Kitobni o'qish: «Полное собрание сочинений. Том 7. Произведения 1856–1869 гг. Отрывки рассказов из деревенской жизни»
Лев Николаевич Толстой. Отрывки рассказов из деревенской жизни
(1859—1862 гг.)
Государственное издательство «Художественная литература»
Москва – 1936
Электронное издание осуществлено в рамках краудсорсингового проекта «Весь Толстой в один клик»
Организаторы:
Государственный музей Л.Н. Толстого
Подготовлено на основе электронной копии 7-го тома Полного собрания сочинений Л.Н. Толстого, предоставленной Российской государственной библиотекой
Электронное издание 90-томного собрания сочинений Л.Н. Толстого доступно на портале www.tolstoy.ru
Предисловие и редакционные пояснения к 7-му тому Полного собрания сочинений Л.Н. Толстого включены в настоящее издание
Если Вы нашли ошибку, пожалуйста, напишите нам info@tolstoy.ru
Перепечатка разрешается безвозмездно
–
Reproduction libre pour tous les pays.
Предисловие к электронному изданию
Настоящее издание представляет собой электронную версию 90-томного собрания сочинений Льва Николаевича Толстого, вышедшего в свет в 1928—1958 гг. Это уникальное академическое издание, самое полное собрание наследия Л.Н.Толстого, давно стало библиографической редкостью. В 2006 году музей-усадьба «Ясная Поляна» в сотрудничестве с Российской государственной библиотекой и при поддержке фонда Э. Меллона и координации Британского совета осуществили сканирование всех 90 томов издания. Однако для того чтобы пользоваться всеми преимуществами электронной версии (чтение на современных устройствах, возможность работы с текстом), предстояло еще распознать более 46 000 страниц. Для этого Государственный музей Л.Н. Толстого, музей-усадьба «Ясная Поляна» вместе с партнером –компанией ABBYY, открыли проект «Весь Толстой в один клик». На сайте readingtolstoy.ru к проекту присоединились более трех тысяч волонтеров, которые с помощью программы ABBYY FineReader распознавали текст и исправляли ошибки. Буквально за десять дней прошел первый этап сверки, еще за два месяца – второй. После третьего этапа корректуры тома и отдельные произведения публикуются в электронном виде на сайте tolstoy.ru.
В издании сохраняется орфография и пунктуация печатной версии 90-томного собрания сочинений Л.Н. Толстого.
Руководитель проекта «Весь Толстой в один клик»
Фекла Толстая
Л. Н. ТОЛСТОЙ
1862 г.
Размер подлинника.
НЕОПУБЛИКОВАННОЕ, НЕОТДЕЛАННОЕ И НЕОКОНЧЕННОЕ
ОТРЫВКИ РАССКАЗОВ ИЗ ДЕРЕВЕНСКОЙ ЖИЗНИ.
* 1.
Все говорятъ: не дѣлись, не дѣлись. Терпи, а не расходись. Что подѣлился, то разорился. Такъ и старики говорятъ, въ старину не дѣлились – богаче жили; и1 миръ судитъ, чтобы больше двойниковъ или тройниковъ было; – было бы кому мірское дѣло потянуть; такъ и господа начальство судятъ. Особенно старые господа. Какъ кто дѣлиться вздумаетъ, посѣкутъ обоихъ, да и велятъ опять вмѣстѣ жить. – А опять придешь, опять тоже будетъ. —
А настоящее дѣло, другой разъ дѣлежъ баловство, а другой разъ не миновать дѣлиться, брату ли съ братомъ или отцу съ сыномъ. Что больше вмѣстѣ жить, то грѣха больше. Все больше отъ бабъ, говорятъ, дѣлежъ бываетъ. Другой разъ и не отъ бабъ, да не миновать дѣлиться. Такъ-то съ Сергѣемъ Резуновымъ было.
Остался Сергѣй послѣ отца сиротой, всего годочковъ 6 отъ роду. Прозвище его настоящее Трегубой; такъ его отца звали, а ужъ Резуновымъ онъ по вотчиму называться сталъ. – Отчего Трегубой померъ, Богъ его знаетъ; говорили старухи умныя (они все знаютъ, старухи), говорили, что его въ Саламатинѣ баба испортила, только2 не вѣрю я что-то бабамъ, а должно простудился, горячка или3 другая болѣзнь отъ Бога была. Мужикъ онъ былъ одинокой, бедный, остались послѣ него молодайка вдова, да трое сиротъ, Сережка, да двѣ дѣвочки. И померъ то въ самое голодное время передъ осѣнью. Хоть по міру иди. Спасибо, господскіе были, хоть плохи-плохи, а сходила къ прикащику, велѣлъ отсыпное выдавать, на вдову два пуда, да на дѣтей полтора.
