Kitobni o'qish: «Измена. Обратная сторона счастья»

Первая глава

Радость и счастье почти всегда ходят рука об руку с болью и бедой. Так уж повелось…

– Поздравляю вас, Виктория Викторовна, вы беременны! – обрадованно произнесла мой гинеколог, сверкая глазами и спрятанной за маской улыбкой.

– Точно? – спросила, задерживая от волнения дыхание.

– Точнее некуда! Теперь сдаём кровь, идём на УЗИ, пьём витамины и совершенно не нервничаем! Только положительные эмоции и только спокойствие, – деловито перечисляла врач, щёлкая снимаемыми перчатками.

А я лежала, прижимая ладони к животу в известном всем женщинам жесте и улыбалась. Наша с Илюшей мечта сбылась. Случилось самое главное и самое мистическое чудо. Крошечная, почти невидимая козявочка поселилась в моём животе. Смысл нашей с мужем жизни я держу теперь в себе. Храню и оберегаю его рост и развитие. Дышу ради него.

– Виктория Викторовна? Вика? С тобой всё в порядке? – забеспокоилась Галина Матвеевна. – Всё хорошо! – я вытерла ладонями скатывающиеся в уши слёзы и поднялась, аккуратно сползая с кресла.

– Советую заваривать и пить пустырник и следить за своим состоянием, – с улыбкой напутствовала меня врач напоследок, когда я уже покидала кабинет.

Меня переполняла моя новая вселенная. Чувствовала себя совершенством. Носителем тайны мироздания и тихой радости жизни. Вдохнула пыльный жаркий городской воздух и улыбнулась светлому летнему небу.

Спасибо! Это моя третья беременность. С первой, случившейся долгие восемь лет назад сразу после нашей свадьбы, вышло неудачно. Выкидыш. Нехороший и тяжёлый для меня во всех смыслах. И длительное лечение после, которое завершилось рождением нашего чуда. Принцессы Милочки. Людмилы Ильиничны. Барышни четырёх нынче лет, обитающей сейчас в детском саду.

Улыбнулась при воспоминании об упрямом выражении лица Милы, когда сегодня мы расставались утром. Ох, ждёт Вовку, вчерашнего обидчика принцесс, интересный день впереди!

А после рождения дочери через два года мы вновь задумались о ребёнке. Муж хотел сына. Смеялся, что после сорока пора думать о наследнике.

И в этот раз всё будет замечательно! Я это чувствую! Я верю в это! Всё-таки в двадцать восемь беременность воспринимается совсем не так, как в двадцать лет. Нет страха. Есть только счастье и осознание случившегося чуда. Радость.

Ни секунды не сомневаясь, я направилась к мужу на работу. Ведь такие новости нужно сообщать лично! Чтобы видеть счастье в любимых глазах и чтобы помнить потом эту радость, собирая, словно бисеринки, такие мгновения!

Охрана банка, где работал муж, меня знала в лицо, но я послушно предъявила пропуск и доброжелательно подождала, пока запишут в журнал все мои данные.

Странно, но в приёмной секретаря не было на месте. Зато двери в кабинет мужа приоткрыты. Я, стукнув пару раз для видимости, вошла в кабинет.

Муж сидел хмурый за столом. Брови сведены. Зубы сжаты и губы словно выточены из мрамора. Илья у меня высокий шатен с медовыми карими глазами и чуть вьющимися волосами. Такими, в которые невыносимо хочется запустить пальцы, чтобы прочувствовать их шёлк. Ему очень идёт всё это: галстук, костюм и кабинет в целом.

Его бессменная секретарша, чьё сорокалетие недавно отмечали, Ирина Александровна, стояла посреди кабинета, выпрямив худую спину и положив руки на плечи своего семилетнего сына.

– Извини, пожалуйста, я на минутку! – повинилась, понимая, что ворвалась не вовремя, – просто моя новость не может ждать.

Сказала, проходя ближе к мужу, и повернулась к Ирине Александровне лицом с виноватой улыбкой, извиняясь за неловкость.

