Kitobni o'qish: «Мифы о героях древней Греции в стихах»

Пять веков

По поэме Гесиода «Труды и дни»

Однажды был род человеческий создан богами

На юной земле. Был счастливым людской этот род.

Все смертные были почти, как бессмертные сами:

Не знали страданий, не знали житейских забот.

Был век золотой. На Олимпе бог Крон правил миром.

А люди без старости жили и только потом,

Прожив сотни лет, усыпали, бывало, средь пира,

Забывшись уже навсегда вечным, ласковым сном.

При жизни земля одаряла своими плодами.

Бесчисленны были в лугах их отары, стада.

Нужды и лишений не знали они никогда.

Они развлекались и милыми сердцу трудами,

И всяческим спортом: на меткость из лука стрельбой,

И бегом на скорость и дальность, и древней борьбой.

Но век золотой вместе с ними ушёл безвозвратно.

Бесплотными духами стали они на земле.

И всякая помощь живущим теперь им отрадна.

И носятся всюду, скрываясь в тумане и мгле.

И правду, как могут, они на земле защищают

И зло покарать грозной силой природы спешат.

Так Зевс наградил их посмертно. И духи считают

Доверие бога виднейшей из высших наград.

Второй род людской и второй век на свете

Не знают ни счастья, ни радости, как в золотом.

Серебряный век. Весь народ был слабей в веке том

Давно позабыли о вечном, сияющем лете.

Познали и холод, и слякоть, лишенья познали они.

Безрадостно шли на земле их тоскливые дни.

Сто лет эти люди в домах матерей подрастали.

Потом лишь, набравшись за жизнь понемногу ума,

Родные дома, возмужав, навсегда покидали

И коротко жили, изведав невзгоды сполна.

Бессмертным богам эти люди не повиновались

И жертвы для них в алтарях не желали сжигать.

И Зевс на Олимпе тогда, подвив в себе жалость.

В подземное царство отправил их век вековать.

Они и сейчас там живут без забот и печалей,

Но радости тоже нимало не знают они.

Во мраке густом коротают бесцветные дни

Но люди, как предкам, им почести, всё же, воздали.

И создал сиятельный Зевс третий род, третий век.

Век медный. Могучий и страшный в нём жил человек.

Из древка копья создал Зевс в этот раз человека.

Громадного роста и силы могучей своей.

Разбой и война – вот история медного века.

Гордыня и злоба – вот главные свойства людей.

Никто на земле в эти тёмные дни не работал.

Не ели плодов, что дают нам поля и сады.

Одна лишь война в головах и одна лишь забота:

Из меди оружие лить для военной нужды.

Железа они, слава Зевсу, ещё не узнали,

Но меди им тоже хватило, чтоб жизнь загубить.

И медным оружьем друг друга смогли перебить.

И в мрачном Аиде, бывало, борьбу продолжали.

Но тени бесплотны. Былых поражений, побед

Во мраке подземного царства Аидова нет.

Лишь только сошёл этот род в царство теней бесплотных,

Тотчас Зевс великий создал на земле новый род.

Четвёртый тот род состоял из людей благородных

Да, в веке четвёртом был честный и сильный народ.

Но жили тогда, полубоги – герои, немирно.

Они погибали в походах, кровавых боях.

Те пали у Фив семивратных в осаде настырной,

Другие погибли под Троей в заморских краях.

Когда всех похитила смерть, добрый Зевс-громовержец

Их всех поселил далеко от живущих людей.

Теперь полубоги-герои общиной своей

Из тех, кто при жизни в кровавых боях был повержен,

Живут на блаженных, у края земли, островах.

У вод Океана, где мир утопает в цветах.

Не знают они ни беды, ни тоски, ни печали.

Земля трижды в год им на радость плоды выдаёт.

Таких в прежней жизни они никогда не едали –

Прекрасные с виду, сладки, как наточенный мёд.

Последний, век пятый и род человечий – железный.

Он длится и ныне на многострадальной земле.

И ночью и днём в городах, на земле – повсеместно

Печали и беды людские таятся во мгле.

Заботы великие шлют человечеству боги

Работа – подчас изнурительный, каторжный труд,

И впроголодь люди по-прежнему, где-то живут

За жизнь стариков и детей в постоянной тревоге.

Конечно, подчас посылают им боги добро

Но зла, все же, больше. Повсюду проникло хитро.

Родителей дети не чтут, не внимают советам.

На преданность друга теперь положиться нельзя.

