Kitobni o'qish: «Барс. Взрыв мозга»

Пролог

Коврополь – Вавилон современности, где блеск и нищета сплелись в дьявольском танце, а молодые души мечутся, будто мотыльки в ночи, в поисках своего пламени.

«Вот вляпался! Эта пигалица мозг вынесла чайной ложечкой! Я что, ей гувернантка, что ли? С какой стати мой папаша решил, что я – её телохранитель? Крайнего нашёл! Да гори она… в аду! А вдруг она страшна, как смертный грех? Я рядом с ней, как пугало огородное! А если тупа, как пробка от шампанского? Всё! Конец! Приехали! Вилика, да чтоб тебя… Имя, как у царицы, а что за ним прячется.… Наверняка, избалованная фурия, каких свет не видывал!» – рокотал вулкан мыслей в голове парня, восседающего на своём байке, как на железном троне.

Солнце, нахальное и лукавое, запуталось в его тёмных, непокорных кудрях, превратив их в сверкающую паутину. Высокие скулы, слегка тронутые тенью небритости, придавали его лицу с тонкими, как у бога, чертами, вид мятежника и денди в одном флаконе. Глаза – два бездонных колодца, меняющие цвет, будто хамелеоны на дискотеке: то серые, как утренний саван над рекой, то разгорающиеся, как геенна огненная в ночи.

Он двигался с грацией пантеры, каждое движение – вызов обществу и непоколебимая уверенность в себе. Мощные плечи, сильные руки, будто выкованные для битв и страстных объятий. Во взгляде – дуэль льда и пламени: нежность, как шёлк, и стальная решимость, как будто он знает, чего хочет от жизни, и готов идти напролом, не оглядываясь назад.

Одет был, как с обложки журнала, дорого и дерзко: идеально сидящие джинсы, чёрная футболка, как вторая кожа, обтягивающая атлетическую фигуру, и кожаная куртка, добавляющая образу бунтарский шик. Ему не нужна была кричащая роскошь, хотя мог купить пол-Коврополя, как конфетку. Его красота вопила сама за себя.

Когда он улыбался (а это случалось реже, чем затмение солнца), мир вокруг взрывался фейерверком счастья. В уголках глаз появлялись морщинки-лучики, а губы растягивались в ослепительной улыбке, от которой у девчонок в животе бабочки устраивали симфонический оркестр. В такие редкие моменты он казался беззащитным, как новорождённый котёнок, несмотря на всю свою брутальную ауру.

Барс был живым воплощением мужской красоты: сила и нежность, уверенность и ранимая душа художника. Адская смесь, притягивающая, как магнит.

Глава 1. Нежданный «подарок»

Шестеро парней на байках неслись на бешеной скорости по улицам Коврополя. Ветер выл в ушах и трепал их разноцветные ирокезы. Прохожие шарахались в стороны, как от чумы. Ещё бы, ведь это была самая беспредельная банда города! Злобные щенки, сорвавшиеся с цепи.

Каждый вечер, когда солнце уходило за горизонт, банда выкатывала на улицы и устраивала хаос. Их боялись все, как огня, и старались обходить стороной за километр. Эти отморозки могли не только набить морду, но и поджечь дом, разбить витрину и даже… о, ужас… забрать дочь у должника, который вовремя не заплатил дань. Девчонок отправляли в стриптиз – клубы, где они сами частенько зависали, чтобы выпустить пар и потешить свои (и чужие) мужские амбиции.

Никто не знал, кто скрывается под масками этих беспредельщиков, но по их шмоткам и байкам было ясно – это отпрыски богатых родителей. А главарь, самый опасный из них, явно мажор, которому дозволено всё.

В эту ночь Барс был особенно разъярён, крушил всё на своём пути, как разъярённый бык: сбивал мусорные баки, проезжал по скамейкам и парапетам, не замечая ничего вокруг. Дружки не отставали, видя, что у босса сорвало все предохранители.

Проезжая мимо реки, он нагнулся и поднял булыжник размером с кулак. Пересёк мост, газуя так, что прохожие попрятались за деревьями, как мыши от кота.

– Правильно, прячьтесь по кустам, пока я вам тут всем не устроил весёлую жизнь! – заорал, будто дикий зверь, и рванул к магазинам. Резко затормозил возле одного, и со всей силы запустил булыжник в стеклянную витрину, разбив вдребезги. Друзья окружили его, с интересом наблюдая за выходками вожака.

