Kitobni o'qish: «Монстр»
Глава 1
Мне часто снится этот сон.
Я снова прихожу на второе собеседование в Корпус Либертад. Я молода, амбициозна и слишком большого мнения о себе. Немного раздражена из-за того, что Корпус сам пригласил меня, неизвестно где раздобыв резюме, поскольку работу я на тот момент не искала, а теперь гоняет по собеседованиям. Сначала с кадровиком, теперь – со старшим следователем группы, в которую меня должны взять. Обещают еще одно – с директором направления. Вместе с тем я испытываю легкое возбуждение от перспективы стать частью одной из самых загадочных и могущественных организаций Дарконской Федерации.
Я сижу в скромной переговорной на троих, на столе передо мной стоит чашка кофе, заботливо поданная секретарем, а старший следователь опаздывает уже на десять минут. В абсолютной тишине я разглядываю скучные стены, гадая, стоит ли проявить характер и уйти, когда истекут пятнадцать минут – допустимое правилами приличия опоздание.
Во сне часть меня уже знает, что произойдет дальше. Эта часть ждет того момента, когда откроется дверь и моя жизнь разделится на «до» и «после».
«До» я была уверена, что любовь – это всего лишь гормоны. Я считала, что слабые коленки, дрожь внутри, затрудненное дыхание и неумение сформулировать мысль в присутствии объекта страсти – удел глупых куриц, не знающих себе цену. Я и само существование страсти ставила под сомнение, предполагая, что так люди оправдывают совершенные ошибки. Я никогда не теряла голову, подходя к кавалерам с трезвым расчетом. Тот приводил мою маму в уныние.
«После» я считала себя дурочкой, ничего не понимавшей раньше. Никогда не любившей. Наверное, так и получается, когда впервые влюбляешься в двадцать пять. Впервые испытываешь и трепет, и восторг, и страх, и отчаяние. Начинаешь сомневаться в себе, в собственной привлекательности, теряешь голову и путаешь слова.
– Лионелла Донован, – тихо, но очень внятно читает с листа мой интервьюер. Ему уже хорошо за тридцать, у него очень красивые светло-серые глаза и абсолютно черные волосы, короткая стрижка, подтянутая фигура и военная выправка. Форма старшего следователя сидит на нем идеально. – Лионелла… Необычное имя.
В своем сне я раз за разом краснею, когда слышу это, как и было в реальности. Мне мое имя всегда нравилось, но в тот момент я испытала неловкость из-за того, что оно у меня такое необычное. Я помню, как испугалась, что из-за него меня могут не взять. Я и так была слишком молода и не очень-то походила на аналитика, на должность которого меня собирались взять. Разве блондинки бывают аналитиками?
Во сне мой будущий шеф – Маркус Фрост – смотрит на меня и задает какие-то вопросы, но я их не слышу. В реальности я была слишком потрясена им, поэтому ничего не запомнила: ни о чем он спрашивал, ни что я отвечала, краснея и заикаясь как школьница.
Я силюсь предупредить об опасности, грозившей ему, но не могу. Я не помню слов, не знаю, как это сказать и как объяснить. А он все что-то говорит и говорит, его тихий вкрадчивый голос обволакивает меня. Маркус Фрост словно залезает мне под кожу, опутывает тонкой нитью паутины, навсегда замыкает на себя, чтобы я никогда не смогла посмотреть ни на кого другого. Так не бывает, скажете вы? Я тоже так думала.
В реальности мы проработали вместе около года. Я научилась не заикаться в его присутствии, стала приносить пользу и вскоре добилась того, что шеф начал ценить меня как профессионала. К сожалению, он совершенно не замечал меня как женщину.