Перевела взгляд на ребёнка, и улыбка сползла с меня, смытая осознанием, пониманием увиденного.

Застыла столбом не в силах пошевелиться.

Я знала о существовании этого мальчика, но никогда не встречалась с ним лично. И его фотографий, естественно, не видела раньше, иначе давно бы заметила невероятное сходство. Те же светло–карие глаза, чуть более светлые, но очень знакомые волосы, рисунок губ, разлёт бровей – всё кричало о родстве. И очень характерный идеальный нос.

Как же это?

Что же это такое?

Как такое могло случиться, почему этот мальчик так похож на моего мужа?

Вторая глава

Оторвала взгляд от лица мальчика и наткнулась на презрительно-снисходительное выражение Ирины Александровны. Торжествующее.

В этот момент она даже показалась мне красивой. Словно богиня возмездия и правосудия. Прямая. Жестокая. Прекрасная в своей неотвратимости.

Мальчик моргнул, совершенно знакомым жестом поджимая губы, и я вздрогнула, отводя неизвестно как оказавшиеся около моего рта ладони.

Перекрывала свой собственный крик?

Вся новость целиком не укладывалась в моей голове. Она оседала фрагментами, как мозаика, складываясь как пазл в ужасную для меня картину. Эти фрагменты сталкивались друг с другом, рождая болезненную правду. С хрустом костей вставая на свои места. Но сознание ещё не могло окинуть всё полотно разом, выхватывая только кусочки.

Как и дальнейшие действия.

На деревянных ногах, стараясь не дышать, чтобы отчаянный крик не вырвался из меня ужасом понимания, я словно шарнирная кукла вышла из кабинета, и из приёмной. А услышав грозный рык моего мужа: «Виктория! Немедленно вернись!», – будто очнувшись, нырнула в незнакомый коридор и заторопилась неизвестно куда. Просто вперёд, подальше от источника боли. Как раненое животное стремится спрятаться в нору, в укрытие, где можно зализать свои раны, так и я интуитивно искала место, где меня не смогут найти. Где меня не настигнет осознание. Где не больно.

Мозг отключился и не участвовал в процессе сейчас. Одни голые инстинкты. Бежать! Куда угодно, только подальше. В безопасное место. Спрятаться! Быстрее! Остановилась, задохнувшись, на очередном повороте, понимая, что хожу по кругу. Я уже была в этом коридоре перед этими дверьми, и не однажды. Стоп! Нужно собраться и просто выйти из здания.

Всё! Остальное – позже!

Добралась уже осознанно до выхода, где охрана, вопреки моим опасениям, пропустила меня спокойно.

На крыльце здания банка, как только неотвратимо звонко хлопнула за спиной входная дверь, так солнце безжалостно полоснуло меня по воспалённым глазам. А злой ветер бросил в лицо мелкую пыль и песок, знойным воздухом обжигая кожу.

Илья поджидал около моего автомобиля, вальяжно опираясь бедром на капот и скрестив руки на груди.

– Что с тобой? Какого чёрта я должен бегать за тобой? Виктория? – прорычал он, кривя свои красивые губы и зло сверкая глазами, стоило мне подойти поближе.

Он стоял обманчиво расслабленный. Только напряжённая надутая шея и впивающийся в неё крахмальный воротничок выдавали его волнение. Да ещё блеснувшая капля пота на виске, ближе к линии роста волос.

– Отойди! – прохрипела, выталкивая из себя колючие слова. Будто с кровью выплёвывая. Мякнула сигнализацией, разблокировав дверцу автомобиля.

– Да подожди! Ты всё неверно поняла! Давай поговорим уже! – муж нервно дёрнул шеей и не сдвинулся с места.

Его голос сорвался на последнем слоге и взвился, будто плетью хлыстнул по моим натянутым нервам.

