Kitobni o'qish: «Бывший с секретом»

Пролог. Новогодний переполох

Телефон звенит, отдаваясь страшной болью в голове. Пытаюсь перевернуться на другой бок и понимаю, что квартира на моя. Простыни, в которые я утыкаюсь носом просто-напросто пахнут не моим кондиционером для белья.

Для того чтобы найти источник шума, приходится приоткрыть один глаз и я окончательно убеждаюсь в том, что сплю не у себя дома. Холодный голубой цвет стен яснее ясного говорит мне об этом.

Вцепляюсь пальцами себе в волосы. Ч-черт! Что же произошло вчера? Ведь внезапных загулов не было со мной даже в студенчестве.

Взгляд останавливается на наручных смарт-часах, на которых высвечивается дата второе января. Я сглатываю. Последнее, что я помню это новогоднее дежурство с Ухтомским.

Неужели оно было настолько плохим, что, едва сдав его, я до беспамятства напилась? Хотя обычно я так не делаю. Алкоголь не выход и я уверена, что любые проблемы можно проговорить ртом.

Словом, надо разобраться. Приподнимаюсь и утыкаюсь лицом в ладони. Голова действительно болит, а воспоминания не выстраиваются в один ряд, как бы я ни старалась.

Да как такое возможно?

Телефон снова закатывается трелью и я уделяю внимание ему. Звонит не из больницы и это уже радует. Это Олег, мой жених. Смахиваю заставку и принимаю звонок. Не ответить Демченко я не могу.

– Да? – мой голос звучит надтреснуто и сухо. Кажется, даже тембр выдает то, как странно я провела время вчера.

Поэтому я снова сглатываю, пытаясь немного смочить горло и сильнее впиваюсь себе в волосы, мысленно задавая вопрос: что же такого произошло вчера, что я ничего не помню? Первая на моей памяти совершенно отвязная вечеринка? Фыркаю и надеюсь, что это получается не слишком громко, потому что я совсем не тот человек, который может позволить себе такое. Как-никак я дочка профессора, но несмотря на это я сама заработала себе репутацию хорошего анестезиолога, хоть теперь меня на работе не называют иначе как… Зануда.

Все в моей жизни понятно и определено наперед.

Кроме сегодняшнего утра.

Прикрываю глаза и стараюсь не смотреть по сторонам.

В конце концов, Олегу совершенно не обязательно знать, где я сегодня проснулась. Попробую как можно тише собрать вещи, смыться отсюда и чуть позже все выяснить. А пока нужно сохранять спокойствие. Как на самых сложных операциях. Ну давай же, Воронцова, соберись.

– Лиза, ты где? – врывается в мое ухо голос Олега, вызывая еще больше боли и раздражения.

– Привет, котик, – говорю я, пытаясь сымитировать бодрый тон, но получается плохо.

Олег не сбавляет оборотов.

– Лиза, мы все тебя ждем!

Что-то екает в груди. Так обычно бывает в моменты, когда забываешь что-то очень важное: само дело напрочь вылетает из головы, а вот галочка, которую видимо на автомате ставит мозг, типа “нельзя пропустить даже под страхом смерти” остается.

– Где? – осторожно уточняю я, уже чувствуя, что случилось что-то, что будет стоить мне вполне серьезных последствий.

– Забыла? У нас сегодня знакомство с родителями!

Я снова смотрю на наручные часы. Воспоминания потихонечку собираются в стройную линию. Точно! Мы же собирались познакомиться с семьей Демченко второго числа, когда высплюсь после суточного дежурства. Внутри все еще горчит обида на то, что Олег так и не остался дежурить со мной, предпочтя торчанию в больнице вечеринку с друзьями. Впрочем, я же решила его понять. Смотреть на наши ссоры с Ухтомским то еще занятие. Лучше, правда, посидеть в хорошем ресторане.

Я сглатываю, как будто пытаясь проглотить горечь, которую на самом деле не ощущаю во рту. Бывает так, что близкий человек делает какую-то мелочь и ты вроде понимаешь, что обижаться не на что, но все равно обидно оттого, что вы не совпадаете где-то глубоко внутри.

– Сколько тебя еще ждать? – вопрошает Олег.