Маркус был дружелюбным и приветливым, всегда демонстрировал готовность прийти на помощь подчиненным: выслушать их проблему, понять ее и решить или хотя бы объяснить, как решать. Он помнил все дни рождения и всегда находил несколько добрых слов, когда мы в них нуждались. Когда мы подводили его, он нас прощал, перед руководством всегда брал ответственность за наши ошибки на себя, а нас только просил больше так не делать. Все тем же тихим и спокойным голосом, который пробирался мне под кожу и вызывал волну мурашек каждый раз, когда я его слышала. Каждый из нас в такой момент был готов умереть на месте, только бы больше его не подвести. И мы не подводили. Скажете, таких начальников не бывает? Я тоже так думала.
Мы были друзьями. Точнее… я пыталась быть его другом. Несмотря на всю свою доброжелательность, он оставался очень закрытым человеком. Даже те, кто работал с ним давно, не знали, чем он живет и от чего бежит. Ходили слухи о какой-то темной истории, связанной с магами, из-за которой он ушел из армии и пошел работать в Корпус Либертад, но никто не знал подробностей. Сам он не рассказывал, а на осторожные вопросы или отвечал молчанием, или искусно менял тему. Несколько раз я пробовала проникнуть за стену холодного вежливого отчуждения, окружавшую его, но только однажды мне это почти удалось.
Заканчивался последний месяц зимы. Работы, как и всегда, было много, людей – слишком мало, а бюрократические заморочки съедали половину рабочего времени. Однако мне удалось выбить неделю отпуска, и в последний рабочий день я задержалась допоздна, твердо решив, что подчищу все бумажные «хвосты» сегодня.
К тому моменту, когда мне это удалось, общественный транспорт уже закончил работу, собственной машины у меня еще не было, поэтому я вызвала такси. Пока ждала его, решила посетить офисную кухню и выпить чашку кофе. Порой некоторые из нас практически жили в штаб-квартире Корпуса, поэтому здесь имелось все необходимое: кухня, душевые, даже несколько спален, похожих на номера в очень аскетичной гостинице.
В ту ночь штаб-квартира была почти пуста. Несколько человек находились на посту охраны, может быть, кто-то еще сидел в лабораториях, кабинетах и ритуальных залах, а на кухне в тот момент оказался только он, мой шеф, старший следователь Маркус Фрост.
Он сидел, развалившись в кресле за дальним столиком у огромного окна во всю стену, и задумчиво смотрел на свое отражение в темном стекле. Кажется, я впервые видела его без кителя, с расстегнутыми верхними пуговицами белоснежной форменной рубашки. Следователи относились к военизированной части Корпуса и носили форму, близкую по виду к армейской, хотя сам по себе Корпус оставался независим от Армии Федерации.
Для всех всегда оставалось загадкой, как Фросту удается выглядеть идеально каждый день в любой ситуации. Даже когда мы проводили расследования в глуши и были на ногах сутками, его рубашка казалась свежей, а форма, застегнутая на все пуговицы, никогда не мялась. Он всегда был гладко выбрит, пострижен, причесан «по уставу» и источал тонкий ненавязчивый аромат хорошего мужского парфюма.
Именно поэтому я очень удивилась, увидев его без кителя, в расстегнутой сверху рубашке, с чуть взъерошенными волосами и легкой тенью щетины на подбородке. Он выглядел уставшим и очень грустным. Даже не будь я аналитиком, догадалась бы: случилось что-то плохое.
– Разве ты не должна быть в отпуске? – поинтересовался Маркус, заметив меня. Несмотря на состояние, он нашел силы на небольшую улыбку и доброжелательный тон.
– Можешь считать, что я уже в нем, – улыбнулась я в ответ. – Решила разорить Корпус на чашку кофе перед уходом, после чего неделю не хочу никого из вас видеть.
Я сказала это легким шутливым тоном, естественно, не имея в виду его самого, поскольку больше всего на свете я хотела бы видеть его каждый день: первым делом утром и последним делом перед сном.
