Kitobni o'qish: «Из истории Генерального межевания. Сборник научных статей»

«Старая карта интересна всем – школьнику и ветерану, старожилу и гостю:

она обладает удивительной поэтикой древности и в то же время

является точным историческим документом…»

(Вернер Хорн)

Собранные здесь статьи подготовлены в качестве докладов для различных региональных научных конференций и опубликованы в разных сборниках.

При подготовке этого издания статьи переименованы, их оригинальные названия приводятся в скобках.

Тексты откорректированы и незначительно отредактированы.

Учитывая единство темы, постановка проблемы и анализ историографии в нескольких работах повторяются.

1. Немного методологии

(Историко-краеведческое исследование локальной территории в период генерального межевания: источники, проблемы, методы)

Генеральное межевание – переломный момент в истории административно-территориального деления Государства Российского. Прежняя структура, складывавшаяся веками и существовавшая почти неизменной с начала ΧVI и до второй половины ΧVIII столетия, полностью была реорганизована. Исторически сложившиеся связи нарушены.

Генеральное межевание в 1760–1780-е годы определило структуру государственного устройства, просуществовавшую с небольшими изменениями до 1918 года. В основе ее лежал статистический принцип.

Реформы Екатерины Великой являются предметом весьма внушительных исследований.¹ Однако именно истории Генерального межевания посвящено не так много работ. Активизация межевого дела в России во второй половине XIX в. вызвала интерес к его истории. Этим объясняется появление весьма качественных для своего времени исследований, написанных, в основном, на документах центральных учреждений.² Авторами проанализированы тексты Сенатских указов и наказов, выявлены взаимосвязи между интересами фиска и постановкой переписного дела в стране в различные периоды ее истории. Подробное изучение межевых наказов позволило наглядно представить технику межевого дела в разные периоды. Определены тенденции развития межевого законодательства, взаимосвязи между развитием государственной власти и ее отношением к четкости внешних границ и к внутреннему административно-территориальному делению. Однако конкретный ход межевых работ, реализация принимаемых правительством законов о порядке межевания на местах не изучены, несмотря на значительное количество сохранившихся источников.

В ΧΧ в. исследователи смогли оценить и охарактеризовать источниковедческий потенциал огромного комплекса отложившихся в ходе этого грандиозного мероприятия источников.³ В особенности много внимания было уделено изучению такого комплексного многопланового источника, как Экономические примечания.⁴ Была разработана методика изучения картографических источников.⁵

Планы Генерального межевания отдельных уездов привлекались для изучения истории некоторых регионов и городов Российской империи, не являясь при этом предметом специального исследования.⁶

Между тем очень важно, чтобы изучение процесса межевания шло «изнутри» – только так, изучая конкретные мероприятия, которые на местах проводились межевыми партиями, можно понять, насколько сложно, уже в ходе практических работ, определялась новая административно-территориальная структура государства. Да и существовавшую до межевания территориальную принадлежность многих объектов можно определить лишь по планам дач Генерального межевания или по межевым книгам: писцовые материалы предыдущего столетия неполны, частично утрачены, содержат много ошибок и лакун.

Все сказанное приводит к выводу о высокой научной значимости изучения истории Генерального межевания на территории конкретных уездов. Особенно интересен процесс межевания на территории Московской губернии. Это была первая губерния, в которой проводилось межевание на основании новых правил, именно здесь отрабатывалась методика, применявшаяся потом в других губерниях. Здесь межевщики впервые встретились с теми сложными проблемами, с которыми приходилось сталкиваться потом межевым партиям в других губерниях.

Изучение истории Генерального межевания имеет особое значение для современного краеведения: повсеместное строительство без учета исторической и природной среды приводит к полному уничтожению прежних культурных ландшафтов. Сохранить их хотя бы в памяти, зафиксировав с помощью материалов Генерального межевания расположение древних населенных пунктов, пустошей, микротопонимов, а в целом – систему расселения и землепользования в различных административных единицах страны, «наложив» их на современные карты – значит создать новый комплексный источник, который может послужить для дальнейшего изучения истории конкретных локальных территорий. Эта задача по плечу краеведению, как комплексному научному знанию, использующему исследовательские методы целого ряда специальных дисциплин: источниковедения, топонимики, генеалогии, сфрагистики, археологии и многих других, а также – географии, ландшафтоведения, географии, палеогеографии и пр.⁷

Разработанный С.З. Черновым метод комплексного изучения территории с использованием данных крупномасштабных археологических раскопок и аэрофотосъемок дает блестящие результаты, но, к сожалению, он слишком дорог, трудоемок, требует значительного времени, а потому не всегда может быть применим. Исторический ландшафт исчезает быстрее, чем мы можем его этим методом изучить. Результаты работы краеведов будут более скромны и, возможно, не настолько точны, как достигаемые методом С.З. Чернова. И все же они необходимы, поскольку дают возможность достаточно быстро зафиксировать остатки еще сохранившихся ландшафтов, соотнося их с историческими картами и планами.