Уже наступило второе??? – рождается в мозгу.

Прикрываю глаза. Очевидно, это так. И после дежурства случилось что-то, что вклинилось в мою спокойную и распланированную жизнь. В этот самый миг я слышу чей-то храп, раздающийся сбоку. Телефон едва не выскальзывает у меня из руки.

Черт!

Вот это надо же! То есть, я еще и не одна ночевала на этом, что это? Диване? Воронцова, это залет! Я прикрываю трубку ладонью. Чего бы я ни натворила вчера, шокировать Олега, очевидно, сидящего с родителями в ресторане прямо сейчас не стоит.

– Мы же собирались посидеть вечером, – тихо говорю я.

В окна комнаты льется дневной свет, так что я могу с уверенностью сказать, что сейчас скорее всего первая половина дня.

– Я писал тебе, что мы перенесли встречу на утро, – упирается Олег. – И ты написала “Ок”.

Я так написала? Ч-черт, в каком же состоянии я тогда была.

– А еще ты намекала на то, что нам надо серьезно поговорить до встречи, – голос Олега становится тише, – но не так же, Лиз. Не когда мои родители ждут нас с тобой в ресторане, а ты не пришла.

– Наверное, – соглашаюсь я. – Я…

Я, увольте меня, вообще не знаю, что именно я собиралась сказать.

– Потише, – раздается из вороха одеял и я чувствую как по моей спине ползет капелька холодного пота.

– Мог бы ты сказать родителям, что я заболела? – дышу в трубку, зажимая ее ладонью.

– Ты прямо сейчас это поняла? – кажется, Олег раздражается.

Я смотрю вперед и понимаю, что не успею к родителям Демченко ни при каких условиях.

“Прямо сейчас”, – я собираюсь это сказать, но тут груда одеял поднимается, крепкая мужская рука вырывает у меня телефон. Следом я теряю дар речи, потому что передо мной Ухтомский, человек, которого, как я была уверена, я ненавижу.

– Олежонок? – он смотрит на то как назван контакт, а я от шока не могу вымолвить ни слова.

Обычно-то я в карман за словом не лезу. Но только не в этот раз. Это какой-то кошмар! Это нереально! Ухтомский просто не может спать со мной в одной постели! И я бы в жизни не приехала к нему в квартиру!

В этот миг одеяло падает мне на колени и я понимаю, что спала без рубашки и без лифчика.

Ухтомский с интересом смотрит на мою грудь, а потом выдает.

– Ты же сказала, что с Олежонком покончено.

Что?

Ухтомский сбрасывает звонок с совершенно безразличным видом. Как будто это его дело с кем мне говорить, даже если речь идет о моем женихе. Сначала я тянусь к трубке, чтобы что-то изменить, но Ухтомский прячет телефон под своей подушкой, а потом ложится сверху.

Черт, я ведь забыла, что это самый беспринципный и наглый хирург стационара. Единственный, с кем бесполезно спорить.

– Ложись, – говорит он мне. – Еще рано.

В моей голове тем временем крутится только одна мысль: “Что, черт побери, случилось вчера?”

Глава 1. История болезни, а не любви

Декабрь 2022 года

Звонок от начальника застает меня в самое неудобное время: я покупаю еду.

– Вика Семенова уходит в декрет, – сообщает Сан Саныч будничным тоном.

– Очень рада за нее, – отзываюсь, глядя на транспортировочную ленту.

– Все это значит, что у нас некому дежурить на Новый год, – следует тут же. – Выйдешь тридцать первого?

И это утверждение, а не вопрос.

Я останавливаюсь и поудобнее перехватываю трубку.

– Но мы ведь уже составили график две недели тому назад! – дело в том, что праздник у меня распланирован.

Я не собиралась встречать свой Новый год в больнице. Работу я свою люблю и считаю ее собственным призванием, даже несмотря на то, что в институте от меня не отлипало амплуа внучки профессора. Мой дед занимался исследованиями в области болезней крови. Я же пошла совсем в другую степь и не собираюсь строить научную карьеру.

Я уехала как можно больше от родного Екатеринбурга и работаю на самом что нинаесть переднем крае медицины – в скоропомощной больнице, потому что близость к светилу науки в свое время немало крови мне попила.

