Kitobni o'qish: «Отдохнул, ё-моё, в Черногории»
Глава 1 Надели
Очередной сентябрьский отпуск, каждый раз поездка в Черногорию. Там в одном месте, под названием «Надели» у меня есть домик, остался от моей бабушки по материнской линии.
Интересное место, его сложно назвать поселком или городом, скорее это деревня. Под очень высокой горой, с которой падает водопад, и расположена «Надели». Состоит она из местного «БИГ Бена» с кафешкой, десятка домов, магазина и гостиницы в три этажа. Гостиница была построена в первую очередь для альпинистов, для них была построена не только гостиница, но и маршруты на горе. Уж чем это место так привлекало скалолазов, не знаю, но вот были они тут и все. Через «Надели» проходила дорога, которая вела через перевалы в сторону города Ульцинь, это бывшая столица Черногории. Только по этой дороге мало кто ездил. Уже давно построили в объезд всех гор. Теперь там есть прямая, которая может и длиннее, но более комфортная, а к нам в горы приезжали только те, кто хотел либо посмотреть на водопад, либо полазать по горам, ну или просто туристы, которые не ищут легких путей и прямых дорог!
Высокая гора делает это место особенным, в «Надели» солнце светит только рано утром и ближе к вечеру, все остальное время солнце находиться за горой, а водопад с ледяной водой делает это место прохладным даже в самый невыносимый зной. Гостиница расположена около скалы, от нее идет тропинка, ведущая к водопаду и озеру, которое образовалось от водопада, дальше вода маленькой речкой бежит под дорогой, через весь поселок в сторону моря. Речушка крайне бурная, да и течет она в основном по большим валунам, которые так и протянулись до самого средиземного моря, а это без малого 2 километра крутых перепадов и склонов, больших и маленьких камней. Скалу и гостиницу от остальной деревни отделяет та самая дорога, в этом месте широкая и с двумя стоянками по бокам. Одна из них расположена у гостиницы и является стоянкой для посетителей гостиницы и туристов, приехавших посмотреть на водопад. Вторая, уже на этой стороне, расположена у магазина и длиться до кафе. Что интересно, дальше деревня располагается ярусами. Первый ярус – это магазин – «Иледан», кафе – «малый Биг Бен», потом идут дома и домики, вот на втором ярусе живу и я.
Мой дом почти самый маленький в «Надели». Он построен на камне, выпирающем и расположенном почти на одной высоте с кафе и магазином. Имеется совсем маленький дворик с верандой, каких нет больше ни у кого, нам можно сказать повезло. Мой дед сделал ограждение, а так как камень в этом месте был плоским, получилась терраса или балкон. Тут есть стол и пару лавок, над частью этого балкона есть крыша, которая спасает меня от дождя, хоть и редкого в этих краях, но все же иногда капающего с неба, а может это даже капли, которые срывает ветер с водопада. Интересно, но дверь с балкона, ведущая в дом, расположена между этажами, вот так получилось. Просто камень, на котором стоит дом, тоже состоит из ярусов, балкон и стоит на половинчатом ярусе, а первый этаж дома расположен чуть ниже. Первый этаж дома – это столовая, ну и маленькая комнатка (ванна с туалетом); второй этаж, на который ведет лестница, состоит из двух небольших спален. Вот и весь домик, а ну есть еще крылечко, совсем маленькое, достаточное только для того, чтобы открыть дверь из дома.
Рядом с моим домом расположена пешеходная дорога. Ну как дорога, скорее широкая лестница, переходящая в дорогу и расходящаяся в разные стороны, одна ведет к дому Льва, вторая к дому Линэ.
Линэ мой друг, точнее подруга. С детства мы с ней постоянно проводили все лето вместе, бедокурили, издевались над бабкой Нюрой, за что вечно получали от наших бабушек. Вместе бегали играть на озеро, вместе туда же и сваливались, в ледяную то воду!! Веселое детство было, а сейчас Линэ 26, она меня старше на один год. Каждый раз, приезжая сюда, мы с ней так же проводим время. Бабку Нюру, правда, не достаем, а в остальном, также гуляем, купаемся. Все в «Надели» считают, что у нас роман, а мы просто дружим, вот так сложилось. Возможно, наши отношения и могли бы перерасти в любовь, но не вышло. То мы были детьми, то мы стеснялись друг друга, то был роман у нее, и она мне рассказывала о нем, то был роман у меня, и я ей рассказывал о нем. Короче просто у нас не сложилось, а теперь, а теперь мы друзья.
