Kitobni o'qish: «Беги, Люба, беги!»
Я сцепила пальцы и поёжилась. В горле прочно обосновался горький пульсирующий комок. Стащив с плиты остывший чайник, я налила в чашку воды.
– Не могу больше… – с трудом сделав глоток, я всхлипнула. – У меня сил нет… Когда только это всё кончится?!
В коридоре послышались шаги. В проеме кухонной двери образовался красавец-мужчина, дипломированный адвокат и по совместительству мой супруг. Одарив меня сверкающей презрительной улыбкой, он поправил воротничок белоснежной рубашки и усмехнулся:
– Хоть сию же секунду… Что, поискать свидетельство о браке?
Глядя в умопомрачительные сливовые глаза, я судорожно сглотнула, с превеликим трудом удерживаясь от слез. Их супруг не выносил. Но веки предательски набухали, пришлось опустить голову и разглядывать свои дрожащие пальцы.
– Ой! – гнусаво протянул Олег, застегивая манжеты. – Что тут у нас? Снова трясёмся, поджав облезлый хвост? И перестань качаться, как припадочная! – заорал он, и стеклянный плафон под потолком отозвался глухим дребезжанием. – Хватит сырость разводить! Только и может, что рыдать! Смотреть противно… Не баба, а чёрт знает что!
Сдерживаться далее не хватило сил, я взвыла и заплакала, давясь слезами. Олег с отвращением смотрел несколько секунд, злобно шарахнул кулаком о стену и выскочил в прихожую.
– Чтоб ты сдохла… – услышала я, потом громко хлопнула входная дверь, и всё стихло.
Стиснув руками голову, я привалилась к холодной стене и сползла на пол. Мне хотелось умереть.
Самое обидное было в том, что я снова не успела понять, из-за чего же мы сегодня поссорились. Хотя мы были женаты всего два года, эта милая забава прочно вошла в привычку, которую мало кто решился бы назвать хорошей. Однако муж всем способам выяснения отношений предпочитал именно этот, и поделать с этим я ничего не могла.
Первый скандал, расставивший все точки над «i», произошел месяцев через семь после свадьбы, когда я, вернувшись с работы в неурочное время, застала любимого супруга в обществе весьма привлекательной блондинки. Муж пришёл в сильнейшее негодование, блондинка молча удалилась, красиво виляя крутыми бедрами, а я, наивно предположив, что имею полное право узнать, что происходит в моей собственной квартире, заработала в глаз, после чего целую неделю ходила на работу в тёмных очках.
Вы когда-нибудь видели кардиолога в чёрных очках? Если видели, значит, были у меня на приёме…
Через неделю последовало бурное примирение, клятвы в вечной любви и голубиное счастье. Но где-то глубоко, на самом донышке хрупкой семейной вазы, уже скользнула чуть заметная трещинка…
Держась за стенку, я осторожно поднялась. Голова кружилась, и мысли путались. Добравшись до окна, рывком распахнула обе створки. В лицо пахнул свежий весенний ветер. Закрыв глаза, я глубоко вздохнула. Вдох… выдох… вдох… Сердце, послушно подлаживаясь под ритм дыхания, постепенно начинало биться ровнее.
«Господи, зачем я это делаю? – пришло вдруг в голову. – Глупая привычка: «вдох-выдох, вдох-выдох!» Кому это нужно?»
Я перегнулась через подоконник и открыла глаза. Третий этаж. Смешно… Мне ли этого не знать: счастливцы, которым не довелось свалиться с такой высоты вниз головой, потом месяцами лежат в гипсе, терпеливо сращивая покрошенные в винегрет кости. А заботливые родственники тычут им в рот ложки с манной кашей… Но кто будет кормить меня? Олег? Ха-ха… Представляю…
Ну-ка, отойди от окна! Ты же врач! Не смеши людей… Ты же врач… Я развернулась и, стиснув кулаки, оглядела кухню. На столе стояла чашка с водой.
– Конечно! – я даже рассмеялась. И бросилась к висящей на стене аптечке. – Я же врач!
Так рванула хлипкие пластмассовые дверцы, что на руки посыпался целый ворох разноцветных упаковок. Схватив, сколько могла удержать, я вывалила лекарства на стол. Шаря трясущимися пальцами по гладким бокам коробок, долго не могла найти то, что искала.
– Вот! – Я схватила плоскую красно-белую упаковку и, вытащив блистер, принялась торопливо выдавливать таблетки.
