Kitobni o'qish: «Рыцари тернового венца. Зарождение Белого движения, становление Добровольческой армии и Первый Кубанский (Ледяной) поход»
Предисловие
Гражданская война, поистине братоубийственная, остается одной из самых страшных и горьких страниц в истории России. Она унесла, по разным оценкам, от 10 до 17 миллионов жизней, и еще 2 миллиона человек вынужденно покинули родину, отправившись в эмиграцию.
Раскол в обществе, начавшийся еще в дни революции 1905 года, достиг апогея после Октября 1917 года, когда в масштабах всей страны началась ожесточенная война между вооруженными формированиями разных политических сил.
Основная борьба шла между большевиками и их сторонниками (красными) и не принявшими советскую власть антибольшевистскими силами (белыми), хотя в сложный клубок боевых действий вмешались и другие. Были и национальные силы, боровшиеся за отделение своих территорий от России ради создания независимых республик, и подразделения анархистов, не желавших поддерживать ни белых, ни красных, и просто бандиты, сбившиеся в большие вооруженные шайки, и войска интервентов из стран Антанты, и немецкая армия с союзниками, занявшая по условиям Брестского мира большую часть европейской территории страны (от Пскова до Крыма и Ростова-на-Дону), после чего 56 миллионов бывших подданных Российской империи попали в зону немецкой оккупации, и оказавшиеся на российской территории военнопленные Первой мировой войны (чехословацкие отряды, к примеру), активно ввязавшиеся в конфликт… Но все же именно красные и белые стали главными силами войны, раздиравшей страну на части.
Безумная конфронтация разных лагерей, сформировавшихся в некогда едином российском обществе, привела к большой крови и обоюдной жестокости. «Красный террор», «белый террор» – понятия, введенные учеными-историками, стали обозначением расчеловечивания противников, восприятия их как нелюдей, на которых не распространяются нормы морали… И это оказалось одним из самых ужасающих факторов российской жизни на долгий исторический период.
Гражданская война – очень сложная тема, и свидетельства очевидцев и участников боевых действий дают много пищи для размышлений вдумчивому читателю. Книга воспоминаний «Рыцари тернового венца» была написана в эмиграции Львом Половцовым – человеком, стоявшим у истоков Белого движения и формирования Добровольческой армии. Член Государственной думы третьего и последнего, четвертого созыва, Лев Викторович Половцов не принял революционные преобразования 1917 года и новую власть. В конце 1917 года он оказался на Дону – Область войска Донского не поддержала большевиков и объявила о своей автономии. Сюда, под защиту генерала А.М. Каледина, избранного казаками атаманом Войска Донского, начали стекаться беженцы из Центральной России, офицеры, политики, предприниматели…
В ноябре в Новочеркасске появился генерал М.В. Алексеев. При Временном правительстве 2 мая 1917 года он был назначен Верховным главнокомандующим и исполнял свои обязанности до 21 мая, пытаясь остановить развал армии. А когда в августе А.Ф. Керенский принял Верховное командование армией на себя, генерал Алексеев согласился стать начальником Главного штаба… Многие сослуживцы по императорской армии полагали, что старый генерал «запятнал этим свои седины».
Но и сам Алексеев был в отчаянии, видя происходящее в стране. За несколько дней до Октябрьского вооруженного восстания он написал в письме жене:
«Никогда ещё не охватывала мою душу такая давящая тоска, как в эти дни, дни какого-то бессилия, продажности, предательства. Всё это особенно чувствуется здесь, в Петрограде, ставшем осиным гнездом, источником нравственного, духовного разложения государства. Как будто по чьему-то приказу исполняется чей-то предательский план, власть в полном значении слова бездействует и ничего не хочет делать, зато говоренья бесконечно много… Предательство явное, предательство прикрытое господствует на всём».
Многие упрекали его за участие в неоднозначных событиях 1917 года, но Алексеев надеялся все исправить… Он поставил своей целью возрождение единой и неделимой России, восстановление ее целостности и правопорядка, и с этой целью начал формирование Добровольческой армии, собирая под свои знамена всех противников большевизма.
Поначалу вокруг Алексеева собралось буквально несколько человек… Это была не только не армия, даже не отряд. Алексеевская организация, или Алексеевское движение – так поначалу называли эту группу энтузиастов. Но Лев Половцов сразу оказался в их числе. Он не относился к кругам высокопоставленных военных, был человеком штатским, но ему доверили возглавить хозяйственное управление формирующейся армии.
