Kitobni o'qish: «Отбор невест для драконьего принца: провести и не влюбиться»

Глава 1

Нашего с Петровой кота официально зовут Бекон, а неофициально – Паразит. Это из-за него, вообще-то, все и началось.

Тот день был самым обычным летним днем в провинциальном городишке – солнечно, немного пыльно и очень скучно. Возле соседнего забора рылась свинья, во всех палисадниках цвели ромашки, стрижи голосили так, что в ушах звенело. Вчера прошла свадьба дочери почтмейстера, прошла очень хорошо, несмотря на драку и выбитые стекла на почте, и мы с Петровой были невероятно довольны. Почтмейстер рассчитался с нами наличными, и мы проводили утро, сидя на скамеечке перед нашей конторой и высчитывая, кому и сколько долгов нужно раздать.

Перспективы были самыми радужными. Наша контора «Петрова и Эленден, организация мероприятий» процветала: после раздачи долгов у нас оставалось достаточно денег, чтобы еще полгода не думать о счетах.

Тем временем Бекон притворялся сиротой возле мясной лавки – а когда Бекон притворяется сиротой, то это зрелище способно разбить сердце любому неподготовленному человеку. Он делает такое горестное лицо, что смотреть на него просто невозможно – рука сама тянется к кошельку, и вместе с кошельком жертва идет к витрине с мясом.

Потом Бекон обжирается, сидя на тротуаре, а мы с Петровой хохочем над зрелищем.

Вот и сегодня все было как всегда – но вдруг перед мясной лавкой остановился мобиль. Новенький, сверкающий, похожий на хищного зверя – а мы с Петровой сделались похожи на дур, потому что поняли, кто именно приехал.

Эжен Со-Мин, принц из драконьей династии. Только у него в нашем городе был такой мобиль – остальные ездили по-простому, в экипажах.

Мы еще не встречались с ним, потому что зачем бы принцу заглядывать в наш район? Но мы отлично знали, что Эжена сюда сослал отец, чтобы в семье не дошло дело до убийства – его высочество славился по всему королевству тем, что не пропустил ни одной юбки. На его беду, ему понравилась юбка жены его старшего брата, наследника престола. Казалось бы, что нового он хотел там увидеть, при его-то богатом жизненном опыте? В общем, все кончилось тем, что старший брат и наследник едва не сжег Эжена над заливом – тогда король приказал младшенькому собирать вещи и бежать. И сидеть в южной провинции, не высовывая носа за пределы города.

Такая вот почетная ссылка.

Конечно, наш маленький Тансворт загудел. Красавицы делали прически и полировали ноготки, некрасавицы готовились поразить принца умной беседой, а мы с Петровой готовили очередной цеховой праздник, на этот раз у цеха мыловаров, и не лезли со своими рылами в калашный ряд.

Мы с Петровой потомственные попаданки. Наши матери угодили в королевство Занвер после того, как их едва не сбила машина на пешеходном переходе возле университета. Никто не знает, что случилось потом, но они очнулись уже в Занвере – дороги назад не было, и они решили жить и устраиваться.

В итоге устроились хорошо. Мать Петровой вышла замуж за орка, и Петрова всем пошла в папу – и лицом, и фигурой, и способностью не пьянеть после трех пинт темного пива. Моя мама стала женой эльфа, но я не взяла от отца ни красоты, ни длинных золотых волос, ни ума. Все кончилось тем, что наши родители дружно сказали, что нам надо учиться и находить профессию, которая прокормит – на успешное замужество в нашем случае рассчитывать не стоило. Моя мама говорила прямо:

– Лана, ты хорошая девушка, но лицо у тебя как у репки, уж прости.

Что прощать, я никогда не обижалась на правду и видела себя в зеркало. Петрова, которая была похожа не просто на репку, но на зеленую репку, понимающе кивала:

– Лан, это правда. Надо работать и капиталы наживать. Мужья в нашем с тобой случае это нереальная вещь, ну разве что слепых где-то найдем, но на это лучше не надеяться.