Он улыбнулся, на мгновение отведя взгляд в сторону, и я вдруг поняла, что он прекрасно знает об этом моем желании, просто старается не показывать вида. Все эти месяцы он упрямо игнорировал мои попытки флиртовать с ним, но ни разу откровенно не велел прекратить. Щадил мою гордость, должно быть. Поэтому со временем я прекратила сама, решив, что я не в его вкусе. Или он уже с кем-то, или категорически против романонев на рабочем месте, или просто не замечает.
Маркус посмотрел на часы, покачал головой и предложил:
– Давай я лучше сделаю тебе чай. Поухаживаю за тобой напоследок.
Он тяжело поднялся на ноги, словно на плечи ему давила гранитная плита весом в тонну, но оказался у кухонных шкафчиков первым, включая вместо кофемашины чайник.
– Спасибо, – поблагодарила я, садясь без приглашения за тот же столик, за которым сидел он. На правах коллеги я легко могла себе это позволить.
– Куда-то уезжаешь? – спросил Маркус, ставя передо мной чашку ароматного черного чая с мятой и без сахара.
Он всегда помнил, кто и как в его группе предпочитает пить чай и кофе. Как он это делал, я до сих пор не знаю.
– Да, решила навестить подругу. Она недавно вышла замуж и уехала в Верту. Теперь тоскует там одна, без друзей, поэтому зовет в гости.
– В Верту? – удивился Маркус. – Променяла мир технологий на мир магии? Как непатриотично.
В его тоне слышалась ирония, но я все равно слегка напряглась. Дарконская Федерация не так давно обрела независимость от магов, на государственном уровне постоянно шли разговоры о важности сохранения нашего «особого» пути. Даже на тех, кто просто посещал территории магов, смотрели порой косо. В связи с этим я нервничала перед предстоящей поездкой, но не навестить лучшую подругу не могла.
– Полагаю, она не думала о патриотизме. Просто выбирала любимого мужчину.
– Неудачно выбрала? Раз тоскует?
Обычно Маркус не имел привычки задавать так много вопросов, если только разговор не касался работы. Разговоры на личные темы он лишь поддерживал, но никогда не инициировал и не развивал. Сейчас же он с интересом смотрел на меня, сидя напротив, но уже прямо, а не развалившись.
– Да нет, вполне удачно. Но ей трудно адаптироваться к новой жизни. Как специалист она там не нужна, поэтому не работает. Ее муж – хороший человек, но очень занятой.
– Состоятельный?
– Вполне.
Маркус кивнул и потянулся к своей чашке, как будто не знал, о чем еще спросить, но та оказалась пуста. Поэтому он просто передвинул ее и снова посмотрел на меня.
– Отвезти тебя домой? Общественный транспорт уже не ходит.
– Я вызвала такси, – зачем-то честно призналась я, за что тут же себя возненавидела. Кто только тянул за язык?
– Ясно.
Казалось, его это огорчило. Я почти решилась сказать, что могу и отказаться от машины, возобновляя когда-то оставленные попытки флирта, но он уже задал новый вопрос:
– Давно хотел узнать: почему Лионелла? Необычное имя.
Я пожала плечами. Меня часто спрашивали, почему родители дали мне такое имя, но я не могла рассказать ничего интересного. Даже придумала несколько историй, но сейчас все они вылетели из головы: меня слишком удивил сам факт вопроса. Наверное, это был самый личный вопрос, который я или кто-либо еще из команды слышал от Маркуса.
– Просто моей маме нравилось это имя.
– Красивое имя. Подходит красивой девушке.
Он улыбнулся. Это уже походило на комплимент, и моя почти похороненная надежда вдруг конвульсивно задрыгала ножкой. Неужели что-то сдвинулось с мертвой точки? Или просто ему сейчас так плохо, что он сам на себя не похож?
– У тебя все в порядке?
Возможно, это был не лучший ответ на комплимент, но меня вдруг сильно обеспокоили и его вид, и его тон, и его нетипичное поведение.