Не имея никаких средств, кроме личных сбережений Алексеева и его соратников да небольших частных пожертвований, приходилось совершать чудеса – разместить, накормить и одеть прибывающих со всех концов России на Дон в Алексеевскую организацию военных, иногда в силу обстоятельств без копейки денег и в лохмотьях… Генерал С.Л. Марков, бывший в заключении вместе с генералом Корниловым и другими участниками Корниловского выступления, появился в виде нищего бродяги, его даже не сразу узнали и отказывались впускать в общежитие офицеров…
Осложняло положение и то, что донской атаман Каледин сперва холодно встретил генерала Алексеева и собиравшихся на Дону добровольцев. Казаки не приняли большевиков, но и воевать с ними не желали. Каледин объяснял, что они очень «устали от войны», и просил Алексеева не задерживаться надолго в Новочеркасске, а заняться формированием армии в другом месте.
Действительно, казаков в Добровольческую армию на первом этапе вступило не более 4 процентов. Но все же армия росла, формировались все новые подразделения. Вскоре Добровольческую армию возглавил генерал Л.Г. Корнилов. У атамана Каледина и у части казаков настроение стало меняться. Каледин начал оказывать помощь добровольцам. А в конце января 1918 года, когда Добровольческая армия потерпела поражение от Красных частей и Корнилов объявил, что выводит ее на Кубань, так как без массовой поддержки казачества ей грозит гибель, это стало ударом для Каледина, уже считавшего добровольцев главной опорой. Без них в его распоряжении оставалось всего 147 штыков.
В тот же день генерал Каледин покончил с собой. В предсмертном письме, адресованном генералу Алексееву, он объяснил свой уход из жизни «отказом казачества следовать за своим атаманом».
Лев Викторович Половцов находился в Добровольческой армии с первых дней и рассказал о том, что видел своими глазами. Тяжелые бои, Ледяной поход, ставший легендой среди белых офицеров, победы и отступления, гибель лидеров движения, отзывавшаяся страшной болью в сердцах его участников… Все это он фиксировал, от героических до бытовых сторон жизни Добровольческой армии, стараясь быть беспристрастным. О себе он писал в третьем лице, как о множестве других «персонажей» этой страшной драмы, но в финале воспоминаний поставил подпись, подчеркнув еще раз свое авторство.
Участником Ледяного похода Добровольческой армии был и сын Л.В. Половцова Юрий Половцов, штаб-ротмистр.
Последующие этапы борьбы Белой армии Половцов оценивал не так высоко, завершив мемуары словами:
«Добровольческая армия умерла, оставив наследнице доблестное свое имя.
Мир праху вашему, страстотерпцы!
Так перевелись на Руси богатыри».
После Гражданской войны Л.В. Половцов жил в эмиграции, сперва во Франции, потом в Уругвае. В 1936 году он покончил жизнь самоубийством…
Печатается по изданию: Половцов Л.В. Рыцари тернового венца: Воспоминания члена Государственной думы Л.В. Половцова о 1-ом Кубанском (Ледяном) походе генералов М.В. Алексеева, Л.Г. Корнилова и А.И. Деникина. – Прага: Тип. Грюнхут и Ко, 1923. – 219 с.
Текст воспоминаний приведен в соответствие с современными правилами орфографии. Сокращения, непонятные современному читателю, раскрыты.
Рыцари Тернового Венца
Памятный знак участника Первого Кубанского (Ледяного) похода
Приказом Добровольческой армии 1918 г. № 499 был установлен для участников 1-го Кубанского похода особый знак отличия – меч в терновом венце. Знак носится на груди: 1-й степени – на георгиевской и 2-й степени – на владимирской лентах. (Примеч. авт.)
I.
Разруха и немцы
Конец октября 1917 года.
Зимний дворец в Петрограде пал под натиском большевиков, а с ним вместе исчезла и последняя, quasi-законная, власть в России. Правительство Керенского сдалось на милость Ленина и Троцкого.
Бешеная оргия убийств, грабежей и неслыханных издевательств над человеческой личностью сопровождала торжество победителей.
Сопротивления не было.
Геройские выступления военной молодежи в Петрограде и в Москве кончились полным разгромом. Никто не поддержал, а начальство только предавало.
