Kitobni o'qish: «Лилит»
Глава 1. Урод
Больше всего на свете Миша ненавидел своё отражение. Вот живёшь ты себе спокойно, общаешься с друзьями и чувствуешь себя при этом отлично, но как только взгляд падает на зеркальную витрину, или затонированный автомобиль, а ещё красноречивее говорят ошарашенные лица незнакомцев, тогда и вспоминаешь о своём уродстве.
С рождения Мишино тело покрывают огромные бордовые пятна с чётко прорисованными рваными краями. Врач сказал, что это ошибка природы. Интересно, он имел в виду родимые пятна или самого Мишу? В детстве Миша мог часами разглядывать своё убожество, которое занимало большую часть кожи, и, словно кровавый океан, омывало небольшие участки бежевой суши.
Тогда же, в детстве, Мише пришлось научиться давать отпор. Его родители были слишком интеллигентными, чтобы проучить обидчиков сына, но достаточно обеспеченными, чтобы оправить Мишу в спортивную секцию по боксу.
Смесь крепких мышц, сильного характера и родительских денег сделали из Миши главаря местной подростковой банды, которая держала в страхе всю школу.
– Эу, ты охренел?! Я тебе чё сказал? А ты чё принёс?
Когда Миша злился, на него почему-то боялись смотреть. Его глаза наливались яростью, которая в сочетании с уродливой кожей, заставляла паниковать даже смельчаков. На Мишином лице было пять багровых пятен, каждое из которых было размером с мандарин. Два на лбу над бровями, два в районе скул, и одно на подбородке ровно посередине.
– В глаза мне смотри! – Велел Миша своей жертве.
Миша мог запугать кого угодно, он любил унижать, издеваться, шантажировать, но ещё ни разу он никого не ударил. Эту грязную работу за Мишу делала его банда. Вот и сейчас, четверо ребят окружили полного мальчика, который смотрел на Мишу, не мигая, продолжая держать в дрожащих руках деньги.
– Это в-всё, что я с-смог д-достать.
– Твои проблемы. Значит так, здесь только половина, – Миша двумя пальчиками выдернул купюры из бледной руки. – И вариантов всего два. Либо ты завтра приносишь мне столько же, и мы расходимся, либо мои парни тебя проучат так, что ты месяц не выйдешь из дома.
Миша даже голос не повысил. Он мог говорить тихо или шёпотом, это не имело значения, потому что его голос гипнотизировал, каждое слово отражалось в голове эхом. Да, Миша неплохо научился манипулировать людьми, но это была вынужденная мера. То, чем он занимался в банде, не приносило ему огромного морального или материального удовлетворения. Миша не нуждался в деньгах, но это был единственный способ, чтобы завоевать авторитет у ребят, иначе он давно бы оказался на месте жертвы.
Пока парни отрабатывали свою премию, избивая хнычущего восьмиклассника, Миша, привычно оглядывая территорию, вдруг заметил человека, который стоял довольно далеко, но что-то в нём насторожило Мишу. Парень или мужчина, не разобрать. Лица Миша не видел, но чётко запомнил синюю кепку и большие круглые очки. Незнакомец несколько секунд смотрел на малолетних бандитов, а потом неспешно развернулся и ушёл.
Нет, Миша этого так не оставит. Он не боялся свидетелей, тем более сам-то Миша никого не бил, но вот что это за новое лицо появилось на его территории. И почему оно так бесстрашно ходит?
В школе всем было известно, что близлежащие закоулки поделены между несколькими старшеклассниками. И Мишина территория была самой большой, потому что его банда была многочисленнее остальных и опаснее. На их землю никто не мог просто так сунуться, тем более в момент расправы. Если только случайный прохожий.
Миша ловко перепрыгнул через кучу кирпичей, которые раньше были верандой, пролез через дыру в заборе и едва не упустил незнакомца. Тот свернул за дом, но Миша вовремя поднял глаза. Перейдя на бег, Миша не сомневался, что меньше, чем через минуту он догонит этого паренька, который даже не замечал погони и шёл довольно спокойным шагом. Миша уже почти коснулся синей кепки, но тут он почувствовал резкую боль в правой щиколотке.
