе с телом мне передались ее чувства.
С одной стороны, это хорошо: я не ощущаю себя здесь чужой, но с другой… Как я смогу дальше отделять свои чувства от чувств Элоизы…
Придется как-то мириться с новой жизнью. Узнавать этот мир и ставить цели. Да! Новые цели помогут быстрее освоиться.
По щеке старика опять скатилась слеза.
– Все хорошо… отец.
Слово тяжело соскользнуло с языка. Я много лет не называла кого-то отцом. Мой папа умер так давно, что не помню его лица. А мать… Лучше про нее и не думать.
Старик накрыл шершавой ладонью мою и погладил ее.
– Я рад, что ты вернулась. Пусть даже не помнишь, что случилось. – Покачал головой. – Пусть забудется. Главное – живая.
Мы еще немного посидели.
Отец тихо рассказывал, как искал меня на берегу моря, пытаясь найти хотя бы тело. Он уже не надеялся отыскать меня живой. Ходил по соседям, собирая по крупинкам хоть какие-то их наблюдения.
Сегодня утром снова пошел искать, но вернулся раньше, так как колено совсем разболелось. И увидел меня, стоящую посреди деревни в порванном платье и засохшей солью на коже.
– Не зря молился, – кивал отец. – Не зря.
Сердце обливалось кровью при мысли, что когда-то придется ему сообщить горькую весть. Но пусть это будет не сегодня. Сейчас старик рад возвращению дочери.
Когда рассказ иссяк, отец тяжело поднялся и, прихрамывая, подошел к постели.
– Пошли спать, милая. Завтра со мной не вставай. Отдохни.
После мы легли в кровати и потушили одинокую свечу.
К своему удивлению, я заснула быстро, но сначала перед глазами проскользнуло воспоминание того, как я…
…Встаю на колени. Острая галька врезается в кожу…
Целую его руку, ощущая носом запах женских духов. Чувствую, как меня терзает ревность…
Поднимаю взгляд, но не вижу его лица из-за яркого света. Сердце трепещет от любви…
…Соленая вода дерёт горло. Не могу дышать. Я задыхаюсь. Он крепко держит меня… Не могу всплыть сама…
Воспоминание ярко вспыхнуло в голове и быстро погасло, а я сразу же заснула, продолжая чувствовать крепкие пальцы на своих плечах.
Глава 3
Утром я чувствовала себя гораздо лучше. Горло, благодаря меду, болеть перестало. Тело еще ломило, но все же не так сильно, как вчера. Оставалась небольшая слабость, однако от нее можно быстро избавиться, налив себе кофе…
Сев в постели, я поджала губы и огляделась. Вряд ли в простой хибаре найдется этот напиток. Его здесь либо вообще не существует, либо он невероятно дорогой.
– Без кофе будет туго, – пробормотала я.
Обернулась, чтобы посмотреть на соседнюю кровать.
Она пустовала, хотя было совсем раннее утро.
Видимо, отец тихо ушел работать, решив меня не тревожить.
Я встала с кровати и вышла из хижины. Прохладный ветерок сразу же забрался под платье, заставив поежиться.
Сегодня водная стихия тревожилась. Волны поднимались почти до пояса, выбрасывая на берег куски дерева и водоросли.
Помню, как-то снимала хижину у моря, будучи еще в своем теле. Домик был, конечно, намного лучше этого, но ощущение уюта и умиротворения было абсолютно такими же.
Непривычно думать, что я теперь совсем другой человек. И как бы ни хотелось мечтать, увы, в свое тело я уже не вернусь. Той Лизы больше не существует. Противоядия от яда рыбы фугу нет. Вряд ли меня успели спасти.
Поэтому осталась только я – Элоиза.
Отныне мне придется уживаться в незнакомом месте и теле при новых обстоятельствах. Но я не привыкла предаваться унынию. При желании и огромном труде можно многого добиться.
А я собиралась добиться гораздо большего, чем жизнь в разваленной хибаре и вечная возня с рыболовной сетью. Но первым делом нужно понять, где я очутилась.
Вернулась в дом и открыла старый потертый сундук в углу комнаты. Чтобы оценить новое место, надо выйти в город и получить как можно больше информации.
Только вот все одеяния Элоизы были старыми и потрепанными. Наверное, то, в котором я очнулась на берегу моря, было самым приличным.
Хотя… Вон там в углу лежит симпатичное платье. Наверное, Элоиза держала его для особых случаев.