Однажды я даже думала фамилию сменить, но, к счастью, в столице достаточно моих однофамильцев и мало кому есть дело до чужой родословной, особенно если ты не распространяешься о ней.

Начальник начинает заунывно перечислять мне почему тот или иной сотрудник не может.

– Погодите, эти двое тоже не женатые! – останавливаю его я.

Я конечно все понимаю, но в хирургии и ее сестре-анестезиологии все устроено так, что если ты не будешь сражаться за свое место под солнцем, кто-нибудь точно умыкнет его у тебя. Бодаться с целой хирургической бригадой, полной тестостероновых мужиков – та еще история, особенно мне, пушинке в пятьдесят килограммов. Но я уже доказала, что умею постоять за себя. Поэтому хирургическая часть больницы и зовет меня занудой. Другая говорит, что мне очень повезло, что Олег, мой парень – сын известного человека, поэтому с меня как с гуся вода стекают любые жалобы.

Неправда. На самом деле у меня отличное чутье. Я ни разу не взяла на стол пациента, который казался мне сомнительным, как бы хирурги не наседали и каждый раз потом оказывалось, что моя правда.

Мой начальник ценит это, поэтому не выговаривает. Олег здесь не причем.

Словом, Сан Саныч считает, что лучше меня кандидатов нет. В том числе на дополнительное дежурство.

– У Вельцера больная мама, а Никонов оплатил тур в Египет, – продолжает он.

– А я чем хуже-то Никонова? У меня забронирован коттедж!

– Накину тебе денег к премии.

– Ну Сан Саныч, нет. Я же дежурила в прошлый раз.

– Ты не семейная, – это как чертова красная тряпка.

Новый год – почему-то праздник для тех, у кого есть тесный круг родственников. Лучше всего, если у тебя имеются муж и дети. Все остальное не считается. Моя родня в далеком Екб, и все знают, что я редко к ней езжу. Это значит, что как-будто бы мне не показаны нормальные выходные.

– Я тебя уже записал.

На этом наш разговор заканчивается. Не то чтобы я жалуюсь на своего шефа, но в подобных вещах он сухарь и если решил что-то, то отговорить его сложно.

Телефон вздрагивает от оповещения – это мне пришел график.

Я мрачно смотрю на витрины. Такое ощущение, что атмосфера грядущего праздника разом гаснет. Да, я почти не поддерживаю общения с моими родными, потому что у нас слишком много разногласий. Но именно здесь, в столице, за семь лет я обросла знакомствами и у меня появилась небольшая семья из новых друзей. Почему я не имею права провести эту ночь с ними? Тем более, мы планировали это целых два месяца! Выискивали предложения, я вертелась как юла лишь бы не получить дежурство тридцать первого. И вот Вика Семенова уходит в декрет, а меня поставили вместо нее.

Похоже, шеф слишком верит в мою работоспособность.

– Вот же старый хрен, – произношу я сквозь зубы. – Взял и встал как вкопанный…

Не успеваю договорить “на своем”.

Мужчина в очереди на кассу передо мной оборачивается, и я понимаю, что по виду это пенсионер. Он неловко продвигает вперед коляску. Встречаюсь взглядом с дедушкой и мне становится не по себе. Прекрасно знаю, что выгляжу как безобидная Дюймовочка. Роста во мне всего сто шестьдесят сантиметров и очень миловидные черты лица.

Дед, а вместе с ним и папа считали, что меня надо от всего оберегать.

Знали бы они, что я теперь делаю! Мой нынешний выбор дался мне не просто так. Пришлось набить себе шишек, прежде чем я поняла, что могу постоять за себя и что имею на это право.

– Простите, я не вам, – улыбаюсь мужчине в очереди, хотя мне до сих пор неудобно за сказанные слова. – Телефону.

Тот кивает, но в глазах все еще горит недоверчивый огонек. Что ж, как бы я ни командовала сестрами в экстренной ситуации, это не дает мне никакого права вести себя стервозно в обычной жизни.

Записываю шефу голосовое, и делаю это подчернуто громко, чтобы пенсионер понял, кого я имела в виду.

