«Бездна (сборник)» kitobidan iqtiboslar
Они не глядели по сторонам, но чувствовали угрюмую враждебность изрытого поля, окружавшего их тысячью тусклых неподвижных глаз, и это чувство сближало их и бросало к воспоминаниям детства.
Тучи клубились, сталкивались, медленно и тяжко меняли очертания разбуженных чудовищ и неохотно подвигались вперед, точно их самих, против их воли, гнала какая-то неумолимая, страшная сила.
Свет погас, тени умерли, и все кругом стало бледным, немым и безжизненным. Оттуда, где раньше сверкало раскаленное солнце, бесшумно ползли вверх темные груды облаков и шаг за шагом пожирали светло-голубое пространство.
Печальны были вызванные образы, но в их печали светлее и чище являлась любовь. Огромным, как мир, ясным, как солнце, и дивно-красивым вырастала она перед их глазами, и не было ничего могущественнее ее и краше.
Уже кончался день, а они двое всё шли, всё говорили и не замечали ни времени, ни дороги.
И то, что впереди стало темно, не прервало и не изменило их разговора. Такой же ясный, задушевный и тихий, он лился спокойным потоком и был все об одном: о силе, красоте и бессмертии любви.
- Вы могли бы умереть за того, кого любите? - спросила Зиночка, смотря на сою полудетскую руку.
- Да, мог бы, решительно ответил Немовецкий, открыто и искренне глядя на неё. - А вы?
- Да, и я, - она задумалась. - Ведь это такое счастье: умереть за любимого человека. Мне очень хотелось бы.
И тогда ему стало весело, и сердцу его широко и свободно в груди, что захотелось петь, тянуться руками к небу и крикнуть: "Бегите, я буду вас догонять", - эту древнюю формулу первобытной любви среди лесов и гремящих водопадов.
Ужас перед случившимся застывал в нем, свертывался в комок и лежал в душе, как что-то постороннее и бессильное.
Ведь это такое счастье: умереть за любимого человека.