На том и порешили.

Итак, мобиль остановился перед мясной лавкой, из него вышел принц Эжен, и мы с Петровой как-то сразу забыли, как надо дышать. Вот представьте себе самого красивого мужчину, которого вы только видели, умножьте на десять и получится ровно половина того очарования, которое наполняло Эжена. Он был красавец. Темные волнистые волосы, синие глаза с энергичным блеском, светлая кожа, острые скулы и четко очерченные губы – мы с Петровой смотрели на него и, в общем-то, не удивлялись тому, что ни одна женщина не могла бы устоять перед принцем. С его красотой, обаянием, властностью… ох, ладно. Незачем мечтать о том, что никогда не сбудется.

Эжен сделал несколько шагов по тротуару, и тут ему попался наш Бекон.

Он сразу же сделался несчастным, пустил в глаза слезу и тоненько мявкнул, всем своим видом показывая, как тяжело ему по улицам скитаться, не имея родного угла. Все это было достаточно комично, с учетом того, что за годы своих представлений перед мясной лавкой Бекон наел такую физиономию, что не всякая газета прикроет. Он вообще был упитанным, гладким, ходил величаво и важно – но когда Бекон принимался смотреть в глаза и умолять о корочке хлеба, перед ним открывались все двери и кошельки.

– Сдастся, – сказала Петрова.

– Да, – согласилась я. – Две котлеты купит.

– Три. Я слышала, что он щедрый.

Разумеется, сердце Эжена растаяло – он и правда был добр. Принц нагнулся, подхватил котика и подошел к витрине лавки. Мы услышали, как он щедро предложил:

– Кушать хочешь, маленький? Ну выбирай, что тебе купить?

– Ой, не верьте ему, ваш-высочество! – Анна, хозяйка лавки, высунулась из окошка, и мы с Петровой дружно показали ей кулаки. Несмотря на то, что Бекон приносил ее заведению приличный доход, она терпеть не могла и кота, и нас. – Он за сегодня уже третью котлету сжирает, паразит! А вон и его хозяйки сидят, рожи вам корчат!

Принц обернулся на нас с Петровой, и мы снова забыли, как дышать. Потому что когда на тебя смотрит дракон, то ты чувствуешь себя так, словно качаешься на волнах теплого моря – и это настолько сладко, что голова так и кружится.

– Смотри-ка, Эжен! – из мобиля вышел еще один дракон, господин Берт. Мы уже видели его раньше. Он был другом принца и разделил с ним эту ссылку, и сейчас я подумала, что рядом с принцем Берт выглядит, словно цыпленок, который стоит возле орла. – Это контора по организации праздников!

Не выпуская Бекона, принц перешел дорогу и, подойдя к нашей конторе, прищурился на вывеску. Мы с Петровой поднялись со скамьи и вытянулись в струнку, и я услышала, как над нашими головами зазвенели золотые монеты.

– Петрова и Эленден, организация мероприятий, – прочел Эжен. – Корпоративные праздники, дни рождения, оригинальные похороны… свадьбы! О, девушки! Это ваша контора?

Петрова от изумления могла только открывать и раскрывать рот, так что я взяла дело в свои руки и ответила:

– Да, ваше высочество. Я Лана Эленден, она Амин Петрова. Чем мы можем вам помочь?

Принц одарил нас той ослепительной улыбкой, от которой в коленях поселяется дрожь, и ответил:

– Я женюсь!

Берт посмотрел на Эжена так, словно принц заболел и бредил.

– Может, не стоит вот так? – спросил он. – Я думал, мы устроим праздник на твой день рождения, а не отбор невест. Его величество не одобрит…

– А мне плевать! – весело ответил принц, гладя Бекона. Кот понял, что это не тот человек, которого можно закогтить до костей за нерасторопность при покупке еды, и притворился спящим. – Отец хочет, чтобы я женился? Хочет. Так кто я такой, чтобы противостоять воле государя? И клянусь когтем Прадракона, это будет отбор невест и свадьба по всем традициям и канонам.

