Kitobni o'qish: «Интеритум. Книга 2. Кукловод»

Shrift:

Румбы фантастики

Пролог

Рождение. Ты стоишь в самом начале узкого моста, рожденного вместе с тобой и перекинутого через поток неопределенности, до границ дозволенного законами мироздания. Ты стоишь и ждешь, когда придет твое время вступить на этот мост. И чем дольше ждешь, тем медленнее течет время, пока не замирает, отдавая предпочтение моменту принятия решения в твои руки. Ты набрался смелости и чувствуешь, что готов сделать первый шаг, не понимая, насколько крепок мост. И только когда встаешь на первые мостки, к тебе приходит осознание того, что он неустойчив, хрупок и готов сломаться под каждым шагом, увлекая тебя в бездну. Оглядываясь вокруг, вдруг понимаешь, что рядом с тобой множество таких же мостов, по которым, так же как и ты, стараются идти другие люди. Они похожи на тебя и в то же время отличаются, иногда довольно сильно.

Чем дальше по мосту, тем больше понимание, что ты не главный герой спектакля жизни и даже не действующее лицо на вторичных ролях; ты зритель, вокруг которого кипит жизнь, а пространственно-временные экспрессы, не задерживаясь, проносятся мимо. Однако у тебя не тот характер, ты не хочешь быть зрителем, ты себя чувствуешь спринтером и хочешь начать забег своей жизни через этот бесконечный мост. Ты решителен, и все в своих руках. Есть противники, ненавистники, но и болельщики, и команда, поддерживающая тебя. Тебе может быть тяжело и не нравиться все то, что тебя окружает, но ты это можешь поменять, можешь поменять и людей, с кем начал забег, и закончить свой путь с теми, кто тебе стал дорог. Даже если у тебя не получилось преодолеть превратности судьбы, ты хватаешься за мечту, как за глоток воздуха, и стремишься к ней, пусть и недостижимой.

Реальность жизненного опыта, а также фантазии, рисуемые сознанием, преобразуются в образы, которые управляют твоими действиями, размывая границы между добром и злом, а порой полностью их стирая. И тогда ты ищешь критерии, позволявшие распознать разницу между этими понятиями. Жизнь и смерть, так и не осознанные никем сущности, яркие чувства любви и ненависти – все это тебя ждет впереди и требует только твоего осмысления. И пусть твой путь до конца так и не понят, пусть ты набиваешь синяки и шишки, а иногда возвращаешься назад в поисках иного пути, но это твой выбор. Этот сложный путь позволяет выбрать свою судьбу из толстой колоды карт жизненных ситуаций, бороться и побеждать, разочаровываться и начинать все заново. Десятки раз по кругу, если у тебя есть цель и с ней связан процесс созидания, дающий тебе право быть участником великой миссии борьбы с хаосом.

Но может случиться так, что у тебя нет времени для принятия решения, мост под ногами ломается, его обломки поглощаются потоком неопределенности, а границы дозволенного сужаются до бесконечно малых величин, лишая тебя выбора, но ты не падаешь. Ты идешь по этому разваливающемуся мосту дальше, уже не задумываясь об опасности, так как твоя судьба не зависит от твоих желаний, а подчинена чьему-то злому замыслу. Ты чувствуешь, что бессилен противостоять этой воле, все рушится, складываясь карточным домиком. Теперь тебе не важно, падение в пропасть или полет, так как выбор не твой. Мечты, веру, надежду отбирают, как бы распарывая тушку мягкой игрушки, вынимая из беззащитного тела синтепон. Ты, конечно, пытаешься что-то изменить, так как не хочешь стать марионеткой в чужих руках. Но неожиданно твои руки становятся обвешанными лесками, и ты не замечаешь, как кукловод начинает их дергать, и уже все твое тело подчинено чужой воле. Ты вдруг осознаешь это, и тебе становится страшно! А если это происходит не с одним человеком, а с целой цивилизацией и выбор ее судьбы ограничивает зло с улыбкой волчьего оскала, то просыпается Интеритум – Хранитель законов мироздания. Он не рассуждает и не осуждает, он просто гасит свет.

Глава 1

Одна Вселенная и бессчетное количество галактик, а в них еще больше миров, в одном из которых развернулись события, поставившие под грозу наступления хаоса во всей Вселенной.

В темной, сырой пещере, куда не проникал дневной свет, находилось трое неизвестных. На них были надеты темные плащи с длинными пологами, закрывающими даже щиколотки ног. Фигуры молча стояли вокруг углубления в скале, сформировавшего небольшой пруд, до краев заполненный проточной водой.

На стенах пещеры горели воткнутые факела, пламя от которых поблескивая переливалось отражением в хрупкой волновой ряби этого водоема. В какой-то момент тишину нарушил мужской голос, который начал что-то тихо петь на одной ноте. Через некоторое время издаваемые им звуки были подхвачены другими голосами. Это больше походило на мычание, которое иногда переходило в резкие прерывистые выкрики, после которых вновь пещеру наполнял монотонный звук.