Линэ вернулась с учебы и обосновалась тут. Ее бабка была владелицей кафе и после смерти Линэ просто заняла ее место. Надолго ли – не знаю, но с ее слов ей тут нравилось. Нравилось то, что именно тут она жила, а кафе ей давало возможность жить, а не на оборот. Неспешное течение жизни, мало разнообразных соблазнов, множество общения с людьми, которые приходили в твою жизнь на непродолжительный срок, иногда возвращаясь в нее через год, и полный релакс. И только я тот самый, точнее один из них, который «иногда» возвращался, но я был чуть особенный, чем все они. Я знал секреты, секреты ее детства. И каждый раз, когда мы встречались после годовой разлуки, мы чувствовали какую-то неловкость. Состояние кричало, подойди, обними, подними, раскрути, это же та задира Линэ, которая всегда дразнила тебя СЕРЖИКОМ – КОРЖИКОМ, но нет. Передо мной стояла ЛИНЭ – уже взрослая девушка, которая каждый раз, когда замечала, как мой взгляд останавливается на ее фигуре, подмечала это и легкой улыбкой в полуобороте как бы говорила «нет». И все равно Линэ оставалась той зазорной девчушкой и всего лишь через 10-15 минут мы уже ржали над детскими воспоминаниями, попивая кофе у нее в кафе. Странно, но именно детские воспоминания разрушали барьер, который выстраивался за то время, пока я жил там, в большой Москве.
– А ты знаешь, у нас же тут альпинист сорвался. Так самое удивительное, он в озеро, ну то, которое от водопада, упал, так он же это, он живой остался, представляешь, только чуть не утонул, вот так вот. Тут теперь говорят, был бы первый случай, что альпинист во время восхождения утонул, не удалось, но он теперь знаменит! А еще бабка Нюра умерла, ну помнишь, ту которую мы с тобой в детстве доводили. Помнишь, как мы у нее в огороде клубнику воровали? Она на нас своего Рекса спустила, у меня тогда еще все платье порвалось, как мы с тобой через овраг бежали. А помнишь, как я в том овраге упала, когда мы с тобой на охоту за баб Нюры курицами пошли, помнишь, какой ты лук сделал, а я упала, вот смотри, у меня до сих пор шрам остался.
Линэ трещала и трещала, а я с улыбкой смотрел на нее, как веснушки перебегают со щечки на носик, с носика назад на щечку от ее эмоционального рассказа. Ее длинные рыжие волосы откидываются назад, когда она резко оборачивается чтобы показать шрам на плече. Смотрю я на Линэ и думаю, как же я по ней соскучился, как мне весь этот год не хватало вот этого беса в плоти, я даже не удивлюсь, если мы сегодня (по ее плану) пойдем клубнику у бабы Нюры воровать. Но нет, не пошли, а просто договорились встретиться вечером и погулять, а пока, а пока Линэ поехала в город по делам. Она теперь деловая, у нее есть своя машина, старенькая тойота пикап, странный выбор для девушки, но не для Линэ. Я почти уверен, что когда она будет рассказывать, как она покупала машину, это будет целая история, из которой можно будет понять, что именно эта машина создана для Линэ, так же как и Линэ для этой машины.
А я пошел домой, надо достать вещи из рюкзака и разложить их на комоде в спальне. Да именно на комоде, никогда не любил убирать вещи в комод, ящики или шкафы. Люблю когда все вещи на виду, я сразу понимаю, что есть чистое, а что надо постирать, на сколько дней мне еще хватит носков, рубашек и другого нижнего белья. В одежде я полный минималист, хотя эм, как бы это назвать, нет, все-таки не минималист. Я тот, который влюбляется в вещь, вот я полюбил эту рубашку, все, пока она с меня не осыплется от старости, я ее с себя не сниму. На комоде лежит новая рубашка и та моя, я одену именно мою, пусть даже она не глажена, а новая глажена, нее, одену свою, потому-что мне в ней теплее, и я себя лучше чувствую. Я кстати замечать стал, что когда я одет в свои любимые вещи, даже погода на улице лучше, солнышко ярче, травка зеленей.