Любви нет меж братьями в мире безжалостном этом,

А гостю не рады, как прежде бывало, друзья.

Ни клятвы, ни честного слова здесь не соблюдают

Ни правды не ценят, ни данного свыше добра.

Друг другу до полного праха дома разрушают.

Насилие всюду, Гордыни и силы пора.

Вот Совесть – богиня прекрасная в белых одеждах.

Невмочь ей терпеть бесконечную лживость людей

Она с Правосудием – верной подругой своей

Ушли от людей на высокий Олимп, без надежды

Людей защитить от беды, от вселенского зла,

Которым пронизана ныне вся жизнь их была.

Девкалион и Пирра (Потоп)

Да, люди века медного свершили преступлений

Числом не счесть, губительных, бездушных, словно медь.

Надменные и гордые, не ведали сомнений,

Что их ни бог, и ни герой не смогут одолеть.

И не было смирения у них перед богами.

Особо Зевса прогневил аркадский¹ Ликаон –

Богатый царь из Ликосуры, что владел рабами.

Не ниже бога возносил себя над миром он.

Однажды в Ликосуру Зевс явился, как прохожий.

Но долго в этом виде всемогущий не гостил,

Что бог и олимпиец, он знаменьем возвестил.

Знаменье, оглядевшись, просто дал он людям позже.

Но только не воздал ему с презреньем Ликаон

Тех почестей, которые велит воздать закон.

И, более того, царь Ликосуры издевался

Над теми, кто склонился перед Зевсом, кто пал ниц.

Затем царь Ликаон проверить нагло попытался

Не знает ли власть божия простых земных границ.

И он, убив заложника, что во дворце томился,

Часть верхнюю пожарил, часть же нижнюю сварил.

Затем гостеприимным, встретив гостя, притворился

И громовержцу трапезу такую предложил.

И страшно Зевс разгневался. И потемнело небо.

Ударом жуткой молнии разрушен был дворец.

И царству Ликаонову положен был конец.

И волком окровавленным побрёл в леса он слепо.

А люди становились нечестивей, и тогда

Бог Зевс решил весь мир от них избавить навсегда.

Всю землю плодоносную от края и до края.

Он ливнем нескончаемым, ужасным затопил.

И запретил ветрам он дуть, играя и крепчая.

Лишь влажный южный ветер Нот на небо допустил.

Нот гнал по небу тучи дождевые беспрестанно.

Трудился, по веленью Зевса, не жалея сил

На землю хлынул ливень бесконечный, неустанный

И все равнины и поля покров воды накрыл.

Вода в морях и реках поднималась выше, выше.

И скрылись под водою все селенья, города,

Как будто здесь из века в век всегда была вода.

Не видно башни крепостной, не видно гребня крыши.

Леса, холмы и горы – украшение земли,

Под воду вскоре медленно, торжественно ушли…

И там, где были города, резвятся рыбьи стаи.

Дельфины заплывают в прежде звонкие леса.

И люди под напором волн, спастись не успевают

Окончен медный век, а с ним вся медная краса.

Из всех людей большой земли спаслись лишь только двое.

Девкалион. Его отцом родным был Прометей.

Ковчег огромный до потопа он себе построил,

Припасами наполнил и вошёл с женой своей.

Жена его красавицей была огневолосой

Носила имя Пирра², почитала всех богов.

И не чуждалась матери сомнительных даров.

Хоть мать её Пандора³ и была подчас несносной,

Ковчег уж девять полных дней швыряет по волнам.

Когда же море принесёт их к тихим брегам?

И день настал, когда ковчег столкнулся с твердью горной.

И ливень прекратился, ветер тучи разогнал.

Двуглавая вершина над волнами. То бесспорно

Парнас. По воле Зевса на него ковчег попал.

Навстречу дню Девкалион с женой любимой вышли,

На твердь земную, радостно ступив. И в тот же час

Они, как благодарность человечью, силам высшим,

Торжественную жертву посвятили в первый раз.

И схлынула с горы вода. И снова показалась

Во всей округе мёртвая, пустынная земля.

Когда ж травой укроются зелёные поля?

Какая доля жалкая для жизни им досталась.

Но вестника прислал великий Зевс. То был Гермес.

Как чайка быстрокрылая спустился он с небес.

«Великий Зевс, богов и всех людей земных властитель,–

сказал он,– признавая благочестие твоё,

Чего бы ты хотел, прислал узнать, как покровитель,

Чтоб выполнить желание и скрасить бытиё».