Он целую минуту молчал, глядя мне в глаза. Как будто желал что-то сказать, мысленно формулировал длинную речь, не зная, с чего лучше начать. Я терпеливо ждала ответа, выдерживая его взгляд, любуясь почти прозрачными серыми радужками в обрамлении черных ресниц.
– Все хорошо, – наконец ответил Маркус, и голос его прозвучал тихо и глухо как никогда. Ложь была настолько явной и неприкрытой, что в ней отчетливо слышалось: «Я не хочу с тобой об этом говорить».
Я набрала в легкие воздух, чтобы сказать что-то в ответ. Тишина и полумрак вокруг создавали иллюзию конца времени и мира, когда уже не страшно переступать черту и нарушать статус-кво. Его состояние давало мне надежду, что именно сегодня я смогу получить от него какой-то простой и понятный знак: есть ли мне на что надеяться.
Он не отводил от меня взгляд, как будто ждал ответа, ждал нового вопроса, повода поделиться с кем-то возникшей проблемой. Я почти физически ощущала, как сильно он хочет о чем-то мне рассказать. Стена холодного отчуждения впервые дрогнула и показала мне едва заметную дверь, через которую можно за нее проникнуть. Мне оставалось лишь протянуть руку и толкнуть эту дверь, впервые оказаться по другую сторону стены и увидеть, что же она все это время скрывала. Или просто обороняла?
Сигнал мобильного телефона в одно мгновение разрушил красоту и интимность момента. Маркус откинулся на спинку кресла и отвернулся, а я ответила оператору службы такси: тот сообщил о приезде машины. Я поблагодарила, мысленно проклиная ни в чем не повинную женщину, и пообещала выйти через минуту. Потом посмотрела на Маркуса, на свою наполовину полную чашку, не зная, что делать.
– Иди, я уберу, – заверил он, снова улыбаясь отстраненно-вежливо. – Хорошо тебе отдохнуть. Увидимся через неделю.
– Спасибо, увидимся.
Момент был упущен, но я испытывала странный подъем, пересекая пустой холл на первом этаже. Мне казалось, что знак мне все-таки подали, и через неделю, когда я вернусь, уже ничто не будет прежним. И только в этом я не ошиблась.
Вернувшись из отпуска, я узнала, что Маркуса больше нет. Его не стало ровно через неделю после нашего разговора, в такую же ночь накануне выходных. Я долго не могла в это поверить. Наверное, так и не смогла, хотя прошло два года. Мне все время снится этот сон, в котором я встречаю его в первый раз. Я хочу предупредить его об опасности, но не помню нужных слов, а просыпаясь, плачу от бессилия, невозможности что-либо изменить.
Больше никогда я не испытывала трепета внутри и слабости в коленях. Мое сердце стучит ровно, а каждый новый кавалер всегда недостаточно хорош. Я все еще чувствую тонкие нити паутины, опутавшие меня в день второго собеседования в Корпусе. Я знаю, что больше никогда и никого не смогу так любить. Я не могу его забыть. Не могу объяснить телу, сердцу и мозгу, что его больше нет и надежды тоже нет.
Вы скажете: так нельзя. Скажете: надо жить дальше. Скажете, что нельзя жить прошлым, потому что оно никогда не вернется. Прошлое нельзя изменить, нельзя исправить его ошибки, а те, кого мы потеряли, больше никогда не войдут в открывшуюся дверь.
Я тоже так думала.
Глава 2
Меня вытащили из постели посреди ночи. Голос Антуана Траута, директора направления, звучал в трубке довольно встревоженно. Я удивленно посмотрела на часы, которые показывали начало четвертого, протерла глаза, но так и не смогла понять, почему мне звонит сам директор и почему просит приехать. Причем приехать мне предстояло не в штаб-квартиру, а по какому-то совсем незнакомому адресу. Судя по всему, это было где-то за городом. Обычно расследования не начинались так внезапно. Да и точкой сбора всегда была штаб-квартира Корпуса.
– Да, Антуан, конечно, я скоро приеду, – пообещала я, так толком и не проснувшись.