– Санни! Фу! Санни!
Надрывался кто-то сзади. Миша посмотрел на свою ногу. Огромная овчарка мёртвой хваткой вцепилась в Мишину плоть. На джинсах проступили ручейки крови.
– Санни!
Что-то хлестнуло возле Миши, но он как в замедленной съёмке наблюдал за скрывающимся из вида незнакомцем. Тот даже не обернулся. И только когда синяя кепка пропала в потоке людей, Миша осознал, что хозяин собаки лупит своего пса поводком. Зверь, наконец-то, ослабил хватку.
Миша дёрнул ногой.
– Санни, нафига ты это сделал? Извини, пацан, я не…
Хозяин пса был шкафоподобным лысым мужиком. И Миша не подозревал, что даже такие могут чего-то бояться. А по его глаза было ясно, что мужик чуть ли не обосрался. Ну, понятно из-за чего. Вернее кого.
– Чё вылупился? Рожа моя не нравится? – Огрызнулся Миша и пнул пса в бок.
Животное быстро взвизгнуло.
– Пойдём, Санни. Домой! – Скомандовал лысый.
Миша задрал штанину. Рана была неглубокая, но всё же лучше обработать. Миша рос в цивилизованных условиях, а не как некоторые ребята из класса – в общаге. Они не брезговали мыться в одной ванне после пьяниц и нариков. Хотя и сами-то были не лучше. Миша много раз задавался вопросом, почему его родители не определили в более благополучную школу или гимназию. Но не так давно он кое-что понял. Родители наверняка пытались и даже за деньги отправить сына в престижное заведение, вот только детки богачей не захотели бы учиться в одном классе с уродом. Наверняка директора гимназий побоялись гнева родителей, вот и пришлось Мише пойти туда, где брали всех подряд. Это был рассадник преступности. Учителя даже не пытались воспитывать учеников. А некоторые разрешали курить на уроках в окно. Школа. Школа жизни. И тут выживает сильнейший. Только так можно покинуть это место с более или менее здоровой психикой. Тут ты либо закалишься, либо сломаешься.
Дома Миша первым делом промыл укус тёплой водой. Потом он достал перекись из аптечки и обильно полил на ногу. Белая шипастая пена неприятно щипала кожу, но это можно было потерпеть. Теперь пластырь, переодеть джинсы и можно возвращаться к парням.
– Мих, ты где был? – Спросил Антон, вертя в руке зажигалку.
– Там тип один шатался. Я его проводил.
– Ну, где бабло? Сколько сегодня? – Антон был нетерпелив и очень жесток. Намного беспощаднее Миши. Антон был прирождённым маньяком, потому что он получал настоящий кайф от страданий других людей.
Как и Миша, Антон учился в одиннадцатом классе. Ещё в начальных классах Антон был одним из тех, кто задирал Мишу, обзывал его, а теперь они чуть ли не лучшие друзья. Ну, так может показаться со стороны. На самом деле Миша ненавидел Антона и терпел только из-за того, что Антон обладал немалым влиянием. Ведь до того, как Миша сделался главарём, Антон играл эту роль. Правда парень слишком жестоко относился не только к жертвам, но и к своим же друзьям.
Антон родился с правильными чертами лица и идеальной кожей, но комплексовал по поводу своего роста. Коротышка доходил Мише до груди. И это не потому, что Миша был высоченный. Нет, сто восемьдесят сантиметров – это считается чуть выше среднего, хотя в классе Миша был выше всех.
Антон побаивался своего вожака, но постоянно прощупывал грань дозволенного. Например, он мог упражняться в язвительности и остроумии, примеряя новые оскорбительные фразочки к своим соплеменникам. Они-то терпели, смалчивали, а вот Миша не допускал к себе такого отношения.
– Вот если человек родился калекой, ему вроде как тяжелее должно быть в жизни. Но всё выходит по-другому. С инвалидов какой спрос? Даже бить таких рука не поднимается.
– Это у тебя-то? – Заржал один из банды.