– Барс, чего ты взъелся на этот магаз?

– Этот козёл вчера бабки не занёс. Сейчас возьмём шмотки натурой и поедем развлекаться.

Парни слезли со своих «коней», ворвались в магазин через зияющую дыру, поснимали все вещи с манекенов и, перекинув через плечо свои трофеи, вернулись обратно.

– Бабское тряпьё… – презрительно скривился один из байкеров.

– Гарь, а на хрена тебе сразу два платья? У тебя ж сеструхи нет.

– Тёлке своей подарю, – хмыкнул, закидывая длинную мелированную чёлку на темечко.

– Той, что год отпахала на Барса в «Маске»?

– Да нет, эта тёлка теперь у нас в садовницах. Батя еле согласился. Орал, что нам ещё всякой швали в прислуге не хватало.

Друзья с интересом навострили уши, как собаки перед охотой.

– Ну и как, принял её?

– Да как-как… вроде, заценил, как трофей. Так и осталась.

Все дружно заржали, подобно стаду гиен.

– Ладно, хорош ржать. По коням! – скомандовал Барс.

Парни кивнули.

– Поедем. Но, босс… выкладывай, что случилось?

– Да, расскажи, – оскалился парень с красными волосами, торчащими вверх, будто после взрыва на макаронной фабрике.

– Барс, ты всегда бешеный, но сейчас просто жесть. Что стряслось?

– Батя достал, – буркнул он, нахмурившись, как грозовая туча. В смоляных глазах вспыхнули гневные искры. – Тьфу! – сплюнул, поправил золотую цепь толщиной с пожарный шланг и уставился на колесо байка.

– Опять учиться заставляет?

– И это тоже. Но дело не в этом. Там вообще полный пипец, – выплюнул, как яд. – У его друга в Коркоке жена умерла. Осталась дочь. Короче, он сейчас там какие-то свои серьёзные дела разруливает и боится за девчонку.

Он замолчал, присел на корточки возле колеса своего «коня», что-то подёргал, поправил, как будто от этого зависела его жизнь. Парни напряглись, как струны гитары. Прошла мучительная минута.

– И чё? – не выдержал Гарь.

– Короче, попросил отца забрать девчонку и присмотреть за ней.

Друзья замерли в ожидании взрыва. Барс достал вейп и затянулся, выпуская клубы дыма в ночное небо.

– Батя, как всегда, согласился и решил спихнуть девку на меня. Типа, у него времени нет, а я бездельник.

– В смысле?! – взревел Гарь.

– Я должен стать её нянькой! Ёклмн! Я!!! – взвыл Барс.

Барс швырнул вейп на дорогу, будто проклятую вещь.

– Да я её изнасилую быстрее, чем она поймёт, куда попала!

Парни подошли ближе, и один из них положил руку ему на плечо, пытаясь успокоить.

– Да, братан, это засада, как ни крути. Но выхода-то нет. Мамки у тебя тоже нет. Нянек ты всех так достал, что ни одна в ваш дом и на порог не ступит. Остаётся только смириться, иначе твой предок запрёт тебя в лицей для элитных дебилов, откуда ты выйдешь только через несколько лет, – проговорил друг с сочувствием.

– Вот именно, что может! Этим он меня и шантажирует, старый хрыч! Осталось полгода до выпуска из этого колледжа. Но девка на шее! Я что, её и в «Маску» с собой таскать буду?! А она там на наши яйца глазеть?!

Парни молчали, будто воды в рот набрали. Все знали, что Барс не мог сильно перечить отцу. Тот владел самым большим заводом в Коврополе и кучей филиалов по всему миру. Его бизнес даже можно назвать империей. И лучшие друзья тоже не пальцем деланы. Если уж понадобилось прятать дочку, значит, дело серьёзное, как землетрясение. И обижать девчонку нельзя – себе дороже выйдет.

Барс читал мысли друзей по их глазам, будто открытую книгу. Он и сам всё это понимал, но всё равно хотелось крушить и ломать, как разъярённый слон в посудной лавке!

Он запрыгнул в седло, завёл байк и рванул в «Маску», как на пожар.