Маленькие плоские колесики со стуком падали на стол, составляя причудливую белую мозаику. Я аккуратно убрала остальные лекарства, выбросила пустую упаковку и села, неотрывно глядя на пугающе-манящую белоснежную россыпь… Придвинула чашку. Легонько придавив указательным пальцем, потянула к себе ближний кружочек.
Ничего страшного… Не будет ничего страшного… Просто всё закончится: тоска, унижение, боль… И никогда не повторится. Потому что терпеть я больше не в силах. Потому что всё равно люблю этого бездушного мерзавца. Который любит только одно – втаптывать меня в грязь…
Я же врач… Я знаю все симптомы. Просто сердце начнет биться сильнее. Ему не привыкать… Ничего… Заложит уши. И ледяной холод, сковывающий ноги, потечёт вверх по жилам, стремительно превращаясь в расплавленный огонь…
Я закрыла глаза, и в следующее мгновение таблетка оказалась во рту, горькая, словно моя жизнь…
Гром телефонного звонка, раздавшийся из прихожей, заставил меня вскочить на ноги. От испуга чашка выскользнула из пальцев и опрокинулась, заливая рассыпанные по столу лекарства. В замешательстве я кинулась за тряпкой, потом бросила её и принялась судорожно собирать враз размякшие таблетки. Руки тряслись и не хотели слушаться. А телефон звонил и звонил, будто издевался, разрывая мой и без того закипающий мозг.
– Ненавижу! – в отчаянии крикнула я в сторону прихожей. Тут ноги подкосились, и я упала на табурет. – Господи… вдруг это он?
Мысль пронзила, словно током. А если это Олег? Звонит, чтобы извиниться, сказать, что любит только меня и что никогда больше… Я вскочила и, путаясь в неверных ногах, бросилась к телефону.
– Да?! – закричала, срывая трубку. – Я слушаю!
– Здравствуйте! – немного растерянно произнёс высокий женский голос. После секундной паузы женщина осторожно поинтересовалась: – Медведева… это ты?
Стиснув свободной рукой лоб, я зажмурилась. Не понимаю, в чём дело… Это не Олег. Кто это? Медведева. Какая Медведева?.. Боже мой, да ведь Медведева – моя девичья фамилия!
– Кто вы? Что вам нужно? – Странный звонок заставил меня очнуться.
– Ну это точно ты, Медведева! – удовлетворенно протянула женщина. – Я уж подумала, что не туда попала! Это Зотова… Вера. Ну вспомнила?
«Вера Зотова… – забормотала я. В имени было что-то невероятно знакомое. – Вера Зотова…»
– Верка, ты, что ли?
– Я! – радостно подтвердила моя бывшая одноклассница и засмеялась. – Вечно, Медведева, до тебя как до жирафа!
Схватив трубку обеими руками, я закричала, дрожа от нервного возбуждения:
– Верка! Верка! Я узнала! Конечно, узнала! Господи… Зотова, здравствуй! -
– Ну здравствуй еще раз! – хихикнула подруга. – Как дела? Я тебя не отвлекаю?
Разом сбившись с дыхания, я торопливо забормотала:
– Нет, нет, Верочка! Что ты…
Взбодрившись ответом, одноклассница пустилась в пространные воспоминания о далеком отрочестве, дав мне тем самым несколько минут, чтобы прийти в себя.
Слушая заразительное хихиканье Верки, с самого детства слывшей невероятной болтушкой, я испытывала довольно странное чувство, словно только что вынырнула с огромной глубины и глотнула воздуха.
Не прошло и получаса, как мне удалось выяснить, чего ради она вдруг позвонила: в нашей школе намечалась встреча одноклассников.
– В субботу, двадцать третьего… – трещала Верка. – В шесть… Встречаемся у крыльца. Ну что, Медведева, сможешь?
– Смогу, – кивнула я, разглядывая настенный календарь. – Приду обязательно! Спасибо тебе, Зотова!
Если бы Зотова догадалась, что сегодня для меня сделала, то могла бы быть уверена, что где-то там, наверху, в небесной канцелярии, в списке совершенных добрых дел напротив ее имени поставили большой жирный крестик…
***
Застегнув пуговицы халата, я вскинула вверх руки и потянулась. Будем считать это утренней зарядкой. Отодвинув занавеску, выглянула в окно.