Мы с Петровой переглянулись – и почувствовали себя пешками в игре, о которой понятия не имеем. Принц Эжен хочет жениться? В Тансворте будет отбор невест для драконьего принца?

Кажется, земля куда-то поползла у меня из-под ног.

– Простите, ваше высочество, – подала голос я, и принц посмотрел так, словно заговорила забавная зверушка. – Вы хотите, чтобы мы организовали вашу свадьбу?

Петрова толкнула меня в бок. Бесчисленные браслеты, которые украшали ее руки по орочьей моде, тревожно зазвенели.

– Да! – с прежним весельем ответил принц. – Вы уже устраивали свадьбы, девушки?

– Разумеется! – воскликнула Петрова. – Вот вчера выдали замуж дочку почтмейстера, и все остались довольны. Правда, драка была, но без драки, сами понимаете, никакая свадьба не заладится…

Петрова разволновалась так, что ее понесло. Теперь уже я толкнула ее, чтобы заставить замолчать, и добавила:

– Все свадьбы в нашем городе за последние пять лет устроены нами, ваше высочество. Ни одного развода, на минуточку! Правда, отбора невест для драконов еще не было, потому что у нас драконов не было, пока вы не приехали, но всегда надо с чего-то начинать, правда?

Теперь и меня понесло хлеще Петровой. Принц дружески погладил меня по плечу – от его прикосновения у меня снова поселилась слабость в ногах – и спросил:

– Вы эльфийка, верно?

– Верно, – ответила я, от восторженного волнения не слыша своего голоса. – Папа у меня эльф.

– Я это увидел в благородных чертах вашего лица, Лана, – серьезно ответил Эжен. – А вы, дорогая Амин? В вас так и дышит сила и достоинство орочьего народа.

Петрова покраснела и опустила глаза. Когда вы ростом под два метра, весите около двух центнеров, и у вас клыки, то говорить вам комплименты может только слепой. Казалось, моя подруга готова разреветься от радости.

– Да, я орчанка по отцу, ваше высочество, – едва слышно прошелестела она, и принц воскликнул:

– Это же замечательно, Берт! В моей свадьбе будут задействованы все свободные народы королевства, как и требует обычай. Я женюсь на уроженке той земли, куда отец меня отправил – как и велит традиция. Если бы он оставил меня в столице, то я бы выбирал из столичных барышень, а так…

– Под-подождите, ваше высочество, – перебила его я и от волнения даже стала заикаться. – Вы хотите жениться на девушке из Тансворта?

Одна из городских куриц, у которой в голове только наряды и любовные романчики, выйдет замуж за драконьего принца? Невероятно! Бекон приоткрыл глаза и муркнул, словно хотел сказать: видела? Это все благодаря мне!

– Разумеется, дорогая Лана, – ответил Эжен, погладил меня по плечу и, пожав руку Петровой, спросил: – Вы согласны, милые леди? Я очень щедро вам заплачу, не сомневайтесь.

Еще бы мы были не согласны! Мы с Петровой закивали так энергично, что у меня заболела шея. Принц одарил нас ослепительной улыбкой, осторожно опустил Бекона на землю и обернулся к Берту.

– Тогда будь другом, расскажи обо всем, что нужно для отбора? Я поеду, у меня скоро обед с бургомистром.

На том и распрощались. Когда мобиль уехал, то Берт некоторое время стоял просто так, сунув руки в карманы узких щегольских брюк, а затем произнес сухо и официально:

– Давайте пройдем в контору, дамы.

Мы подчинились, радуясь, что вчера вечером заказали уборку. Сейчас у нас действительно все сияло. Никаких торчащих афишек, никаких забракованных приглашений, все аккуратно сложено в стопочки, окна протерты, и на столах ни пылинки. Берт задумчиво окинул взглядом наш большой кабинет, задержался на афише с циркачкой Эммой Голубкой, которая гастролировала на юге с нашей поддержкой, и вздохнул:

– Да… не столица.

Петрова прошла к своему рабочему столу, села и таким же сухим тоном ответила:

– Не столица, да. Но живем. Можно говорить откровенно?