Позже, когда уже сидел на своей террасе, я вспоминал нашу встречу «этого года» с Линэ и размышлял над всем тем, что она успела мне передать, рассказать. Прослеживалась особенная эмоциональность при рассказе у нее. Линэ – крайне энергичная девушка, но вот как-то сегодня наигранности больше было, хотя, возможно я просто за год немножко забыл какая она настоящая Линэ. Большая кружка зеленого чая дополнила наслаждение, о котором я вот уже год вспоминал и немножечко мечтал. И вот сейчас, рассуждая о встрече с Линэ, попивая горячий чай, вот прям такой, который пьешь и звук губами издаешь, когда пытаешься с воздухом глотнуть и тем самым, охлаждая его, в нежной прохладе, которая как одеяло окутывает тебя с наступлением вечера. Чуть позже, загорится фонарь, который будет выдергивать в ночи участок террасы со мной, а когда сюда вместе с птицами прилетает ветер, этот фонарь еще и качается. В зависимости от того, в какую сторону качается фонарь, открывается новая картинка, вырванная из ночи. Кач – лавка, кач – дорога, кач – лавка, кач – дорога. В ожидании вечера я уже начал находиться в том месте, куда мечтал попасть вот уже 11 месяцев. Ровно столько, сколько прошло со дня моего вылета из аэропорта Тыва в аэропорт Шереметьево. Линэ пришла часов в девять и, выставив на стол бутылку красного вина, сказала
– Ну, извини, и, уставившись на мое лицо, ты изменился.
Я, усмехнувшись:
– Чем?
– Ты устал!
– Работа такая – и попытался отвернуться.
Линэ остановила мое лицо своей рукой и спросила: – Что случилось?
Я, глянув в ее взволнованные глаза, просто не смог скрыть.
– Папа умер.
– Как мама? – Линэ чувствовала и немножко знала моих родителей, знала примерно так, как знает твой друг, твоих родителей. При этом она почувствовала то, что в данный момент тяжелее именно маме, не потому что мне папа не дорог, а потому, что маме просто сейчас тяжелей по причине, того, что для нее это не папа, для нее это часть ее самой.
– Тяжело Лин, ей тяжелее всех, сейчас сестра с ней.
– А почему тогда ты тут? Почему не с ней?
– Лин, так нельзя, мама не живет, она со мной только папу вспоминает, сейчас ее Наташка с собой потаскает, думаю, мама восстановится, а то уж совсем, только о папе и говорит. Наташка, она сможет, у нее дел куча, детей уже пять штук, сейчас маме не до дум будет. Да и я билет обратный не купил, так что если что, хоть завтра назад улечу.
Странно, но я увидел грусть в глазах Линэ. Нет, не то, чтобы она взгрустнула, просто до этого святящиеся глаза зеленого цвета сейчас стали на один тон, тускнея, а так даже выражение лица, вечно меняющегося – не изменилось, замерло на мгновение, но только момент. Ну а дальше миллион вопросов, как там Наташка. Наташка, хоть и старшая моя сестра, но все-таки она очень близко с ней дружила и Линка всегда завидовала Наташке. Так завидуют девчонки старшим своим подругам, у которых и парень появлялся на несколько лет раньше, чем у младшей подруги, которая только и видела во снах одноклассника Диму на белом коне, дарящем ей букет роз в рост Димы вместе с конем.
– А Наташка так и шатается по всем своим магазинам, или все-таки наняла кого-то, и че, у нее уже пять детей? Я то только о троих знала, а че Натаха то не приехала, как вообще она поживает?
Линэ как всегда задала все вопросы, возникшие у нее в голове, боже, как же там мозг работает. А ведь то место, в котором мы сейчас с Линэ находились, оно располагало именно к «неспешной беседе», но не с Линэ. Она разрывала этот сценарий и создавала свой, она как картинка, которую выхватывает фонарь во время качания от ветра.