Воскресное утро выглядело весьма многообещающе. Солнышко, птички, первая робкая мать-и-мачеха… Похоже, будет отличный день. Не у меня, конечно. Лично мне радоваться было не с чего: муж, исчезнувший вчера вечером после скандала, не появлялся и не звонил.
Я включила музыку и направилась на кухню. Машинально поглядывая в окно, сварила кофе, сделала бутерброд с сыром. Потом села, отрешенно глядя на свой лёгкий завтрак. Невесёлые мысли прервал звонок в дверь. Я вздрогнула. У Олега ключи…
Приоткрыв дверь, я украдкой вздохнула.
– Доброе утро, Любовь Петровна… – с чувством поприветствовал меня молодой высокий парень по имени Коля, наш сосед слева, и печально вздохнул.
– Здравствуй, Коля! – обреченно кивнула я и отступила назад. – Проходи.
Деваться было некуда. Ведь Коля пришёл лечиться. А я же врач…
– Вот, – смущенно сказал сосед и стал косить в сторону, – болею…
Я посмотрела на него укоризненно. Он смотрел на календарь.
Николай Ферапонтов был здоров как бык. Однако по вечерам имел большую слабость к чрезмерному потреблению горячительных напитков, отчего по утрам частенько страдал и маялся.
– Сердце, Любовь Петровна… Щемит, щемит… Терпенья нет!
Коля взглянул на меня с надеждой. Я жестом приказала ему задрать рубашку и пошла за стетоскопом.
Могучее сердце соседа исправно перегоняло по сосудам слегка разбавленную кровью водку и никаких нарушений в работе не предвещало. В очередной раз изумившись, я сообщила, что он совершенно здоров, и прочитала небольшую лекцию о правильном питании и здоровом образе жизни. Сосед огорчился.
– Тебе, Коля, жениться надо, – сказала я, – и перестать глупости выдумывать.
Глаза у Ферапонтова стали совсем несчастными. Я сжалилась и выписала ему витамины. Получив рецепт, он повеселел и поинтересовался:
– Любовь Петровна, я сейчас на рынок смотыляюсь, может, вам чего надо?
Я задумалась, потом кивнула:
– Картошки… Килограмма три. Можешь?
Коля посмотрел на меня снисходительно и кивнул.
Выпроводив Колю, я вернулась на кухню. Кое-как запихнув в себя бутерброд, распахнула окно и уселась на широкий подоконник.
Одуревшие от бурного наступления припозднившейся весны почки на ветках бухли и лопались прямо на глазах. Распоясавшиеся воробьи бесчинствовали, затевая бесконечные потасовки на глазах млеющих от героизма кавалеров воробьих. Прижавшись виском к оконной раме, я жадно разглядывала бурлящую жизнью улицу, забывая вытирать катящиеся по щекам слёзы.
Зазвонил телефон. Может это… На ходу ловя соскакивающие тапочки, я торопливо прошаркала в прихожую.
– Слушаю!
– Привет! – это была Лидка Вельниченко, моя подружка.
– Привет, – вяло отозвалась я.
Лидка многозначительно хмыкнула:
– И что у нас с голосом?
Я замялась. Мне рассказывать, так же как ей слушать, одно и то же в сто первый раз едва ли нужно.
– Так… Настроение ни к чёрту.
– Ясно! – Она протяжно вздохнула. – Опять любезный супруг мастер-класс показывал? Что на этот раз?
– Как всегда…
– A-а! Не там сидишь, не так свистишь?
– Ну да…
Пару минут Лидка с чувством поясняла, что думает об Олеге, потом внесла свежую идею:
– Я бы на твоем месте давно бледных поганок намариновала и суженого накормила…
Идея имела свои плюсы, но носила явно выраженный криминальный оттенок. Характер у подружки не чета моему. Будь Олег женат на ней – прыгал бы возле плиты с поварешкой и добровольно мечтал о банке маринованных поганок.
– Чем думаешь заняться? – спросила Лидка, выпустив пар. – Неужели будешь дожидаться?
Именно это я и собиралась делать, но признаться Лидке язык не повернулся.
– Да мне постирать кое-чего нужно…
– К чёрту! – отрезала она. – Мне Галька Степанова звонила. У нее муж простудился, теперь два билета в кино пропадают. В четыре жду тебя на остановке. Пока!
– А-а-а… – собралась я было отказаться, но в трубке уже жизнерадостно пикали короткие гудки.