Я оперлась о крышу своей ласточки и горько ответила, открывая водительскую дверь:

– При наличии у тебя семилетнего сына все разговоры не имеют смысла. Поздно. Упрямые факты красноречивее всех слов. Раньше нужно было говорить. Например, рассказать, что у вас с Ириной Александровной общий ребёнок. Как так получилось, родной?

Илья оттолкнулся от капота и перетёк ко мне одним звериным сглаженным движением. Вцепился в дверцу и склонился надо мной, стоило только сесть за руль.

Знакомый запах любимого мужем парфюма заполнил салон моего автомобиля. Горло пережало. Ни вдохнуть, ни выдохнуть. В груди горело огнём. Голова кружилась, и тихим, но ощутимым звоном в ушах ломалась реальность. Мой мир рушился, а осколки больно ранили моё сердечко.

– Это не то, что ты думаешь! – прошипел он мне в лицо.

А я подняла на него взгляд и с удивлением заметила отчаянный страх в глубине янтаря его глаз. Этот страх был важнее всего. Он ярче всех возможных слов показывал всю пропасть, что разверзлась между нами.

Можно не слушать, что мне говорит Илья. Слова – это пыль, бабочки на поверхности. Дунет холодный ветер осознания реальности, и слов не остаётся. Остаётся чувство в глубине глаз любимого.

Предавшего меня.

– Отойди от двери, Илья! Я не собираюсь говорить с тобой второпях на парковке перед банком на потеху всех твоих сотрудников. Шаг назад и руки держи при себе, милый, – холодом моего голоса можно было остудить всю парковку вместо кондиционера. Выстудить жар из салона моего автомобиля.

Муж внимательно вглядывался в моё лицо.

Его глаза судорожно бегали. От моих губ к глазам, обратно к губам. Судя по выступившим желвакам и побелевшим костяшкам пальцев руки, державшей дверь, ярость кипела в его сердце. Он в растерянности. Он ещё не придумал, как выкрутиться. Что соврать мне. Как оправдаться.

Представила в красках, в каким интересом сейчас сотрудники банка прилипли к окнам, разглядывая детали выяснения наших отношений. Ведь только слепой не догадался, чей сын у Ирины Александровны. И все знают, как выглядит жена директора филиала.

– Китаев! Какая пошлость! Роман с секретаршей на рабочем месте! Редкостная мерзость эта твоя вторая, тайная от меня жизнь, – фыркнула, дёрнув на себя дверь. Но закрыть я её не сумела.

Третья глава

Куда мне против здорового мужика. Илья дверь удержал и только крепче сжал пальцы. Ярче выступили желваки на скулах, и вены проступили на напряжённом лице. Забилась жилка у виска, ритмично вспухая и опадая, чтобы вновь наполниться. Напряглась шея, рискуя оторвать пуговицу сорочки.

– Викусь, мы поговорим дома. В спокойной обстановке. Вечером, – муж разговаривал со мной как с норовистой лошадью.

Или как с психически больной. Увещевая и уговаривая мягким голосом. Убалтывая. Сдерживая в себе бушующие чувства.

Ага. Ещё бы по голове погладил. Для утешения. Или по крупу.

– Ну да! Когда ты придумаешь достаточно правдоподобную версию появления у твоей секретарши ребенка, катастрофически похожего на тебя, – перебила я его, не в силах слушать этот голос и этот покровительственно-утешительный тон.

Абсурд. Картинка реальности постепенно складывалась в моей голове. Но не то, что осознать её или принять, нет! Я не могла даже толком понять, что произошло и как теперь дальше жить!

– Предлагаю вполне годную версию с потерянным в детстве братом-близнецом! А, нет же! Это ты был в отключке, и грозная секретарша изнасиловала тебя, беспомощного, шантажируя теперь и требуя остаться рядом с тобой! Или, возможно, тебя похитили инопланетяне! И втайне от тебя сдоили немножко биоматериала? Или клонировали и отдали твою маленькую копию на воспитание Ирине Александровне? – мой голос звенел, и я краем сознания понимала, что скатываюсь в истерику, но остановиться уже не могла, продолжая. – А может быть, ты сдавал своих живчиков в банк спермы и по невероятной случайности твоей секретарше так охренительно повезло? И теперь ты не можешь с ней расстаться в знак признательности?