Вошёл, хлопнув входными дверями так, что администратор подпрыгнула на крутящемся стуле с мягкой обивкой, похожая на ужаленную змею.

– Здравствуйте, Барс, – пролепетала утиными губами, перекачанными до предела, как две надувные лодки. – Вы сегодня рано. У нас есть новенькая, ещё обучается. Мы ещё не давали кличь по покупке её первой ночи, – защебетала, подобно сороке. – Но она хороша, думаю, вам понравится, – эту фразу промурлыкала, как кошка.

– Её первая ночь на аукцион отменяется. Веди ко мне. Я стану первым мужчиной этой девки. А парням лучших дай, – отрезал он, будто гильотиной.

Та кивнула, как болванчик.

– Вы наш VIP–гость, и поэтому я вам и решила о ней рассказать, – опять пролепетала, заискивающе глядя на него.

Он прошёл в личную комнату, где всегда расслаблялся как в коконе, разделся и вошёл в душевую кабину. Встал под тёплыми струями, размышляя:

«Что я буду с ней делать? Отца дома почти не бывает. Вечные переговоры, перелёты по миру, как перелётная птица. Няньки точно не придут. Блин, куда её девать? Дочь богатея да ещё, наверное, и наивная, как курица. Вот попал. По самые яйца».

Присел на корточки и взялся за голову, как будто она была сделана из хрусталя.

Спустя минут десять всё-таки «взял мозги в руки» и вышел, завернутый снизу махровым банным полотенцем.

Глаза сразу уставились на девушку, одетую, подобно кукле из секс – шопа, в разноцветные малиновые чулки в горошек, коротенькую пушистую юбку, топ, едва прикрывающий грудь, да ещё и с бантами на косах, будто она собралась на детский утренник.

– Там что все с ума посходили? Какого хрена тебя так одели? – прорычал, как медведь, разбуженный зимой.

– Это же моя первая ночь. Сказали, что я и должна так выглядеть, – пролепетала, испуганно хлопая глазами.

– Неважно, главное, твой дебильный вид меня не возбуждает. Убирайся! – проорал, как сирена.

Девушка пулей вылетела из комнаты, будто ошпаренная. А он ударил кулаком в стену, чтобы выпустить пар. Оделся и покинул «Маску», как будто убегал от чумы.

Барс ещё пару часов терзал город своим бешеным байком, похожий на хищника, выслеживающего добычу. Выпустив демонов из заточения, направил стального коня к своему заветному месту на реке – обители тишины, отгороженной от мира чёрной стеной забора. Здесь, казалось, даже время замирало в благоговейном молчании. Местные обходили это место стороной, страшась зловещего полотна, где баллончиком была выведена его банда, а сам он – во главе, в образе разъярённого барса, готового растерзать любого.

Подойдя к забору, он подсознательно поднял один из дюжины валявшихся под ногами баллончиков и принялся за работу. В глазах – ледяная пустота, бездонная, как зимнее небо. Барс, а для немногих – Марин, имя, данное матерью, был одарён уникальным даром, взращенным на персональных уроках у лучших мастеров, оплаченных отцом. Талант этот прорезался в шесть лет, как молния на ясном небе, после трагической гибели матери в авиакатастрофе. Отец, будто в попытке залить огнём пожар, окружил единственного сына сонмом нянек и репетиторов, превратив дом в подобие закрытой школы. Но мальчик, сломленный горем, стал заложником панических атак, боялся высоты и замкнутых пространств. Психологи и психотерапевты оказались бессильны. Спасение нашёл в красках, в изучении языков – их он знал четыре, как свои пять пальцев, да ещё и древние пытался изучать, – а после… в женщинах. Но и в них не искал тепла, нежности, духовной близости. Лишь плоть и разврат, холодное потребление.

Ещё одним увлечением с детства были боевые искусства. Соревнования его не прельщали, но он оттачивал мастерство под руководством лучшего учителя, который однажды предостерёг: «Был бы ты на соревнованиях, уже давно носил чёрный пояс, а то и Даны. Только молю, не обращай искусство во зло». В ответ Марин лишь огрызнулся: – Куда девать свои способности – моё дело. А тебе отец платит с лихвой, чтобы не просить меня о том, чего я не могу обещать».