– Александр Александрович, я официально обещаю вам, что на следующий год тоже выйду замуж и заведу ребенка, как Семенова.

Нажимаю “отправить” и выдыхаю, глядя на корзину, которую собрала. По правде, я погорячилась. На данный момент я не уверена в том, что хочу замуж даже за Олега, с которым мы вроде как пара. Меня, как ни странно, смущает именно то, что большинство считает невиданной удачей – отец моего парня. Ни разу не видела его, но, рассказывают, что он очень строгий и справедливый. Словом, такого не ослушаешься, даже если захочешь. Ну а я хочу строить карьеру и быть собой, пока у меня есть на это время.

На сотовый приходит новое уведомление.

“Вызов принят”

Я открываю сообщение и закатываю глаза. К тексту прикреплено фото, на нем наша операционная, хирурги держат большие пальцы вверх, а Сан Саныч, уже седой доктор наук, тот, кто меня после ординатуры пригрел, обучил всему и оставил у себя, улыбается. Под маской почти не видно лица, но я легко могу рассмотреть лучики морщин вокруг его умных глаз.

– Дураки! – в сердцах вырывается у меня.

Вместо того чтобы начать операцию, они обсуждают наш телефонный разговор. Закатываю глаза. Хирурги – те еще сплетники. Можно не сомневаться в том, что завтра о шуточном пари будет знать весь коллектив.

Ну и черт с ними! Главное чтобы на Олега не наседали. Ему и так припоминают работу отца при каждом удобном случае.

Открываю мессенджер, собираясь написать друзьям про то, что меня не будет с ними тридцать первого, но на глаза сразу же попадается новый график. Это кого это поставили ответственным хирургом в Новый год? Фамилия выглядит незнакомой – я понимаю, что он еще точно не был у нас в дежурантах. Холодок пробегает по спине, потому что был у меня один такой преподаватель…

Неприятный узел затягивается в животе. Я знаю только одного человека с такой же фамилией, который мог бы с порога прийти в наш стационар и стать ответственным. Но это невозможно!

– Девушка, пакет будете брать? – обрывает поток моих мыслей продавщица.

Я откашливаюсь и показываю ей шоппер.

– Нет. У меня свой.

По дороге домой строчу сообщение знакомой операционной сестре.

“Знаешь кто такой Ухтомский?” – и тут же стираю слова.

Если это правда человек из моего прошлого, то прямо сейчас я не хотела бы об этом узнать.

Логика тем временем нашептывает, что большие перестановки в больнице обычно не случаются просто так. О них кто-нибудь да проговорится, но у меня, как назло, был отпуск в конце ноября. Я летала домой, потому что собиралась уладить кое-какие дела. Все это время я не просматривала никакие чаты, так что вся внутренняя кухня больницы, видимо, прошла мимо меня.

Захожу в свою съемную квартиру, в ноги бросается кот Бойкот и начинает тереться о сапоги.

– Пара мгновений! – направляюсь на кухню и проношу туда свой шоппер, из которого, должно быть, пахнет ароматным паштетом.

Пока меня не было, за питомцем приглядывал Олег и я была неприятно удивлена, найдя Бойкота похудевшим и раздраженным. Впрочем, может, мне конечно кажется. Олег списал все на то, что кот просто скучал и не хотел есть и вообще Бойкот в первую же ночь написал ему в обувь и разодрал пальто. Возможно поэтому мой парень не особенно заботился о питомце – закрадывается неприятное подозрение.

Вываливаю лакомство в миску для кота и, гладя усатого по шерстке, приговариваю:

– Обещаю, что больше не пущу сюда чужаков.

И тут же останавливаюсь. Рано или поздно нам с Олегом придется как-то развивать отношения, ведь он уже сам намекал мне на это. Только вот передо мной встает дилемма: кого выбрать? Парня или кота?

Наверное глупо вообще задумываться о таких вещах. Само собой любая выбрала бы парня, но у меня есть проблема: я до сих пор не могу поверить в то, что искренне нравлюсь Олегу. Я вроде сорвала джек-пот, он сын хозяина сети клиник, у нас общие интересы и мы вроде как подходим друг другу, но сказанная одним мужчиной фраза все еще сидит в голове.