4Кто Сергѣя Резунова зналъ большимъ, старымъ, тому трудно подумать, какой онъ былъ маленькимъ Сережкой. Старый Сергѣй былъ мужикъ акуратный, невысокой не малый, и не худощавый не толстый, а середка на половинѣ. Волосы на головѣ были русые, не курчавые, такъ мочалками висѣли, все въ глаза попадали; бородка была небольшая клиномъ, на щекахъ вовсе волосъ не росло, и когда я его зналъ, то ужъ много сѣдыхъ волосъ было; носъ былъ загнутой крюкомъ, и поперекъ и подъ глазомъ шрамъ былъ, еще мальчикомъ5 топоромъ разрубили; ротъ былъ небольшой, акуратный: какъ засмѣется, <бывало, такъ всѣмъ весело станетъ;> зубы бѣлые, ровные. Только смѣялся онъ не часто, нешто когда выпьетъ, а то больше мужикъ серьезной былъ. Засунетъ, бывало, персты большіе за кушакъ: – «ну что, милый человѣкъ», – такая у него поговорка была, и что ему не скажи, всякое дѣло разберетъ и докажетъ.
Рукопись отрывка рассказов из деревенской жизни: „Это было в субботу“.
Такъ кто его такимъ то зналъ, тому трудно подумать, какой такой былъ Сережка сиротка, когда его еще отъ земли не видать было.
А былъ онъ маленькой, бѣлоголовый, пузатый парнишко, и повѣса былъ, за то и много его тогда мать била. Нужда, горе, а тутъ еще дѣти. Прибьетъ, бывало, съ горя, а потомъ и самой жалко. —
Вотъ въ тѣ то поры, когда еще его отъ земли не видать было, помнитъ онъ, что пришелъ къ нимъ разъ въ избу сосѣдъ, дядя Θедоръ. – Дѣло было осѣнью, съ хлѣбомъ убрались, народъ дома былъ. – Пришелъ дядя Федоръ пьяный, ввалился въ избу: «Марфа, а Марфа, – кличетъ, – иди угощай меня, я женихъ пришелъ». – А Марфа на выгонѣ замашки стелила. Сережка игралъ съ ребятами на улицѣ, увидалъ дядю Федора, за нимъ въ избу пошелъ, черезъ порогъ перешагнулъ, а самъ руками за него прихватился, – такой еще малый былъ.
– Кого тебѣ, дядюшка?
– Гдѣ мать?
– На старой улицѣ замашки стеле.
– Бѣги, покличь ее, я тебѣ хлѣбца дамъ.
– Не, не дашь, ты намеднись Ваську побилъ.
– Бѣги, кличь маму, пострѣленокъ, – да какъ замахнется на него. – О! убью, трегубое отродье! – да какъ закотитъ глаза, да къ нему. Пошутить что ли онъ хотѣлъ, только Сережка не разобралъ, вывернулъ глаза, глянулъ на него, да опять на четверенькахъ черезъ порогъ!6 да въ переулокъ задворками черезъ гумно, да на выгонъ, только босыя ножонки блестятъ, какъ задралъ, а самъ реветъ, точно козленка рѣжутъ. – Что ты, чего, сердешный, – бабка встрѣтила, спрашиваетъ; такъ только глянулъ на нее, еще пуще взвылъ, прямо къ матери; подкатился къ ней клубочкомъ, уцѣпился зa панёву и хочетъ выговорить – не можетъ, какъ что душитъ его. —
Марфа глянула на него, видитъ плачетъ.
– Кто тебя? Что не сказываешь? Кто, говорю?
– Мамушка!… Трегубой… сказалъ… убить хоче… пьяный такой… къ намъ… намъ въ избу зашелъ… – А самъ панёву не пущаетъ. Она его отцѣпитъ, а онъ зa другое мѣсто перехватитъ, какъ колючка какая. Разсердилась баба, ей немного ужъ достелить оставалось,7 пошла къ пучку, а онъ на ней виситъ. Прибила опять. – Кто тебя, сказывай, – говоритъ.
– Дядя Федоръ… въ из… избу пришелъ… – ужъ насилу-насилу выговорилъ.
Какъ поняла мать, недославши толкнула его отъ себя, бросила, одернула паневу и пошла въ избу. —
A дѣло такъ было. Федоръ Резуновъ8 прошлой осенью сына женилъ и на него землю принялъ, а въ зиму свою хозяйку схоронилъ. Вотъ онъ и ходилъ къ прикащику, что, молъ, тяжело безъ бабы землю нести, да и что годовъ ему много, не сложутъ ли землю. «Я, – говоритъ, – и безъ земли вашему здоровью радъ стараться. Какая плотницкая работа будетъ, все могу сдѣлать». – Мужикъ на рѣчи ловкой былъ, хоть кого заговоритъ. Да не поддался на этотъ разъ прикащикъ, говоритъ: «Ты еще молодъ, всего 42 года, а что жены нѣтъ, такъ у насъ невѣстъ не искать стать, вонъ Трегубая Марфутка вдова, таковская по тебѣ старику». – Такъ-то дѣло и порѣшили, и Марфу призывали, и старики сказали, что дѣло. Вотъ Федоръ то съ утра, замѣсто на работу, въ кабакъ пошелъ съ проѣзжимъ извощикомъ, а теперь самъ сватать пришелъ. – Какъ у нихъ тамъ дѣло было, Богъ ихъ знаетъ; Марфутка поплакала, поплакала, походила, покланялась, а конецъ дѣлу былъ, что передъ Покровомъ повѣнчали. —