В ходе масштабного процесса межевания земель Российской Империи был создан и сохранился в значительной степени огромный комплекс источников. Прежде всего, это названные выше Экономические примечания, Топографические описания губерний, карты Российской империи и отдельных губерний. Эти источники широко известны и часто используются в академической науке и в краеведении. Нам хотелось бы остановиться на характеристике иных источников. Прежде всего, это часто используемые в региональных исследованиях карты и планы отдельных дач, волостей, станов, уездов. Унификация методов проведения межеваний, зафиксированная в Инструкциях землемерам и доработанная в ряде указов, издававшихся Сенатом на протяжении всего периода межевания⁸, сделала эти источники очень удобными для исследователей. Благодаря единой структуре и методам составления, единым масштабам и обязательным для всех правилам начертания ландшафтов и границ владений, они хорошо сопоставимы между собой.

В отличие от итоговых документов межевания, делопроизводственные документы, материалы самих описаний (межевые книги, журналы, мелочные дела и пр.) используются исследователями довольно редко. Определенные трудности в использовании такого рода источников связаны с тем, что их архивные описи, хотя и имеют пространные заголовки данные еще в XIX веке, не всегда точно отражают содержание. Кроме того, межевые дела сформированы не всегда по тематическому признаку и могут содержать документы самых разных видов и типов. Почерки людей, наспех и на ходу записывавших ход проводимых ими работ, а также уровень их собственной грамотности также оставляют желать лучшего.

Между тем, именно эти документы содержат огромные пласты информации. В межевых книгах, например, зафиксирован весь процесс работы конкретной межевой партии с момента приезда на место, знакомства с присутствующими представителями межуемых имений и до окончательного решения по проведению границ. Результат этой работы виден на составлявшихся затем планах и картах. В книги межевщики заносили подробные описания имений, обмером которых занимались в весеннее-осенний период. Зимой на основе этих книг составлялись планы. Заполнялись книги межевщиками в полевых условиях, часто – наспех, далеко не всегда хорошим почерком и с разной степенью полноты. Уровень грамотности межевщиков также оставлял желать лучшего. Тем не менее, именно межевые книги помогают выявить встававшие перед межевщиками проблемы: причины возникновения споров между владельцами соседних имений, технические трудности (ямы, крутые склоны, исчезновение старых межевых знаков) и пр.

Еще более интересным и очень информативным источником являются так называемые мелочные дела – документальные комплексы, возникавшие в процессе решения вышеназванных проблем: рапорты межевщиков, переписка с вышестоящими органами, решения межевой конторы и межевой канцелярии по этим вопросам.

Не достаточно часто обращают исследователи внимание на такие интересные источники, как промежуточные планы, а также планы, создававшиеся в более поздний период, при очередном «специальном» размежевании, при «закрытии» уездов и городов, установлении новых уездных границ. Без материалов соответствующих дел происхождение и причины возникновения этих картографических источников остаются неясными (а, соответственно, заложенная в них информация – невостребованной).

Таким образом, одну из основных проблем, возникающих перед историком-краеведом, занимающимся историей края в период Генерального межевания, является установление всего круга текстовых и графических источников, относящихся к интересующему его региону. И выявление их взаимосвязей. Такая работа раскрывает множество важных моментов, имеющих принципиальное значение.

Например, при изучении комплекса картографических материалов по Генеральному межеванию Малоярославецкого уезда была обнаружена уездная карта, на которой обозначены территории, переданные в уезд из прежнего Оболенского и из Боровского уездов.⁹ Границы уездов не везде проведены достаточно четко. Смысл создания этого источника в целом был ясен, но непонятными остались конкретные причины, вызвавшие его появление, а также озадачила неуверенность проведения прежних границ уездов. Насколько вообще межевщикам были известны границы уездов? Почему нельзя было провести их четко? И как, в конце концов, все же были зафиксированы эти границы (учитывая, что планы Малоярославецкого, Оболенского и Боровского уездов на момент окончания первого этапа межевания, т.е. к началу 1770-х годов, не сохранились). Ответы на эти вопросы появились при изучении документов «мелочных дел».