Я положила трубку на рычаг, посмотрела в зеркало на свои заплаканные опухшие глаза и сказала:
– Что ж… Только если билеты пропадают…
***
Лидка окинула взглядом уже почти опустевшее фойе кинотеатра и заторопила:
– Давай быстрее! Опаздываем…
По счастью, опоздали мы совсем чуть-чуть, и к концу фильма я смогла понять, за что же всё-таки придушили главную героиню.
– Как тебе? – поинтересовалась я.
Пробираясь между рядами кресел к выходу, подруга пожала плечами:
– Никак… Она – дура, он – козёл, а все остальные – настоящие придурки!
Это и есть Вельниченко Лидия Максимовна.
Оказавшись на улице, мы дружно вдохнули полной грудью свежего воздуха и посмотрели друг на друга.
– Ну? – сурово спросила Лидка, поймав мой тоскливый взгляд, брошенный на ближайший таксофон. – Если ты сейчас скажешь, что тебе пора…
– Нет! – перебила я. – Мы вполне можем прогуляться… Погода хорошая… И вообще…
Подруга удовлетворенно кивнула, я быстренько уцепила её под локоток, и мы неторопливо двинулись по узкому замусоренному переулку в сторону бульвара.
– А тебе Зотова дозвонилась? – вдруг вспомнила я.
– Дозвонилась. Ты как?
– Пойду, – заторопилась я, – с удовольствием… Интересно на наших посмотреть.
Сразу вспомнились беззаботные школьные годы. Весело хихикая, мы неторопливо брели по мокрому асфальту, кое-где ещё покрытому тонким слоем льда. Льдинки звонко хрумкали под каблуками, загадочным образом поднимая настроение. Мне вдруг захотелось попрыгать на одной ножке.
– Всё-таки здорово, да, Лид? Весна всегда… – Я умолкла, поскольку услышала за спиной хруст льда под чьими-то торопливыми шагами. Переулок глухой и безлюдный, по спине отчего-то побежали мурашки. И я оглянулась: – Давай…
И больше ничего не помню…
***
– Ну что? – словно сквозь вату, услышала я незнакомый мужской голос. – Всё нормально?
– Да… – Женский голос звучал взволнованно и, видимо, оттого казался невыносимо высоким. – Кажется.... Она жива…
Голоса тонули в каком-то странном гудении, словно где-то поблизости находился улей. Чрезмерно удивленная, я попыталась принять участие в разговоре, но из губ моих раздался только стон.
– Люба! Люба! – испуганно запричитал женский голос, и я вдруг сообразила, что это Лидка. – Любочка, ну очнись же!
Господи, да у меня ещё и глаза закрыты… Совершив невероятное усилие, я шевельнулась, чуть приоткрыв веки. Надо мной маячило какое-то мутное облако, в середине которого темнели два размазанных силуэта.
– Слава богу, Любонька… – Лидка начала дышать всё чаще и наконец заплакала.
Тут кто-то осторожно приподнял меня за плечи. Я снова услышала мужской голос:
– Люба! Вы меня слышите?
–Угу… – тихо сказала я.
Гул вокруг усилился, и я поняла, что шумит у меня в голове. Беспомощно распластавшись на чьих-то руках, я закрыла глаза.
«Бред какой-то…»
Тот, кто держал меня за плечи, вдруг осторожно наклонился и тихо шепнул на ухо:
– Не бойся… Всё будет в порядке…
Что происходило дальше, я помню частично. Но одно знаю наверняка – Лидка всё время была рядом, держала меня за руку и всхлипывала.
Приезд «Скорой помощи» я пропустила, очнувшись лишь в тот момент, когда санитары грузили носилки в машину.
По дороге мне стало лучше. Захотелось сесть, однако молоденькая докторша сердито хмурилась, не позволяя подниматься, я знала, что она права, поэтому не спорила.
Лидка сидела рядом, губы у неё дрожали, и она глядела так испуганно, что я не выдержала.
– Доктор, – окликнула я, – пожалуйста, накапайте ей валерьянки!
В больнице мы долго не задержались. Когда вышли на улицу, было уже совсем темно. Лидка быстро поймала такси и, осторожненько придерживая меня под локоть, усадила в салон.
– Шеф! – выразительно посмотрела на водителя подруга. – Пожалуйста, помедленнее и без кочек… Договорились?