Достала вещь из сундука и оценивающе окинула взглядом. Это оказалось белое платье с открытыми плечами, где поверх молочного цвета юбки накидывалась еще коричневая, а вокруг талии крепился корсет с красивой вышивкой и тканевый пояс.
Чудесный наряд. Ну точно для особенных случаев.
Быстро переодевшись, я привела себя в относительный порядок, заплела волосы и умылась.
Через несколько минут я уже шла по деревенской улочке в сторону города.
У меня практически не было воспоминаний Элоизы, поэтому идти пришлось интуитивно.
Деревушка представляла собой окраину города, где жили в основном бедняки: рыбаки, простые селяне, небогатые ремесленники, попрошайки и худые дети с большими голодными глазами.
Судя по сетям и клетям в моей хижине, отец – рыбак. Я же, получается, дочь рыбака. Понятно, почему наша хибара выглядит так бедно, а ложечка меда считается невероятной роскошью.
Что же, отец. Раз теперь я живу в этом мире, то не позволю нам прозябать в бедности и сделаю все, чтобы ты встретил старость в сытости и комфорте.
Раз с Элоизой случилась беда, то теперь забота о ее отце ложится на мои плечи.
«Не переживай, подруга, я присмотрю за ним», – говорила себе, словно могла общаться с Элоизой.
В задумчивости я и не заметила, как пересекла деревню и оказалась в городе. Хлипкие деревянные дома сменились на добротные, а пыльная дорога брусчаткой. Здесь тоже царила бедность, но не такая беспросветная, как в месте, где меня выбросило на берег.
В городе начали встречаться лавки, торгаши и люди в приличной одежде. Изредка попадались таверны довольно отталкивающего вида. Реже замечала трудяг, намного больше попрошаек и пьяниц.
Город был протяженным, я быстро устала, но все равно изучала улицу за улицей, пытаясь прикинуть, с чем столкнулась.
Я побывала на ярмарке, обошла богатый квартал, внимательно всматривалась, какие открыты заведения, что за товары продают на рынках. Перепробовала множество специй, пригляделась к продуктам, оценила повадки людей в богатом районе.
Тщательно изучала город, пока, в конце концов, не остановилась перед длинными пиками забора, за которыми высился исполинского размера замок. Именно его я видела, когда осматривала город с берега.
Интересно, кто там живет?
Побродив около забора, я поняла, что внутрь так просто не попасть, а расспрашивать местных о замке будет неразумно. Меня вполне могут отвести к страже за неосторожные вопросы.
Оставим этот замок на потом.
Когда наступил вечер, я вернулась на окраину, где меня ждал отец. Старик чистил рыбу, сидя снаружи дома. А когда увидел меня, бросил занятие и встал.
– Ты где была весь день? – взволнованно спросил он. – Я вернулся, а тебя нет.
– Все в порядке, – отозвалась я и тепло улыбнулась. – Видишь, со мной все отлично.
Его взгляд пробежался по моему наряду.
– Почему ты в этом платье?
– Оно единственное более–менее приличное.
Отец посмотрел на меня странным напряженным взглядом, но не решился высказать тревожащую его мысль.
Поколебавшись, сел обратно на низкую лавочку и продолжил чистку рыбы.
Я же решила переодеться и помочь ему.
Вновь оказавшись на улице, вооружилась коротким ножом и взяла тушку рыбы из плетеной корзины.
– Дочка, не надо, – возразил отец. – Тебе бы отдохнуть.
– Я помогу.
– Но…
– Я отлично себя чувствую.
Старик тяжело вздохнул, но промолчал. Я же принялась ловко очищать рыбу от чешуи.
– Хороший улов, – подбодрила я старика.
– Эх, – махнул рукой отец. – Раньше вылавливали так много, что лодка едва держалась на воде от тяжести, а сейчас…
Он снова махнул рукой и принялся за следующую тушку.
– Где же ты ходила весь день? – через какое-то время поинтересовался старик.
– Решила прогуляться в город.
Отец бросил на меня короткий тревожный взгляд. Немного помолчал, но все же высказал:
– Опять бегала к нему? Запомни, Элоиза, он никогда не обратит внимание на такую, как ты. Ты красивая девушка, но, увы, не тех кровей.
Сердце гулко стукнуло в груди. Где-то в глубине памяти вспылил черты мужчины, но они быстро пропали, отчего смогла запомнить только черный бархатный камзол. И холодный расчетливый взгляд леденисто-голубых глаз.
– Кто не обратит внимание? – решила уточнить я.
– Ну, тот самый.
Я посмотрела на старика с недоумением.