«Гермес великий! – так Девкалион ему ответил,–

Я Зевса на горе Парнас, молю лишь об одном:

Чтоб не одни с женой остались мы на этом свете

Пусть снова люди на земле найдут свой мирный дом»!

Гермес немедля к Зевсу на Олимп помчался светлый.

Мольбу Девкалиона громовержцу изложил.

«Ну, что ж,– сказал великий Зевс и людям предложил

Больших костей земли набрать, побольше в час рассветный,

Бросать их через голову без отдыха назад.

От груды той, что впереди, не отводить свой взгляд.

«Костей земли»? Но Пирра поняла, что это камни.

И сделали они всё так, как Зевс им повелел.

Больших камней собрали груду свежим утром ранним

Кидать за голову их стали. И никто не смел

Взглянуть за спину, посмотреть хотя бы на мгновенье,

Что там творится позади и, что за голоса?

А там в тот час для всей земли рождалось населенье!

Мужчины встали из камней, которые бросал

Девкалион без устали, могучими руками.

А из камней, что Пирра запускала, веселясь,

Вставали женщины и, наготы своей стыдясь,

Искали, чем себя укрыть тревожными глазами.

Так из костей земли шумливой, радостной толпой

Явился миру на Парнасе новый род людской.

Прометей

(По трагедии Эсхила «Прикованный Прометей»)

Пустынная, дикая местность, где край ойкумены.

Колхида. В то время – кочующих скифов земля.

Здесь скалы над морем, как стражи стоят неизменно

Нигде ни травинки, лишь камни на мрачных полях.

А море шумит и грохочет, молотит валами

О чёрные скалы, и брызги летят к облакам.

А там, вдалеке, над укрытыми снегом горами

Седых облаков проползает, нахмурясь, тоска.

Нога человека ещё не ступала здесь прежде.

Но, что за процессия? Кто там идёт по степи?

О, боги! Да это титан Прометей на цепи!

Ведут его двое. И нет на спасенье надежды.

То Зевсовы слуги, а имя им Сила и Власть.

Над пленным титаном они покуражатся всласть.

К скале на вершине горы увлекают титана,

Чтоб там навсегда нерушимо его приковать.

Да. Сила и Власть, волей Зевса великого данной,

Должны вольнодумца за дело его наказать.

Тела их громадны. На вид, как гранитные скалы.

Сердца их, как камень. Тепла в них и жалости нет.

За ними бредёт бог Гефест в этот путь небывалый.

Хромой, подневольный за мастером тянется след.

Тяжёлый свой молот несёт он привычно с собою.

Ужасное дело ему в этот день предстоит.

своими руками, как Зевс-громовержец велит,

он должен любимого друга, с сердечной тоскою,

К скале приковать. Скорбь Гефесту дышать не даёт,

Но, Зевсу послушный, он, молча, за теми идёт.

Он знает, как страшно и неумолимо карает

Отец его тех, кто не выполнил волю его.

О, непослушанья сиятельный Зевс не прощает!

Жестоко карает он всех, не щадя никого.

Тем временем Сила и Власть возвели Прометея

Наверх, на вершину огромной гранитной скалы.

Торопят Гефеста: «Оковы бери поскорее!

Прикуй Прометея к скале, чтоб рвануться не смог!

Напрасно скорбишь ты о нём. Понапрасну жалеешь.

Ведь Зевсу он враг. И не зря наказал его бог!»

«Прикуй его так,– молвит грозная Сила Гефесту,

Чтоб больше никто не сумел снять оковы с него,

Чтоб эта скала приютила на веки его.

Не то и тебе грозный Зевс тут найдёт в гневе место»!

Гефест нерушимые цепи у Власти берёт.

Искусство своё, он, душою страдая, клянёт.

Служители Зевса всё время следят за работой:

«Сильнее бей молотом, крепче оковы сожми,

Не смей их ничуть ослаблять, чтоб когда-нибудь, кто-то

Опять бы ему не позволил встречаться с людьми.

Хитёр Прометей! Ведь и сам он искусно умеет

Из моря препятствий единственный выход найти.

Прикуй его крепче! Подумает пусть, пожалеет,

Эгидодержавного Зевса хотел обвести»!

«Слова так суровы, как облик твой так же бездушны,–

Промолвил Гефест и к печальным делам приступил.

Огромные клинья могучим он молотом вбил.

Скала содрогалась, металл принимая послушно.