Друзья детства, такие же отпрыски золотой молодёжи, разделили его порочные пристрастия: женщин и желание подчинить город, поставить на колени малый бизнес. Они были местным рэкетом, бичом предпринимателей. Отец знал о похождениях сына от частного детектива, но не вмешивался. Любил его слепо, боясь увидеть несчастным.

Марин закончил рисунок. На холсте из бетона и краски застыл Барс: яркий, сильный, могущественный, но такой же безжалостный, как и он сам. Отбросив баллончик, парень процедил сквозь зубы: «Моя сущность. Я сожру любого, кто посмеет встать на моем пути».

Он направился к импровизированной свалке металла, что громоздилась у забора, и взобрался на неё, будто на трон. Добравшись до середины, закрыл глаза. Голова закружилась, как в водовороте. Не хватало воздуха, в висках билась бешеная пульсация. Наполнив лёгкие воздухом до отказа, проревел во всю глотку: «Какого хрена со мной происходит?!»

Барс знал, что боится высоты, но гордость, будто цепь, сковывала его волю. Он насиловал себя, заставляя подниматься сюда, пытаясь выжечь страх калёным железом. Сознание заволокло туманом. Виски пульсировали, как набат. Схватившись за голову, выругался и прыгнул вниз, приземлившись на ноги с кошачьей грацией.

Опустившись на одно колено, перевёл дух, подошёл к байку и умчался прочь.

В трехэтажном особняке он несколько часов не находил себе места, метался, как зверь в клетке, терзаемый мыслями: «Зачем отец спихнул на меня эту девку? Неужели нельзя было просто нанять ей нянек, телохранителей, в конце концов! Какое я имею к этому отношение? А если она глупа как пробка? Что мне с ней делать? А если ей вздумается ходить по музеям и библиотекам?! Я же свихнусь! А если она страшная как смертный грех? Как я вообще смогу на неё смотреть? А если наоборот, она – богиня в плоти, и я потеряю голову от одного её вида? Чёрт побери! Отец! Что за причуды?»

Уснул, развалившись на огромной кровати, уткнувшись лицом в подушку, будто прячась от надвигающейся бури.

Утром созвонился с друзьями: «Встречаемся у новой наливайки. Надо сразу показать этим выскочкам, кто в доме хозяин».

В девять утра банда Барса уже терроризировала новый бар. Хозяин, конечно, слышал о них, но наивно надеялся, что его пронесёт мимо.

– Я только открылся! Может, повремените с просьбами о помощи? – мужчина лет сорока, с испугом в глазах, попытался откупиться от рэкета. Барс, нахмурив брови цвета ночи, схватил его за голову и ударил о колено. Такого поворота событий тот явно не ожидал. Сдавленный вопль боли смешался с попыткой вырваться и дать отпор, но это лишь усугубило ситуацию. Барс вывернул ему руку и с силой приложил лицом о столешницу, прижал голову второй рукой и, глядя в глаза, полные ужаса, отдал приказ:

– Разнести здесь всё! Пока только в зале.

– Не надо!.. Я все понял. Сколько? – простонал тот, захлёбываясь кровью.

– Пять лагов.

– Почему так много?

– Потому что посмел перечить мне. И, кстати, у тебя есть дочери?

– Нет.

– Тебе повезло… или не повезло. Так бы дочь расплачивалась за твой бизнес. А так, придётся платить самому. Запомни: каждый четверг в начале месяца ты отдаёшь моим парням три лага.

Мужчина, утирая кровь из разбитого носа, безропотно расплатился.