После окончания работ по межеванию отдельных дач в Малоярославецкому уезде весной 1771 г. оказалось, что поданный в Серпуховскую контору «генеральный» план уезда совершенно не согласуется с планами Оболенского и Боровского уездов: очертаниями их границы между собой не совпадали. Устранением недоделок своих предшественников вынужден был заниматься только что назначенный малоярославецким уездным землемером поручик Сытин.¹⁰ По требованию Серпуховской конторы он предложил землемерам соседних уездов (одним из которых был секунд-майор Тихменев, прежний руководитель всех межевых работ по Малоярославцу, другим – подполковник Кадников) вместе с ним на месте провести окончательное утверждение границ уездов.¹¹ Обоим соседям не хотелось переделывать работу, отчеты по которой были уже сданы в межевую контору. После долгих препирательств и вмешательства самой Серпуховской конторы¹², землемеры отправились все же на границы своих уездов и заново провели их размежевание. Результаты этой работы, продолжавшейся, по-видимому, не один месяц, зафиксированы в нескольких «журналах», в которых межевщики, проезжая вдоль границы между своими уездами, описывали населенные пункты и пустоши, располагавшиеся по обе ее стороны.¹³ Землемеры смежных уездов совместно объезжали границу не один раз, с разных сторон. Результаты «объездов» фиксировались в «журналах» и, по-видимому, на картах. В конце концов, границы уездов были все же установлены и нанесены на уездные карты. Промежуточные результаты этой работы – «журналы» и карта, о которой речь шла выше, позволили реконструировать весь процесс и выяснить его детали. Сопоставление полученных данных со сведениями других источников – становых планов Малоярославецкого уезда¹⁴ позволило реконструировать территорию и административное деление этого уезда по результатам Генерального межевания 1766–1774 гг. Эта работа оказалась тем более важной, что уездный план этого периода, по-видимому, не сохранился.

Другой важной проблемой в изучении исследуемого периода является история формирования границ административных частей уездов: необходимо точно выяснить состав волостей и станов на предшествующий межеванию период, что возможно сделать, лишь используя весь сохранившийся комплекс картографических и текстовых источников. При этом важно учесть, что межевые книги и дела по отнесению той или иной части уезда к той или иной волости или стану, не дают наглядной картины: место расположения отдельной пустоши или деревни не всегда точно описано и не всегда нанесено на карты. Иногда найти «исчезнувшую» в XVIII веке деревню или пустошь могут помочь материалы писцового дела ΧVII столетия. Так, чрезвычайная чресполосица в расположении земель Замыцкой и Хотунской волостей и Теменского стана, вошедших в состав вновь образованного Подольского уезда, очень затрудняла изучение истории формирования этого уезда. Лишь с помощью материалов писцового дела и составленной на их основе исторической карты Веселовского-Перцова¹⁵, оказалось возможным точно определить все населенные пункты и пустоши, вошедшие в его состав. Но бывали случаи, когда деревни исчезали с лица земли еще до XVII века. И все же, определить их местоположение возможно, используя вполне устойчивую местную топонимическую традицию, а также данные археологии, генеалогии и непосредственное изучение ландшафта, если он не изменен еще до неузнаваемости строительной деятельностью человека.

Один из вопросов, который часто возникает при изучении хода Генерального межевания, связан с довольно значительными изменениями, которые приходилось вносить в межевую Инструкцию, очень тщательно и подробно разработанную еще до начала межевых работ. С невозможностью проводить межевание по строго разработанному плану землемеры сталкивались уже в начале своей практической работы. В частности, довольно быстро выяснилось, что межевать уезды по спирали (как это предусматривалось Инструкцией межевщикам¹⁶) – от административного центра к границам – зачастую бывало невозможно: этому препятствовала неправильная форма уездов. Пришлось менять инструкцию. Впервые с такой необходимостью столкнулась межевая партия Малоярославецкого уезда. Майор И. Тихменев и его помощник – первоклассный землемер секунд-майор М. Широков ознакомились с «Генеральным планом города Ярославца Малого, учиненным отмежеванным дачам при прежнем генеральном межевании» и обнаружили, что земли Малоярославецкого уезда (Городской стан и волости Гордошевская, Суходровская, Угодская и Холхольский стан) окружают с нескольких сторон Оболенский уезд.¹⁷ В результате было получено разрешение обмежевывать части уезда по отдельности.¹⁸