И грохот могучих ударов услышать могли

На самом далёком краю беспокойной Земли.

Прикован титан, но, увы, не закончено дело.

Прибить его нужно к скале, грудь пронзив остриём.

И медлит Гефест. Кол железный он держит несмело

Весь дух его против, и сердце пылает огнём.

«О, мой Прометей! Я скорблю, видя муки титана»!

«Ты медлишь опять!– грозно Сила вскричала,– Скорбишь!

О Зевса враге ты скорбишь целый день неустанно!

Смотри! О себе бы скорбеть не пришлось. Берегись»!

И вот всё окончено. Всё по велению Зевса.

Прикован титан. Грудь пронзило ему остриё.

Смеются враги: «Что, герой, получил ты своё!?

Теперь ты вознесен на самое видное место!

Здесь можешь быть гордым, надменным и смертным вручить

Всё то, что украл у богов, чтобы людям дарить!

Теперь мы посмотрим, а будут ли смертные в силах

Тебя на свободу отправить из вечных оков.

Придётся тебе самому поразмыслить уныло

Как быть, как спастись. Для раздумий немало веков»!

Молчанье хранит Прометей. Не промолвил ни слова,

Ни стона единого гордый титан не издал.

Молчал и тогда он, сжав губы сухие сурово,

Когда острием друг Гефест грудь ему пробивал.

Ушли Сила с Властью – покорные Зевсовы слуги

За ними побрёл и печальный, несчастный Гефест.

И рвал ему сердце безмолвный, горячий протест,

Покинут им друг, обречённый на вечные муки.

Один Прометей. И теперь его слышать могли

Лишь тучи и море, да синие горы земли.

Теперь только стон из груди поражённой титана

На волю прорвался. Теперь лишь стал сетовать он

На злую судьбу, на решение Зевса – тирана,

Которым на вечные муки к скале пригвождён.

«О, вольные ветры, источники рек, волны моря!–

Стонал Прометей,– о, праматерь всей жизни Земля!

О, яркое солнце, что видит и радость и горе,

весь круг обегая земной, все земные края!

В свидетели всех вас зову. Посмотрите на муки,

Что здесь я терплю! Посмотрите на этот позор,

Что буду веками нести и терпеть с этих пор!

О горе мне, горе. Прикованы ноги и руки,

Прибит я к скале. Как найти мне страданьям конец?

Но, что говорю? Я ведь знал – не простят боги мне

Того, что я смертным простым передал во владенье

Дары величайшие – знаний бессмертных пути.

Велением грозного рока, я знал без сомненья,

Великие муки за это я должен нести».

Тут шум лёгких крыльев послышался, с моря несомый.

Летит колесница по небу – крылатый мираж.

То Океаниды стремятся к скале, невесомы.

К ногам Прометея спустились, закончив вираж.

Удары Гефеста они услыхали и стоны,

Что после ухода других, издавал Прометей.

В тоске несказанной, от боли безмерной своей,

На вечные муки бездушным судом обречённый.

Горючие слёзы прекрасных трёх океанид

Застлали глаза им, Они вопрошали навзрыд,

За что покарал его Зевс невозможною карой.

А был Прометей не чужим им, но был он родным.

Отец его Япет ведь брат Океана, друг старый,

А мать Гесиона была их сестрой. Только слышат они,

Как Зевса клянёт Прометей и богов проклинает.

И очень им страшно, боятся они за него.

Боятся, что Зевс, услыхав, покарает его

Ужасней, чем ныне. Он может. Они это знают.

И тут же подругам своим рассказал Прометей,

Как Зевсу помог победить он восставших титанов.

Как Гею – богиню земли, страстной речью своей

Склонил он на сторону Зевса, как мать свою рьяно

Взять сторону Зевса он целых три дня убеждал,

И строгой Фемиде свою правоту доказал.

И Зевс победил своенравных и гордых титанов

И сверг, как сказал Прометей, их в ужасный тартар.

Но власти не дал помогавшим ему великанам

Теперь над людьми и богами он властвовал сам.

Титанов же он ненавидел. Людей, не жалея.

Карал всякий раз без особых и веских причин.

Но более всех ненавидел Зевес Прометея

За то, что людей на Олимпе жалел он один.

Титан не хотел, чтоб во мрачное царство Аида

Несчастными люди сходили, не зная огня,

Не зная надежды и землю, и небо кляня.

Чтоб радость познанья была для них глухо закрыта.

Огонь им божественный, с неба похитив, принёс,

Вдохнул им надежду, дал радость мечтаний и грёз.