Вдохнула, заставляя себя замолчать.

Какой смысл в моих криках?

Только пар спустить, да зевак развлечь.

Муж болезненно поморщился на моё выступление, и я заметила на мгновение брезгливо дрогнувшие губы.

За нашу семейную жизнь я уже точно знала, что Илью не прошибёшь моими истериками и слезами. Он просто уйдёт в другую комнату дожидаться, когда я успокоюсь, чтобы после прочитать мне мораль и ещё долго вспоминать недопустимость такого распущенного поведения.

– Виктория! Я не могу тебе позволить управлять машиной в таком состоянии. Позволь мне пригласить шофера? – тон мужа изменился. Теперь он говорил со мной повелительно. Практически приказывал.

Посмотрела на свои сведённые в судороге ладошки, вцепившиеся в руль, словно в последнюю надежду. Объективно муж прав. Мне с трясущимися ногами и цветными пятнами перед глазами лучше не управлять автомобилем. Но на его условия я не соглашусь!

– Не беспокойся. Я справлюсь самостоятельно. С любой ситуацией. Как всегда. Просто отойди от моей машины на шаг в сторону, – как можно более холодно проговорила, глядя в почти чёрные сейчас глаза мужа.

Злится. Даже, можно сказать, в ярости.

– Виктория! – его голос звучал низко, и имя моё он уже прорычал, но я перебила и не дала Илье ничего сказать.

– Заканчивай валять дурака, Илья. Там, на третьем этаже, в твоём кабинете остался растерянный и обиженный маленький семилетний мальчик. Твой сын. И твоя любовница. Вернись к ним. Они нуждаются в твоей заботе. Они твоя семья, – прошипела, вновь дёрнув дверью.

И о чудо! Муж растерялся, отпуская на секунду несчастную дверь. Возможно не от моих слов, а потому что услышал вызов своего мобильника. А я дёрнула ручку переключения скоростей, попадая с разбега на вторую передачу, и отжала педаль, буквально выпрыгнув машиной вперёд. Дверь автоматически захлопнулась. Молниеносно заблокировала её. После выдохнула, осматриваясь.

Так. Теперь нужно собраться и отъехать с парковки. Куда угодно. Но недалеко.

Илья догнал меня буквально в два прыжка и, шипя что-то невнятное, стукнул в боковое окошко. Я вздрогнула и с перепуга дёрнулась вперёд быстрее, чем планировала. Ха! Нормально! Аккуратненько, вот так, контролируя каждое своё движение, я скрылась с глаз мужа и завернула в ближайшую подворотню.

Выключила мотор и затаила в тишине дыхание.

Сердце билось в горле, заглушая все звуки. Отгораживая этим стуком меня от всего мира.

Зажмурилась, стараясь успокоить сердце и правильно дышать. Закрыла лицо руками.

Передо мной словно вживую стояло лицо мальчика. Семь лет. Таким мог бы быть мой сын. Сын, которого я потеряла. Не смогла выносить и сохранить. Не сумела.

Я забеременела практически сразу после свадьбы, не планируя этого и, честно говоря, была напугана и совсем не готова в двадцать один год становиться матерью. Передо мной был весь мир. Я готовилась к защите красного диплома. Мечтала, что вернусь в банк уже дипломированным специалистом, и мужу не будет стыдно за меня.

А беременность меня скорее напугала, чем обрадовала, утренним токсикозом и сонливостью. Полным отсутствием привычной работоспособности и эмоциями, которые скакали как очумелые зайцы вразнобой.

Но постепенно, начиная с первого УЗИ и звука сердечка моего мальчика, я полюбила его. Разговаривала с ним. Мечтала уже встретиться и познакомится. Посмотреть: каков он? Какой у него характер?