Берт провел ладонью по стулу, скептически оценил его чистоту и только после этого сел. Я подумала, что Петрова права, когда так угрюмо смотрит на принцева приятеля.

– Разумеется, Амин. Говорите.

– Я не очень-то рада этой затее, – сказала Петрова. – Принц Эжен хочет насолить отцу, это сразу видно. А мой отец всегда мне говорил, что в замыслах королей всегда теряют голову именно пешки.

Я согласно кивнула, с деловитым видом перекладывая исписанные блокноты на своем столе. За что я любила Петрову, так это за то, что она никогда не теряла головы и твердо стояла на земле обеими ногами – даже когда ей пожимал руку драконий принц со всей бездной своего очарования.

– Король ничего не сделает сыну, даже если сын решил подложить ему свинью, – поддержала я. – А что насчет нас? Мы опасаемся, что его величество разозлится – и эта злоба выльется нам на головы.

Берт посмотрел на нас совсем по-другому. Если раньше в его взгляде была усталость от деревенских дур, то теперь было ясно, что он оценил нас по достоинству. Да, мы живем в пыльном провинциальном городе и похожи на репы, белую и зеленую, но мы были далеко не дуры – и с этим следовало считаться.

– Логично, – согласился Берт и вздохнул: – Я ведь не могу поссориться с Эженом, вы понимаете. Мы оба в определенном смысле ссыльные и лучше нам держаться друг за друга так, как это делаете вы. Давайте решим так: в договоре прописываем страховку вашей организации от «стороннего воздействия». Вы работаете, делаете все наилучшим образом – но если случится… некая неприятность, то вам ее полностью компенсируют.

Мы с Петровой кивнули.

– Сколько вы платите? – спросила я.

– Пять тысяч золотых крон, – ответил Берт, и я едва не присвистнула. Сумма была колоссальная: если нам ее в самом деле выплатят, то мы с Петровой никогда и ни в чем не будем знать нужды.

– Отлично, – согласилась я, стараясь не показывать всю величину своего ликования. – Давайте работать.

Берт говорил четверть часа, мы с Петровой взяли новые блокноты и, записывая за ним, переглядывались и понимали: нам конец. Зря мы в это лезем. Надо было сказать, что мы сроду не вели никаких свадеб. Мало ли, что написано на вывеске? У столяра на мастерской тоже слово написано, а внутри только деревяшки лежат.

– По традиции, объявление об отборе драконьих невест приносят птицы, – сообщил Берт. – Они пролетают над городом, рассыпают с крыльев золотую пыльцу, и это знак для будущих участниц. Они выходят из домов и следуют на главную городскую площадь.

Итак, нам нужны были птицы, которых мы должны были присыпать пыльцой и заставить лететь над городом. Я представила, как мы с Петровой ловим голубей, пудрим их, и они потом летят куда угодно, только не туда, куда требуется. Впрочем, Петрову эта задача не заставила переживать.

– Голубей мне отец пришлет, у него двоюродная сестра кума разводит. Лана, пыльцу тогда надо в Бонбурге заказать, они хорошо делают. И помнишь артефактора, которому мы организовывали именины? Купим у него какую-нибудь вещицу, чтобы задавала им курс. Он сказал, что всегда рад нам помочь.

Берт посмотрел на Петрову с уважением. Ему понравилась та решительность, с которой она взялась за дело.

– Что ж, – сказала я, делая пометки в блокноте: написать в Бонбург и Микелю-артефактору. – Одну проблему решили. Что дальше?

Участниц отбора должно быть шесть – это девицы из той земли, где живет дракон, благородного происхождения и с достойным образованием. Мы с Петровой переглянулись: похоже, таких девиц нам придется завозить.

– Достойное образование это что? – уточнила я, задумчиво почесав кончик носа. День был не самым жарким, но мне было душно и постоянно хотелось пить – наверно, от волнения.