Он знал наперёд, что ужасная кара постигнет

За это его. Но могучий титан устоял

Пред страхом своим. Он ведь знал – гнев тирана настигнет.

И матери – мудрой Фемиды словам не внимал.

Три девы рассказ этот слушали с болью сердечной.

И тут Океан – вещий старец примчался к скале.

В ладье быстрокрылой с названьем загадочным «Вечность»

Парил над скалой. Не любил он стоять на земле.

Седой Океан Прометея напрасно пытался,

Используя доводы все, что он знал, убедить

Склонить перед Зевсом колени, пощады просить.

На светлый Олимп он немедля готов был помчаться,

Молить о спасении друга. И он был готов

Навлечь на себя гнев тирана, насмешки богов.

Он верит, что мудрое слово защиты возможно

Смягчит громовержца. Угрюмо молчит Прометей.

Напрасны мольбы. Ведь решил Прометей непреложно:

«До дна исчерпаю я зло, что судьбою моей

Назначено мне пережить. И сказал: « Не пытайся

Молить за меня. Гнева Зевса за это страшись»!

«О, вижу я, друг мой упрямый, что, как не старайся,

К мольбе о пощаде пред Зевсом тебя не склонишь».

Умчался седой Океан на ладье быстрокрылой

А древнее сердце стонало и ныло в груди.

Он знал, сколько мук предстоит пережить впереди

Прекрасному другу его, а помочь был не в силах.

Его дочерям продолжал Прометей свой рассказ.

О том, как от смертной тоски человечество спас.

И, как, вопреки воле Зевса, дал людям навеки

Священный огонь, чтоб их жизнь обогреть, осветить.

Из горна Гефеста, на Лемносе, он без помехи

Похитил огонь и понёс, им людей одарить.

Людей научил он великим и вечным искусствам,

Ещё научил их читать, и писать, и считать.

С металлами их познакомил, поведал, как нужно

Добыть их, затем обработать и в дело пускать.

Он дикого зверя – быка для людей приневолил,

Затем укротил и ярмо на него водрузил.

Чтоб силу свою бык отныне в полях применил

Для вспашки земли первый плуг Прометей им устроил.

Коня в колесницу он впряг, управлять научил

Построил корабль, парусами его оснастил,

Чтоб быстро он нёс человека по синему морю.

А люди не знали лекарств. Умирали без них.

Пришёл Прометей и помог одолеть это горе.

Жалея людей, применил силу знаний своих –

Открыл им лекарства, и ими смирили болезни.

Всему научил он людей, что их делает жизнь

Светлее и чище, всему, что для жизни полезно.

Он в людях земли пробудил светоносную мысль

И стали они постигать все земные законы.

А этого Зевс Прометею не может простить

Он начал титану сурово, безжалостно мстить

И муки того будет множить и длить неуклонно.

Но Зевсу не вечно царить над землёй. Прометей

Хранит эту тайну в душе глубоко много дней.

Он знает: злой рок громовержца незримо настигнет.

И он не избегнет своей нерушимой судьбы.

И будет он свергнут с Олимпа, и Зевса постигнет

Жестокая кара. Ни гром не спасёт, ни мольбы.

И знает титан, что страдать тут он будет не вечно,

И знает, как Зевсу возможно судьбу обмануть,

Уйти от неё на житейском пути бесконечном,

Всего лишь иначе на некие вещи взглянув.

Но, нет, никогда не откроет врагу эту тайну

прибитый к скале в жутких муках своих, Прометей!

На том он закончил рассказ. То, что держит он в тайне

Волнует трёх нимф и страшит всё сильней и сильней.

Ведь знают они, коль угрозы до Зевса дойдут,

Он сделает всё, чтоб титан всё открыл ему тут.

Полны слёз глаза их. Терзаются океаниды.

Мысль о неизбежности рока сердца их томит.

И очень им тяжко – за верного друга обидно.

Молчанье. Лишь бурное море угрюмо шумит.

Но вот, лёгкий ветер из далей пронёсся над краем

И странные звуки донёс до собравшихся он,

Как топот копыт, что безумная гонка рождает,

Как очень далёкий, невнятный, мучительный стон.

Он ближе и ближе, слышней он и чётче. И видят

Гонимая оводом жутким несётся к скале

В крови, вся покрытая пеной, в грязи и земле,

В корову теперь обращённая Герою Ио –

Дочь Инаха – бога речного, Аргоса царя.