– А какой мне интерес трясти слабака, который и так еле дышит? А вот если этот доходяга чего-то добьётся в жизни, то все глотки рвут и распинаются, какой он молодец. Но ведь у нормального здорового человека в жизни нет таких поблажек, как у калек. Их все жалеют, мол, не повезло. Но чаще всего они живут лучше, чем мы. Вон Миха какой авторитет. А если бы у него была нормальная кожа, стал бы он таким?
Антон выжидательно посмотрел на Мишу. Вот ведь умеет он сказать. Вроде как и похвалил, и в то же время…
– Это ты меня так культурно инвалидом назвал?
– Нет, я просто, к слову.
– Могу помочь тебе с изучением калек. Хоть сейчас присвою вторую группу инвалидности. А хочешь, первую?
Миша закипал. Его бесил любой намёк на его уродство. Этот козёл давно нарывался. Мише становилось всё сложнее себя сдерживать, и, похоже, настал тот момент, когда придётся вспомнить уроки по боксу.
– Воу, красотка, куда идёшь? – Этот внезапный вопрос относился к девушке. Антон всегда включал самца, когда мимо проходила длинноногая юбка.
Мише сразу же расхотелось марать руки об морду коротышки, потому что теперь он наблюдал за плавной походкой девушки из параллельного класса. Мише нравилось, что она всегда была приветливой. Даже с таким неисправимым грубияном как Антон. Она была одиночкой. Сколько раз Миша замечал, что другие девчонки сбивались стайками после уроков, курили за школой или просто болтали в коридорах, но она всегда была сама по себе. Миша слышал, что она считалась странной. Это на фоне остальных девчонок, которые с шестого класса начали размалёвывать лица, бухать по-взрослому и сношаться с одноклассниками. В последнем он, Миша, сам лично убедился, и не раз. Такие легкодоступные девки привлекали его только первое время, потому что гормоны играли, да и любопытство брало своё. Но вдоволь изучив одинаковые тела начинающих шлюх, Мишу теперь не цепляли короткие платья или татуировки на ягодицах.
Она прошла мимо парней, кивнула им, и продолжила свой путь. В ней всё было необычное. А самое главное – это чувство собственного достоинства, которое сам Миша в себе воспитывал много лет. Она была одета очень невзрачно. Тусклая голубая юбка по колено, желтоватая блузка и вязаная кофта сверху полностью стирали её женственность и сексуальность. А серые кроссовки и вовсе отметали мысль о том, что девушка хочет казаться привлекательной. Может она и не хотела, но Миша считал её очень красивой. В конце десятого класса он осознал, что она ему нравится. По-настоящему.
Когда девушка скрылась из вида, Миша вновь ощутил прилив ярости. Антон ржал и высказывал похабные шуточки про неё.
Глава 2. В подвале
– Лилит, это ты пролила молоко на пол?
– Нет, – тихо прозвучал поспешный ответ.
Мама разочарованно покачала головой. Она не поверила. Лилит никто в семье не верил. Мама вышла из-за стола и вплотную подошла к Лилит, которая стояла возле раковины и чистила огромную кастрюлю.
– Не ври мне. Ты же знаешь, что за враньё бывает, – прошептала мама, но от её слов у Лилит по спине пробежала волна животного страха.
– Знаю, мама.
– Тогда домывай посуду и спускайся в подвал. Я всё подготовлю и позову деда.
Лилит беззвучно втянула воздух, а когда мать вышла из кухни, она, Лилит, позволила себе шумно выдохнуть. Она знала, что будет в подвале. То же, что и вчера, и позавчера, и каждый день с момента, как она себя помнит.
Мама называла это очищением, которое необходимо Лилит, чтобы подготовить её к будущей важной миссии.
– Лилит, спускайся!
За все эти годы Лилит почти привыкла к боли. Почти. На её теле десятки шрамов и сотни ссадин и синяков, но это было не самое страшное. Больше всего Лилит боялась дедушкиной проповеди. Вот что действительно причиняет Лилит боль, только эта пытка намного сильнее физического истязания.
Лилит медленно спустилась в подвал. Там всегда пахло могильной сыростью и гнилью. Дедушка был готов. Он снова надел этот странный наряд, в одной руке он держал книгу, а в другой какой-то деревянный предмет. Лилит столько раз пыталась рассмотреть эту вещицу, но у неё ничего не получалось. Она легла на низенькую скамейку. Толстый кожаный ремень с металлическими шипами висел на привычном месте.