“Без них ты никто” – без них, то есть, без моих родственников. Ухтомский, мой бывший преподаватель, был уверен, что я ничего из себя не представляю сама по себе. Я же была слепо влюблена в него. И вот когда он оборвал наши отношения, я попыталась жить наоборот.

Но те слова все еще крутятся в голове, как на заезженной пластинке.

– Р-р-мяу! – мой кот выкручивается из-под ладони, показывая, что нужно с большим чувством наглаживать его.

Я усмехаюсь.

– Прости, – чешу за ушком, а потом, услышав громкое урчание, отправляюсь на кухню.

Телефон тем временем без конца пиликает от уведомлений. Я пытаюсь не обращать на это внимания, потому что дома хорошо. Я не люблю гостиницы и переезды, быть может потому, что я смирилась с тем, что бросила свой дом и сейчас мне нужен новый.

Открываю полки и достаю оттуда лапшу быстрого приготовления. Чайник тем временем закипает. Я быстро справляюсь с пакетиком и наслаждаюсь потрясающим запахом консервантов. Обожаю корейскую лапшу!

“Быть может поэтому Олег так и не пригласил меня съехаться?” – мелькает в голове. Наверное я плохая хозяйка – эта мысль не причиняет мне существенного дискомфорта, потому что быть брошенной в первый раз было достаточно больно, чтобы не хотеть повторения. Наверное, я выбрала Олега именно поэтому. Кто всерьез поверит в то, что сын медицинского магната позовет замуж простого анестезиолога? Про мои семейные связи я ни разу в больнице не распространялась. Так что для всех я просто обычная девушка и я не строю никаких нереалистичных планов.

От Олега тем временем приходит сердечко.

Я умиляюсь и шлю ему смайлик в ответ. В конце концов, нас с ним свела любовь к выставкам и театрам, но мы старались особо не разговаривать о личном. У меня неприятное прошлое, у него – настоящее. Папа Олега по его словам тиран.

Телефон не перестает пиликать даже тогда, когда я загружаю любимый сериал.

Сообщение от Олега.

“Приехать?”

“Встретимся в больнице завтра”, – отвечаю я.

Наконец мне попадается на глаза больничный чат, в котором, кажется, взорвалась бомба. Наверное в каждом отделении есть чатик для отделения и чатик со своими. У нас он называется “Операционная”, наверное потому, что девчонки довольно часто сливают туда сплетни – препарируют коллег. Не скажу, что я в восторге от того, что там есть. Иногда лучше не знать некоторых вещей.

В “операционную” меня добавила хорошая подруга и теперь ото всей внутрянки оперблока буквально нет спасения. Мне, кажется, я первой узнаю у кого с кем роман и какого цвета трусы носит самый горячий хирург отделения.

Не скажу, что это помогает в работе, но иногда бывает забавно. Правда, не сейчас, когда я ем лапшу после длинного перелета.

Макаронина вываливается изо рта, когда я читаю новое сообщение.

“Видели нового ответственного?”

Окей, фамилию Ухтомский заметила не только я.

Я уже собираюсь закрыть чат, как на глаза попадается то, что этому самому новичку пророчат аж место зама главврача по хирургии. На такие должности слету в большой больнице не берут. Обычно прежде приходится немного поработать с коллективом.

“Рассказывают”, – тут же делится Надюша-анестезистка: “Он был главным врачом ведущей больнице в Спб, но там какая-то некрасивая история”

“Чего, поперли?” – отвечает Екатерина-анестезиолог.

“А за что?” – присоединяется хирург-Елизавета: “Нам Пал Владимирович еще ничего не сказал. Молчит как…”

“Пал Владимировича вообще-то вчера уволили” – прилетает ответ.

Я прикрываю рукой телефон, потому что в ушах грохочет кровь.

Ухтомский.

Из Петербурга.

Надеюсь, это не один и тот же человек.

Перед глазами проплывает образ красивого аспиранта кафедры, от которого у меня до сих пор, кажется, сосет под ложечкой. Прикусываю губу. Нет, только не он! Этот человек уже однажды меня опозорил! Если он окажется на моей работе…

Нет, нет и нет! Это будет слишком несправедливо!