Водитель сразу проникся пониманием, поэтому по дороге нас не обогнали только хромые и безногие.
– Культурно отдохнули! – с вполне понятным сарказмом протянула Лидка, глядя в окошко. – Я чуть богу душу не отдала со страху!
Стараясь особо не напрягаться, я поинтересовалась:
– Слушай, а в чём вообще дело-то было? Я упала… или как?
Подруга покосилась в мою сторону и хмыкнула:
– Или как.
Дальше я услышала вещи ещё более удивительные.
Как объяснила Лидка, мое легкое, как сказали в больнице, сотрясение мозга произошло вовсе не от самопроизвольного падения на льду. В то самое мгновение, когда я оглянулась на звук раздавшихся сзади шагов, из-за ближайшего угла выскочил неизвестный парень и со всего маху огрел меня по затылку.
– Какой парень? – не поверила я своим ушам. – Из-за какого угла? Почему меня?
– Видишь ли, он не комментировал. Так вот, слушай дальше! Ты рухнула, как берёза под топором. И к стеночке привалилась. Я перепугалась насмерть… А тут ещё двое подскакивают! Морды бандитские, головы бритые… Я уж со всеми попрощалась! Ну думаю, вот и смерть твоя пришла, Лидия Максимовна! Надругаются сейчас изверги над телом белым, сахарным…
– Не отвлекайся! – по возможности строго оборвала я, заметив, что непосредственно дорога нашему шоферу стала не слишком интересна. Красочное повествование занимало его гораздо больше.
– Короче говоря, обступают нас эти ханурики с трех сторон… Тебе-то хорошо, – вдруг сердито надулась подруга, – ты там валялась, ничего не видела! А я в трезвом уме и твёрдой памяти…
– Трезвого ума у тебя сроду не бывало! – разозлилась я. – Хватит резину тянуть!
По всему было видно, что водитель со мной полностью согласен.
– Ну, обступают они нас с трёх сторон, и один, самый мелкий и противный, говорит: «Что, тётя, обсудим, как космические корабли бороздят Большой театр?» Ещё бы сказал – бабуся!..
Стиснув зубы, я бережно поддерживала гудящую голову и уговаривала себя не нервничать.
– А сам к сумке тянется! Другой к тебе наклонился… И тут… – Лидка сделала круглые глаза и таинственным шепотом затянула: – Вдруг… неожиданно… сзади…
– Сзади чего? – не вытерпела я.
– Ну позади этих… хулиганов… появляется кто-то… Но кто – я никак не могу понять, потому что со страху совсем уже ничего не соображаю. А тот, который сумку схватил, вдруг – раз! – и улетает к забору. Что тут началось!
Началось что-то грандиозное, это можно было понять хотя бы по тому, с каким жаром Лидка размахивала руками, когда ей не хватало слов. А слов ей не хватало постоянно, и я очень опасалась, как бы она в запале не высадила в машине стекло. К счастью, всё обошлось. В итоге мне удалось выяснить, что завернувший в этот трагический момент в переулок молодой человек приятной наружности, недолго думая, расшвырял всех трех грабителей, словно молочных котят. После чего вызвал «Скорую помощь» и до самого её приезда держал мои бренные останки на коленях, сидя в модном дорогом пальто прямо на асфальте.
– Как так? – не поверила я. Судя по глазам, водитель тоже сомневался в подлинности сказанного. – Что значит разбросал? Что, это были какие-то дохлые заходолики?
– Дохлых заходоликов я бы и сама разбросала! – сердито засопела Лидка. – Разбросал – значит: раз – по морде, два… Одному, другому, потом третьему! Надо было видеть, как они по переулку летали!
– Может, они специально разыграли? – сомневались мы с водителем. – Может, это шутка была?
– Шутка? Ты, Любовь Петровна, думай, прежде чем брякнуть! Там выбитыми зубами весь лед усыпан и лужи пополам с кровью. Те гады еле ноги унесли… Хороша шутка!
Я хотела покачать головой, но решила с этим повременить. Либо мне совсем мозги отшибли, либо я чего-то не понимаю…
– Ну и кем оказался этот прохожий в модном пальто? Не Бэтмен часом?
– Может, и Бэтмен! – вдруг ответила Лидка. – Исчез дядя… Как «Скорая» подъехала, так и сгинул.
– Просто взял и сгинул? И телефона не оставил?
Лидка отрицательно помотала головой. Известие меня огорчило.