Нажав «отбой», я еще пару минут неподвижно сидела в темноте, закрыв глаза и борясь с желанием снова лечь. Буквально накануне моя группа вернулась с расследования на юге страны. Дело было серьезное. Один из жителей небольшого сельского поселка решил, что сеять и собирать урожай – это слишком сложно. Поскольку в его роду имелись одаренные маги, он попробовал этим воспользоваться: насылал всякую дрянь на соседей и вынуждал идти к нему же за помощью.
Пока мы в этом разобрались и вычислили его, успело случиться много разных неприятностей. Торопясь остановить несчастья, наша группа работала почти круглосуточно. После урезания финансирования количество вспомогательного персонала резко сократилось, поэтому следователям, экспертам и аналитикам чаще приходилось принимать участие в нудном наблюдении, в том числе по ночам. Вернувшись домой, я рассчитывала хотя бы на неделю спокойной работы в обычном офисном режиме, но что-то пошло не так.
Оставалось радоваться тому, что жила я одна и мне не пришлось никому объяснять, куда я собралась посреди ночи и зачем. Впрочем, собственное одиночество вообще редко меня расстраивало.
Я не стала тратить время и силы на долгие сборы. Натянув плотные повседневные брюки и первый попавшийся под руку свитер, я перелила кофе в термокружку, влезла в кроссовки, валявшиеся посреди прихожей еще с последней перед командировкой вечерней пробежки, собрала длинные светлые волосы в высокий хвост и, натянув короткую кожаную куртку, спустилась во двор.
На улице было тихо, темно и чрезмерно свежо, как бывает в столице только на окраине ранним утром в начале весны. Прохладный воздух бодрил, поэтому к тому моменту, когда я нырнула в приятно пахнущий салон совсем новенькой машины, я смогла сбросить с себя вязкую паутину сонливости. Глоток кофе и ожившая вместе с двигателем музыка заставили улыбнуться. Поймав собственное отражение в зеркале заднего вида, я с удовлетворением отметила, что даже без макияжа и прически, с недосыпом и своими «без малого тридцать» я все равно выглядела довольно мило этим безбожно ранним утром. Это подняло мне настроение, и, скользя по почти пустым улицам в вишнево-красном седане, я принялась подпевать магнитоле.
Пользуясь ранним утром и отсутствием пробок, навигатор, в который я забила присланный Антуаном адрес, повел меня через центр города. Невысокие длинные дома, окруженные большими дворами, сменились устремляющимися вверх небоскребами. Среди них еще сохранились единичные старинные дома, построенные во времена доминирования магов. Это смешение старого и нового с постепенным исчезновением старого прекрасно отражало положение дел в Дарконской Федерации: новый порядок шаг за шагом вытеснял старый.
Постепенно небоскребы и вычурные строения центра снова сменились более скучной архитектурой окраины, а потом – небольшими частными домами пригорода. За границей столичного города Даркона пока еще широкое шоссе оказалось совсем пустым. Вскоре мне пришлось свернуть с него на более узкую дорогу. Здесь лес подступал к асфальту с обеих сторон, а фонарей почти не было, поэтому предрассветную мглу рассеивал лишь свет фар.
Повернув еще раз, я попала на проселочную дорогу, которая через несколько минут привела меня к огромному трехэтажному загородному дому, стилизованному «под старину» и обнесенному высоким забором. Большие кованные ворота были распахнуты, поэтому я без труда въехала на внутреннюю территорию. Здесь уже толпились, сверкая яркими сигнальными огнями на крышах, машины Корпуса Гражданского Правопорядка и медицинской помощи. Рядом стояли хорошо знакомые черные массивные вседорожники Корпуса Либертад.
Я припарковалась рядом с коллегами и вылезла из машины. Тревога, зародившаяся в сердце, когда раздался ночной звонок, теперь нарастала с каждым всполохом сигнальных огней. Небо уже начало светлеть, но на земле еще царила темнота.