Русская интеллигенция, столько лет мечтавшая о революции, в ужасе спряталась по углам. Только теперь познала она, что ее розовые мечты о «бескровнейшей в мире революции» были мечтами неопытной институтки.
Армия превратилась в толпу разбойников, грабивших и бессмысленно разрушавших все и вся на своем последнем походе «домой».
Лучшие генералы и офицеры, остававшиеся еще в армии, или убиты, или арестованы в ожидании суда и убийства. Большинство – бежало, и им удалось скрыться в скромных профессиях извозчиков, грузчиков на железных дорогах и рабочих на фабриках.
Предпарламент1 разогнан большевиками самым бесцеремонным способом.
Исчезло всякое понятие о праве и нравственности. Суд превратился в комедию с трагическим окончанием. Неслыханный произвол воцарился в стране, и никто не знал, какой ужас ожидает завтра его или его близких.
Убивали всех, кто чем-нибудь выдавался из толпы.
Это было организованное истребление всех лучших сил русской интеллигенции. Убивали инженеров, но не тех, кто дурно обращался с рабочими или чем-нибудь проявлял свою контрреволюционность, убивали самых способных. Хватали профессоров наиболее выдающихся. Арестовывали и потом убивали фабрикантов и купцов самых предприимчивых.
Большевикам, а главное, их антрепренерам-немцам, нужна была лишь бессмысленная толпа рабов. Только над рабами могли властвовать невежественные демагоги, и только послушные рабы представляли для немцев величайшую в мире добычу.
Колоссальные естественные богатства России, России без интеллигенции, попали бы навек в бесконтрольную власть немцев.
Вот как мечтали они вознаградить себя за все протори2 и убытки ужасной войны.
Немцы предполагали повторить в России то, что они проделали когда-то с чехами. Во время упорной борьбы с ними, в начале новых веков, немцы истребили в Чехии поголовно все дворянство, духовенство и крупную буржуазию, то есть все, что стояло выше толпы по своему умственному развитию и материальному благосостоянию. Чехия была разорена, обезглавлена, и целые века она не могла освободиться от немецкого рабства.
То же самое грозило и России. Истребить интеллигенцию и перекачать в Германию русские богатства.
Брестский договор был только первым актом этой антрепризы, а русский золотой запас уже полился широкой струей в Германию.
Ничто, казалось, не могло помешать этому ужасному плану разграбления богатейшей в мире страны.
II. Донская область. Генерал Алексеев
Большевизм огнем и кровью заливал всю Россию; его волны докатились и до Донской области, далекой от центра государства.
Здесь большевистские верования воспринимались также с большой готовностью, но только городским населением и частью сельского – не казачьего.
Громадное большинство казаков относилось к большевизму отрицательно. Ни Войсковой круг, ни первый выборный войсковой атаман генерал Каледин не признали большевистского правительства и объявили Донскую область самостоятельной частью Русского государства.
Сюда, на Дон, под защиту казачьей автономии, и спаслась часть русской интеллигенции, не желавшая подчиниться варварскому игу большевиков.
С ужасом смотрели они на беспощадное разрушение русской государственности и в полном отчаянии не видели выхода из страшной бездны, в которую ринулась Россия.
В начале ноября 1917 года в Новочеркасске, столице донского казачества, появился скромно одетый, преклонного возраста господин в очках, с видом профессора. Господин этот о чем-то хлопотал, его видели постоянно у атамана; он собирал у себя военную молодежь и беседовал с офицерами.
Генерал от инфантерии М.В. Алексеев (справа) на совещании в Ставке Верховного главнокомандующего императора Николая II. Слева генерал М.С. Пустовойтенко. 1915 г.
По городу ходили разные слухи о каком-то заговоре; рассказывали, что Дон идет на Москву, чтобы положить конец издевательствам над Россией; называли даже разных походных атаманов, которые якобы уже назначены.
Через несколько дней дело разъяснилось. Этот господин оказался генералом Михаилом Васильевичем Алексеевым, бывшим начальником штаба Императора Николая II, а впоследствии Верховным главнокомандующим русской армией при Временном правительстве.
Генерал Алексеев, ближе всех видевший ужасные результаты разложения армии, еще при Временном правительстве предпринимал всевозможные меры к воссозданию армии. Но все его попытки в этом направлении и в Петрограде, и на московском совещании остались без результата.