– Что же ты проглядела? Кому хоть «спасибо» сказать?
Она согласно кивнула:
– Знаешь, я ему не меньше твоего благодарна. Но не могла же я его к себе привязать! «Скорая» приехала, все засуетились, а он как растворился… Так что… – она широко развела руками, – ищут пожарные, ищет милиция!
– Мистика… – осторожно вздохнула я.
– Мистика не мистика, а вылезай! – скомандовала подружка. – Приехали!
***
Прошло три дня. Внезапные приступы тошноты и головной боли стали понемногу отпускать, и я передвигалась по дому уже более уверенно. Муж, появившийся в поле зрения в понедельник вечером, известие о моей травме перенес стоически и не утомлял меня расспросами о происшедшем. Во вторник, кратко сообщив о внезапно образовавшейся командировке, он ловко побросал в чемоданчик пару рубашек, щёлкнул замками и подошел к моей кровати:
– Ну ты как?
Я глупо улыбнулась:
– Ничего…
– И хорошо! Тебе ничего не нужно?
– Нет, – сказала я. – Спасибо…
После чего супруг поцеловал меня, словно покойницу, в лоб и убыл в связи с неотложными служебными обязанностями. В доме образовалась полнейшая, прямо-таки мёртвая тишина, благодаря чему, вероятно, я и почувствовала себя гораздо лучше.
Где-то в районе обеда я ощутила в желудке слабое урчание и поняла, что жутко хочу есть. Благодаря заботам соседа слева у меня имелась картошка, которую я почистила, пожарила и с невероятным аппетитом умяла. Грязную посуду сунула в раковину, и на этом моя бурная деятельность сама по себе зачахла. Вынужденное безделье томило, но поделать ничего было нельзя, и я смирилась.
Ближе к вечеру я заглянула в холодильник снова. Открывшаяся панорама особенно не впечатляла. Поразмыслив, я решила, что в моем состоянии весьма полезно будет просто попить чайку.
– Есть на ночь вредно! – пояснила я самой себе, поставила чайник на плиту и устроилась на подоконнике.
Вентилируя легкие и заодно разглядывая снующих внизу прохожих, я раздумывала, чем же буду заниматься еще как минимум неделю, прежде чем смогу выйти на работу.
Во-первых, я не привыкла сидеть без дела. Во-вторых, в одиночестве я тут с ума сойду, что наверняка скажется на моих сотрясенных мозгах не самым лучшим образом. В-третьих, бабушки-миллионерши, завещавшей мне перед кончиной все свои миллионы, у меня тоже не было.
Не переставая предаваться грусти, я перевела взгляд чуть левее и вдруг увидела Лидку, деловито семенящую по тротуару. Увешанная объёмными сумками, она явно целилась на наш подъезд.
– Привет, больная! – заулыбалась подружка, разглядев меня в дверях. – В окно увидела? А почему по квартире болтаешься? Тебе лежать приказали…
Она оттеснила меня в прихожую и с облегчением скинула с ног ботинки.
– Благоверный-то где? – поинтересовалась моя гостья, шустро разгружая сумки на кухонном столе.
– Уехал… – промямлила я, в растерянности наблюдая, как под Лидкиными руками стремительно растет гора продуктов. – Командировка… Лид, это… чего?
Та пропустила мой вполне резонный вопрос мимо ушей.
– Командировка! Слышали мы про его командировки! Разве только глухая ворона с дуба не слышала! Кобелюка такой… – Упаковка с сосисками в чём-то запуталась, и Лидка зло дёрнула, порвав у пластикового пакета ручки. – Ты, Медведева, лучше заткнись, ей-богу! Ну что ты, как дура? Что ты его всё время оправдываешь?
Отвернувшись, чтобы Лидка не заметила моих задрожавших губ, я упрямо повторила:
– У Олега командировка.
Подруга взорвалась:
– Даже если командировка! Оставит нормальный мужик жену с сотрясением мозга одну? И с пустым, – она шагнула вперед и рванула на себя дверцу, – холодильником?
Я молча села, стиснула ладони коленями и уставилась в угол. Мне не хотелось слушать, что она говорила.
– И давай, топай в кровать! – с нарочитой суровостью приказала подруга, указывая на дверь. – Я сейчас что-нибудь быстренько сварганю, сядем по-хорошему… и отметим! Не каждый день тебя по башке бьют.
Я против воли хмыкнула и поднялась.
