Kitobni o'qish: «Занимательная этика»

ПОСВЯЩАЮ

моему издателю Леониду Павловичу Дашкову

© Балашов Л. Е., 2022

Мысли-рассуждения, мыслеобразы, притчи, анекдоты, шутки, стихи

Прямолинейная мораль

Прямолинейная мораль выражается в простых требованиях и заповедях типа «не лги», «не прелюбодействуй», «не кради», «делай добро», «будь добрым» и т. п. Такие требования или заповеди фигурируют в знаменитом декалоге Моисея (Библия, Ветхий Завет). В Псалме 96:10 говорится: «Ненавидьте зло» (Библия, Ветхий Завет, Псалтырь). Вообще в религиозных текстах часто можно встретить подобные требования и пожелания.

Прямолинейная мораль требует от человека только исполнения. Она бездумна, т. е. не предполагает размышления. Иными словами, ее требования и пожелания не содержат никакой мысли. Это на самом деле не мораль, а что-то вроде инструкции по пользованию техническим устройством или инструкции по технике безопасности. Только при очень хорошей фантазии или сильном огрублении можно представить человека как техническое устройство.

Почему всё же люди порой говорят и действуют в духе прямолинейной морали? Так поступают либо по отношению к детям, имея в виду их малоумие, либо по отношению к взрослым, привыкшим подчиняться тем или иным авторитетам без рассуждения.

Януш Корчак: нравственная задача «лгать – не лгать, красть – не красть…»

Януш Корчак писал:

«60. Мой принцип:

«Пусть дитя грешит».

Не будем стараться предупреждать каждое движение, колеблется – подсказывать дорогу, оступится – лететь на помощь. Помни, в минуты тягчайшей душевной борьбы нас может не оказаться рядом.

«Пусть дитя грешит».

Когда со страстью борется еще слабая воля, пусть дитя терпит поражение. Помни: в конфликтах с совестью вырабатывается моральная стойкость.

«Пусть дитя грешит».

Ибо, если ребенок не ошибается в детстве и, всячески опекаемый и охраняемый, не учится бороться с искушениями, он вырастает пассивно-нравственным – по отсутствию возможности согрешить, а не активно-нравственным – нравственным благодаря сильному сдерживающему началу.

Не говори ему:

«Грех мне противен».

Скажи лучше:

«Не удивляюсь, что ты согрешил».

Помни:

«Ребенок имеет право солгать, выманить, вынудить, украсть. Ребенок не имеет права лгать, выманивать, вынуждать, красть» (выделено мной. – Л. Б.).

Если ребенку ни разу не представлялся случай выковырить из кулича изюминки и тайком съесть их, он не мог стать честным и не будет им, когда возмужает…

Лжешь.

– Никогда я от тебя этого не ожидал… Значит, даже тебе нельзя доверять?

То-то и плохо, что не ожидал. Плохо и то, что безоговорочно доверял. Никудышный ты воспитатель: не знаешь даже, что ребенок – человек»¹.

Эти парадоксальные высказывания выдающегося педагога замечательны своей пронзительной правдой-бесстрашием. Ведь обычная прямолинейная мораль говорит: не лги, не кради и т. д. и т. п. А Януш Корчак утверждает как опытный педагог-воспитатель, что ребенок, молодой человек может позволить себе иногда и солгать, и украсть, и смошенничать, и принудить. Одним словом, иногда вступить в конфликт со своей совестью. Иначе он не научится моральной стойкости, не будет активно-нравственным.

И в вопросах морали нужны прививки (вакцинация небольшими дозами дурного), чтобы выработать у человека иммунитет против сильного дурного влияния.

Здесь, правда, есть проблема: какой должна быть доза дурного для вакцинации? Ведь с этим попустительством-оправданием можно попасть в ситуацию, описанную Эзопом еще две с половиной тысячи лет назад:

«Мальчик-вор и его мать. Мальчик в школе украл у товарища дощечку и принес матери. А та не только его не наказала, но даже похвалила. Тогда в другой раз он украл плащ и принес ей, а она приняла это еще охотнее. Время шло, мальчик стал юношей и взялся за кражи покрупнее. Наконец поймали его однажды с поличным и, скрутив локти, повели на казнь; а мать шла следом и колотила себя в грудь. И вот он сказал, что хочет что-то шепнуть ей на ухо; подошла она, а он разом ухватил зубами и откусил ей кусок уха. Стала мать корить его, нечестивца: мало ему всех его преступлений, так он и родную мать еще увечит! Перебил ее сын: «Кабы наказала ты меня, когда я в первый раз принес тебе краденую дощечку, – не докатился бы я до такой судьбы и не вели бы меня сейчас на смерть».