Первым меня встретил Давид Грегсон, руководитель службы безопасности Корпуса. Так мы деликатно называли нашу собственную маленькую армию, занимавшуюся «зачисткой» подозрительных мест и сопровождавшую группы на выезде. Когда были основания подозревать, что мы можем столкнуться с опасными существами. Такое чаще всего происходило в приграничных районах.
Давид, суровый молчаливый мужчина лет пятидесяти, прошлом служил и в армии, и в Корпусе Гражданского Правопорядка. Его часто выдергивали из офиса «в поле», когда возникали вопросы с юрисдикциями, потому что он умел разговаривать с представителями других контор на их языке.
– Доброе утро, – я улыбнулась, как делала всегда, хотя он почти никогда не отвечал тем же. Впрочем, все знали, что Давид – хороший человек, преданный коллегам и интересам Корпуса.
– Траут уже ждет тебя, – вместо приветствия бросил он и махнул рукой, предлагая следовать за ним.
Я поежилась от порыва холодного ветра и торопливо засеменила следом, настороженно оглядываясь по сторонам. У крыльца дома обнаружилась небольшая группа магов. Судя по мантиям, одаренных, а не обученных. Обученные маги предпочитали носить обычную одежду. Сердце снова непроизвольно сжалось в нехорошем предчувствии. Одаренных магов в Федерации осталось мало. И хотя в Корпусе имелся целый магический департамент, всех его сотрудников я знала в лицо. Эти маги были мне незнакомы. Корпус сотрудничал еще только с боевыми наемниками.
Что же здесь происходит, если потребовалась наша служба безопасности, КГП1 и наемники из боевых магов?
На входе в дом мы едва не столкнулись с двумя безопасниками, выносящими мешок с телом. Судя по размеру мешка и форме содержимого, лежал в нем не человек. Я снова зябко поежилась, хотя ветра больше не было.
– Ящерицы, – лаконично пояснил Давид, заметив, что я застыла на месте, провожая взглядом мешок. – Хамелеоны, если быть точным. Когда же мы уже очистим наши земли от этой дряни?
Я нахмурилась, посмотрев на него. Хамелеоны? В особняке рядом со столицей? Нет, на границе с Вертой или Свободными землями Темных нарваться на гнездо хамелеонов – ящериц-оборотней, умеющих принимать человеческий облик, – вполне возможно. Но здесь? Как они могли добраться сюда незамеченными? Даже в человеческом обличии их вычисляли довольно быстро.
Давид ничего не стал объяснять. Только кивнул, напоминая, что нас ждут.
Антуана мы нашли в гостиной на первом этаже. Рядом с ним стоял Берт Рейдер – мой коллега, нынешний шеф и лучший друг по совместительству. Выглядел он таким же взъерошенным, как и я. Видимо, его тоже недавно подняли с постели. Формы старшего следователя на нем не было, значит, он считался не при исполнении. Тогда что он здесь делал?
Заметив меня, Антуан попытался изобразить улыбку, но она вышла вымученной. Директор всегда нравился мне. Когда-то и он был старшим следователем, Маркус начинал работу в Корпусе в его группе. Они всегда были очень дружны, невзирая на то, что Антуан разменял седьмой десяток еще до того, как я пришла в Корпус. Примерно тогда же он стал директором нашего направления – расследований случаев магического злоупотребления.
– Здравствуйте, Антуан. – Мне улыбка пока давалась лучше, хотя с каждой минутой сохранять хладнокровие становилось все труднее. Что-то явно было не так. – Что случилось?
– Привет. Прости, что так выдернул тебя, но ситуация чрезвычайная. Ты помнишь Карину Рантор?
– Смутно. Она работала в генетической лаборатории, когда я пришла, но мы редко пересекались. И ее, насколько я знаю, давно уволили. А что?