–Наташка бизнесвумен, и не потому, что она имеет бизнес, а потому что бизнес имеет ее, она не отдыхает на Мальдивах, она усиленно работает, поэтому все у нее есть, а точнее у ее семьи. Валерка, он как помощник золото конечно, но все-таки как помощник. Сам он не тянет, вот и приходиться Натахе все на себе тащить. Но тут самое важное то, что и ей самой это нравиться, так что они нормально живут, да можно сказать – лучше многих, и это именно их заслуга.
– А ты Сереж как? Так и продолжаешь свои программки писать, ты как сейчас один?
– Да, Линэ. – с улыбкой сказал я.
– Я сейчас один, так и продолжаю со своими программками, а ты, Линэ, ты сейчас одна?
– Эх, была бы я не одна, сидела бы я в этой дыре в разгар бархатного сезона. Я бы сейчас нежилась бы где-нибудь на пляже, под уже не сумасшедшим, а нежным солнышком. Мой любимый приносил бы мне бокальчики с коктейлем, а я сейчас тут, закупки в кафе, какие-то вечные цифры.
– Так не вопрос, не обещаю, что буду носить тебе коктейли постоянно, но один в день обещаю, точно принесу, погнали куда-нибудь, где пляж и море, снимем домик, поживем пару дней, а то вроде как на море надо, а одному скучно, поехали Линок.
Линэ округлила глаза и, задыхаясь, сказала:
– Вот ведь страшный человек, меня, обманом на три дня, да еще в одном доме, и без свадьбы, а поехали!
Мы еще посидели, где-то повспоминали, где-то рассказывала она, а где-то и я. Но скоро Линэ со словами «пора закрывать кафе» упорхнула в ночь, а я остался один и еще долго наслаждался и впитывал в себя состояние ночи с покачивающимся фонарём, который все больше и больше раскачивался на отсутствующем ветру.
Обожаю утро, обожаю открыть глаза увидеть, что за окном начинается день. Это как маленькая жизнь, и какой она будет сегодня – не известно, обожаю утро, а кофе, он самый вкусный утром, в любое время дня и ночи, он просто кофе, а утром он КОФЕ!
За окном еще солнце, уже через час оно скроется за горой. Но пока солнце только и делает, что будит все вокруг, водопад весь переливается, все краски мира сейчас тут. Каждое утро в «Надели» начинается с радуги, вот такое особенное место, а радуга – разноцветная улыбка, прекрасное утро с чашечкой кофе на солнышке сидеть на террасе и рассматривать радугу.
Редкие машины, проезжающие по дороге, напоминают, что жизнь есть и не только я проснулся и начинаю свою новую маленькую жизнь.
В этот момент, проходя мимо меня, спускаясь по лестнице – дороге шел мужчина, типичный черногорец. Он посмотрел на меня, улыбнулся и спросил – «Вы тут проживаете?». Я, честно говоря, даже обернулся, думая, что обращаются не ко мне, а к кому-то, кто сзади меня стоит, хотя странно, я же на веранде, за мной только мой дом, но настолько был неожиданный вопрос, что я автоматически обернулся.
– Да, я здесь проживаю, по крайней мере, сейчас, в отпуске. А что?
– Да вот, Вам посылка.
– Мне? Ну, это вряд ли, я тут не живу, я тут только отпуск провожу, только вчера прилетел.
– Ну как же, Вы же Сергей, проживающий в «Надели» дом 17, так?
– Ха, странно, но так, это кто-то пошутил, я думаю, мне просто никто не мог прислать посылку.
– Уж я попрошу Вас уважаемый Сергей, получить посылочку Вам адресованную, а то у меня еще пару мест есть куда посылки надо отвезти.
Недоумевая, я получил коробку размерами как от айфон 6, расписался в какой-то ведомости, попрощался с почтальоном, который отправился восвояси, а я сел за стол, уставившись на коробку, пытаясь понять, что это и кто это мог мне прислать. Вот именно за таким занятием меня и застала Линэ.