После банда двинула на заброшенный завод, где ветер гулял сквозь проржавевшие стены, как призрак былого величия. Там они, как дикие кони, неслись по истерзанным доскам и звенящим этажам. На удивление, Барс на своём байке не испытывал страха высоты, будто внутри него горел предохранитель от падения. Почему? Он и сам не мог понять, возможно, ощущал в железном коне некую первобытную уверенность. Как разъярённый зверь, промчался по пыльной лестнице и вылетел в огромный зал, зиявший дырой вместо восточной стены. Проехал по самому краю, подобно канатоходцу над бездной, и, взревев мотором, съехал по доске, уложенной вниз, как по трамплину в новую жизнь. Остальные – за ним, тенью повторяя его безумный полёт. Покружили по двору, поднимая в воздух облака пыли, будто танцующие духи прошлого, и умчались в город. Там, как всегда, с гиканьем и свистом, рассекали тротуары, пугая прохожих, как стая бешеных псов. Заскакивали на скамейки, превращая их в подиумы для своего металлического балета, и вылетали в парк, будто выпущенные из клетки. Подъехали к караоке, где чей-то писклявый голос пытался петь о любви. Барс, как молния, метнулся к сцене, выхватил микрофон из рук оторопевшей девушки, оттолкнул, будто ненужную куклу, и заорал песню, подобно самому дьяволу, решившему дать концерт. Друзья заржали, подпевая ему, похожие на хор чертей, поддерживая своего предводителя. Продавцы сладкой ваты, кукурузы и прочей снеди напряглись, почуяв неладное, как зверь чует приближение бури. И не зря. Пацаны, подобно саранче, налетели на всё, что под руку попалось, разумеется, «абсолютно безвозмездно, то есть даром». А в ароматный попкорн и вовсе запустили голые руки в обрезанных кожаных перчатках, набирая горстями и запихивая в рот, будто в последний раз в жизни.

– Барс, что там твоя подопечная? Ещё не приехала? – жуя, процедил рыжеволосый парень, по имени Мика, с серьгой в левом ухе, как пират, только что ограбивший сундук с сокровищами.

– Нет. Да если б она уже прилетела, гулял бы я с вами без неё? Это же липучка будет, везде со мной, как тень, от которой не избавиться, – нахмурился главарь, поднимая воротник кожаной куртки, будто защищаясь от невидимой угрозы.

– Да ладно, – ухмыльнулся другой паренёк, – и даже когда дрочить будешь? Она, что, будет сидеть рядом и, как преданная собачонка, заглядывать тебе в глаза?

– Ага, и расширять глазки от восхищения, – поддержал следующий – брюнет, похожий на ворона, сошедшего со страниц готического романа.

– Хватит! – грубый тон главаря заставил всех замолчать.

Тут зазвонил его мобильник, вернее, прорычал.

– Отец звонит. Заткнитесь.

Парни молча уставились на него, как на икону, ожидая приговора.

– Сын?..

– Что? – буркнул Барс, будто нехотя отрываясь от чего-то важного.

– По нашему делу: девушка прилетает через час в Коврополь. С ней будет телохранитель, Макр его имя, он передаст её тебе и опять улетит. Встреть, как подобает. У девочки мало что будет с собой. Ситуация такова, что ей пока надо скрывать свою личность. Поэтому её отец принял решение: никаких знакомых всем вещей. И ещё у неё яркая внешность, скорее всего она будет в парике и тому подобном, как замаскированный бриллиант.

– Я что, должен стать её нянькой? – прорычал Барс, будто ему предложили съесть тарелку тухлой каши.

– Должен, сын. Ей нельзя негде оставаться одной. Это для неё опасно. Мы не знаем, не будет ли за ними уже хвоста. Я надеюсь на тебя. Её отец очень дорог мне, и ситуация нешуточная.

– Как её имя? – сухо спросил Барс.

– Вилика.

– Ок.

– Сын!

– Я понял. Не беспокойся.

– Я уверен в тебе. И прошу, будь с ней поделикатнее. Она милое дитя и пережила такой шок: мать расстреляли в упор прямо перед их домом. Её хотели похитить, но девочку спас телохранитель. Однако в данных обстоятельствах он не сможет защитить Вилику в родном городе.

– Ясно. В общем, я стану одеяльцем для этого дитя, – с сарказмом произнёс Барс.

– Марин! – предостерегающе сказал отец.

– Ладно, давай, я в аэропорт.

Барс отключил телефон и засунул за пазуху кожаной куртки, как будто пряча гранату.

– Нам ехать с тобой? – спросил рыжий.

– Поехали. Пусть эта девка сразу зарубит себе на носу: мы – байкеры, и нас шестеро. Ей придётся смириться с этим.

Он, как бешеный, помчался в аэропорт, будто за ним гнались все черти ада. Парни – за ним, как верные псы.

Вскоре они были на месте.

Барс представлял этакое богатенькое чучело и ждал в полнейшем напряжении, как натянутая струна, готовая вот-вот лопнуть.