– Университет. С поправкой на здешнюю обстановку, сойдет колледж, – ответил Берт. Мы с Петровой снова переглянулись. Про университет, где мы получили учительское образование, лучше было помалкивать. В отборе нам все равно не победить, потому что принц никогда не возьмет в жены полукровок, так что незачем тратить время, силы и нервы.

– Знаете, у нас всего четыре девицы закончили колледж, – объяснила я. – Сами видите – провинция, простые нравы. Считается, что девушке надо думать не о науках, а о том, как радовать мужа и вести хозяйство.

Берт вздохнул и покачал головой.

– Значит, надо где-то взять еще двоих. Есть кто-то на примете?

Я неопределенно пожала плечами.

– У нас технический колледж, девушки туда идут только в поисках жениха, и после первой сессии, сразу замуж, вот и все образование. Но директор должен мне услугу, – ответила я. – Спрошу его, может, он выдаст дипломы паре девушек… понарошку, разумеется. Они потом сойдут на первом же этапе.

Берт вздохнул и потянулся к графину с минеральной водой. Эжен сейчас ел лосося в пикантном соусе в компании бургомистра, а его друг решал проблему, которую принц уронил ему на голову с небрежностью гадящей птички.

– Если король узнает, что на отборе невест для его младшего сына будут девки с фальшивыми дипломами, то нам конец, – признался Берт, и мы с Петровой сказали хором:

– Он не узнает.

– Да, придумал Эжен проблему для всех нас, – покачал головой Берт. Мы втроем были похожи на заговорщиков, которые обсуждают революцию в своем секретном штабе. – Ладно, давайте дальше. Все девушки должны быть облачены в голубые шелковые платья. Прическу украшают мелкие санвинские лилии, знак королевского дома.

Прически и платья были самым легким делом – у нас была отличная швея на примете, которая регулярно выписывала столичные модные журналы, ездила в другие города на курсы и дополнительные занятия, и за неделю приготовила бы роскошные наряды. Цветы надо было заказывать, но Петрова знала отличного поставщика, который только что работал на свадьбе почтмейстера и обещал нам скидку на следующий заказ.

– Предварительный этап отбора невест – это представление девушек городу. Они выходят на городскую площадь, лишенные любой одежды и украшенные венками санвинских лилий, проходят мимо горожан и скрываются в церкви, – сообщил Берт. – Это символизирует их чистоту, невинность и верность Господу и королю.

Мы с Петровой снова переглянулись.

– Микка Куттинен закончила колледж, и она первая красавица Тансворта, – сказала я. – Но если папаша Куттинен узнает, что его дочка должна пройти перед всеми горожанами в чем мать родила, то он убьет и нас, и принца.

Петрова кивнула.

– Убьет, – подтвердила она. – Я таких кулачищ и у орков не видела.

Вид Берта сделался несчастным. Было видно, что этот отбор невест ему нужен примерно так же, как рыбе – перочинный ножик.

– Такова традиция, – устало произнес он. – Отступление даже в малом – это королевский гнев.

– Так! – кажется, я поняла, что надо делать. – На них не должно быть платьев, верно? Это как в сказке: «приди ко мне не голая, не одетая, не пешком, не на лошади»?

Берт кивнул, и в его глазах мелькнул интерес. Я вспомнила, что о нем рассказывали сплетницы: дракон из не самого знатного и богатого рода, он с детства состоял кем-то вроде слуги принца Эжена. Стоило его высочеству напроказить или провиниться, и Берта нещадно пороли. Принц, жалевший и любивший друга, невольно стал послушным – впрочем, когда они выросли, это послушание быстро подошло к концу.

– Отлично! – довольно воскликнула я. – Мы сделаем для этого выхода платья из лилий! Нагота будет прикрыта, а традиция соблюдена.

Берт вздохнул с облегчением.

– Мне нравится ваша решительность, девушки, – признался он. – Я даже начинаю верить, что мы со всем справимся.

***

Проводив Берта, который выписал нам чек на организационные расходы, мы с Петровой сели писать письма для моментальной почты. Очень удобно: приходишь с конвертом в отделение, кладешь его в специальный ящичек на артефакте, и через несколько мгновений он появляется в том отделении, к которому приписан адресат.