Между тем он ясно сознавал, какое тяжелое будущее предстоит России, если она так печально и позорно нарушит свои обязательства перед союзниками в мировой борьбе. Он уже не мечтал об активных операциях, но думал, что и при ничтожном сопротивлении со стороны России немцы будут крайне затруднены на Западном своем фронте.
После разгона предпарламента генерал Алексеев убедился в том, что все легальные способы борьбы бесплодны. Но, несмотря на всю свою усталость и болезни, он не сдал еще своих позиций. Чего нельзя было добиться законным путем, то, казалось ему, возможно сделать иначе. Он думал, что не все еще потеряно.
Если большевистская Россия уже примирялась с немцами и если прежней русской официальной армии не существовало, то нужно было создать иную армию и с ней продолжать войну с немцами во что бы то ни стало.
Генерал Алексеев решил образовать новую армию на особых началах. Он задумал созвать на Дон всех, кто пожелал бы служить родине добровольно.
Эта Добровольческая армия должна была организоваться, при помощи союзников, в казачьих областях, на Дону, на Кубани и на Тереке. Получив здесь надлежащее снабжение, армия могла двинуться на запад, чтобы остановить беспрепятственное шествие немцев.
Союзным представителям план генерала Алексеева казался вполне исполнимым, и они обещали оказать полное содействие, конечно, только с финансовой стороны. В то время Донская область была отрезана от союзных государств, так как Дарданеллы находились еще в руках враждебной Турции. Черное море было заперто, да к тому же и русский военный флот захватили большевики. Поэтому никто и не мечтал о помощи, со стороны союзников, путем снабжения армии вооружением, военными припасами, обмундированием и т. п. Все это армия должна была добыть сама на месте или силой, или за деньги.
Получив от союзников твердое обещание оказать армии возможно скорую помощь деньгами и заручившись согласием донского атамана генерала Каледина, генерал Алексеев выработал план добровольческой организации и немедленно приступил к его выполнению.
Ближайшими сотрудниками генерала Алексеева были в то время: его адъютант ротмистр Шапрон, начальник штаба полковник Веденяпин, подполковник Лисовой и капитан Шатилов; начальник строевой части бежавший из Быховской тюрьмы генерал от инфантерии И.Г. Эрдели; начальник хозяйственной части – член Государственной думы Л.В. Половцов; по политическим вопросам – член Государственной думы Н.Н. Львов, С.С. Щетинин и А.А. Ладыженский.
В Ростове и Таганроге работал председатель Общества заводчиков и фабрикантов В.А. Лебедев.
Для сбора добровольцев с фронта в Киеве была создана особая организация, во главе которой стоял генерал от кавалерии А.М. Драгомиров и член Государственной думы В.В. Шульгин.
На первый призыв генерала Алексеева отозвалось около 50 офицеров и юнкеров, бежавших в Новочеркасск из Петрограда и Москвы после октябрьских стычек с большевиками. Из них были составлены кадры первых воинских частей: офицерского и юнкерского батальонов.
Прибывали добровольцы и из соседних местностей – оборванные, без белья, без сапог, в каких-то опорках. Их надо было разместить, одеть, обуть и кормить, а денег было мало.
Получив самые широкие обещания денег со стороны различных общественных организаций в Москве и Петрограде, генерал Алексеев приступил к выполнению своего плана, имея в кармане 10 тысяч рублей, занятых им у частного лица. На эти 10 тысяч рублей и жили несколько дней кадры будущей армии.
Постепенно стали поступать в кассу местные пожертвования, но в ничтожных размерах. Наконец наступил момент, когда стало ясно, что завтра надо бросить все дело, потому что денег больше нет.
Помочь делу решили сами добровольцы. Наиболее состоятельные из них, не имея сами наличных денег, воспользовались своими кредитоспособными именами и выдали векселя. По учете векселей, при содействии Н.Н. Львова, в местных банках получилась сумма около 350 тысяч рублей, которые и спасли дело на некоторое время.
Одному богу известно, какие мучительные часы переживали Алексеев и его сотрудники в это время.
Поставив на карту все: и доброе имя, и жизнь, и все свое прошлое, увидав полную возможность осуществления своей мечты о великом деле, – генерал Алексеев мог оказаться в самом ужасном положении.
Ведь от великого до смешного один только шаг. А разве не смешно было бы для бывшего Верховного главнокомандующего собрать армию – в 50 человек – и затем распустить ее.