В подвальной комнате было довольно тесно, но Лилит знала, что там есть и другие помещения, в которые ей, Лилит, заходить было запрещено. Каменные стены были изрешечены маленькими дырками, через которые подувал прохладный ветерок, охлаждая её горячее тело.
Первый удар пришёлся на поясницу. Лилит очень захотелось почесать ушибленное место, но как только её рука потянулась к спине, второй шлепок угодил прямо по тонким пальцам. Лилит быстро отдёрнула руку. Она не закричала, и даже не плакала. Лилит знала, что это ничего не изменит. Мать будет продолжать экзекуцию до тех пор, пока дедушка не закончит свою речь. Лилит не смела поднять голову, поэтому её взгляд был направлен в пол. Этот кусочек пола она знала наизусть. Каждый миллиметр, каждую трещинку, каждый бугорок. Уткнувшись в него взглядом его, она старалась обнаружить новые детали. А ещё Лилит любила фантазировать. В своём воображении она представляла, что цементный серый пол – это чистый холст. А когда на него падали капли крови, Лилит старалась дотянуться пальцами и размазать их. Тогда холст начинал оживать, и Лилит могла увидеть на нём зверушку или дерево, а иногда даже целый пейзаж.
Ещё несколько шлепков, и Лилит почувствовала, как по её спине потекло что-то тёплое. Наверное, мама растеребила ещё незажившую рану. Лилит с сожалением подумала о своём платье, которое было и так застиранное и даже с заплатками. Возможно, она походит несколько дней с пятнами. Хорошо, что на красном они будут не так заметны.
Но эти размышления прервал поток боли. Вот оно. Началось. Боль была не от маминого ремня, она вгрызлась внутрь тела и расползалась по венам. Боль усиливалась, когда дедушка начинал говорить нараспев непонятные слова, при этом прижимая к затылку Лилит деревянный предмет.
Лилит вырывалась, но папа и тётя крепко держали её. Они всегда приходили в самом разгаре порки. Папа не любил смотреть, как Лилит корчится от боли. Как она выворачивает руки и стучит ногами. Папа вообще меньше всех принимал участия в жизни Лилит. Он целыми днями пропадал в огороде. Лилит знала, что папа выращивает плоды, которые они употребляют в пищу. А ещё папа присматривал за петухами и чёрной козой, которая давала горьковатое молоко.
Все остальные члены семьи почти весь день проводили в доме. Только дедушка уходил рано утром по воскресеньям куда-то. А когда он возвращался, то он него пахло чем-то сладким, цветочным.
Дедушкина речь стала быстрой, а боль в теле почти нестерпимой. Но когда Лилит была на грани потери сознания, всё резко прекратилось.
– Вставай, – сказала мама, вешая ремень на место.
Лилит поднялась на ноги. Её голова гудела, руки дрожали, а ноги подгибались. Дедушка толкнул Лилит в спину, чтобы поторапливалась, в тот же момент слабый отголосок боли кольнул её. Но это был пустяк. Лилит поднялась в ванную и открыла воду. Ей очень захотелось принять душ, но это было разрешено только раз в месяц, поэтому сейчас Лилит умылась холодной водой, которая тут же смешалась со ржавчиной и кровью. У неё ужасно саднило шею возле позвоночника. Она потёрла беспокоящее место, и обнаружила на пальцах следы крови. После побоев у неё часто кровило пятно на шее. Лилит могла лишь на ощупь определить округлые очертания, выпуклость, но она не имела возможности рассмотреть болячку. В их доме не было зеркал. Они были запрещены, но Лилит любила тайком разглядывать своё лицо вечером, когда темнело, в отражении окон. Она не знала красивая она или нет, потому что за всю свою жизнь она общалась только с мамой, папой, дедушкой и тётей. Все вместе они жили в собственном деревянном доме с небольшим участком, куда Лилит дозволялось выходить только вечерами и под присмотром кого-то из старших.