– Есть ли у тебя какая-нибудь вещица, способная задать курс голубям, – диктовала самой себе Петрова. – Интересно, как они в столице-то это делают?

Я неопределенно пожала плечами. Если наши с Петровой сверстницы посвятили юность любовным романам и узнаванию новостей из высшего света, то мы сидели за учебниками. Счастливое замужество нам не светило, а в жизни надо было устраиваться.

– Это же столица, – ответила я. – Там маги, артефакторы… а у нас ни того, ни другого. Ведро да доска, вот и все достопримечательности.

– Знал король-батюшка, куда ссылать сына, – сказала Петрова, запечатывая конверт. – Тут тоска смертная, поневоле пить начнешь, ну он и сопьется, и всем от этого спокойнее.

– Теперь-то нет. Теперь всем одни проблемы.

Вот что бы ему не проехать мимо мясной лавки? Так нет же, там сидел Бекон, изображая сироту, а мимо него в такой момент даже сказочный Лишень Бессердечный не пройдет, не раскрыв кошелька для покупки котлеты.

– Так, насчет голубей сейчас отцу напишу, – Петрова придвинула к себе очередной лист бумаги и конверт. – Слушай, сходи пока в колледж? Там уже каникулы, но господин Анвин наверняка на месте. И вот еще что, бутылку захвати, да получше. Он любит бренди.

Я согласно кивнула и пошла к одному из шкафчиков. В плане бутылок у нас недостатка не было: наши счастливые клиенты по провинциальной привычке дарили нам горячительные презенты и конфеты. Конфеты мы съедали, спиртное ставили в шкаф – как правило, оно пригождалось для налаживания отношений там, где еще не ступала наша нога.

Выбрав для Анвина дорогой бренди в изящной стеклянной таре, похожей на большой бриллиант, я отправилась в колледж. Несмотря на всю провинциальность нашего городка, это место впечатляло – старинное здание раньше принадлежало купеческому роду и было построено по последней архитектурной моде позапрошлого столетия – с балконами, колоннами, статуями и вензелями. На улице было жарко, но, войдя в здание, я вздохнула с облегчением: здесь царила свежая прохлада. Умели же раньше строить дома, в которых при любой погоде хорошо!

Несмотря на каникулы, на первом этаже толпился народ – студенты угрюмо смотрели на дверь аудитории, к которой был пришпилен лист с надписью: «Внимание! Идет пересдача у второго курса!» Внезапно дверь открылась, и из нее веером полетели зачетные книжки, выброшенные гневной преподавательской рукой. Студенты издали дружный стон, а я решила задержаться и посмотреть: соскучилась по вольной студенческой жизни и захотела на нее полюбоваться.

– Ну господин Шато! – хором простонали студенты. – Ну пожалуйста! Ну пятый раз же!

– Па-а-ашли вон! – с видимым удовольствием протянул преподаватель, который высунулся из кабинета. Было видно, что студенческая братия внушает ему искреннюю ненависть. – Мерзавцы! Вон, и чтоб я вас не видел больше!

Я всмотрелась и узнала этого господина Шато: он был каким-то родственником почтмейстера и вчера проводил время на свадьбе, выкушивая одну рюмку хлебного вина за другой. Так, тогда получается, что сейчас ему дурно, хочется повторения банкета и полного отсутствия студенческой братии рядом…

– Кажется, я знаю, как решить вашу проблему! – звонко сообщила я. Все обернулись в мою сторону, я подняла бумажный пакет, который держала в руках, и в нем настолько соблазнительно булькнуло, что свирепые глаза господина Шато засверкали так, словно в них разлились лужицы теплого масла.

– Как думаете, это сгладит их глупость? – поинтересовалась я, подошла к кабинету и протянула пакет преподавателю. Шато издал стон страдающего грешника, схватил пакет и негромко рыкнул:

– Барахло свое соберите, сейчас подпишу. Всем «удовлетворительно» – и вон отсюда, да тихо!