– Приветики, Сержик, что рассматриваешь? Ого, у тебя новый телефон? – спросила Лине.
То есть, я был прав, подразумевая, что коробка очень сильно напоминает коробку от телефона.
– Да вот, ты знаешь, пять минут назад мне принесли посылку, а я вот сижу, и въехать не могу, вроде у меня и нет никого, кто-бы мне мог эту посылку прислать сюда. Нет, я понимаю в Москву, хотя и туда вряд ли, вообще не понимаю, кто может сейчас посылки присылать, а уж сюда?!
–А что ты думаешь, ты у почтальона спросил, кто отправитель?
– Блин, Линэ, где ты раньше была? Нет, конечно, я до сих пор в шоке от посылки.
– И что же ты на нее уставился, что не вскрываешь?
– А вдруг бомба?
– Ой, Сержик, ты как в детстве, дай сюда.
Линэ вырвала коробку и, совершенно не заботясь об аккуратности вскрытия, просто сорвала упаковочную ленту с коробки, далее открыла крышку, а оттуда на стол выпал телефон, простой кнопочный телефон с маленькой антенной.
– Смотри-ка, тут еще и записка есть. – Линэ протянула мне записку, а сама взяла телефон в руки.
–Линэ, прочитай что тут, я не очень знаю твой родной язык.
Я протянул записку Линэ, а сам взял из ее рук телефон. И тут меня ждало разочарование, телефон был включен, и мало того, там весело сообщение (смс), только я его не мог прочитать, буквы были хоть и английские, но текст был в транскрипции на русский. Вот, что там было «KakidogovarivalisSerg, vottebepervajpodskaska – korobkavozereyvodopada».
Линэ прочитала записку «Только прошедший полный путь, узнает правду».
– И, что все это значит? – спросил я у Линэ,
– Я откуда знаю, это тебе пришло! – сделала удивительное лицо Линэ.
– Линэ, тихо, тихо, не делай такие широкие глаза, а то не дай бог глаз выпадет.
– А что ты меня тогда спрашиваешь? – уже обиженно сказала Линэ.
– Мне откуда знать, что это все значит?
– Да ладно, не горячись, разберемся, как думаешь, мы сможем найти этого почтальона, его расспросим, может он сможет ситуацию прояснить.
– Почтальона говоришь, ну думаю искать его надо в Ульцине, в какой-нибудь центральной почте и мне, кстати, туда надо, вчера я так и не смогла мясо купить нормального, а в кафе уже нет почти.
– Подожди Линэ, ты же понимаешь, что это не мне вообще адресовано, какой смысл этим заниматься, может ну его нафиг, я только второй день отдыхаю, у меня отпуск, зачем мне все это надо, да и тебя напрягать вообще смысла не вижу, тебе это тоже не надо!
– Сержик – Коржик, что же ты такой ленивый, ну что ты сел как сыч и сидишь тут на своей веранде, поехали со мной, хоть развлечешься. Опять же Ульцинь посмотришь, покушаем там с тобой на берегу моря.
– Заманчиво, на берегу моря, настоящие морепродукты, в твоей компании, я согласен, а если время останется, то почту поищем.
– Да уж, мою компанию приплел, так и скажи, что морепродукты настоящие захотел, наверно уже и забыл, что это такое, в Москве то только заморозка.
– Помнишь кстати, как твоя бабушка нас пыталась накормить этими самыми морепродуктами, а мы с тобой кидались друг в друга ими, а потом ты меня ночью, когда я у вас ночевать оставалась, осьминогами пугал, которых спрятал под подушкой.
– Да, помню, а потом меня бабушка обещала накормить этими уже протухшими осьминогами, ведь их так никто из подушки и не убрал!