Несчастье случилось на защите. Я перенервничала и оступилась на приступке перед кафедрой в аудитории.

Пока приехала скорая, и пока меня довезли, спасать уже было некого. А я, истекая кровью, чуть не отправилась следом за моим мальчиком.

– Виктория Викторовна! Откройте, пожалуйста, – раздался приглушённо смутно знакомый голос рядом.

Четвертая глава

Открыв глаза, увидела Игоря, шофера Ильи. Он стоял рядом с моей машиной, и терпеливо ждал, пока я открою двери.

Муж следит за мной? На мне где-то метка, маячок, или как называется эта шпионская фигня?

С трудом погасила в себе порыв немедленно позвонить и устроить скандал благоверному. Он меня что, как домашнее животное чипировал? Чтобы не потерялась? Это типа я сама такая непредсказуемая идиотка, что нужен поводок?

Но шофер-то чем виноват, что стоит теперь и ждёт, пока я справлюсь с истерикой?

– Добрый день, Игорь! – открыла двери и вышла, уступая место водителю. – Мне нужно заехать в аптеку по дороге, – попросила, стараясь, чтобы голос звучал ровно.

– Обязательно. Принято, – Игорь аккуратно вёл мою ласточку, плавно выезжая на проспект. Подстраховывается мой муж. Загоняет меня за флажки в стойло, чтобы не сорвалась и не сбежала? Так вроде не бегала никогда от трудностей.

Так. Нужно прекратить накручивать себя.

Иначе вместо разговора нас вечером после возвращения Ильи домой ждёт склока. Потому что скандала он не потерпит, а как можно будет ещё назвать мои односторонние нападки на него.

Поэтому к приходу мужа стоит подготовиться, встретить его, так сказать, во всеоружии.

Что мы имеем по фактам?

У мужа есть сын. Мальчик Фёдор семи лет. Я совершенно не помню его дня рождения. Даже месяца не припоминаю. Не было необходимости узнавать. А это важно. Я поставила мысленно себе галочку – выяснить побольше о ребёнке.

С Ириной Александровной муж общается до сих пор. Она не просто секретарь. Она, по сути, его личная помощница. Человек, который заведует всей деловой жизнью Ильи. У неё контакты многочисленных партнёров, на ней рабочий график мужа. Да страшно представить, сколько она знает. Она ему в каком-то смысле ближе, чем жена. Ближе, чем я.

А ещё она умная, прекрасно воспитанная и… А почему, собственно, совсем не бедная женщина работает секретарём у директора филиала банка?

Я жила, словно слепая! У меня нет ответов ни на один вопрос!

Игорь остановится у аптеки, и я скорее выскочила из машины, сама не дожидаясь, пока мне откроют двери. Не люблю я этого, да и не хочу, чтобы шофер Ильи видел мои покупки. Затарилась пустынником, докупила витаминов и валерьянки, выпив парочку крошечных жёлтых горошин сразу у окошка провизора. Меня чуть попустило. Жуть отошла от сердца, но держалась совсем-совсем рядом. Многолетняя привычка не расслабляться на людях держала мою истерику в узде.

Игорь плавно повернул к нашему посёлку. Замелькали знакомые места. Если бы я ехала сама, то сейчас бы притормозила, съезжая на просёлок. И обязательно вышла бы из конденсированного нутра автомобиля вдохнуть летнего зноя и полуденного разнотравья. Обняться со знакомой берёзой. Пожаловаться ей на жизнь.

Но под конвоем я не смогу, да и не нужно мне этого под чужим, и не факт, что добрым взглядом.

Я попросила остановить перед въездом в гараж и вышла из машины. Устроилась в беседке.

– Виктория Викторовна, Илья Дмитриевич просил передать, что дочь из сада заберёт Аня, ваша помощница, – раздался голос Игоря неподалёку.

Кивнула и дождалась, пока шофер мужа, простившись со мной, выйдет во двор.

Вот хлопнула, закрываясь за ним, калитка.