У Лилит было строгое расписание дня. После утренней порки у неё начиналась учёба. Обычно этим занималась мама, иногда тётя. Уроки не отличались разнообразием. Лилит изучала латинский язык, историю, литературу. Обязательными были уроки по каллиграфии, где Лилит выводила целые куски текста в отдельном альбоме.
А ещё Лилит очень много читала, практически всё свободное время она проводила за чтением книг, что очень поощрялось со стороны старших. Книг в доме было полно, и все они располагались в родительской спальне. Вообще-то Лилит не разрешалось туда заходить, только в сопровождении кого-то из старших и только для того, чтобы взять книги.
– Обед!
Приёмы пищи были строго в одно время, и вся семья собиралась вместе. На столе стояло четыре тарелки, четыре ложки и одна кастрюля. Когда все расселись, дедушка произнёс традиционную молитву, и первым зачерпнул из кастрюли.
Лилит сидела на своём месте и ждала, когда ей дадут её порцию.
– На, – на пол опустилась кастрюля, где были загустевшие остатки супа, и Лилит, подставив свою миску, принялась за обед. Её никогда не сажали за стол. Это полагалось только старшим, но Лилит прекрасно устроилась на полу. Она вставала на колени, сгибалась над миской, чтобы капли еды не запачкали пол, длинные волосы она засовывала под ворот платья, и быстро орудуя ложкой, уплетала пищу. Еды ей доставалось ровно столько, чтобы она не умерла с голоду.
– Поднимайся, – велела мама, когда Лилит едва закончила свой обед. – Убери тут.
Лилит стала собирать со стола и почувствовала какую-то тяжесть в животе. Это была даже не боль, но какое-то новое ощущение. И оно Лилит не понравилось.
До вечерней службы было ещё полно времени, и чтобы скоротать его, Лилит взялась за книгу. Их домашняя библиотека никогда не пополнялась, поэтому за свои шестнадцать лет Лилит перечитала уже всё и не по одному разу, но всё равно некоторые книги с возрастом воспринимались по-новому. Лилит пристроилась с книжкой на кухне. Своей комнаты у Лилит не было. Ну, ведь ей она и не нужна. Тем более в доме было только три спальни. Одна родительская, вторая для дедушки, а третья тёткина. Весь день Лилит проводила за учёбой, уборкой или чтением, а ночью она спала в подвале на священном ложе.
Ночь. Это было любимое время суток. Вернее, ей нравилось то, что происходило в подвале. Это было самое лучшее, что с ней случалось.
– Лилит. Ты готова? – Спросила мама, разглядывала дочь.
– Да, мама. – Лилит вся дрожала от нетерпения.
– Распусти волосы.
Лилит послушно высвободила свои длинные светлые волосы, которые были стянуты резинкой. Они мелкими кудряшками расползлись по открытой спине и лицу. Для предстоящего мероприятия Лилит переодевалась в полупрозрачную белую сорочку на тонких бретельках.
– Пойдём.
В подвале уже собралась вся семья. Они сидели на той самой лавке, где утром истязали Лилит. Она прошла мимо них к круглому возвышению, расположилась на нём, как обычно, лицом к стене. Ей нужно было читать молитвы. Она знала их наизусть, и эти молитвы пробуждали в ней невероятные чувства. Лилит как будто парила надо всеми. Она закрывала глаза и полностью отдавалась процессу. Её тело становилось лёгким, а сознание летело по бесконечным лабиринтам. Она слышала как семья, сидящая за её спиной, вторила её молитвам, как они восхваляли её, Лилит, и как в соседних комнатах что-то шарубшало, а в небольших стенных отверстиях мелькало какое-то движение.
Мозг Лилит отключался, и ею завладевало единственное желание – долететь до цели. Она почему-то была уверенна, что в конце, там, где мелькает красное свечение, её ждёт нечто потрясающее. С каждым разом она продвигалась всё дальше.
Так проходили ночи. Она в полусознательном состоянии почти не следила за тем, что происходит в реальности, чем заняты её родные. Её это не беспокоило, но каждое утро она просыпалась на своём ложе, заботливо укутанная белой простынёй. В то утро Лилит обнаружила на своей белой ночнушке нечто странное. Это было огромное пятно алой крови, которое безобразно расплылось по всему подолу.