Глава 2 Ульцинь
Уже через час мы ехали в машине Линэ в сторону Ульцинь, красота конечно в Черногории просто неописуемая. Когда смотришь на открытки, на которых изображено море, скалы и голубое небо, кажется, что это возможно только в воображении художника, а тут вот она эта картинка, я специально попросил Линэ ехать через перевалы. Люблю я все эти серпантины, люблю виды, которые открываются с этих перевалов и даже сейчас уже мне кажется, в сотый раз я попросил остановиться на самой высокой точке, для того, чтобы поймать и впитать в себя этот вид, почувствовать дуновение воздуха, который тут совсем другой. Он легкий, воздушный, он будто зовет тебя поиграть, то резко нырнет вниз с отвесной скалы, то стелется по воде, то снова взмоет вверх, и ты чувствуешь эту игру. Нее, не видишь, а именно чувствуешь! Еще и как в довершении картинки кто-то на яхте совершил резкий поворот по морю, оставив за собой белую полосу пены в виде запятой.
– Ты все такой же романтик! – Линэ подошла слишком тихо, и даже немного спугнула момент, начав разговор.
–Ты просто тут живешь, каждый день ездишь, а я бываю тут только в отпуске. Я целый год скучаю по этому виду, а еще за год эта картинка преображается, превращаясь в рисунок как набросок, нарисованный от руки, и только вернувшись сюда, я снова восстанавливаю это воспоминание. Знаешь, я, будто добавляю штрихи к немного стершейся от времени картинке.
– Поехали, давай уже, художник блин!
– Блин, Линэ, ты как всегда, я тут природой наслаждаюсь, красоту рассматриваю, а ты, короче ты как всегда! Поехали.
Уже в городе, когда Линэ купила продукты, мы поехали в кафе, которое она рекламировала. Да, тут было все, как она говорила: море, небо и морепродукты, а ну еще Линэ, которая трещала, не умолкая. Она рассказывала, как она жила последний год, что с ней происходило.
– А пойдем купаться? – прервал я поток слов Линэ, на выдохе останавливая словестный поток: «что прям сейчас?»
– Ну да, море вот, мы вот, пошли.
– Так купальника нет.
– Так у тебя же тут родители живут, неужели нет и дома купальника?
– Есть, конечно, да и в принципе купить можно, давно хотела купить себе новый купальник.
Далее мы занимались приятными для Линэ делами, ходя по магазинчикам, мы купили купальник, платок под купальник, шлепки под платок и очки под шлепки. А потом мы долго-долго искали пляжную сумку для всего перечисленного. В истину говорят, что люди, которые живут на море – не видят моря. Это же, как редко надо быть на море, что пришлось покупать весь пляжный набор!
– Еще шляпка, нее дорогая, пошли купаться, шляпку мы с тобой выберем потом, а то уже ужинать хочется, сильно, сильно, а на сытый желудок купаться нельзя, вот и получится, что накупила ты это все – зря!
Линэ с чисто женской стрелой, выпущенной из глаз, повернулась в сторону моря, но напоследок, сделав жалостливое лицо, глянула на меня и, не увидев сострадания, отвернулась, зашагала в сторону моря.
Я выдохнул и поплелся за ней, пекло стояло невыносимое, и если еще в магазинах было прохладно от кондиционеров, то на улице спасения от жары просто не было, а ведь уже сентябрь! Что тут творилось летом! Да и людей в этот сентябрь было очень много, несравнимо с прошлыми годами. Все кафешки просто трещали от многочисленных туристов и это днем, вечером тут, наверное, вообще не протолкнуться, а что уж говорить о таких городах как Тиват или Будва. Там же основная масса туристов, в Устинь народ почти не доезжает, тут всегда очень приятно, не многолюдно в сентябре, но не в этот раз!
Пляж также был забит народом, в воде плескалась малышня, более взрослые люди плавали чуть дальше, а уж совсем далеко плавали те, кто не любил вот эту вот возню в аквариуме. Каменистый пляж хоть и не являлся супер пупер пляжем с золотистым песочком, но в то же время на таком пляже всегда чистые ноги при выходе из воды, правда, горячо. До воды бежишь быстро, стараясь не останавливаться ни на секунду и вообще, стараешься больше висеть над пляжем, чем оставаться ступнями на камушках. Вот она долгожданная вода, и обожжённые ноги попадают в расслабляющую прохладу прозрачного моря. Через пять минут мы с Линэ уже плыли далеко от берега, оставшись наедине с водой. Тут не далеко от берега есть каменная насыпь, выступающая из воды. Иногда на ней отдыхают, загорают, иногда просто уединяются молодые парочки, вот как сейчас мы с Линэ.