Студенты переглянулись, не веря в свою удачу, и трижды прокричали «Ура!» громким шепотом. Когда они собрали разбросанные зачетные книжки и передали их Шато, я уперла руки в бока, скептическим взглядом окинула молодых людей и решила: сойдут.

– Так, молодежь! – решительно сказала я. – Как думаете меня благодарить за мою доброту?

Студенты замерли, и на их лицах появилась тяжкая дума и непривычная умственная работа. Неудивительно, что Шато на них орал: редкостные дурни ведь, живут в провинции, а не знают, что надо заядлому выпивохе на следующий день после праздника.

Вот что бы они делали, если бы я не пришла?

– А что нужно? – поинтересовался один из студентов. Судя по значку на лацкане сюртучка, он был старостой, а судя по некоторой зелени лица, был на малую часть орком. – Мы все можем. Ну там таскать, катить, все такое…

Я согласно кивнула.

– Будете работать на меня и госпожу Амин этим летом, – заявила я. – В Тансворте начинается отбор невест для принца Эжена, трудовые руки нам тут очень пригодятся.

Студенты приуныли. Бесплатный физический труд никто не любит, даже если этот труд – плата за свое спасение от шестой пересдачи.

– Не дрейфь, молодежь! – ободрила я. – Мы вам даже заплатим. Но шуршать придется много и быстро.

– Согласны! – дружным хором прогудели студенты, почуяв запах купюр, и я отпустила их на волю до лучших времен, придержав старосту за рукав.

– Как тебя зовут?

– Бархен.

Ага, имя орочье, я не ошиблась.

– Сходи-ка, Бархен, к госпоже Гутте, – велела я. – Скажи, что мы с Петровой ждем ее в нашей конторе через час, будет много швейной работы с хорошей зарплатой.

Бархен кивнул, всем своим видом выражая готовность к услугам. Вовремя же я пришла в колледж! Кажется, всей группе светило отчисление.

– Все понял, госпожа Лана, – откликнулся староста. – Разрешите выполнять?

Я разрешила – и, когда Бархен убежал, отправилась в кабинет директора. С пустыми руками – но делать было нечего.

Анвин был занят бумагами – стопки листков и папок были такими, что из-за них едва виднелась директорская плешь в окружении клокастых рыжих волос. Я постучала по открытой двери, широко улыбнулась и сказала:

– Добрый день, господин Анвин! Как работа на ниве образования?

Анвин со вздохом выпрямился, вышел из-за стола и ответил:

– Ну как в сказке: я иду встречать скотину, а Господь мне вас послал. Здравствуйте, госпожа Лана! Неужели передумали?

Когда мы с Петровой приехали в Тансворт, Анвин обрадовался так, словно мы были его богатенькой родней. Две девушки с высшим педагогическим образованием в городе, где поход в книжный магазин у многих ассоциируется с колдовством! Он так хотел, чтобы мы работали в его колледже, что несколько раз присылал нам письма с довольно заманчивой зарплатой – но мы с Петровой отказывались, прекрасно понимая, что такое работа в системе образования: скукота и маета.

В итоге Анвин принял наш отказ, мы с ним остались друзьями, но пару раз в год он все же повторял свое предложение.

– Не могу вас обрадовать, господин Анвин, – вздохнула я, усаживаясь в кресло. – Что за скотину вы встречаете?

– А! – директор махнул рукой. – По мою душу едет инспектор из министерства. И ладно бы кто знакомый, так это будет Венсен! Мало того, что он сунет нос во все дыры, так еще и не пьет! И барашков в бумажке не берет!

Барашками в бумажках в Тансворте называли взятки – это была давняя священная традиция, и человек, который отказывался от барашков, вызывал ужас, близкий к суеверному. Нет, друзья, к такому лучше спиной не поворачиваться, может, он и людей ест, всего можно ожидать. Я не удивлялась тому, что Анвин был так взволнован.