Басня показывает: если не наказать вину в самом начале, она становится все больше и больше.

Честность глупа?

Иногда можно слышать рассуждения типа "честный – глупый, а умный тот, кто умеет обманывать". Злодей Яго из трагедии Шекспира "Отелло" говорит: "Я предпочту быть умным. Честность – дура. И губит тех, кто с ней" (см. отечественный кинофильм "Отелло"). Почти то же говорит бальзаковский папаша Гобсек: «Этот граф глуп как всякий честный человек».

Действительно, честность имеет ограниченный смысл. Честность глупца может быть вредной, а честность негодяя преступной. Она только тогда оправданна, когда сопрягается с умом и с высшими моральными ценностями, с гуманизмом.

Можно сказать по-другому: честность – низшая моральная добродетель; она необходима, но недостаточна для того, чтобы быть порядочным или, как говорили в старину, добродетельным человеком.

Кроме того, честность не допускает обмана. А мы знаем, что обман иногда морально оправдан, например, ложь во спасение (см. ниже).

Ложь во спасение, во имя жизни

Во имя нравственных максим Фихте (немецкий философ-идеалист) готов был растоптать живую жизнь. Близкий романтикам Генрик Стеффенс рассказывает о своем столкновении с философом по поводу абсолютного запрета говорить неправду. Он привел Фихте такой пример: роженица опасно больна, а ее ребенок умирает в соседней комнате, любое потрясение будет стоить ей жизни. Ребенок умер; вы сидите у ее постели, и она спрашивает вас о состоянии младенца, правда убьет ее, что вам следует ответить? «Вопрос должен остаться без ответа», – сказал Фихте. «Это равносильно тому, – возразил Стеффенс, чтобы сказать: дитя нет в живых. Я предпочту сказать неправду и назову эту ложь правдой, моей правдой». На это Фихте закричал в возмущении: «Такой правды, которая принадлежала бы единичному человеку, не существует, не ты повелеваешь ей, а она тобой. Если женщина умрет, узнав истину, то она должна умереть». Стеффенс почувствовал, что им не понять друг друга. (Гулыга А. Шеллинг. М., 1984. С. 72).

Фихте, как истинный идеалист, предпочитал идеальное материальному, общее единичному (отдельному, частному). Соответственно, он готов пожертвовать единичным ради общего, отдельным случаем обмана (во имя спасения) ради общего правила «не лгать», запрета говорить неправду.

Или другой пример, который находим в романе К. Симонова «Живые и мертвые»: полковник Баранов повел себя на войне как трус и покончил с собой. К генералу Серпилину приходит вдова Баранова, просит сообщить подробности смерти мужа. Узнав, что сын Барановой идёт добровольцем мстить за отца, Серпилин говорит, что её муж пал смертью храбрых, хотя на самом деле покойный застрелился во время выхода из окружения под Могилёвом: «Снова сделав над собой усилие, он сказал это не столько для нее, сколько для ее сына, которому она будет писать на фронт».

* * *

Терпимость по Сократу

Однажды Ксантиппа сперва разругала его, а потом окатила водой. «Так я и говорил, – промолвил он, – у Ксантиппы сперва гром, а потом дождь. Алкивиад твердил ему, что ругань Ксантиппы непереносима; он ответил: «А я к ней привык, как к вечному скрипу колеса. Переносишь ведь ты гнусный гогот? – «Но от гусей я получаю яйца и птенцов к столу», – сказал Алкивиад. «А Ксантиппа рожает мне детей», – отвечал Сократ².

Терпимость по Вольтеру

Вольтер ратовал за политическую, идеологическую и религиозную терпимость, толерантность. Сейчас у нас часто повторяют такое его высказывание: «Ваше мнение мне глубоко враждебно, но за Ваше право его высказать я готов пожертвовать своей жизнью».

На самом деле с большой осторожностью нужно относиться к заложенному в этом высказывании смыслу.

Иначе можно прийти к оправданию любой мерзости или даже к оправданию разных человеконенавистнических идеологий вроде немецкого нацизма-гитлеризма.