Но генерала Алексеева эта мысль не пугала. Он хлопотал, просил, умолял, и хотя с величайшими затруднениями, но армия создавалась и увеличивалась.
III. Казаки и запасные пехотные полки
В самом начале будущая армия организовывалась тайно. Совещания созывались в частных домах, приказы передавались из рук в руки.
Тем не менее скрыть от немецких шпионов даже зародыш будущих организаций не удалось. Немцы поняли сразу всю серьезность дела и немедленно приняли свои меры, а послушные им большевики провели эти меры в жизнь.
Прежде всего, среди донских казаков была проведена самая широкая агитация с целью дискредитировать в их глазах Добровольческую армию. Казакам внушалось, что армия эта создается совсем не для борьбы с немцами, а для восстановления монархической власти в России, для уничтожения всех свобод, приобретенных народом.
Эта агитация, подкрепленная раздачей громадных денежных сумм, имела очень большой успех. Казаки относились к добровольцам недружелюбно.
Для организации воинских частей необходимы были помещения, но их не давали. На помощь пришел союз городов. Создали фикцию, что все собравшиеся офицеры и юнкера – слабосильная команда, выздоравливающие, требующие ухода, а потому для них и отвели общественные лазареты.
Генерал от кавалерии А.М. Каледин, первый избранный атаман войска Донского в XX веке. Стоял у истоков формирования Добровольческой армии. 29 января 1918 г. застрелился, разочаровавшись в казачестве, не поддержавшем поначалу Белое движение
Атаман Каледин, искренне сочувствовавший идее Добровольческой армии, приказал выдать оружие и патроны добровольцам, но его приказания не исполнялись.
Молодежи отцы их, безусловно, запрещали вступать в ряды армии и лишь немногим казакам удалось тайком бежать к добровольцам.
Особый успех эта агитация имела среди не казачьих воинских частей, находившихся в Донской области. Два пехотных запасных полка были расположены под самым Новочеркасском, четыре таковых же в сорока верстах, в городе Ростове, и три – в Таганроге.
Полки эти получили приказание от большевиков немедленно уничтожить зачаток армии. Конечно, будь полки в порядке, а не так дезорганизованы, как была дезорганизована вся русская армия, им не стоило бы никакого труда в один час искрошить кучку офицеров и юнкеров, собравшихся в Новочеркасске.
Произошло же на самом деле обратное.
Пока солдаты собирались на митинги и бесконечно спорили о том, как произвести нападение на буржуев, атаман Каледин, как командующий войсками в области, отдал приказ – расформировать все запасные полки, расположенные в Донской области, и отправить солдат по домам.
В подкрепление приказа на Хутунок, место расположения двух полков под Новочеркасском, демонстративно были наведены орудия и пулеметы, под прикрытием добровольцев, число которых не превышало тогда 600 человек, и 10 тысяч пехоты сдались, беспрекословно исполнили они приказ атамана – разъехались в два-три дня из Донской области.
Не так просто обошлось дело с разоружением четырех полков, расположенных в Ростове. Солдаты не только не исполнили приказа атамана, но, при содействии прибывшего в Ростов отряда черноморских матросов, сами напали на казачьи части, стоявшие в городе; после краткой борьбы казаки сдались и разоружились.
Упоенные успехом большевики решили атаковать Новочеркасск.
Генерал М.В. Алексеев
Это был тяжелый момент. Добровольцев было только 600 человек. С другой стороны наступало около 15 тысяч солдат, прекрасно вооруженных и снабженных, с артиллерией и пулеметами.
Сопротивление казалось невозможным, тем более что офицеры и юнкера только что прибыли в Новочеркасск, не отдохнули, не сорганизовались в воинские части; они не были ни одеты, как следует, ни обуты, с разнокалиберным оружием, нахватанным кое-где и кое-как.
Казачьи части были неподвижны и в действительности почти не принимали участия в боях.
2 ноября генерал Алексеев начал собирать около себя офицеров и юнкеров, а 26 ноября эта кучка воинов уже дралась под станцией Кизитеринкой, в пятнадцати верстах от Ростова, с неприятелем, в двадцать пять раз сильнейшим.
Но добровольцы были воодушевлены идеей – идеей воссоздания своей родины, восстановления ее попранной военной мощи; на другой же стороне действовало только приказание, неведомо кем отдаваемое; там была апатия и полная дезорганизация, отсутствовало какое-либо желание подвергать себя зачем-то излишней опасности.