Всё.

Можно расслабиться.

Как жить-то теперь?

Я обхватила себя руками за плечи и оглянулась вокруг.

Участок, на котором стоял наш дом, был большим. Почти гектар земли с соснами. Он достался моему мужу ещё от деда – номенклатурной шишки при Союзе. Сам дом муж перестроил до моего появления. Оборудованием и отделкой занималась я, и территорию перед домом, и детскую площадку за домом организовывала тоже я.

Вспомнила, как выглядело это пространство, когда я впервые попала сюда, и невольно провалилась в воспоминания о нашем знакомстве.

Я училась по специальности банковское дело и считала огромной удачей, что смогла устроиться на летнюю работу в настоящий банк.

Мне безумно нравилась моя новая работа. Прохладные, чистые помещения, размеренность и даже дресскод, который нужно было соблюдать. Всё приводило меня восторг.

Приходила на работу раньше и уходила позднее. Задерживалась, стараясь как можно лучше делать свою работу. И не замечала ничего вокруг.

Частенько, покидая банк, я сталкивалась с Ильёй Дмитриевичем.

Наше общение началось ненавязчиво, с пары фраз. Затем чуть больше. Я с удовольствием делилась с ним своими эмоциями и мечтами. Планами на жизнь и надеждами. Я не сразу догадалась, что, когда я сталкиваюсь с директором нашего филиала после работы, это не случайность.

До того момента, когда он пригласил меня на первое свидание.

Пролетая мимо, громко и, как мне показалось, издевательски прокричала ворона, кося черной бусинкой насмешливого глаза, и я очнулась, оглядываясь.

Подмёрзла здесь, в тени беседки. Просидела бездумно около часа и так и не придумала ничего. Рано делать выводы. Нужны факты.

Что-то Аня долго не привозит Милочку. Не случилось ли что?

– Добрый вечер! Вы далеко от посёлка? – набрав номер, спросила няню.

– Илья Дмитриевич сказал переночевать с Людмилой сегодня в городской квартире! Разве вы не в курсе? – ответила мне Аня звонким голосом, позволив себе чуть удивиться.

Что?

Пятая глава

– Объясни, почему ты отобрал у меня дочь? – встретила я с порога вопросом мужа, сжав от злости ладони в кулаки.

Илья скривился, как от неприятного и противного вкуса, продолжая неторопливо разуваться в коридоре.

– Здравствуй, жена, – сказал он, шагая ко мне навстречу, качнувшись, чтобы, как обычно, обнять, возвращаясь домой.

Словно ни в чем ни бывало!

– Издеваеш-ш-ш-шься? – прошипела в ответ, отстраняясь и отойдя подальше, – ответь на мой вопрос!

– Виктория, ты всё неправильно поняла и сделала неверные выводы. Людмила с няней на квартире, потому что нам нужно поговорить без лишних ушей и не отвлекаясь. Ни к чему ребенку присутствовать при выяснении отношений между родителями, – устало начал говорить Илья таким тоном, будто я идиотка психическая и только и делаю, что ору на него у дочери на глазах.

Он грузно прошёл в комнату и сел на диван.

– Ты опять надумала себе проблем, не разобравшись с фактами. Сколько раз я тебе говорил: вначале факты, а затем выводы! Но ты торопишься. Моя торопыжка, – проговорил Илья и похлопал по дивану рядом с собой, приглашая меня присоединиться.

Как собачку подозвал. Болонку.

Я зажмурилась на миг, перебарывая в себе желание вцепиться ему в волосы или заорать, завизжать от злости.

Спасибо пустырнику, у меня хватило на это сил!

– Почему ты не посоветовался со мной, отправляя мою дочь с чужим человеком ночевать? – спросила, складывая руки на груди, – для тебя не имеет значения моё мнение?

– Я решил за нас двоих ради спокойствия ребенка! Что в этом криминального? Давно забота о любимых стала предметом торга? – чуть поднялась левая бровь моего мужа, характеризуя его раздражение.