В последствии, как показывают документы (в частности, межевые планы отдельных дач), межевание проводилось не сразу всей территории уезда, а по отдельным административным единицам – волостям или станам, на которых действовали не две вместе, а по одной межевой партии. Межевание Галичской волости Боровского уезда было проведено, в основном, землемером Горяиновым, Заечковского стана (бывшего Малоярославецкого, а затем Боровского и Подольского уезда) – землемером Гневышевым. Он же межевал земли Теменского стана Серпуховского уезда.¹⁹

Еще одним примером того, как конкретные работы по межеванию влекли за собой изменения в межевом законодательстве, является история изъятия из состава Малоярославецкого уезда Заячковского и Холхольского станов.

Занимаясь межеванием расположенных на некотором удалении от основной территории Малоярославецкого уезда Холхольского и Заечковского станов, землемеры пришли к выводу о необходимости для округления границ «замежевать» эти анклавы частями в состав других уездов, к территории которых они непосредственно примыкали: к Оболенсокму, Серпуховскому, Тарусскому и Боровскому. Первый рапорт по этому вопросу был направлен в Серпуховскую контору 24 августа 1768 г.²⁰ Последовала долгая переписка между землемерами и «присутствующими» конторы, в ходе которой выяснилось, что и у Тарусского землемера была сходная ситуация: внутри Тарусского уезда оказалась целая волость, относившаяся к Оболенскому уезду.²¹

Контора вынуждена была согласиться, что предложенные местными землемерами изменения в составе уездов вполне обосновано.²² Но самостоятельно решить столь сложную проблему не могли. Был отправлен запрос в Московскую межевую канцелярию с подробным описанием всех обстоятельств дела и с приложением планов указанных волостей и станов.²³ Московская канцелярия, в свою очередь, передала вопрос на рассмотрение Межевой экспедиции. В конце концов, по рассмотрению всего дела в апреле 1769 г. последовал Сенатский указ, в котором Межевая экспедиция среди разъяснений по ряду вопросов, возникших при межевании, указывала в том числе, что станы, числившиеся по писцовым книгам в уездах и отделенные от основной их территории другими уездами, необходимо причислять «в ближайшие к таким станам уезды».²⁴

Как видим, ход межевания вносил свои коррективы в первоначальные межевые инструкции. Выяснить причины изменения инструкции, известные по документам центральных учреждений, стало возможным лишь при изучении конкретного процесса межевания Малоярославецкого, Боровского и других уездов Московской провинции.

При изучении хода межевания на территории отдельных уездов может быть решена еще одна интереснейшая проблема, возможно, более частного характера, но зато имеющая отношение не только к истории межевания, но и к источниковедению созданных в его процессе источников. Документы позволяют определить, насколько добросовестно выполняли свои обязанности те или иные землемеры. Отдельные квалифицированные межевщики могли за несколько месяцев обмерить территорию, которую другим требовалось межевать годами. О квалификации и деловых талантах конкретных людей, возглавлявших межевые партии, свидетельствуют не только рапорты и отчеты о числе обмежеванных имений, составлявшиеся землемерами, не только количество подписанных ими планов дач, но и документы по решению спорных дел, данные о назначении новых межеваний. Таким образом, доверие к источникам создаваемым в ходе межевания, напрямую зависит от наших знаний о деятельности того или иного конкретного лица. Например, межевание первоклассных землемеров Горяинова и Гневышева не требовало пересмотров, работы они производили быстро. На протяжении 1766–1770 гг. ими была обмежевана примерно четверть общей территории Подольского и Серпуховского уездов. (Всего межеванием в этих уездах занималось 15 человек). Таким образом, документы, созданные в ходе работы этими двумя межевщиками, вызывают более доверия, чем, скажем, отчеты и рапорты о проделанной работе землемера И. Тихменева, действовавшего в Малоярославецком уезде в 1766–1769 гг. Например, осенью 1769 г. землемер первого класса майор И. Тихменев доложил в Серпуховскую контору о завершении межевых работ в Малоярославецком уезде. Однако, как выяснилось позднее, он оставил незаконченными множество спорных дел, не составил межевые книги на ряд владений, не вычертил планы отдельных дач и не подготовил точный план Малоярославецкого уезда.²⁵