Убираю руку с экрана и смотрю, что там еще.

“Он секси” – тут же бросается в глаза и я пытаюсь сделать вид, что не видела этого.

Ухтомский секси, по крайней мере такой, каким я его помню. Высокий, широкоплечий и не терпящий возражений. Самый строгий препод, которого я когда-либо встречала. Один из самых популярных у девчонок мужчин, оплот их любви и я как профессорская внучка, считала, что мне эта крепость покорится, если конечно же, приложить достаточно усилий.

Надеюсь, это не тот Ухтомский. Я очень на это надеюсь, потому что я не смогу находится с этим мужчиной в одной операционной. С тем, кто меня унизил и еще плюнул сверху. После этого я послала на фиг своего дедушку и случилось еще много разного неприятного.

Но если мы с тем самым Ухтомским окажемся в одной больнице, то конец моему амплуа сильной и независимой, потому он знает, что там, глубоко внутри я маленькая испуганная девочка, чья мама рано умерла, а папа уехал в Израиль, к корням, как сказал он сам. Я осталась одна на попечении у бабушки и дедушки.

Замираю, глядя в стену и в это время на мои плечи приземляется кот. Бах! Разливается лапша, я вскакиваю и начинаю отряхивать себя, телефон и ругаться сквозь зубы.

Ухтомский много лет назад додумался потыкать палкой в самое больное место: я никто без моих родственников и связей.

После инцидента с котом и миской горячей лапши выясняется, что телефон сдох. Но у меня не выходит из головы Ухтомский.

Может, я конечно так и не завела серьезный роман, потому что до сих пор люблю Виктора? Краска бросается в лицо, когда эта мысль приходит ко мне в голову. Бред. Просто бред, как можно любить такого козла?

Но если подумать, в нем есть все, что мне так нравится: сильный, не согласный на компромиссы, предпочитающий рубить правду-матку.

Сон не идет, даже когда я досмотрела свой сериал. Переворачиваюсь с бока на бок, ощущая душное тепло одеял. Потом поднимаюсь, откупориваю припрятанную на черный день бутылку вина и сажусь смотреть видео об абъюзерах, закусывая чипсами и шоколадом.

Так ему и надо, этому Ухтомскому! Тем более он давно и счастливо женат.

На утро я не выспавшаяся трясусь в общественном транспорте. Настроение не самое счастливое и даже милое: “Тебе еще далеко?” от Олега совсем не радует. Экран старого телефона, который пришлось взять на смену сдохшему, разбит и я долго смотрю на трещину прежде чем что-либо предпринять. Она напоминает трещину, которую дала моя жизнь.

Думаю, сфотографировать ли ему себя на фоне остановки, но скептически оценив свое чуть-чуть припухшее от недосыпа лицо, решаю, что незачем пугать своего принца. Понятное дело, что я не верю в серьезность наших отношений, но очень многие, включая даже мою подругу Настю считают, что я вытащила счастливый лотерейный билет: вдруг Олег влюбится так, что даже его супер-строгий папа не сможет ничего сказать против грядущего брака и даже не отнимет у сына завещанные миллионы?

Мало кто знает, но Олег Демченко на плохом счету в своей собственной семье. Он не пояснял мне в чем дело, а я не спрашивала, но кажется, суть в том, что мой парень набедокурил в студенческие годы, за что и был сослан учиться уму-разуму у бывшего заведующего абдоминальной хирургии нашей больницы. Ну а я встретилась ему потому, что Демченко хотел сходить в консерваторию, в то время любителей классической музыки среди хирургов не нашлось.

Мне, как и многим, было интересно, что представляет из себя сын миллионера и я была приятно удивлена открытостью Олега и его умением обращать в шутку любой каверзный вопрос. Словом, мне понравилось. А еще было приятно удивить всех тех, кто делал ставки на то, что Демченко бросит меня завтра же, потому что у него куча любовниц. Оказалось, что все это было просто фантазиями разных дураков и нормальный человек может позволить себе иметь одну женщину – именно так и сказал мне Олег.

Думаю, что я не порвала с ним из-за всего этого. Мне важно доказать всем и в первую очередь самой себе, что я чего-то стою.