Он огляделся и, не увидев накрытого стола, несколько удивлённо посмотрел на меня. – И вообще, Виктория, давай вначале поужинаем, а потом будем разговаривать! Я голоден. Накрывай на стол, пожалуйста! – Илья встал и, сбросив на диван пиджак, направился было мыть руки, когда я обрадовала его:

– Я не готовила ужин, дорогой.

– В смысле, не готовила? – оторопело затормозил муж, останавливаясь в дверном проёме и разворачиваясь в мою сторону.

Он смерил меня тяжёлым взглядом, затем усмехнулся и заметил:

– Ну, что же! Так даже лучше! Закажем ужин из ресторана. Не проблема. Разнообразие и романтика. Я понимаю тебя! Усталость и эмоции.

Затем достал свой телефон и, открыв приложение, спросил:

– Что ты будешь, дорогая?

Кажется, что скрип моих зубов было слышно на другом конце Москвы.

Непрошибаемый и самодовольный индюк!

– Я сыта по горло, милый. Ничего не нужно. Просто ответь на вопрос!

Куда ты засунул мне «жучка»? Или это был чип, как для котёнка? Где эта чёртова штука, благодаря которой ты следишь за моим месторасположением?

Я выдохнула, видя, как скривился от моей ругани и от моего тона Илья.

И продолжила:

– Я могу обратиться с заявлением в полицию с просьбой оградить меня от преследования. И они найдут мулечку, прицепленную тобой. У нас рабства пока нет, и клеймить живого человека, словно животное, никому безнаказанно нельзя. Но я бы хотела от тебя честности и прямоты.

Илья смотрел на меня исподлобья, наклонив голову. Плотно сжав губы и раздувая ноздри. Злился. Достала-таки.

– Виктория! Не говори ерунды! Не перевирай мою заботу о тебе! – тихим голосом начал муж, но я не выдержала и перебила его.

– Это не забота, это ограничение свободы воли! Я не беспомощная и не идиотка. Двадцать восемь лет я как-то справлялась самостоятельно с жизнью. Под поезда не кидалась и топиться не бегала. Так с чего такое недоверие? Что это? Гиперопека? Или пунктик в шизочке? – меня уже несло. – Ирочку свою чипируй, поводок на неё надевай вместе с намордником, и на ней проводи эксперименты, а меня не смей загонять в стойло!

Илья посмотрел на меня, как на сумасшедшую, долгим и тяжелым взглядом осуждения и вышел из комнаты, хлопнув дверью.

Отлично поговорили!

Результативно – дальше некуда!

Главное – все выяснили же! Теперь ведь всё понятно, да?

Я резко развернулась и почти бегом залетела в нашу спальню на втором этаже. Схватила в охапку разложенную аккуратно пижаму мужа вместе с его подушкой и… Бросила обратно.

К чёрту!

Просто закрыла дверь в комнату на задвижку и отошла к окну.

Как-нибудь обойдется ночь без любимой пижамы и на гостевой кровати. Не барин и не инвалид. Ничего не случится с ним без моей заботы.

Окна нашей спальни выходили на сосны, уходящие вдаль. Солнце почти закатилось за горизонт, и последние косые красные лучи его подсвечивали стройные стволы наискосок. Будто безумный художник расчертил тревожным черно-алым весь лес. Но тёмные вершины рыжих исполинов в вышине были безмятежны. Лишь немного покачивались на ветру.

Ручка двери щёлкнула. Илья пытался войти. Потом еще раз.

– Виктория! Открой немедленно! – услышала я под дверью его голос.

Аж мурашки побежали от сдержанной ярости в звуке его слов. Такой интонации я еще не слышала от моего всегда корректного мужа.

– Я кому сказал! – прорычал он, и дверь дрогнула под его напором.

Что-то зашуршало и заскреблось.

– Отойди от этой чертовой двери, идиотка истеричная! – проорал Илья и дверь содрогнулась под ударом.