Прилетевшие люди текли навстречу, подобно реке, несущей в своих водах самые разные судьбы. И тут его глаза выловили похожую пару. К ним подходил мужчина, по внешнему виду – явно охранник, в чёрном костюме, с бульдожьим выражением лица, будто готовый разорвать любого, кто приблизится к его подопечной. А рядом… высокая, худенькая девушка в джинсовом комбинезоне, где первое впечатление оставляли длинные стройные ноги в белоснежных кроссовках, как у газели, готовой в любой момент сорваться с места. Её можно было даже назвать изящной, с лёгкой походкой, будто она танцевала, даже когда просто шла. Волосы – белые, короткие, в виде каре, как снег, искрящийся на солнце. На глазах – большие, крупные чёрные очки, скрывающие душу. На шее – шарф, закрывающий лицо до носа, как маска, прячущая истинное «я».

Барс прищурился, будто пытаясь разглядеть сквозь эту броню хоть что-то настоящее.

Она казалась такой изящной, как искусная статуэтка из слоновой кости, чудом сохранившаяся сквозь века.

Они приблизились.

– Марин? – задал вопрос низким тоном мужчина, будто рычащий зверь, охраняющий свою добычу. Хотя, по сути, это так и было.

Парень кивнул.

Тогда тот повернулся к девушке.

– Вилика Маржиновна, здесь я вас передаю под опеку Марина.

Она кивнула. Он склонил голову в лёгком поклоне и растворился в толпе.

– Барс, – бросил ей Марин, держа руки в карманах чёрных джинс. – Так меня называй. А это мои друзья.

– Вилика, – протянула руку, предлагая этим жестом мир.

Её голос был тонким и нежным, как дуновение ветра, что парень тоже никак не ожидал.

«Стройная, высокая, с идеальным тембром. Может… она что-то собой представляет под этими уродливыми очками и шарфом?» – пронеслось у него в голове, и вспыхнула искра, зажигающая любопытство, а вслух буркнул:

– Идём.

Сразу пошёл вперёд. Девушка подошла и поравнялась с ним, пытаясь не отстать.

– Блин, забыл, что я чуть ли не на поводке теперь должен тебя держать рядом, – прорычал он, как зверь, загнанный в клетку.

Она промолчала.

Ему пришлось стиснуть зубы и идти рядом с ней. Так они вышли из аэропорта. Спесивому парню очень хотелось уйти вперёд крупным шагом, а девчонка, чтобы бежала рядом, как собачонка, но этого делать было нельзя.

Вилика молча оглядела шесть байков.

– Ты не поедешь в крутой тачке, придётся ехать со мной на байке, – заявил Барс, будто ставя её перед фактом.

– Хорошо, – и снова этот шелестящий голос врезался ему в голову, как нежная мелодия, звучащая среди хаоса.

Он осмотрел её свысока, хотя был выше всего на голову, как будто оценивая товар перед покупкой.

– Не удивляет?

– Нет. Эдарин Пашиграевич немного рассказал о вас.

– И что же отец тебе рассказал? – с любопытством спросил он.

– Что вы байкер, боец, упрямый и своевольный, и… держите город в страхе, – лёгкая улыбка озарила её лицо.

– Это так, – тут он осёкся. – «Вы» – ты имеешь в виду нас или так обращаешься именно ко мне?

– К вам на «Вы».

– Стоп. Я думаю, не намного тебя старше, не выкай мне. Мне двадцать. А тебе?

– Семнадцать.

– Ещё и несовершеннолетняя обуза, – прорычал, будто ему на шею повесили гирю.

– Мне скоро будет восемнадцать. Через месяц.

– Ладно. А вещи твои где? – оглядел девушку с одной лишь небольшой спортивной сумкой на плече, как у беженца, потерявшего всё.

– Вещей с собой нет.

– Твою мать! Ну, хоть трусы-то чистые есть? Что ты наденешь, когда искупаешься у меня? – выпалил Барс, будто его ударило током.

Девушка явно смутилась, покрывшись алой краской, что не укрылось от его глаз, как роза расцвела на снегу. Остальные тихо ухмылялись их разговору, наблюдая за этаким представлением. Разноцветные шевелюры парней привлекали внимание, как экзотические птицы. И Вилика тоже успела застрять взглядом на их причёсках, будто рассматривала диковинные цветы.