Вот так мы и сидели на камушке, смотрели, как море сливается с небом. Именно тут в Черногории небо соединяется с морем не четкой линией, а размытой и складывается ощущение, что ты сидишь в огромном пузыре, а по поверхности этого пузыря передвигается солнце.
Линэ сидела, опустила голову на колени и смотрела в море. Тут маленькая волна накатывалась на камни и иногда, когда волна была чуть сильнее обычной, она прикасалась к пальчикам на ноге Линэ.
– Серж, а ты задумывался когда-нибудь о семье, детях?
– Да, а что тут думать Линэ, ты же понимаешь, что мысли такие посещают любого взрослого человека, достигшего возраста старше двадцати лет, только ведь важно не то, что я хочу или нет, ведь важным тут является то, что нужен человек тот, с которым я это захочу.
– А ты разве никогда не любил?
– Ха, Линэ, это разные вещи, конечно, любил, любил в седьмом классе, думаю, это была моя первая любовь, были отношения и в институте, ее я тоже любил, да и на работе были романы, но вот только ни одна из них не подходила к роли матери моих детей. Нет, конечно, можно было и жениться и детишек родить, вот только нет у меня уверенности, что это навсегда, а брошенные дети, нет, Линэ, это не мое. Пусть я лучше останусь один, чем буду знать, что есть мой сын или дочка. Если они не получают полного внимания и любовь обоих своих родителей.
– Вот и у меня похожее понимание вопроса Сержик, только вот я понимаю, что родить я могу еще лет пять, ну семь, а дальше, я не знаю, не для этого я жизнь проживаю, не для этого.
Линэ вздохнула и встала на край камушка, нырнула рыбкой, войдя в воду без брызг, чем может похвастаться далеко не каждый профессиональный пловец. Вынырнув метрах в пяти, Линэ махнула головой в сторону берега со словами: «поплыли на берег, пора уже домой ехать».
Так мы и не смогли сегодня заняться поиском главпочтамта и почтальона, который мне передал посылку. Всю дорогу назад Линэ грустила, при этом мило улыбалась и пыталась шутить, но была печаль в ее глазах, как будто она сегодня что-то поняла, и что-то приняла в своей жизни. Поняла что-то очень важное, что-то такое, что разделило сегодняшний день на «до и после» и «после» мне совсем не нравилось!
На следующий день утром, когда я наливал себе кофе в чашку в дом как ветер, который раскрывает все ставни своим порывом, ворвалась Линэ, схватив у меня чашку, она сказала:
– Спасибо, слушай, а зачем нам искать почтальона, может, мы сами посмотрим, что там – на дне озера близ водопада?
– Думал я об этом ночью, заснуть не мог и думал, и вот какая у меня мысль появилась. И ты, и я мы с тобой прекрасно понимаем, что эта посылка адресована не мне, – Линэ согласно кивнула.
– Так вот, а почему ты считаешь, что это тот самый водопад, и именно в этом озере лежит какая-то коробка, может это вообще не здесь. Может это вообще в другой стране, ведь если ты помнишь, на обертке не было адреса в виде: страна, район и т.д. там был указан только населенный пункт и дом, ну еще получатель. Вот и думаю, может нам посмотреть в инете, где еще есть населенный пункт «Надели» и не обязательно, чтобы там был рядом водопад, ведь в сообщении не указано, что водопад рядом или не рядом, там просто про водопад!
Лине достала свой смартфон и начала поиск по великому интернету населенного пункта с названием «Надели», как оказалось таких населенных пунктов просто сотни в мире, да произносятся они все по-разному, но их очень много!
– Нет, Сержик, тут ты не прав, помнишь надпись, она на каком языке была написана?
– Блин, где эта обертка! – я встал и пошел к мусорному ведру.
– Но нет, сюда мы ее с веранды не приносили, поиски на веранде тоже ни к чему не привели, хотя нет, привели, я на веранде нашел вчерашнюю грязную кружку, забытую на столе, и еще пачку сигарет, спрятанную под металлический отлив.