В. Б. Губин, например, пишет: плюралистский подход «обеспечивает также возможность всегда оправдать свое собственное поведение. В одной критической статье в связи с пьесой Горького "Мещане" Леонид Андреев приблизительно так характеризует нового по тому времени, "прогрессивного" мещанина из купцов: Петр не был так заскорузло нетерпим к чужим мнениям, как его отец; он не только допускал, но и уважал чужие мнения, чтобы иметь возможность пожать руку и мерзавцу. В настоящее время такой методологический трюк является одной из основ респектабелизации разных уродств человеческого общества и личного поведения…»³

В подтверждение последних слов Губина приведу такое высказывание современного «деятеля»:

«У меня нет внутреннего запрета на контакты с кем бы то ни было, для меня один, главный критерий всей моей деятельности – это фильм». Эти слова произнес продюсер, режиссер, один из столпов современного отечественного кино С. М. Сельянов в лекции, опубликованной ПОЛИТ.РУ

Толерантность хороша лишь в меру

– Эта картинка взята из интернета. Она – предупреждение-напоминание о том, что означает толерантность в медицинском смысле.

Нельзя представлять толерантность абсолютной ценностью. Сама по себе толерантность может быть опасной и вредной "вещью". В медицине с ней борются, потому что толерантность для живого организма – снижение, потеря иммунитета и, в конечном счете, смерть.

Толерантность хороша лишь до определенного предела, только в меру и только в "союзе" с нетерпимостью. Должен всегда существовать некоторый баланс терпимости и нетерпимости. Это диалектика жизни. Нетерпимость без толерантности – фанатизм, диктат, а толерантность без нетерпимости – потеря иммунитета, бесхребетность-беспринципность, дом терпимости, проституирование. Тот, кто кричит всё время о терпимости, толерантности – просто неумный человек.

Абсолютизированную толерантность справедливо в народе именуют толерастией. Все эти институты толерантности, насаждаемые у нас, в России, и по всему миру, – с самого начала ложные учреждения, поскольку акцентируют внимание на одной стороне реального диалектического противоречия, фактически отвергают диалектику терпимости и нетерпимости.

Быть нетерпимым – это выражение кажется ужасным. Напомним, однако, сколько существует положительных с моральной точки зрения проявлений нетерпимости. Есть подлецы, хамы, просто нерукопожатные люди. Разве мы должны их терпеть, относиться к ним терпимо? Есть недостатки, пороки человека. Разве мы должны относиться к ним терпимо? Враги на войне, кто они? Мы что, должны относиться к ним терпимо? Абсурд. Преступники – это люди, которых стремятся изолировать от общества. Быть терпимыми к преступникам – это, значит, потакать им, множить преступления, разрушать общество.

Заметьте, реальная (неумственная) терпимость всегда сопровождается некоторой нетерпимостью, и наоборот, реальная нетерпимость всегда сопровождается некоторой терпимостью.

Мы терпим кого-то или что-то, но с некоторой долей неприятия, т. е. готовы мириться с кем-то, с чем-то, но без особой радости, без распростертых объятий, порой как бы едва терпим и даже стиснув зубы.

То же с нетерпимостью. Мы не терпим кого-то, что-то, но не в абсолютном смысле. Мы, например, не терпим преступников, негодяев, стараемся избавиться от них, но в то же время где-то их жалеем, стараемся относиться к ним без жестокости, по-человечески, когда они в нашей власти.

Некоторые из-за неприятия толерантности в абсолютном смысле бросаются в другую крайность: в полное отрицание значения толерантности для жизни человека. Толерантность по-русски – терпимость. А терпимость у нас на каждом шагу. Без терпимости людей друг к другу невозможна их совместная жизнь. Много людей нам не нравится, но мы терпим их присутствие. Порой они среди наших соседей, коллег по работе и даже близких. Терпимость, если она в меру, в определенных пределах, жизненно необходима. Когда терпимость возводится в абсолют – вот тогда она превращается в мерзость.

Золотая середина – единство противоположностей, исключающее крайности

Золотая середина – середина между крайностями, единство противоположностей, исключающее крайности.

Крайность – это противоположность, исключающая, вытесняющая, не допускающая другую противоположность.

Крайность нежелательна или даже опасна. Опасная крайность – это либо Сцилла, либо Харибда.

«Бросаться в крайность» – нарушать меру.

“Золотая середина” – образ-символ меры (нормы)м

Ниже приводится таблица, поясняющая схему взаимоотношения золотой середины, противоположностей и крайностей:

Наши недостатки – продолжение наших достоинств. Античный афоризм гласит: «Всякое излишество есть порок».

Optimus: «Получается, что если нечто, какое-либо достоинство, переваливает за определенную количественную границу и становится чем-то чересчур навязчивым, и тогда уж это точно недостаток, а?»

Парацельс говорил: нет лекарств или ядов; все дело в дозе. Это утверждение справедливо и для самого человека.