Сюда привела её доля, как видно, не зря.

Она, истомлённая бегом, истерзана жалом,

Теперь к Прометею, стеная от боли пришла.

О тяжких мученьях, что в облике зверя познала

Она свой рассказ перед ним у скалы повела.

«Открой мне, открой, Прометей, я тебя умоляю,

Когда же окончатся муки мои, наконец?!

Когда обрету я покой? Ты ведь знаешь!

Ты самый великий на свете титан и мудрец»»!

«Ах, Ио! Поверь,– Прометей ей на то отвечает,–

Уж лучше не знать тебе, что впереди обретёшь.

Скажу лишь одно, много стран ты по свету пройдёшь.

И ужасов много тебя на пути ожидает.

Пройдёшь через скифов страну, за высокий Кавказ,

Страну амазонок пройдёшь и к Босфору как раз

Ты выйдешь. Его переплыв, побежишь одиноко.

По Азии дикой ты будешь годами блуждать.

Пройдёшь мимо стран, где живут на деревьях высоких

Горгоны. На их головах вьётся жуткая прядь

Ужасных гадюк, ядовитых, смертельно опасных.

И грифов ты встретишь в пустынных, гористых краях,

И тех одиноких, воинственных, злых аримаспов

Которые страшные вещи с живыми творят.⁴

Но время придёт – ты увидишь Библинские горы.

Свергает с них Нил благодатные воды свои.

А в этом краю и закончатся муки твои.

Покой там найдёшь и домашний уют, и опору.

Твой облик прекрасный вернёт тебе Зевс, поиграв.

И сын у тебя там родится – могучий Эпаф.

Владыкой Египта он будет Плеяда героев

Пойдёт от него. Он возглавит великий свой род.

Из этого рода тот явится смертный, не скрою,

Который меня в своё время из плена спасёт.

Вот что, о судьбе твоей мне рассказала Фемида –

Великая мать моя, та, пред которой вся жизнь,

Как чистое поле, как ясное небо открыта.

Всё кончится к счастью. Терпи же, крепись и держись»!

«О, горе мне, горе!– воскликнула Ио стеная,–

Бессчётно мучений злой рок впереди мне сулит!

Я речи лишаюсь. Всё тело от скачки болит.

От ужаса сердце трепещет. Тотчас же, я знаю,

Безумие мной овладеет, сознанье зальёт

И жало иглой раскалённой под кожу войдёт».

Вращая глазами, рванула несчастная Ио

Туда, где кавказские горы блестели в снегу.

И овод за ней, громогласно жужжа, торопливо

Пустился в полёт, и ужалил её на бегу.

И скрылась она с глаз в клубящемся облаке пыли.

И стоны, и вопли её все слабей и слабей

С долины предгорной до чёрной скалы доносились

А вскоре ничто здесь не напоминало о ней.

Молчал Прометей. С ним молчали и океаниды.

О доле несчастной, измученной Ио скорбя.

Потом он воскликнул: «О, нет! За неё, за себя,

За все, причинённые Зевсом большие обиды

В ничтожество будет низвергнут жестокий тиран,

А я в этот день излечусь от нанесенных ран.

Исполнится точно проклятие древнее Крона.

Лишится он царства и будет повергнут во прах..

За все злодеянья ответит пред миром законно.

Не знает никто из богов, как пресечь этот шаг.

Как злую судьбу от него отвести. Я лишь знаю»!

От ужаса очи закрылись у океанид.

И краска живая от сильного страха сползает

С их, алых обычно, прекрасных и нежных ланит.

И, руки, к нему простирая, воскликнули девы:

«Безумец! Как можешь царю ты богов и людей

Грозить, не боясь, грозной местью, всех страшных страшней?!

О, нет, Прометей! Опасайся теперь его гнева!

На большие муки теперь он тебя обречёт.

Себя пожалей. Помолчи, потерпи. Всё пройдёт»!

«На всё я готов!– Прометей им на то отвечает.

«Но мудрый склоняется пред беспощадной судьбой»!

«А, что мне бояться его? Пресмыкаться пред ним? Он ведь знает:

Мне смерть не грозит. Пусть, что хочет, творит он со мной!

Его на коленях просить о пощаде не стану.

Недолго ему над богами и Силу и Власть

Держать и доказывать всем и всегда неустанно,

Что с трона на светлом Олимпе ему не упасть»!

Лишь только титан Прометей эту вымолвил фразу,

Как с неба кометой принёсся посланник богов.