Глава 3. Феномен пятен
Её звали Лиза. Она всегда носила чёлку и конский хвост, который при ходьбе ударялся о её лопатки. Волосы Лиза не красила, поэтому её естественный тёмно-русый цвет казался тусклым по сравнению с пёстрыми головами одноклассниц. Она была немного рассеянной, смотрела как будто сквозь тебя и часто не замечала насмешек в свой адрес. Или просто делала такой вид.
Миша ждал следующего урока, потому что математика проходила у них с Лизой в соседних кабинетах, и это была отличная возможность полюбоваться на неё, пока все будут стоять в коридоре.
Всю перемену Миша показывал друзьям снятые на телефон видео, где в основном малявки ноют и размазывают сопли по щекам. Лизы нигде не было, и Миша решил, что, наверное, её сегодня нет в школе.
– Ха, прикинь, как эта размазня фарш метала, когда я засадил ему под рёбра, – Антон ржал так громко, что все присутствующие в коридоре, посмотрели на него.
Миша не любил, когда Антон перетягивал одеяло на себя, то есть когда он был в центре внимания, а Миша так, в роли зрителя.
– Это ещё фигня. Угадай, какого размера кучу навалил тот прыщавый. – Миша вопросительно посмотрел на Антона.
– Такую? Нет? ТАКУЮ?
Антон одновременно ржал и размахивал руками, пытаясь угадать размер.
– Не-а. Вот! – Миша как-то резко дёрнул рукой, а в этот момент мимо него бежала Лиза. Она, видимо, боялась опоздать на урок.
Миша её не заметил. Какая ирония! Ведь ждал же целый день этой встречи, а тут не увидел. Он локтём двинул ей по плечу. Миша почувствовал, что он ударился обо что-то и обернулся.
Лиза потирала ушибленное место, а он, Миша, тупо стоял и смотрел на неё, даже не сообразив, что нужно извиниться. Девушка же вроде, как и не расстроилась. Она с любопытством посмотрела на Мишино лицо. Наверняка ей и раньше хотелось поближе изучить его уродство, а тут такая возможность. Лиза не прятала взгляд, наоборот, она подняла руку, как будто собиралась дотронуться до его лица, но её рука неуверенно застыла в воздухе.
– Твои пятна… – она удивлённо посмотрела Мише в глаза, а потом нахмурилась.
– Ты чё, выдра, – кто-то толкнул Лизу так, что она упала и её юбка задралась, обнажая тощие ляжки.
Почти все присутствующие парни заржали, кроме Миши. Да и девчонки были хороши. Никто не помог ей подняться. А Лиза даже не смутилась. Она быстро поправила одежду, встала и пошла в класс.
И тут Мишу понесло. Как только Лиза скрылась за дверью, он почувствовал волну ярости.
– Ну, всё, сука, ты попал! – Миша впервые за последние годы не сдержался и ударил человека. Кулак пришёлся Антону прямо в нос.
– Ты офигел? Ты чё творишь? – Антон согнулся и обеими руками зажал переносицу.
– Какого хрена ты её трогаешь?
Миша продолжил нападение, подключив ноги, которыми он старался угодить противнику в пах.
– Так ты меня из-за этой чувырлы? Она же на тебя как на макаку в зоопарке пялилась. Я ж за тебя. А ты! А ты что?
– Это не твоё дело! Мне не нужны защитники, я и сам могу за себя постоять. Или ты сомневаешься в моих способностях? Мало тебе?
– Отвали, придурок, – Антон слабо толкнул Мишу и убежал вниз по лестнице.
Прозвенел звонок, и ребята разошлись по кабинетам.
– Ты идёшь? – Спросил его кто-то из парней.
– Нет, я на воздух.
Миша всё равно не смог бы сосредоточиться на занятиях. У него в голове проносились сотни мыслей одновременно. Он даже ни разу до этого момента не говорил с Лизой, но всё равно что-то дёрнуло его заступиться. Наверное, со стороны это выглядело нелепо. Крутой парень дерётся из-за дурнушки, какой все её считают. Но сейчас Мишу меньше всего волновало общественное мнение. Хотя раньше он каждый свой шаг продумывал, прикидывая, что скажут другие. А Антона ему не было жалко. Тот давно нарывался. И правильно он, Миша, поколотил его. Этот придурок всё время руки распускает и задевает всех подряд без повода. Миша вот терроризирует только парней и то лишь таких же плохишей, как он сам, только помладше. Получается, что-то вроде Робин Гуда среди школьных бандитов.