Всякое превышение некоторой меры, дозы приводит в большинстве случаев к нежелательным следствиям. Гордость превращается в гордыню, высокомерие; скромность – в самоуничижение. Осторожность – в трусость, а смелость – в безрассудство. Терпимость превращается в попустительство, нетерпимость – в фанатизм.

Пища нужна человеку, но излишества в пище приводят к ожирению и болезням. Патриотизм – хорошая вещь, а вот ее абсолютизации в виде национализма и шовинизма опасны, вредны. Быть логичным, рассудительным хорошо, но в меру. Иначе рассудительность оборачивается рассудочностью, а доведение логичности до крайности превращается в пустой формализм и педантизм.

Но важно также не абсолютизировать меру, норму. Ведь это тоже крайность. Мера нужна во всём, даже в том, чтобы соблюдать её.

Интересные соображения на эту тему высказал А. Шопенгауэр: «Всякое человеческое совершенство родственно какому-нибудь недостатку, в который оно может перейти; но точно так же и, наоборот, каждому недостатку соответствует известное совершенство. Поэтому заблуждение, в которое мы впадаем иногда относительно какого-либо человека, часто основывается на том, что мы в начале знакомства смешиваем его недостатки с родственными им совершенствами или же наоборот. Оттого нам тогда осторожный кажется трусом, бережливый – скупым или же расточитель – щедрым, грубость – прямотою и откровенностью, наглость – благородною самоуверенностью и т. д.»⁴.

Золотая середина может быть как лезвие бритвы или как ходьба по канату (балансирование). Чуть в сторону и свалишься.

В кинофильме «Скарамуш» приводится описание подобной золотой середины: шпагу держать надо как птичку – нельзя сильно сжимать рукоятку (птичку задушишь), нельзя слабо сжимать (птичка улетит).

Или такой пример: обратите внимание, как ловко держится на лошади опытный наездник. Он сидит на ней во время движения, слегка смещаясь то вправо, то влево, то вперед (к голове), то назад (к крупу) или слегка подпрыгивая. Неопытный наездник не сразу находит золотую середину в своих телодвижениях: он может сильно смещаться на правый бок лошади или на левый, вперед к голове лошади или назад к ее крупу вплоть до того, что рискует свалиться с лошади.

Находиться между Сциллой и Харибдой – вот еще образ такой золотой середины.

Принцип золотой середины не всегда действует. Например, нельзя искать золотую середину между добром и злом, жизнью и смертью, между умом и глупостью…

Что такое жизнь?

 
Жизнь простирается широко, горделиво,
По ней надежда мчится во весь опор,
И воля человека в общий хор
Сливается с желаньями вселенной.
Могущества источник сокровенный
Рождается в душе. Спешишь вперед идти,
И кажется преграда на пути
Лишь камнем, чтоб на нем точить
и править силы.
 

Эмиль Верхарн

Пустота жизни, отсутствие жизнезначимых дел, откровенная скука – вот что порой приводит к преступлениям, наркотикам. Молодой человек может быть просто в растерянности: чем себя занять, что делать, зачем он на этой Земле. Умственная растерянность – благоприятная почва для всяких вывихов поведения, для анормальных поступков.

В этой ситуации очень важно разобраться: в себе, в жизни, что она собой представляет, из чего, из каких моментов она складывается, в чем смысл жизни, нужно ли ставить перед собой цель жизни и т. д. и т. п.

Жизнь – способ существования живого (организмов, животных, человека), выражающийся как минимум в обмене веществом-энергией с окружающей средой и размножении (воспроизведении себе подобных). У живых организмов и существ жизнь – биологическая форма деятельности, у человека – биосоциальная форма.

Для человека жизнь – деятельность вообще, интегральная деятельность, жизнедеятельность в самом глубоком смысле этого слова. На фоне жизни человек осуществляет специальные или специализированные формы деятельности, такие как общение, познание, практическая деятельность, труд, отдых и т. д. Эти формы деятельности существуют и развиваются лишь в общем контексте жизни, жизнедеятельности субъекта.

Существуют три уровня человеческой жизни или три жизни человека:

1. Растительная жизнь – это питание, выделение, рост, размножение, приспособление.

2. Животная жизнь – это собирание, охота, защита, половое и иное общение, уход и воспитание детей, ориентировочная деятельность, игровая деятельность.

3. Культурная жизнь или жизнь в культуре – это познание, управление, изобретение, ремесло, спорт, художество (искусство), философия.

Такое деление жизни намечалось уже у Аристотеля (см. "О душе").