Предстал пред титаном Гермес, и потребовал сразу,

Чтоб тайну открыл Прометей, чтобы выдал врагов,

Которые свергнуть могучего Зевса посмеют,

Сказал, как уйти от веленья бесстрастной судьбы.

Не то покарает его громовержец страшнее,

Ужасней, чем ныне. Тогда не помогут мольбы.

Могучий титан, усмехнувшись, ответил Гермесу:

«Ты был бы мальчишкой и детским умом наделён,

Тебе бы приснился волшебный и радостный сон,

Когда бы мечтал, что на часть твоего интереса

Получишь ответ и узнаешь хотя б, что-нибудь.

Но нет! О, Гермес, ты напрасно проделал свой путь!

Так знай же, скорбей своих горьких я не променяю

На рабскую службу тирану, чья сила и власть!

А муки свои я на этой скале принимаю,

И это достойней, чем в ноги рабом ему пасть.

Нет пытки такой, чтобы вырвать единое слово

Из уст моих горьких, чтоб насмерть меня устрашить.

И, если ты спросишь, отвечу я снова, и снова –

Тиран не узнает, не сможет того устранить,

Кто власть у него, порождённый судьбою, отнимет,

И как ему в дней круговерти спастись от судьбы.

Всё будет спокойно, без длительных битв и борьбы

Он царства лишится, во мрак и ничтожество ринет»!

«Так слушай, титан! И узнай всё, что будет с тобой,

Когда не исполнишь ты Зевсову волю, герой!–

Воскликнул Гермес,– Всю скалу эту вместе с тобою

Во мрачную бездну ударами молний своих

Зевс бросит. Тебя на века он от солнца укроет.

Там будешь терзаться под каменным сводом глухим.

И минут века, и тебя он поднимет из бездны.

Но нет! Не на радость увидишь ты солнце опять.

Могучий орёл прилетит к тебе из поднебесья

И печень твою станет рвать на куски и клевать.

Но будет она вырастать. Всё ужасней страданья.

Так будешь висеть ты на этой скале день за днём,

Покуда другой, сокрушаясь о горе твоём,

В Аид не сойдёт за тебя сообразно желанью.

Не лучше ли Зевсу тебе, Прометей, уступить

И снова, как прежде, привольно и радостно жить»?

Но гордый титан оставался глухим, непреклонным.

И сердце героя ничто не могло устрашить.

Но, вдруг, задрожала земля, гор осыпались склоны,

И жуткие молнии с громом всё стали крушить.

На море валы поднялись, как огромные горы

И рухнули с белою пеной на каменный кряж.

И в далях морских, на окрашенном кровью просторе,

Возник, ужасающий ликами смерти, мираж.

Скала с Прометеем качнулась, потом задрожала

И воздух прорезал его оглушительный крик:

« О, Зевс, ты ударил, но цели своей не достиг!

Чтоб сердце моё ужаснуть, грома с молнией мало!

О, матерь Фемида! Зефир, всем дарующий свет!

Смотрите, что делает Зевс! Кар ужаснее нет»!

И с грохотом страшным скала с Прометеем упала

И рухнула в бездну, что тотчас разверзлась под ней!

Там мрак вековечный, надежда светить перестала,

Там сыро и тихо, и ночи кромешной темней…⁵

Проплыли века над землёй бесконечным потоком,

И Зевс Прометея вновь поднял из мрака на свет.

Но здесь, на скале, как доныне во мраке глубоком,

Страданьям титана конца долгожданного нет.

Ещё тяжелее, ещё хитроумнее муки.

Простёрт на скале, к ней прикован, приколот герой.

Палит его зной, ветер с моря пронзает сырой.

Он сдвинуть не может затёкшие ноги, ни руки.

Его измождённое тело сечёт снег и град

Но этого мало. Из самых ужасных «наград»,

Которыми Зевс удостоил теперь Прометея,

Явился могучий, как барс, чернокрылый орёл.

С утра он недолго над мокрыми скалами реял,

Затем Прометею садился на грудь, дик и зол,

терзал её острыми, словно стальными когтями

и печень клевать начинал. Кровь на камни рекой,

И там, под скалой, запекалась густыми комками,

И в воздухе смрад поднимался ужасный, густой.

А печень за ночь вырастает. Бессмертное тело

Растить продолжает всё то, что погибло вчера.

И новое утро. И новый обед для орла:

Зажившая рана и печень, и снова – за дело.