– Ну, господин Анвин, бодрее! Уверена, у вас в колледже дела обстоят просто прекрасно! – воскликнула я. – Ремонт свеж, студенты сдали сессию…

– Свеж-то он свеж, – угрюмо сообщил Анвин, – но там сами понимаете, не обошлось без деталей. Плюс доплаты преподавателям не сочетаются с учебной нагрузкой.

Я понимающе кивнула. Финансовые нестыковки – судя по осунувшемуся лицу директора такие, что он может слететь со своего кресла вверх ногами. Впрочем, ничего удивительного. Обстановка в его кабинете роскошью не уступала министерской. Дом, который Анвин отстроил в центре города, тоже возводился не на зарплату – да и дочерей он выдал замуж с хорошим приданым. Жизнь была складной и ладной, а тут вдруг ревизор. Будешь переживать и рвать волосы.

– Буду краткой, господин Анвин, – сказала я. – Мне нужно два фальшивых диплома для участниц отбора невест для принца Эжена. Выдайте их мне, и мы с Петровой придумаем, как справиться с вашим страшным Венсеном.

Анвин посмотрел на меня так, словно я бредила. Фальшивые дипломы, отбор невест для драконьего принца – это и правда было слишком.

– Дипломы-то зачем? – наконец, поинтересовался Анвин, и я поняла: дело в шляпе.

– Видите ли, в отборе могут участвовать только девушки с образованием. Шесть. У нас в городе таких всего четыре, значит, надо еще две, – снисходительно объяснила я. – Соглашайтесь, господин Анвин! Даете дипломы – и этот Венсен будет есть у вас с рук!

Анвин задумчиво прошел по кабинету туда-сюда. Было видно, что ему хочется согласиться – и в то же время что-то мешало сказать мне «да». Возможно, он боялся, что вся наша беседа – крупная подстава, и страшный Венсен сидит где-нибудь в засаде, чтобы выпрыгнуть на него с громким криком «Ага! Попался!»

– Интересно, как драконы обходятся с этим в столице, – поинтересовался Анвин. – Там ведь намного больше образованных девушек, и все хотят участвовать в отборе невест для принца.

– Думаю, там все решено еще до начала отбора, – предположила я. – Так что? Согласны?

Анвин устало вздохнул и махнул рукой.

– Согласен. Есть тут пара девиц, их родители должны мне, так что прощу долги, ладно. Все будет официально, со всеми ведомостями, словно они и правда отучились. Но вы уверены, что справитесь с Венсеном?

– Уверена, – беспечно ответила я. – И не таких встречали. Есть его дагерротип?

Анвин кивнул, сунулся в ящик стола и протянул мне карточку. С черно-белого снимка на меня смотрел угрюмый молодой человек с таким желчным выражением лица, словно он всю жизнь прожил с зубной болью во рту и с геморроем в седалище. Он чем-то показался мне знаком, словно я когда-то встречала его, но успела забыть обстоятельства нашей встречи. Судя по костюму, видавшему лучшие виды, Венсен жил в честной бедности и не пытался из нее выбраться.

Ладно. Придумаем что-нибудь.

– Хорошо! – невозмутимо сказала я. – Когда он приезжает?

Анвин устало вздохнул, прошел к шкафчику и вынул бутылку такого бренди, рядом с которым мой скромный дар выглядел бы нищенским. Мда, неплохо живет господин директор, неудивительно, что так боится за свое кресло.

– Он уже приехал, – уныло сообщил Анвин. – С ним случилась неприятность, попал под лошадь возле почты… сейчас лежит в гостинице, но уже сообщил, что завтра придет на инспекцию.

– Значит, попал под лошадь, и она отделалась легким испугом, – я задумчиво постучала пальцами по подлокотнику кресла. – Что вы о нем знаете? Ведь наводили справки?

– Разумеется, – кивнул Анвин. – Знаете, чем он занимается на досуге? Пишет стихи! Их, правда, не издают, но он все равно пишет…

– Это же замечательно! – воскликнула я. – Господин Анвин, нам повезло! Ваш инспектор у нас в кармане!