Кстати, это у нас с Олегом тоже общее. Он, честно говоря, плохой хирург. В операционной Демченко еще ни разу не допустили до чего-то большего, чем стоять на крючках. Все дело в том, что его знания, конечно, оставляют желать лучшего – видимо сказывается хорошо проведенная студенческая молодость. Но я вижу как Олег старается, отбривает шутки в операционной и продолжает идти своим путем. Он часто консультируется у меня как правильно поступить и я должна была бы гордиться, если бы не чувствовала, что наши отношения немножко воздушный замок, ширма для двух людей, которым важно выглядеть чуть успешнее, чем они есть на самом деле.

Подбираюсь к проходной и тут же получаю в руки стаканчик ароматного кофе, приятный чмок в губы и ласковое:

– Привет!

Улыбаюсь Олегу. Он у меня высокий, кучерявый, худой блондин – совершенно не похожий на мужчину, разбившего мне сердце и от этого у меня каждый раз становится теплее внутри. Конечно, впервые увидев Демченко, я подумала, что это не мой тип мужчины, но со временем он стал казаться мне симпатичным.

Олег приобнимает меня за талию и мы прижимаемся друг к другу. Я по-настоящему ценю нежность, на которую не скупится мой парень. Ее правда почему-то не хватило на моего кота.

Какое-то время мы просто обнимается, должно быть, вызывая зависть у всех, кто наблюдает за этой сценой, пока дверь проходной не хлопает и по ногам в очередной раз не пробегает порыв холодного ветра. Я боковым зрением ловлю черную тень и сердце болезненно сжимается, потому что силуэт мужчины, вошедшего только что показался мне удивительно знакомым.

Проследив мой взгляд, Олег оборачивается и говорит мне.

– Лиз, ты в курсе, что у нас пополнение?

– Ага, – я с неохотой отлипаю от Олега. – Уже перемусолили во всех чатах. Это он?

– Вроде бы я не ошибся, – в глазах Демченко загорается непонятная мне искра.

Потом Олег переводит взгляд на меня.

– Эй, у тебя странный взгляд, – начинает парень.

– Неважно, – встряхиваю волосами. – Не выспалась и все.

Не хочу уточнять, что со мной творится из-за этого нового хирурга, который устраивается к нам в стационар.

– Ты из-за кота что ли? – вдруг выдает Олег.

Я задираю голову, чтобы посмотреть на него.

– Нет.

– Правда?

– Правда нет.

Олег улыбается.

– Я думал, ты будешь переживать из-за того, что мы пару раз с ним поссорились.

Улыбаюсь и беру Олега за руку.

– Я переживаю. Правда, – признаюсь, а потом выпускаю ладонь парня.

Мы вряд ли будем хотя бы жить вместе, поэтому неважно, что Олег не ладит с моим котом.

– В конце концов он испортил брендовую обувь.

– Мелочи, – Олег улыбается, глядя вперед, а я думаю о том, что у его папы на счетах всегда есть деньги на новую.

А мне вот приходится заниматься планированием расходов. Но это тоже в наших отношениях не главное.

Я грею ладони о чашку кофе и приподнимаю голову.

– Скажи, а что ты знаешь про нового хирурга? – наконец решаюсь я.

Олег переводит взгляд на меня.

– От отца слышал, он чей-то знакомый. Вроде был депутатом был, а у них обширные связи.

– Депутатом? – фыркаю я.

Ухтомский, которого я знала, не любил политику.

– Ага, – мы доходим до корпуса и Олег как обычно открывает передо мной дверь, пропуская вперед.

Мне нравятся его галантные жесты, а еще то, что наше общение меня ни к чему вроде как не обязывает. Я пытаюсь сбежать от одиночества, Олег – от семьи. Мы здорово проводим вечера, потом разъезжаемся по домам. Это именно то, что надо, для того чтобы не бояться снова влюбиться.

– О-о-о! Привет!

Я поднимаю голову и вижу, что у входа шумит хирургическая бригада. Бросаю взгляд на смарт-часы. Восемь пятнадцать. “Осталось еще пятнадцать минут до конца смены”, – мозг отмечает это сам по себе. Хирурги пьют кофе у автомата.