И в муке такой пролетают года и века,

Но дух Прометея не сломлен и воля крепка.

А там, на Олимпе, назрели давно перемены.

Титаны пред Зевсом склонились. Покорны ему.

И Зевс из Тартара их вывел на свет поименно.

Теперь они тихо и мирно по всей ойкумене живут.

И вот они здесь. Прометея скалу окружили.

Огромные, мощные стали его убеждать

Склониться пред Зевсом, служить, как отныне служили.

Пришла и Фемида, несчастная, вещая мать.

Молила она Прометея: «О, сын мой, могучий,

Смири дух свой гордый, пред силою Зевса склонись!

Ему не противься. О, жизнь моя больше не жизнь!

Страданьем твоим светлым днём, тёмной ночью я мучусь.

Открой громовержцу нехитрую тайну его.

Теперь он другой. Не обидит теперь никого.

Давно он уже не тиран. Правит ровно и честно.

Хранит государства, законы и нормы блюдёт.

Людей покровитель, ему всё на свете известно.

Приветствует правду, по правде в ответ воздаёт.

Одно лишь его по сей день беспокоит, тревожит:

Та тайна, которой владеешь лишь ты, Прометей.

Неужто, она для тебя и свободы дороже,

И счастья трудиться и жить средь богов и людей»?

Задумался гордый титан над словами Фемиды.

Задумался крепко. В ответ ничего не сказал.

А вскоре великий герой от холмов Арголиды

В Колхиду пришёл, пред скалой с Прометеем предстал.

А был то Генракл, из людей самый сильный, как бог.

Сюда он приведен одной из возможных дорог.

Геракл с нескрываемым ужасом, видит мученья,

Которым подвержен, прибитый к скале Прометей.

Он должен помочь. Он избавит, спасёт без сомненья.

Сочувствует он Прометею всей сутью своей!

Они говорили недолго. Титан лишь поведал

О том, почему так жестоко язвит его Зевс.

О муках в Тартаре, о пытках, что прежде изведал.

Но тут грозный клёкот раздался с бескрайних небес.

На крыльях могучих орёл над скалой солнце кроет.

Кровавую печень титана готов он терзать.

Но рядом Геракл. Нет, не станет смотреть он и ждать

Как когти стальные вонзаются в тело живое

Хватает свой лук. Из колчана стрелу достаёт

Призвав Аполлона, стрелу он пускает в полёт.

Привычно звенит тетива Аполлонова лука.

И падает в бурное море пронзённый орёл.

Настал миг свободы, и вскоре закончатся муки.

Сам быстрый Гермес к ним с Олимпа немедля сошёл.

И с ласковой речью Гермес обратился к титану

Великую тайну просил Прометея открыть:

«Откроешь нам правду, и мучить тебя перестанут.

Скажи лишь, как Зевсу судьбу и беду отвратить»!

Молчал Прометей, колебался. Затем согласился:

«Раз мир изменился, и Зевс соблюдает закон,

Я тайну открою, а тайна сия в том, что он

Понёс бы большие потери, когда бы женился

На юной, прекрасной Фетиде, богине морской.

Ведь вещие мойры ей вывели жребий такой:

«Кто б ни был ей мужем, родит от него она сына.

И сын этот будет гораздо мощнее отца.

Крушения власти отца может стать он причиной.

И царство отцово он может свести до конца.

Богиню Фетиду пусть в жёны герою Пелею

Бессмертные боги в ближайшие дни отдадут.

Брак будет счастливым. О нём они не пожалеют

А в сыне-герое великое счастье найдут.

Ведь станет одним он из самых великих героев

Счастливый отец Ахиллесом его назовёт

И имя Ахилла в дальнейшем прославит народ»

Так тайну открыл Прометей, и теперь он свободен.

Геракл тяжкой палицей тотчас оковы разбил

И мощной рукой острие из груди удалил,

Которым к скале пригвождён был титан нерушимо.

И встал Прометей! И титаны ликуют вокруг.

И боги с Олимпа взирают на это незримо.

Пророчество сбылось! Явился спасти его друг

Он смертный, как сказано было в пророчестве вещем.

Но, кто-то ведь должен в подземное царство сойти

Один из могучих кентавров, мужчин или женщин.

И тут к Прометею явился, усталый с пути,

Хирон. Этот мудрый кентавр, что был ранен случайно

Гераклом, отравленной ядом лернейским, стрелой.

А рана болела. Её излечить он отчаялся.

И за Прометея в Аид он сойдёт на покой.