– Я тебе деньги за продукты сейчас отдам…
– В кровать! – басом сказала Лидка.
Я добрела до комнаты, разыскала свою сумку и вытащила кошелёк. Заглянула внутрь и прикусила губу… В тумбочке стояла железная банка из-под импортного печенья, где мы с Олегом обычно держали имеющуюся наличность. Приложив усилие, я подцепила неподатливую крышку с выдавленными голубками… Банка глухо срезонировала и явила моему воспаленному взору ослепительный отблеск пустого металлического нутра… Тихо охнув, я выронила ее из рук. Приступ тошноты заставил меня закрыть глаза. Осторожно ступая, я добралась до кровати и легла, зарывшись лицом в подушки.
Олег вернулся вечером в среду. Я сидела в комнате и смотрела телевизор, когда из прихожей раздался лязг открываемого замка. Муж заглянул в комнату, окинул её быстрым оценивающим взглядом и задал весьма логичный вопрос:
– Ты дома?
Помимо воли испытывая в душе огромную радость, я торопливо кивнула. Олег тоже кивнул и скрылся. Я нащупала на полу тапки, обулась и вышла в прихожую.
– Как командировка? – Прислонившись к косяку ванной, я смотрела, как Олег тщательно намывает руки.
– Нормально, – отозвался он, глянув на меня. – А ты как?
– Нормально, – тихо кивнула я. Помолчав немного, осторожно добавила: – Ты забрал все деньги… Мне пришлось занимать…
– У тебя денег не было? – изумился любимый. – Что же не сказала, когда я уезжал?
Я глупо моргала в невыносимо красивое лицо мужа. Сейчас он склонит голову набок, широко улыбнется, и я снова прощу ему всё. Он обнимет меня, а я уткнусь лбом ему в грудь…
– Я же не знал!
И улыбнулся…
***
Чмокнув меня в нос, Олег зевнул и потянулся к ночнику. Я поспешно пригладила ладонью взъерошенные волосы и спросила:
– Угадай, кто мне звонил?
Он заворочался, укладываясь поудобнее.
– Дед Мороз…
– Ну, Олег! Я серьёзно! Угадай…
– Что ещё за игры на ночь глядя! Тебе завтра дурака валять, а мне на работу…
Поняв, что время, отведенное на аудиенцию, подошло к концу, я вздохнула:
– Верка Зотова. Из нашего класса. Ну рыжая такая… Помнишь?
Муж шевельнул плечом и хмыкнул:
– Зотова? Верка? Рыжая? Помню… И чего?
– В эту субботу встреча выпускников будет. Здорово, правда? Пойдем, а?
Он полежал немного, потом чуть слышно буркнул:
– Там поглядим…
Новость не вызвала в супруге прилива ностальгии, и через несколько минут он уже крепко спал. Я села и обхватила руками коленки.
Странно, что он не вспомнил Верку сразу. Как-никак, а в восьмом классе у них был роман. Впрочем, трудно вспомнить, с кем у Олега романа не было. Разве что со мной. Мы учились в параллельных классах, и у него не было ровно никакой причины обращать внимание на такую серую мышь, как я. Красавец, спортсмен, чемпион района по плаванию, он никогда не был обделен женским вниманием. И сам отвечал прекрасной половине человечества тем же. Я, конечно, была в него тайно влюблена, однако за время нашей совместной учебы единственным знаком внимания с его стороны была эффектная подножка, заставившая меня растянуться на полу во весь рост.
После школы наши пути разминулись. Как выяснилось позднее, Олег за это время успел обзавестись дипломом юриста. Я окончила медицинский. И вдруг он появился в моей жизни, словно тот чёртик, что выскакивает из табакерки. Шокированная этим обстоятельством, я не успела опомниться, как оказалась замужем…
В полдень позвонила Лидка.
– Как дела? Судя по счастливому звенящему голосу, в семейном гнезде снова мир и согласие?
В ответ я только вздохнула, и в самом деле чувствуя себя счастливой. Лидка тоже вздохнула.
– А голова как?
– Гораздо лучше. Если не напрягаться, то и совсем хорошо.
– Вот и не напрягайся.
– Я и не напрягаюсь. Слушай, давай встретимся, я тебе деньги принесу…
– Не напрягайся, – холодно перебила подруга, и в ее голосе скользнуло раздражение. – Мне не к спеху. Встретимся в субботу. Ты придёшь?
