Kitobni o'qish: «Вокан»
– Зарни, доброе утро! Ну, посмотри! Опять Суседко косы тебе заплёл, – засмеялся Вокан.
– Уйди, даже брат не может входить на женскую половину,– заворчала девушка.
– Сиди уж на своей печке! Я ухожу! Косы можешь не расплетать! Итак, хороша!
И действительно, не портили сестру «косы», что заплетал домовой Суседко. Самая красивая девушка в деревне. Стройная, гибкая, высокая. Волосы золотые, губки пухлые, глаза – огонёчки голубые. Не только внешностью отличалась она от смуглых деревенских девушек, и в работе ей не было равных: хоть шерсть прясть, хоть снопы вязать. Да и в песнях и плясках Зарни первой была. Но боялись местные парни к красавице подходить: Вокан в праздниках не участвовал, угрюмо в стороне стоял да сестру охранял. Но сам он тоже завидным женихом слыл. Красавец писаный, хозяин справный и охотник удачливый. К тому же силушкой обладал богатырской. Бывало, удивляя деревню, обхватит пять берёзовых брёвен, да перебросит шутя через местное озеро.
Откуда появились брат с сестрой, никто не знал. Пришли они в деревню, заняли крайнюю избу и зажили как все. Однако соседи долго ещё шептались: «Знающие они». Да только никто из них не заметил, что брат с сестрой колдовством баловались. Некоторые люди шептались, что чужаки умеют в зверей оборачиваться. Неделю следили за ними смельчаки деревенские, но только время зря потеряли. Вскоре брата и сестру своими стали считать, даже в избу к ним захаживали. Изба как изба, хоть и крайняя: с печкой – каменкой, полатями да лавками, щучьей головой на матице и можжевельником в углах от злых духов.
А нечистые духи в деревню заглядывали: то килу бросят, то икоту наведут.
Но люди и к этому давно привыкли. Жили они в трехчастном мире и спасались от нечистых духов оберегами. Знали все: не надо духов сердить, а надо их уважать и подарками одаривать.
Только вот последнее время страшное в деревне творилось. Девушки молодые стали пропадать. Выйдет девушка одна на полянку или в бане задержится – и нет её. Как будто и не было никогда. Исчезли в деревне праздники. Работа не спорится, охотники без добычи возвращаются, и смеха не слышно, и плачут втихомолку.
Не берёт новый колдун ни рыбу, ни шкуры, ни хлеб. Задобрить его ничем не могут.
Закручинилась Зарни, больше не поёт песен, не щебечет с подружками, день-деньской сидит задумчивой.