– Блин. Мне что, ещё и трусы тебе покупать?! Вот попал, – посмотрел на друзей, невольно ища у них поддержки. – Едем в «Кактус». Эту… надо чуть приодеть.

Парни молча расселись по «коням» и поехали в знакомый бутик, где можно было купить из вещей почти всё, кроме шуб. Но сейчас стояла весна, и шубы пока не требовались.

Вилика аккуратно села за Барса и обхватила его торс. Он поёжился, как от прикосновения змеи. Хоть и имел кучу женщин, очень не любил, когда к нему прикасались. И даже не целовался ни с одной. Вообще был отчуждённым человеком от всевозможных ласк, кроме банального потребления женского тела.

– Держись крепче, – пробурчал. – Я езжу на высокой скорости.

Она прижалась, невольно вдыхая мужской аромат дорогого парфюма: что-то терпкое, древесное, с нотками океана, будто запах свободы и опасности.

«Даже по его парфюму, похоже, у него характер не сахар», – подумала Вилика.

Он заскрежетал зубами, а в голове пронеслось: «Как присоска. Кстати, надо бы как-то разузнать, целка ли она? А может, уже и нет, тогда хоть расплатится за всё со мной».

Они понеслись в модный магазин, как вихрь, сметая всё на своём пути. Причём Барс специально такое вытворял, чтобы напугать её. Он то поднимал переднее колесо, то накренялся на поворотах так, что любая девушка уже бы завизжала, но Вилика, на удивление, молчала, будто статуя, выточенная из камня.

Это тоже раздражало Барса, и он решил сделать ход конём. В это время как раз разводили мост над главной рекой Коврополя.

– Ща я тебе устрою… – пробормотал и ворвался на мост. Друзья – за ним, как стая волков, преследующих вожака. Они уже догадались, что хочет сделать главарь, и также гнали, чтобы не разбиться по итогу. Мост разошёлся на пару метров. Барс на всей скорости перелетел с одной части на другую, как птица, парящая над бездной, за ним и все остальные. И опять девчонка не вскрикнула. Он съехал с моста, вернее слетел на безумной скорости к небольшому скверу и резко затормозил, будто обрубая нить.

– Слезай! – рявкнул.

Девушка безропотно подчинилась.

Она по-прежнему пребывала в очках, шарфе до ушей и парике, как закованный в броню рыцарь.

Барс не удержался, подошёл и, схватив её обеими руками за предплечья, встряхнул.

– Страшно было? – его голос опасно прогремел, а в глазах сверкнул хищный блеск.

Девушка отрицательно качнула головой.

– Не ври! – сузил глаза. – Наверное, трусы намочила.

– Барс… я мало что боюсь в этой жизни, – спокойно ответила, будто говоря о погоде.

Его зрачки стали малюсенькими точками, как два уголька.

– Поясни.

– С того момента, как маму расстреляли на моих глазах, я… наверное, уже ничего не боюсь, – тихо произнесла Вилика.

– Это печально, согласен. Но если ты ничего не боишься то, какого хрена твой папочка отправил тебя сюда, чтобы я защитил? – прорычал Барс.

– Это его страхи за меня. Я же за свою жизнь не боюсь. С недавних пор мне всё равно: жить или… умереть.

– Дура! – выплюнул, как яд.

Он рывком снял с неё очки и, сломав, выбросил, будто избавляясь от ненужного мусора. Дальше последовал шарф. А после сорвал парик. Барс опешил, глядя на неё, как, впрочем, и друзья. Сначала его глаза расширились, а после и зрачки. Все еле сдерживались от того, чтобы не хлопнуть челюстями, как будто перед ними предстала богиня. Тёмные глаза парня изучающе смотрели на тонкие черты Вилики, нежные, как ручей, маленький носик, аппетитные влажные губы, большие выразительные глаза. С цветом он ещё не разобрался: то ли серые, то ли зелёные. Но, похоже, слияние воедино этих двух оттенков и ещё какой-то даже прозрачности. А главное, Барс был поражён цветом и длиной её волос. Маленькое лицо, обрамлённое огненными локонами, будто пламя, вырывающееся из-под земли. Он обошёл девушку по кругу, по ходу беря в руку одну из кос, доходящих до бёдер, как дикарь, рассматривающий трофей.