Она ждала. Я тянула время, тоненько покашливая. Признаться, что встреча под вопросом, я не решалась.
– В субботу? Ну наверное…
Если бы подруга не жалела мои сотрясенные мозги, то непременно рявкнула бы во всю глотку. Но она зашипела, словно стравливающий надувной шарик, и тихо хрюкнула:
– Не глупи, Любка…
Я смешалась и промямлила:
– Там поглядим…
Лидка на мгновение запнулась, потом процедила:
– Ну пока! – и дала отбой.
Положив трубку на рычаг, я осторожно опустилась на стул. Чего она от меня хочет? Чтобы я устроила ему скандал? Чтобы выгнала его, развелась?.. Хорошо учить других! Чужую беду руками разведу!
Новый телефонный звонок прервал мои мысли. Я встала и потянулась к трубке. Олег… Нет, наверное, Лидка!
– Слушаю?
– Это квартира Платовых? – спросил незнакомый голос.
– Да… – немного растерялась я.
– Любовь Петровна?
– Да. А кто говорит?
Вопрос собеседник проигнорировал.
– Как ваше самочувствие?
Что-то никак не могу понять – кто это? Я нахмурилась:
– Спасибо, хорошо. А с кем я разговариваю?
Но в трубке уже пикали короткие гудки.
«Ну и ну… – удивилась я, в недоумении моргая на телефонный аппарат. – Кто же это был? Может, нас разъединили? Какой дурак спрашивает про здоровье, а потом молча швыряет трубку?»
Я постояла в коридоре ещё немного, гадая, не перезвонит ли неведомый абонент снова. Телефон молчал. Я пожала плечами и пошла на кухню.
***
Надев, чтобы не скользить, замшевые ботинки на толстой резиновой подошве, я покрепче затянула шнурки, выпрямилась и взглянула в зеркало. Вполне приличный вид, если не считать выразительных мешков под глазами. Но этого, как говорится, из песни не выкинешь. Я застегнула куртку, ещё раз глянула в зеркало и вышла.
Лидка уже ждала на остановке. Издалека приметив ее съёжившуюся от ветра фигурку в красном развевающемся балахоне, я прибавила шагу.
– Тю-ю! – протянула подруга, окидывая меня удивленным взглядом. – Чего одна? Не пошёл, что ли?
Собрав всю силу воли, я равнодушно пожала плечами:
– Олег уехал в срочную командировку… Всем передавал привет.
Лидка торопливо отвела взгляд и, подхватив меня под локоть, двинулась к подъезжающему автобусу.
Возле ступеней школы топталась радостная возбужденная толпа. Человек тридцать взрослых тётенек и дяденек оживленно жестикулировали, подпрыгивали, визжали, гоготали – словом, вели себя сообразно моменту.
– Наши… – замирая от восторга, выдохнула Лидка. – Ей-богу, наши придурки…
В следующее мгновение толпа, заметив нас, развернулась и взвыла:
– Вельниченко… Медведева… Ура!
Нас обступили со всех сторон, вереща и теребя за руки, и ещё минуту назад чужие лица вдруг снова стали родными и легко узнаваемыми.
Когда первая волна восторгов и вопросов схлынула, мы наконец смогли как следует оглядеться. Вскоре я увидела нашу учительницу литературы Марию Андреевну, которая узнала меня моментально. Зато историк Михаил Семёнович долго смотрел мне в лицо и хмурил брови.
– Так, так, так… Кто же это у нас? Неужели Любушка Медведева?
Я растянула губы от уха до уха, и скромно потупилась.
– Так и есть, Медведева! – довольно воскликнул историк. – Чем же ты занимаешься?
– Медицинский окончила, – снова улыбнулась я. – В поликлинике работаю.
Учителя в два голоса принялись мной восхищаться. Сияя круглым, словно луна, лицом, Мария Андреевна поинтересовалась:
– Семья-то есть, Любочка? Ты замужем?
– Да, – негромко отозвалась я, – замужем… За Олегом Платовым…
Повисла секундная пауза, потом улыбки дружно покинули счастливые учительские лица, словно растеклась акварель на дурно написанных портретах. Теперь они смотрели на меня с растерянностью, словно ждали, когда скажу, что пошутила. Я примерно догадывалась, какая мысль мучила педагогов: гордость школы и этот камыш из пруда? Невероятно… Первым очнулся историк:
