Kitobni o'qish: «И не ищи её следы»

Это было поистине паршивое утро. Огромные стеклянные высотки, казалось, царапали низкие чёрные тучи острыми шпилями. Ветер опять дул с моря, забираясь в каждую щель и пронизывая до самых костей. Даже длинный плащ с поднятым воротом не спасал от ледяных потоков, которые словно пытались выдуть из тела всю душу. Сезон дождей в Рейнте никогда не отличался мягкостью погоды.

Детектив Чарли Ревенхайд была готова многое отдать, лишь бы снова оказаться в тёплой Заречи с её ярким солнцем, просторными улицами, разноцветными домами и чистым небом, по которому не пробегала рябь – явный признак паршиво работающих генераторов. Чарли ненавидела Рейнт. И дождь с ледяным ветром, терзавший город большую часть года, был только одной из причин горячей нелюбви детектива к проклятой многоэтажной махине из стекла и бетона. Да, из-за обилия небоскрёбов и бесконечных дорожных развязок, располагающихся друг над другом, казалось, что Рейнт – это просто одно огромное здание, как эдакий Франкенштейн, сшитый из разных, совершенно несовместимых друг с другом рваных кусков.

Второй отдел управления рейнтской полиции находился в самом центре города, к слову, прямо напротив посольства Заречи. Разумеется, он занимался преступлениями, так или иначе связанными с иностранными гражданами. Чарли была рада, что ей приходится сотрудничать в основном только с ребятами из второго. Чтобы не ударить в грязь лицом, Рейнт выделял туда лучшие кадры, и они закономерно оказывались не такими ленивыми и жадными на деньги, как все остальные.

Возле входа в отделение, на котором красовалась большая синяя табличка с золотыми буквами – совершенно, по мнению Чарли, нечитабельная, – уже дал Леопольд. Его высокая прямая как струна фигура сильно выделялась на фоне снующих туда-сюда полицейских. Вампир стоял к ветру спиной, одной рукой придерживая накинутое на плечи чёрное пальто. Длинные волнистые волосы по зареченской моде были аккуратно собраны в низкий пучок, а голову покрывала небольшая круглая шляпа. Учитывая, что вампир её не придерживал, удивительно было, как она не улетала от порывов ледяного ветра. Магия, не иначе. Во второй руке Леопольд держал трость. И именно эта деталь выдавала в нем старого аристократа.

Рядом с князем стоял его секретарь: Ольгерд Данута. Невысокий и пухлый, он резко отличался от своего работодателя. Закутавшись в длинный серый плащ, он нахохлился, словно воробей, сунул руки в карманы и натянул длинный красный шарф так, что тот закрыл почти все лицо. Только умные глубоко посаженные глаза внимательно смотрели вокруг и, казалось, подмечали каждую деталь.

Едва заприметив этих двоих, Чарли почувствовала, как желудок сжался в тугой ком. Конечно, не каждый день являешься для друга вестником поистине паршивых новостей. И, конечно же, старший инспектор Маэрс из второго отделения рейнтской полиции ни за что в жизни не взял бы эту роль на себя. Любой бы на его месте тоже опасался гнева князя. Леопольд, конечно, отличался невозмутимостью и слыл вампиром никогда не позволявшим взять эмоциям верх над рассудком – иначе не занимал бы место посла Заречи в Рейнте. Однако Чарли не решилась бы ставить на безукоризненную сохранность его самообладания, узнай он, что горячо любимая жена, пропавшая чуть больше двух месяцев назад, вероятно, мертва. По крайней мере, так говорили улики. А точнее, найденная вчера вечером первая и пока единственная улика.

Завидев Чарли, Леопольд поклонился ей, а его секретарь коротко кивнул в знак приветствия. Чарли кивнула им в ответ.

– Слушай, Лео, – детектив решила не ходить вокруг да около, а говорить прямо, без лишних прелюдий. – Не хотела говорить тебе по телефону, но полиция кое-что нашла. И это что-то тебе не понравится.

Князь спокойно кивнул, на лице не отразилось никаких эмоций.

– Я предполагал.

От серого голоса с нотками усталости стало не по себе.

– Как бы то ни было, – продолжила Чарли, ежась под тяжелым взглядом чёрных глаз. Казалось, даже рейнтский ветер был теплее, чем этот взгляд. – Держись, хорошо?

– Разумеется, – всё так же безэмоционально ответил Леопольд.

В управлении, как обычно, царил хаос в чистом виде. Полицейские в строгой чёрной форме сновали между кабинетами, разнося документы, провожая пришедших к ним страждущих. То тут, то там раздавались телефонные трели и быстрые ответы на них. «Сержант такой-то…», «Майор такой-то…», «Срочно туда-то…», «…передайте то-то тому-то…» – слышалось со всех сторон. А всё отделение пропахло запахом дешевых сигарет, а местами ещё и не менее дешевым виски.

В коридоре их уже ждал старший инспектор Фрэнк Маэрс. Немолодой крепко сложенный мужчина с коротко стриженными седыми волосами, он держался по-военному прямо, заложив руки за спину. В отличие от остальных полицейских, одет он был в гражданское: чистая, отглаженная, но явно не новая рубашка с накрахмаленным воротником, цвет её был уже не таким белоснежным; чёрные брюки с идеально ровными стрелками сидели чуть свободно, но благодаря подтяжкам и накинутому сверху пиджаку неискушенному взгляду это было бы незаметно.

– Ваше Величество, – Фрэнк дождался, пока князь передаст пальто одному из помощников и почтительно склонил голову. В отличие от многих других полицейских в Рейнте, Маэрс знал зареченские традиции и не лез к вампиру с рукопожатием. – Вы, вероятно, уже в курсе нашей находки?

Полицейский быстро метнул взгляд в сторону Чарли.

– В общих чертах, – спокойно ответил Леопольд.

Напряженные плечи Маэрса едва заметно опустились, явно от облегчения. Он не первый, кто принёс князю тяжелую новость. В этот раз направленный на Чарли взгляд был полон благодарности.

– Тогда пройдёмте в мой кабинет.

Логово, где восседал старший инспектор, сложно было назвать кабинетом. Вероятно, сытая жизнь просто избаловала Чарли, но ей всегда казалось, что каморка метр на метр с заваленным бумагами письменным столом и двумя сильно уставшими от прожитых годов стульями, один из которых служил непосредственно инспектору, а второй предназначался для гостей – это слишком мало для такого человека, как Фрэнк. Чарли давно хотела переманить инспектора к себе в агентство, но он был слишком принципиален и предан своему призванию. Как раз поэтому она настояла на том, чтобы делом пропавшей княгини занимался именно Маэрс.

В этот раз на столе инспектора посреди кипы отчётов лежал пакет для вещдоков. Надев лежащую рядом перчатку, Фрэнк аккуратно достал из него тонкую шерстяную шаль светло-фиолетового цвета с витиеватым узором из цветов лаванды. Прекрасный рисунок уродовали огромные пятна засохшей бурой крови.

Только увидев шаль, Леопольд вздрогнул и потянулся, чтобы взять её. Чарли готова была поклясться: пальцы его дрожали, хотя выражение лица оставалось неизменно спокойным. Маэрс остановил его и протянул перчатки.

– Простите, Ваше Величество. Вещдок.

Князь кивнул, не став спорить. В конце концов, сохранность всех вещественных доказательств в пригодном для следствия виде – в его интересах.

– Группа крови совпадает с группой крови княгини, – констатировал инспектор, глядя на князя по-отечески, с сочувствием.

Хоть Леопольд был старше Маэрса века так на четыре, и по положению стоял гораздо выше всех собравшихся в кабинете, Чарли знала: он для инспектора – просто растерянный мужчина, потерявший любимую женщину.

– Я рассудил, что ваше обоняние будет гораздо быстрее и эффективнее любой экспертизы, – спокойно проговорил Маэрс и, поймав на себе совершенно пустой взгляд, добавил гораздо мягче: – Простите, что приходится просить вас это сделать, мы, и, думаю, вы тоже, должны знать, принадлежит ли кровь княгине.

Леопольд долго мешкал, водя пальцами в перчатках по узорам. Его никто не торопил.

В конце концов, вампир медленно поднес ткань с бурым пятном к носу. Короткого вдоха хватило, чтобы руки князя ощутимо затряслись, и он стал потихоньку оседать на пол. Ольгерд быстро подхватил его под руки, а Чарли подсунула стул, на который Леопольд тяжело опустился, прижимая к груди окровавленную шаль.

– Что ж, – тяжело протянул Маэрс, разливая виски по стаканам, один из которых протянул князю. – А я до последнего надеялся, что буду не прав.

Выпив виски одним глотком, Леопольд снова уставился на сложный узор из разных оттенков фиолетового. Он аккуратно нащупал уголок, на котором золотой нитью поблёскивала вышивка «Н. Н-В», и стал нежно водить пальцами по витиеватым буквам.

– Я подарил ей эту шаль, когда мы только переехали в Рейнт, – вдруг начал Леопольд тихим, безжизненным голосом. На его лице впервые отразились эмоции: боль, смешанная с горечью и сожалением. – Она жаловалась, что постоянно мерзнет. Тогда я попросил Яцека найти в Альтаире самую большую шаль из самого тонкой и теплой шерсти. Ей не нравились тяжелые вещи.

Инспектор налил очередной стакан виски, затем метнул вопросительный взгляд на остальных присутствующих, и, получив утвердительные кивки, достал из ящика стола ещё два стакана.

– Она ведь просила уехать. Просила вернуться в Заречь. Почему я не послушал? – продолжил Леопольд, залпом опрокидывая стакан.

Ему на плечо легла пухлая ладонь Ольгерда. Секретарь смотрел на Леопольда сочувственно, поджав губы и, казалось, пытался подобрать слова утешения.

– Так или иначе, – решительно проговорил Маэрс, одним своим голосом развеивая нахлынувшую атмосферу отчаяния, – Пока не нашли тело, это ничего не доказывает.

– Инспектор прав, – поддержала Чарли. – Пока рано её хоронить.

Леопольд выпрямился, вернув лицу привычную маску спокойствия.

– Где вы нашли её? – князь кивнул на шаль, которую все ещё крепко сжимал в руках.

– У одного прохвоста из портового района. – Маэрс щёлкнул зажигалкой и закурил. – Он и раньше был завсегдатаем местной полиции. Всего шестнадцать лет, а уже вор со стажем. Но в этот раз его сдала собственная мать, когда паршивец притащил шаль в дом. Подумала, что убил кого-то. Одно дело воровство, другое – убийство. – Инспектор выпустил струйку густого дыма и присел на край стола. – Сигару? – Маэрс протянул портсигар, предлагая присутствующим.

– Не откажусь, – кивнул Леопольд.

Чарли тоже была не против закурить. В конце концов, денек уже с утра выдался достойным выкуренной сигары. Возможно, даже не одной.

А Маэрс продолжил:

– Мы уже допросили мальчишку. Сказал, что нашёл. В целом, учитывая страх в его глазах, не думаю, что он врал. Да и не похож он на убийцу. – Инспектор взял пепельницу с края стола и аккуратным движением стряхнул туда пепел. – Сейчас мои ребята уже работают на месте.

– Хорошо. – Леопольд выдохнул дым чуть в сторону, чтобы не дышать в лица присутствующим. – Пока это все новости?

– Да, – кивнул инспектор, протягивая пепельницу князю и Чарли. – Не могу понять только одного: что княгиня делала в портовом районе?

– Есть одно объяснение. – Леопольд наклонился чуть вперед, уперев локти в колени. – Учитывая, как она боится воды и не переносит морские путешествия, я даже не рассматривал это вариант. Но, вероятно, наткнувшись на людей Чарли на вокзале, она решила покинуть Рейнт морем. – Леопольд меланхолично стряхнул пепел с сигары. – Я уже и забыл, что она может быть такой упрямой, – тихо добавил он.

«Как нужно было обидеть женщину, которая прожила с тобой добрые четыре сотни лет, чтобы в один день она решила сбежать от тебя любым, даже самым отчаянным способом?»

Этот же вопрос отразился и на лице инспектора.

Пассажирские лайнеры из Рейнта – чистое самоубийство. Ими пользовались только маргиналы, провозившие оружие или наркоту, и беднота, которой не хватало денег наскрести на общий вагон в поезде. Пару раз в месяц в газетах появлялись сообщения об очередном лайнере, дошедшем до порта без пассажиров, а иногда и без экипажа. Ставить генераторы на корабли – дело крайне дорогое, поэтому мало кто этим заморачивался. Правительство же, как это в Рейнте обычно и бывало, вместо того чтобы взять все под контроль, просто объявило морской путь непригодным для перевозки пассажиров и всю ответственность возложило на тех, кто все-таки решился сесть на корабль.

И Чарли, и инспектор тактично промолчали. В последний год о князе ходило много сплетен. Его видели на приёмах с разными женщинами, а прямо перед исчезновением княгини в «Рейнт сегодня» вышла разгромная статья с компрометирующими фотографиями. Чарли тогда даже не сомневалась, что все это был просто пустой трёп. Да и Леопольд выиграл суд с газетой, обвинив в клевете, и потребовал публичных извинений вкупе с огромной компенсацией. «Рейнт сегодня» едва не разорился. Однако сейчас в голову стали закрадываться подозрения, что не все так просто. Детектив даже подумала убрать из правил Агентства пункт о неприкосновенности личной жизни клиента.