Надо же, сколько ей лет, начал искать эту обертку, начал смотреть по сторонам и вспомнил про эту пачку, спрятанную в самый последний момент, перед тем, как на веранду из дома вышел дед. Дед сам курил, даже секрет скажу и бабушка курила, тут в Черногории очень многие курят, поэтому унюхать от меня они не могли, а вот если бы поймали с пачкой, все, считай, лето бы тогда в детстве накрылось. Всеми днями бы сидел и читал то, что задали на лето. Так я все время жаловался бабушке и дедушке, что в школе в Москве сложно учиться и только на каникулах я отдыхаю. И вообще заберите меня к себе, я тут буду учиться, вон вместе с Линкой. Тут бабушка и таяла, и я продолжал ничего не делать, а деду, да ему вообще было на все пофиг, он просто наслаждался своей жизнью, сидя на веранде и потягивая трубку.
Иногда он выезжал с соседом на рыбалку, которая в принципе часто заканчивалась, так и не начавшись, на берегу моря они с соседом садились в лодку и могли там так и просидеть, вспоминая молодость и попивая вкусное и такое опасное вино собственного приготовления. Потом их главная задача была добраться до дома, но тут деды были умные, они сразу предупреждали, что их обязательно надо забирать с рыбалки на машине, так как улов будет очень большим, и им его доставить самим никак не получится. Сын соседа всегда и ездил их забирать, только привозил он не улов, а дрова, а точнее дедов, которые за время вымышленной рыбалки превращались в дрова. Ну что тут сказать, вот такая сложная у них была рыбалка.
Короче поиски обертки ни к чему не привели, кроме воспоминаний из детства. Лина, чувствуя, что все-таки это ее вина, смоталась готовить нам еще кофе, а я, сидя на лавочке и держа пачку в руке, ощутил состояние как сейчас, после глотка кофе, было бы хорошо затянуться сигаретой, вот прям всего одну затяжку. Я уже не курю пару лет, но все равно иногда что-то прям всплывает внутри, то, что ну, НЕ ВОЗМОЖНО без этой затяжки, что все бросание это надуманная вещь, что фиг с ним с этим одним днем, на который сократится моя жизнь от того что я курю. Но самое главное, я понимаю, что эта всего одна затяжка – она сможет убрать тот голод, который поселился у меня внутри. Голод, к которому я так сложно привыкал и который так и остался с тех самых пор как я бросил курить. Я всего лишь научился с ним бороться и побеждать его, но голод всегда присутствует и иногда вспышками проявляет себя! И вот эта затяжка, она уберет его, и я расслаблюсь. Я очень хорошо понимаю тех женщин, которые вечно сидят на диетах это очень похожие ощущения. Я тоже сижу на диете вот уже два года, только вот женщины иногда позволяют себе съесть вкусное пирожное ночью, у холодильника, в темноте, пока никто не видит, а мне такое ну никак нельзя, я сразу стану снова курить. Вот по этой причине я просто взял и выбросил пачку сигарет в мусорное ведро, которое стояло тут у стола. Когда пачка упала на дно, в самом ведре от стенки отсоединился листок, это и была наша обертка, которую мы так искали и просто не заметили. Видимо когда Линэ ее бросила ее, та так упала, что как не заглядывай в корзину, ее не было видно. В этот момент на веранду вышла Линэ с двумя чашками кофе, а я лазил в мусорном ведре.
– Я смотрела там, нет там ничего, – сказала Линэ, протягивая мне чашку кофе.
– А вот и есть, – протянул я Линэ обертку левой рукой, так как правой забирал у Линэ кофе.
– Ну вот, как я и говорила, смотри тут подписано на нашем языке, так что «Надели» можно искать только у нас в Черногории и в Сербии. Твоя теория на счет того, что это может быть где угодно, хоть на другой стороне мира, развалилась, а вот то, что это не тебе, в это я верю! Ну, кто ты такой, чтобы тебе присылали такие письма, ты так, просто чувак, который живет один, работает на себя, и вообще очень странная личность. Линэ закончила говорить и скорчила рожицу, будто она в ужасе, отвернулась, и ее волосы от поворота головы рыжей волной пролетели мимо моего лица.