Эти три жизни относительно самостоятельны, одинаково важны для человека, взаимодействуют, взаимовлияют и опосредуют друг друга. В итоге мы имеем одну весьма многообразную, богатую, противоречивую, человеческую жизнь.

Наличие третьего уровня жизни у человека делает его жизнь принципиально отличной от жизни растения или животного и это отличие увеличивается с каждым шагом по пути прогресса культуры.

На основе сказанного можно дать такое определение: жизнь человека есть его жизнь как живого существа и жизнь в культуре.

* * *

О смысле жизни

 
Наполни смыслом каждое мгновенье,
Часов и дней неумолимый бег
 

Р. Киплинг. Заповедь

Вопрос о смысле жизни есть прежде всего вопрос о том, является ли жизнь человеческая осмысленной, т. е. освещена ли она светом разума, мышления⁵ или лишена смысла, бессмысленна, никак не управляется разумом человека.

Вопрос о смысле жизни есть также вопрос о ее ценности, значимости для самого человека. Имеет ли жизнь смысл, стоит ли жить?⁶

В этом вопросе есть еще такой оттенок: о смысле жизни мы говорим тогда, когда жизнь осмысливается в целом, когда выясняются вопросы "что такое жизнь?", "для чего, зачем живет человек", "для чего, зачем живу я", "что я делаю в этом мире?", когда наша жизнь осмысливается в контексте жизни всех людей, вообще жизни на Земле, вообще бытия мира.

Мы должны четко различать понятия «смысл жизни» и «цель жизни». Когда перед человеком стоит цель стать, например, врачом, ученым, инженером, то в этом еще нет ответа на беспокоящий его вопрос о смысле жизни (во всяком случае ответ ощущается им лишь интуитивно, в чисто эмоциональном ключе). Человек в своих размышлениях идет дальше: для чего нужно стать врачом, инженером, ученым? Таким образом, если цель указывает на то, к чему человек стремится, то смысл жизни говорит о том, во имя чего он это делает.

Некоторые люди, в том числе некоторые философы, полагают, что смысл жизни в том, чтобы искать этот смысл. Русский философ Н. А. Бердяев писал, например: "Пусть я не знаю смысл жизни, но искание смысла уже дает смысл жизни, и я посвящу свою жизнь этому исканию смысла» («Самопознание», III глава). Такой взгляд на смысл жизни по форме не более чем игра слов, умничанье…

Мне представляется, что искать все время, всю жизнь смысл жизни – это какой-то инфантилизм. Взрослый, зрелый человек так или иначе находит смысл жизни и реализует его, живет осмысленной жизнью. Человек, ищущий смысл жизни, только пытающийся его найти, – это еще не определившийся, не сформировавшийся человек, который пока не состоялся как решающий жизненные задачи. Смысл жизни в этом похож на цель. Прежде чем достигать цель, двигаться от цели к результату, человек должен определить для себя цель, поставить ее. Но целеполагание – лишь первый этап. Человек совершает действия не для того только, чтобы поставить, определить цель, а для того, чтобы достигнуть ее. Так и смысл жизни. Поиск смысла жизни – первая часть проблемы. Вторая часть – реализация смысла жизни, смыслозначимая, осмысленная жизнь.

Далее, очень важно, с одной стороны, искать и находить смысл жизни, а, с другой, не переоценивать значение этого вопроса, не зацикливаться на поисках смысла жизни. Жизнь отчасти имеет смысл, а отчасти не имеет.

Жизнь имеет смысл в той мере, в какой она осмысленна, разумно организована, человечески значима.

Жизнь не имеет смысла, т. е. вопрос о ее смысле неуместен в той мере, в какой она автоматична и растительна, в какой она управляется инстинктами, регулируется органическими потребностями. Французское «селяви» («такова жизнь») как нельзя лучше передает ее автоматизм, растительность. Наличие этой второй стороны жизни позволяет человеку не напрягаться слишком сильно в поисках смысла жизни, не спешить с жизнезначимыми ответами и решениями, т. е. в какой-то мере расслабиться, отдаться потоку жизни, плыть по ее течению.

В чем же конкретно смысл жизни? Ясно, что каждый отвечает на этот вопрос по-своему. С другой стороны, в нем есть общие моменты. Это – любовь и творчество. В подавляющем большинстве случаев люди осмысляют-оценивают свою жизнь именно в русле этих двух категорий. Любовь поддерживает, умножает жизнь, делает ее гармоничной, гармонизирует. Творчество обеспечивает прогресс жизни.