Неловкое молчание нарушил громкий настойчивый стук в дверь.

Маэрс тяжело вздохнул и, извинившись перед присутствующими, громко рявкнул:

– Я занят!

Но, несмотря на грозный голос инспектора, дверь все равно робко открылась и в щель просунулась голова совсем ещё молодого полицейского.

– Я недостаточно ясно выразился? – прорычал Маэрс, с силой туша сигару.

– Простите, инспектор, – вжав голову в плечи, пролепетал юноша. – Звонят из пятого отдела, говорят дело срочное. Касательно княгини, – скороговоркой протараторил он.

Маэрс резко выпрямился, отложил пепельницу в сторону.

– Что ж ты сразу не сказал? Срочно соедини меня.

– Так точно! – выпалил юноша и моментально скрылся.

Через пару мгновений в кабинете зазвонил телефон. Инспектор схватил трубку.

– Маэрс, слушаю.

Собеседник на том конце сказал всего пару фраз, но брови инспектора успели сначала удивленно взметнуться вверх, а затем так же быстро сойтись на переносице. Чарли, как и все остальные, в тишине наблюдали за напряженным выражением его лица. Маэрс кивал и добавлял «угу» в ответ на то, что говорили ему из телефона.

– Понял, выезжаю, – кратко ответил он и положил трубку. Затем выпрямился, повернулся к неотрывно смотрящим на него собравшимся. – Они нашли княгиню. – И добавил в ответ на висевший в воздухе вопрос: – Живую.

***

Дождь все-таки прорвался с неба неукротимым водопадом. Дворники на лобовом стекле с огромным трудом справлялись со своей работой, и вид спереди все равно оставался размытый. Не маячь прямо перед носом синяя шашечка полицейской машины, Чарли вряд ли смогла бы быстро ориентироваться на дороге.

Несмотря на то, что ехали, по меркам Рейнта, довольно быстро (инспектор впереди включил маячки и кричал в мегафон на попутных водителей, прося расступиться), сидящий на соседнем сиденье Леопольд нетерпеливо барабанил пальцами по рукоятке трости. Чарли было стыдно признаться, но этим он ужасно её раздражал. Особенно бесило, когда ноготь князя с неприятным скрипом соскальзывал с металлического навершия. Детектив не знала, из чего сделаны вампирские когти, но клацающе-скрипящие звуки, которые они издавали, были просто невыносимы.

Единственный, кто спасал положение – это сидящий на заднем сидении Ольгерд. В моменты, когда Чарли готова уже была забрать трость князя, сломать её и выкинуть в окно, секретарь подавался чуть вперед и спрашивал что-нибудь, что отвлекало Леопольда от пагубной привычки, и завязывал с ним короткий диалог. Однако такого трюка хватало ненадолго, и вскоре князь снова принимаясь барабанить пальцами, уже разговаривая с Ольгердом.

Последний поворот и загоревшиеся красные огни машины Маэрса, шедшей впереди, заставили Чарли вздохнуть с облегчением и пулей выскочить на улицу.

Госпиталь Клерика Уордрифа насчитывал всего пятнадцать этажей. По сравнению с другими зданиями в Рейнте он выглядел совсем крошечным, и на фоне серых покосившихся многоэтажек портового района выделялся светлыми фасадом с маломальским ремонтом. По крайней мере, в стенах не было трещин размером с ладонь, и окна были хоть и не целы, а местами вместо стёкол даже виднелся картон, но хоть все рамы оставались на своих местах.

Внутри стоял густой полумрак. Как только Чарли переступила порог холла, в нос ударил запах сырости и лекарств. В коридоре работало всего несколько лампочек, некоторые из которых периодически мигали, приправляя царившую атмосферу нотками безнадёжности. Однако местным медсёстрам это, кажется, совсем не мешало. Они ловко лавировали между хаотично расставленных скамеек и каталок, на которых лежали люди (наверное, не только люди, но учитывая, как мало в Рейнте представителей других рас, даже Чарли по старой привычке на каждого встречного сразу же вешала ярлык «человек»). Среди медсестер затесались и полицейские. Они не отличались грациозностью, и когда проходили мимо пациентов, большая часть из которых выглядела совсем не благовидно, обязательно кого-то задевали, провоцируя поток нецензурной брани.