– Спасибо, – у Миши от неожиданности ёкнуло сердце. Этот тихий голос он точно ни с кем не спутает.
Лиза стояла за его спиной. Он обернулся, и расстояние между их лицами оказалось неприлично маленьким.
– За что? – У Миши в голове роились сотни вопросов. Он не знал, как вести себя с девушкой. Вот что делать с тёлкой он представлял и не раз делал, а тут настоящая скромница, и, наверняка, девственница. Откуда эти мысли?
– Я, конечно, против насилия, но ты единственный, кто заступился за меня. Это очень странно, ведь ты же такой популярный и пользуешься уважением у всех. – Лиза говорила просто и спокойно. Она не пыталась его задеть, она не боялась выглядеть глупой, она была собой. И это именно то, за что её недолюбливали.
– Просто это моя вина. Я тебя задел локтем. Извини.
– Ничего, – она рассмеялась. – Это же случайность. Ты не специально. А вот Антон…
– Не думай о нём. Он своё получил.
– Он всё равно не отстанет от меня теперь. Я помню, как два года назад он издевался над девочкой из моего класса. Она, кстати, перевелась в другую школу из-за него.
– Серьёзно?
– Ага. А ещё Антон очень стыдится своего роста, вот и ненавидит всех девчонок, кто выше его, – она гордо подняла голову, пытаясь казаться выше, но всё рано до Миши ей было ещё расти и расти, но вот Антона она точно на голову обогнала.
Болтая о школе и Антоне (вот же «классную» тему выбрали), они ушли довольно далеко. Узкие дворики не отличались разнообразием, но это было даже к лучшему. Так они не отвлекали Мишу и Лизу от беседы.
– А почему ты с уроков ушла? – Спросил Миша.
Его спутница решила присесть на лавочку. – Иногда мне бывает морально тяжело находиться в классе. Надо мной и так все смеются, а когда ещё и повод есть, то даже учителя не помогут. Это нестрашно, ведь завтра всё забудется, будет новая жертва.
Миша о многом хотел спросить. Например, почему она всё время ходит одна, почему на ней такая старая одежда. Может, ей помощь нужна.
Лиза, наверное, заметила, как взгляд Миши блуждает от её кроссовок до кофты. Она улыбнулась.
– Да, фасончик устарел. Все думают, что у меня такой вкус, что мне нравится одеваться в старьё. Но на самом деле это не так. Эти вещи мамины. Она умерла. Давно уже, мне тогда пять лет было.
– Что с ней случилось? – Спросил Миша.
– Несчастный случай. Машина сбила. Это всё сучилось неожиданно. Я плохо помню, но бабушка говорила, что после этого папа долго не мог вернуться к нормальной жизни. Он начал пить, но так и не смог остановиться.
– Ты с бабушкой живёшь?
– Нет. Она тоже умерла через три года после мамы. Я живу с папой. Он хороший и желает мне добра, когда трезвый.
– А когда пьяный? – Уточнил Миша.
– Тогда лучше не попадаться ему на глаза.
– У вас проблемы с деньгами? Я могу помочь.
– У нас нет проблем. Нет денег – нет и проблем, – Лиза рассмеялась, а Миша с ужасом смотрел на неё. Как в такой ситуации можно сохранять оптимизм? – Мне не нужна помощь, но всё равно спасибо. На еду нам хватает, а шмотки – это ерунда. Это не главное в жизни.
– А что главное? – Миша подумал, что если бы у него не было дорогой и модной одежды, то его бы все считали чмошником.
– Люди. Человеческие отношения. Любовь.