– А когда ты их распускаешь, они ещё длиннее? – странный вопрос парня глухим тоном заставил Вилику слегка улыбнуться, будто тронул что-то в её душе.

– Да.

Барс снова встал перед ней, буравя заинтересованным взглядом, пытаясь прочесть её мысли.

– Теперь многое встало на свои места, – пробормотал он.

Она тоже смотрела в его глаза и видела в них тёмно-синий оттенок, как глубину океана, скрывающую множество тайн.

Он продолжил:

– В кого ты такая? В мать? Но тогда её бы вряд ли расстреляли, скорее бы продали, – цинично заметил Барс.

– В бабушку.

Он приподнял её лицо за подбородок.

– Ты всегда прячешь внешность от общества? Или только сейчас, пока скрываешься?

– Я почти и не была в обществе. Обучение на дому, а везде меня возил личный водитель Бусин.

– Ха. Я тоже обучался на дому. А сейчас в колледже дистанционно. Скоро закончу. А ты хочешь дальше учиться?

Она кивнула.

– Где?

– В музыкальной обсерватории. Хочу играть в этнических оркестрах.

– Ого, – посмотрел на друзей. – Творческая личность. Как я.

– На чём играешь? И если ты такой завзятый музыкант, что же тогда свой инструмент с собой не приволокла? – оскалился.

– Он всегда со мной.

Она сняла сумку с плеча и достала деревянную, широкую в диаметре дудочку с разными, будто летящими клавишами, похожую на волшебную палочку.

– Позволишь? – спросила, как будто прося разрешения на полёт.

Барс кивнул и отошёл к байку.

Вилика прислонила инструмент к губам, и вскоре сквер наполнился такими чарующими звуками, что суровый парень не просто смягчился, а даже полностью погрузился в оригинальные звуки. Его художественная душа блуждала по девушке, пытаясь найти изъян, и не находила. Он растворился в её виртуозной игре и нестандартной нежной красоте. А когда она завершила, подошёл близко и процедил:

– Невероятно!.. Талантливая принцесса. Только я всё равно не хочу быть твоей нянькой.

Марин и сам не понял как, схватил её за затылок, притянул лицо к своему и засосал губы.

Вилика распахнула глаза. В правой руке был ценный инструмент, а левая – оставалась свободной. Она вытащила что-то из кармана, и Барс внезапно ощутил холодную сталь под кадыком. Остановился и слегка отпрянул, заметив в руке девушки маленькую финку.

– Ты в своём уме?! Я же могу ненароком сломать тебе руку, а мне не хотелось бы этого делать.

– Нянькой и не надо быть. Стань другом, – ровный тон Вилики на удивление не разозлил, а умилил его. Барс впервые за долгое время рассмеялся.

– Парни, она не принцесса, а рыжая дикая кошка. Талантливая, безумно сексуальная и смелая. Такой девчонки я точно не ожидал. Вам как?

– Круто!

– Супер!

– Сто баллов!

Посыпалось от друзей.

– Ладно, кошка. Поехали одевать тебя. Кстати, теперь мне даже захотелось самому выбрать и нижнее бельё ей, – его смешок подхватили парни.

– Красное? Как её волосы?

– Так ты же всё равно его не увидишь на ней!

– Возможно, увижу. А может… даже когда-нибудь сниму, – отпарировал на ухмылки друзей.

Вилика вспыхнула.

– Друзья такое себе не позволяют!

– А я не обещал, что стану другом.

Он взял одну из её кос и зачарованно погладил пальцами.

– Поехали.

Они понеслись к нужному магазину. Их, как и в любом городе, полно, однако Барс приветствовал только этот. Тот хозяин всегда исправно платил им, а главное, возил качественный товар: дорогие качественные ткани, модный пошив, всё на высоте.

Вилика безразлично оглядела яркую улицу с сотней фонарей в сказочном стиле.

Байкеры остановились у магазинчика с деревянной вывеской: «Кактус». Вокруг входа находились глиняные кадки с разной формы кактусами. Сам же вход украшали каменные ступени с витиеватыми металлическими периллами по бокам, на которых, как ни странно, тоже ютились маленькие кактусы в мелких горшках, впаянных на верху перил. Над деревянными аркообразными дверями висел чёрный колокольчик и, когда они открывались, позвякивал.