Частенько смены в больнице выдаются такие, что толком и не поспать. С утра до вечера на ногах. Кофе – единственное, что, кажется, еще может поддерживать жизнь в уставшем и вымотавшемся за бессонную ночь теле. Обычно в каждой ординаторской есть своя кофеварка, но иногда лучше размять ноги и добраться до дверей, от которых тянет утренней прохладой.

Олег с радостью братается с хирургами.

– Привет, привет! – улыбаюсь парням.

– Кстати она, – говорит самый молодой, – сказала, что женит тебя на себе.

Закатываю глаза. Да ладно! Я надеялась, что всех займет Ухтомский и обсуждение неудачника из Питера, а не мое глупое пари с Сан Санычем. Но я понимаю, почему парни шумят: ведь вопрос о том, когда меня бросит сын миллионера давно стоит у них на повестке.

Кроме того, к Олегу целая очередь из девушек поначалу была, до тех пор пока не стало ясно, что он достаточно скуп на подарки. Ведь Демченко по воле отца живет на одну свою зарплату, а это с его-то запросами два-три похода в ресторан.

Так что цветник вокруг Олега поувял, но ажиотаж хирургов не уменьшился. И вот чего им от нас надо? Демченко, как и всегда в таких случаях, наверняка сделает вид, что не понял шутку.

– Ну раз я могу кого-то на себе насильно женить, – бурчу, – то посоветовала бы всем вам держаться подальше.

С этими словами я прохожу вперед.

– Лиз! – Олег идет за мной следом. – Готов поспорить, что у Михалыча просто горит ставка.

– И тебя это устраивает?

Мы отходим дальше и я выдыхаю.

– Думаешь это нормально, что твои коллеги ставят деньги на нас?

– Это смешно, – Олег закатывает глаза, когда мы останавливаемся в холле у вертушки. – Ведь ты же сама сказала, что чужое мнение никак не должно на нас с тобой влиять, и я не думал, что тебе это важно.

Пару мгновений смотрю ему в глаза, удивляясь тому, что Олег не понимает.

– Вот захочу и брошу тебя! Интересно, у них есть такая ставка?

– Только из-за этого? – Олег хмурится.

– Да!

Причина конечно в Ухтомском, но я не могу остановится. Бью пропуском по считывателю у вертушки и толкаю лопасть от себя. Плюсы Олега являются его серьезными минусами. Он не любит лезть в драку, вот Виктор на его месте уж точно бы нашел подходящие слова.

– Лиз! – ладонь Олега ложится мне на плечо когда я вызываю лифт. – Не раздражайся, ладно? Я попрошу их не зубоскалить.

Оборачиваюсь к парню. Не хочется признаваться в том, что у меня дурацкое настроение и буквально все сейчас меня раздражает.

– Ты попросишь, ладно. Но что ты сделаешь с тем, что они перемывают тебе кости всей ординаторской, когда тебя нет?

– Не может быть, – Олег делает шаг ко мне.

– Ты не такой как они, – вырывается у меня. – Сын богатого папочки. И никогда таким как они не будешь, даже если бы и хотел.

Конечно, многие из хирургов в присутствии Олега пытаются быть лапочками, потому что считают, что могли бы подработать у него, если удачно лягут карты, но это никак не мешает им распускать свои языки в другое время.

– Поэтому в частности они думают, что у нас это временно, – объясняю. – И, Олег, давай будем честны…

Демченко обнимает меня за талию и практически касается губами моего уха.

– А что думаешь ты?

Этот вопрос ставит меня в тупик.

Я смотрю на Демченко и размышляю о том, что он действительно не воспринимает всерьез всю эту рабочую атмосферу. Возможно как раз потому, что и он сам и коллеги его понимают, что, как говорил царь Соломон “Все временно”. Точнее царь Соломон говорил не так: “Все пройдет. Пройдет и это”.

Олег однажды пойдет руководить какой-нибудь клиникой, в которой откроет собственную операционную, где будет показываться раза два в неделю. Пока Демченко только двадцать шесть. Он может позволить себе ходить с простыми работягами в бары и крутить ничего не обязывающий роман.