В Лизе не было жеманности и кокетливости, которые были присущи всем знакомым ему девчонкам. Она рассуждала просто, а говорила искренне. Рядом с ней Миша чувствовал себя по-другому. Ярость угасала, а ещё он не ощущал себя изувеченным. Она смотрела на него как на обычного человека. Без страха и глупого любопытства. Но Мише почему-то самому захотелось рассказать ей про себя. Про свою жизнь и уродство.
– Тебе, наверное, интересно узнать, откуда у меня эти пятна. – Начал он. Лиза молчала. – Это с рождения. И они не только на лице, на самом деле у меня почти вся кожа бордовая. Сейчас.
Миша задрал рукав, демонстрируя красноту, которая поразила почти всю руку, не задев только пальцы.
– Можно? – Лиза осторожно провела кончиками пальцев по его руке. От локтя до запястья. – Они как будто немного отличаются от обычной кожи. Грубее и немного шершавые.
Миша вообще-то ненавидел любое упоминание о его изъяне, а тут он сидел и спокойно позволял себя трогать, но самое странное, что ему это нравилось. Её прикосновения.
– Смотри! Твои пятна. Опять…
Миша опустил взгляд и не поверил себе. Бордовый участок кожи стал бледно розовым.
– Ой, и на лице тоже. Сейчас, – она достала из своего рюкзака маленькое зеркальце в облупившейся оправе.
Миша не любил зеркала, но сейчас он жадно вглядывался в своё отражение. Его лицо было почти нормальным. Бледные пятна могли сойти за солнечный ожог. Если бы его кожа выглядела так всегда, он бы был самым счастливым человеком на свете.
– Подожди. Ты сказала, опять?
– Да. Сегодня в коридоре, когда ты задел меня, я заметила, что твои пятна побледнели, правда, на несколько секунд. Я хотела тебе сказать, но…
– Но этот козёл толкнул тебя.
– Да. Но это неважно. Я уже говорила, что справлюсь.
– Говорила. – Миша больше не слушал её. Он не мог оторвать взгляд от зеркала. Что это? Организм начал бороться с уродством? Или что-то другое на него так воздействует?
Пока он всматривался в отражение, какое-то движение мелькнуло в зеркале. Миша обернулся. Позади него метрах в десяти стояли двое. Они нагло рассматривали их с Лизой и даже не скрывали этого. Это была странная парочка – дедок в чёрной шляпе и узкоглазая женщина.
– Что случилось? – Забеспокоилась Лиза.
– Ты видишь этих двоих? – Он мотнул головой в сторону стоящих.
– Да. Они смотрят на нас.
– Вот именно. Это ненормально. Недавно я видел одного паренька, тот тоже пялился на меня.
– Это, наверное, из-за твоей кожи. Просто ты привлекаешь внимание, а у людей не хватает чувства такта, чтобы не выдавать своего любопытства.
– Нет, тут точно что-то другое. И тем более, сейчас мои пятна не такие явные.
– Ну, теперь они снова краснеют.
Миша посмотрел в зеркало. Следившие за ним не сдвинулись с места, а лицо действительно становилось прежним.
Миша не любил загадки. Он решил подойти к ним и выяснить, какого чёрта им нужно. Он сделал несколько шагов, а незнакомцы развернулись и начали удаляться. Нет, Миша этого так не оставит. Он их догонит. На этот раз точно. Эти двое ещё имели наглость не сбежать, а идти прогулочным шагом. Дед взял китаянку или кто она там, под руку. Вот же бесстрашные. Миша быстро догнал их. Он постучал деду по плечу. Парочка остановилась.
– Чё вам от меня надо? – Выпалил Миша. Дед и китаянка обернулись, и Миша отпрянул назад. У них были красные лица. Полностью. Как варёные раки.
– Аааа!
– Ты что? – Кто-то дотронулся до его плеча. Это была Лиза.
– Ты видела их? Видела их лица?
– Ну, да. Обычные.
– Обычные? Они же красные!!!
– Тебе показалось.
Между тем парочка уже свернула за угол дома.
– Нет, я тебе сейчас докажу. Побежали.
Миша припустился. Лиза не отставала, но как он не искал, не смог обнаружить их в потоке прогуливающихся людей.
– Успокойся. Ну же. Почему ты так нервничаешь из-за них? – Спросила Лиза, когда они возвращались к школе.