– Разве ты не помнишь?
Покачала головой.
Отцу словно стало легче.
– Оно, наверное, к лучшему.
Закончив чистить рыбу, старик уставился на краснеющее небо. Его взгляд был грустным и усталым.
Хотелось побольше узнать о таинственном мужчине, но по глазам отца поняла, что ему неприятно затрагивать эту тему.
Вероятно, Элоиза была влюблена в неподходящего для нее человека. Может, действительно к лучшему, что я ничего не помню.
– Теперь у нас будет новая жизнь, – сказала я вставая. – Начиная с завтрашнего дня.
***
На следующее утро отец опять поднялся чуть свет и отправился рыбачить.
Несмотря на его возражения, я встала вместе с ним, приготовила очень скромный завтрак и проводила к лодке, завернув на перекус остатки трапезы.
Мужчина удивился, увидев чуть поджаренный хлеб с маслом и тонко нарезанными огурцами, но искренне похвалил за «невероятный», как он выразился, вкус. Это далеко не все, что я умела делать, но из доступного мизерного количества ингредиентов вообще сложно соорудить нечто годное.
Когда отец ушел, я быстро прибрала в доме, оценила запас продуктов. Выяснилось, что из съестного много только рыбы, но это меня порадовало, потому как ее я очень любила. Не зря же стала успешным сушистом.
Среди улова отца я заметила много весьма дорогих рыб, которые нещадно засолили до состояния деревяшки. Понятно, что это нужно для увеличения сроков хранения, но больно смотреть на отличную семгу и белугу, вкус которой задушили солью.
В голове, словно разрядом пробежала интересная мысль. Она ярко вспыхнула в сознании, постепенно росла и росла, пока не превратилась в полную уверенность.
Сердце волнительно стучало в груди.
Точно! Я смогу поправить наше положение!
Я попала в другое тело, но мои умения и знания остались прежними. Можно попытаться открыть собственный ресторан, где буду подавать суши!
Однажды у меня это уже получилось. Вот только приходилось очень много работать, чтобы добиться совершенства.
Сейчас же мне нужен сам нож, рыба и тот, кто поможет открыть ресторан. Отец – рыбак, идеальный нож найдется, осталось лишь найти спонсора.
Это будет непросто, да. К тому же местные могут не принять такое новшество, как суши. Но, с другой стороны, многие любят необычное, яркое и, конечно же, вкусное.
Гуляя вчера по городу, я видела в основном таверны, а приличных заведений было совсем мало, да и готовили там, судя по запаху, обыкновенные блюда.
И все же, я знаю, что может сработать. Главное – привлечь как можно больше внимания, и все получится.
Я воспрянула духом, глядя на морские дары отличного качества.
Первый этап плана – найти рыбу – выполнен.
Второй этап – найти нож.
Подойдя к шкафчику, где хранилась утварь, я оценила остроту каждого инструмента повара. Неплохо, но все же слишком тупые.
Как вернется отец, нужно попросить его заточить ножи так сильно, чтобы лезвие могло разрезать дерево.
Я подошла к тусклому зеркалу на стене, улыбнулась полноватыми губами своему отражению.
Все будет отлично. Я знаю.
Отец причалил к берегу после полудня и застал меня за весьма интересным занятием. Я ходила вдоль воды и высматривала водоросли, которые бы подошли для создания нори. Планировала приготовить очень тонкие пласты, как это делали в моем мире.
Идея, конечно, сворована из другой реальности. И по правде, мне немного неловко, что придется выдавать блюда за свои. Но чтобы добиться успеха, необходимо с чего-то начать. В дальнейшем я обязательно начну изобретать нечто свое, но нужна основа.
– Что ты делаешь? – поинтересовался отец.
– Ищу съедобные водоросли.
– Тебе же они никогда не нравились на вкус.
Старик был в замешательстве.
– Это не для меня. Есть отличная идея, но ею пока рано делиться с тобой.
Старик удивленно вскинул брови.
– Идея? У тебя?
Это было бы обидно, но я ведь не знаю, какой была Элоиза. Вряд ли имела образование и читала стихи по вечерам. Скорее, она была из тех, кто грезил удачным браком с богатым мужчиной.
Я набрала достаточно водорослей и выпрямилась. Первые эксперименты начну завтра.
Жалко, в здешних местах нет интернета, процесс бы пошел быстрее.
– И что ты собираешься с ними делать? – осторожно уточнил старик.
– Сушить. Как бумагу, – улыбнувшись, ответила я.