– Это ее дом. По крайней мере, записан он на нее. И, судя по всему, у нее тут была лаборатория, в которой работали и ученые, и маги. Она держала охрану из хамелеонов, обычных наемников и парочки боевых магов из Верты, – выпалил Берт, решив не ходить вокруг да около.
– Пару дней назад в правопорядок поступило сообщение от жителя городка по соседству, – продолжил Антуан. – О подозрительном особняке. Те связались с нами. Сегодня мы пришли с проверкой, но нам было оказано сопротивление, пришлось провести тотальную зачистку.
– Вот только кто-то умудрился убить Рантор до прихода нашей службы безопасности, – снова подал голос Берт. – Ее удавили голыми руками.
Я переводила взгляд с одного на другого, мозг не поспевал за поступающей информацией. Но когда Антуан и Берт замолчали, мне потребовалось всего тридцать секунд на то, чтобы переварить услышанное.
– Она проводила какие-то незаконные эксперименты на стыке магии и генетики? Видимо, по чьему-то заказу, раз ей купили такую шикарную лабораторию и наняли такую мощную охрану. Осталось, кого допросить?
Они переглянулись. Что-то было такое в их взглядах, отчего у меня сразу пересохло во рту. Берт отвернулся, почесывая пятерней затылок и предоставляя Антуану возможность самому все рассказать.
– Маги сбежали порталом, – издалека начал он. – Наемники оказались отчаянными, живым никто не сдался. Возможно, кто-то сбежал, искать мы будем, конечно. И мы, и КГП. С хамелеонами, сама понимаешь, договориться невозможно, поэтому их тоже всех пришлось уничтожить.
Закончив перечислять, кого допросить нельзя, директор снова замолчал, глядя на меня как-то странно. Мне кажется, за все годы нашего знакомства он не разглядывал меня так пристально, как сейчас.
– Антуан, не томите, – попросила я. – В чем дело? Кого вы взяли?
Я почему-то была уверена, что кого-то они все-таки задержали. И этот кто-то – очень важен. Для меня. Тут должно быть что-то очень личное, раз и директор, и нынешний старший следователь моей группы мялись как подростки на первом свидании.
Антуан снова обменялся быстрыми взглядами с Бертом и повернулся к Давиду, который все это время стоял чуть в стороне.
– Отведи ее.
Давид даже не кивнул в ответ, просто согласно моргнул и снова поманил за собой. Я оглянулась на Берта, ловя его встревоженный взгляд. Однако он не пошел со мной, что было само по себе странно. Я некстати вспомнила Маркуса. Что бы ни было, а он бы точно пошел. И объяснил бы мне все прямо, глядя в глаза и не юля.
Давид остановился у двери, рядом с которой стояли двое безопасников и еще один боевой маг в традиционной мантии. Когда Давид вопросительно посмотрел на него, тот сдержанно заверил:
– Там безопасно. Можете войти.
Давид кивнул и толкнул дверь. Но не пошел сам, а сделал приглашающий жест, предлагая войти мне.
Я внезапно вспомнила расследование на заре моей карьеры в Корпусе. Это было дело серийного убийцы, который умудрялся проникать в любые помещения. За это его прозвали Дым. Наше расследование началось тогда, когда у него заподозрили наличие магических способностей. Я боялась его до ужаса, но мне так хотелось произвести впечатление на Маркуса, что я все равно пошла его допрашивать. Но перед тем, как войти в камеру, в которой мы должны были остаться наедине, я замерла на пороге. Ноги свело судорогой, я не могла сделать последний шаг. И только вопрос Маркуса, все ли в порядке, заставил меня этот шаг сделать.
Сейчас я испытывала нечто похожее. На пороге комнаты ноги снова свело, но любопытство оказалось сильнее страха.
Не знаю, что я ожидала увидеть. Но определенно не то, с чем столкнулась.
В небольшой комнате сидела девушка. Она улыбнулась, когда я вошла, и поприветствовала почти радостно:
– Привет, Ли!