Идиллию этого заунывного хора нарушил детский крик, и капюшоны балахонов повернулись в ту сторону проема пещеры, откуда он доносился.

– Отпустите меня! – отчаянно повторял плачущий голос, отражаясь тяжелым эхом в закрытом пространстве.

В свете факелов появилась еще одна фигура, в таком же плаще, как у поющих, отбросив огромную тень на неровные обломки скальных пород. В его крепких руках билось отчаянно сопротивляющееся детское тело. Подтащив к пруду и усадив на обломок скалы, мучитель откинул капюшон вязаной куртки, в которую был облачен ребенок. Откинувшийся капюшон, явил перед взором взрослых, заплаканное лицо мальчишки лет десяти с грязными разводами по щекам, вокруг черных и глубоких, как пучины морей, глаз, в которых плескался гнев и страх.

Голос вошедшего присоединился к хору стоящих фигур, и их голоса слились в бесконечный вой. От долгого сидения на камне у мальчишки уже онемели ноги, и к горлу подступила тошнота. Капли слез, стекавшие по красным, обветренным щекам, щекотали лицо. Хоть как-то вытереть их, мальчик попытался встать, прижимая щеку к плечу, но тут же сел, не имея опоры рукам, что были заведены за спину и закованы в наручники.

Наконец заунывное пение окончилось. Мужчины откинули капюшоны и пологи плащей, оголив головы, и широкие пояса с ножнами, из которых торчали рукоятки длинных кинжалов. Истерично выкрикивая какие-то заклинания, они выхватили кинжалы и резко провели ими по своим ладоням, смешивая багряный цвет крови с желто-красными бликами факелов на поверхности водоема.

– Да будет изменен цвет воды от живого к мертвому! – слышались взволнованные восклицания по всей пещере.

Непонимание происходящего заставило вздрагивать плечи мальчика, но тихие всхлипы остались незамеченными, как и синяки на разбитых голых коленях, и кровоподтеки от наручников на кистях затекших рук.

Недалеко от него послышался голос, пропитанный ядом:

– О! Великие Первые! Мы не заключаем с вами сделки и делаем все, без вашего ведома. Мы знаем, что ваша месть будет страшна, но мы готовы отдать себя и пять поколений наших отпрысков на проклятие и жуткие мучения. Мы отдаем силу магии без остатка, дабы потомки помнили о нашей великой миссии на Фикте!

– Да утолит свой голод Интеритум, – раболепствовал голос, пронизывающий окружающее пространство пещеры. – Не зная одеяниях наших, поглоти материю, и пусть, как в цепи, будет заточена в ней твоя сущность.

Понять и принять происходящее невозможно без великих знаний, обладание которыми дано единицам.

– Пустой, не испорченный магией сосуд да будет отдан Интеритуму, дабы стать проводником его могущества и силы, – подхватил эхом другой голос.

– Хранитель времени, дай шанс и своей великой силой скрой от Интеритума существование посредника, запутай его во временных узлах и сделай его невидимым в нашем времени. Пусть он будет спрятан там до тех пор, пока не призовем его на Фикту для великих дел! – хором прозвучало многоголосье.

Но уже в конце ритуала что-то пошло не по задуманному плану. Над горой, где спрятана пещера, полная луна заалела кровью, а затем почернела, как проклятая. Скалы под ногами магов стали расходиться грубыми трещинами, в которые хлынули воды пруда, осушая его. Стены пещеры покрылись мелкими трещинами, разрушая гранитный монолит на глыбы, засыпающие место незаконного и страшного ритуала.

Маленькие детские ладони затрясли железо за спиной, желая освободиться. Лицо мальчугана опустилось ближе к водному потоку, уходящему в трещину, в надежде найти в нем спасение. Но костлявая рука смерти коснулась плеча ребенка, скрыв тень его тела в отблесках потухающих факелов.

Четыре мокрые фигуры еще долго стояли у разрушенного алтаря, с удивлением разглядывая место, где только что был водоем, а теперь зияла огромная трещина, уходившая куда-то в бесконечную пустоту и поглотившая в себе ребенка. Они уже не при делах, которые идут своим чередом и, к их сожалению, не по законам, которые они хотели бы создать.

Они не знали, что мощный поток воды вырвался на степные просторы и растекся, не встречая преград. Несколько секунд – и дыхание восстановилось. Наручники исчезли, а тяжелая вязаная куртка, которая тянула на дно, уже стала сухой и даже слегка согревала тело мальчугана.

Ребенок, не осознавая происходящего, еще пытался плыть, но воды уже не было – только степная пылящая супесь, поглотившая воду, да ночь с чужими созвездиями на темном небе.

Ночная прохлада заставила мальчика ежиться и искать возможность согреться.

При полном отсутствии врожденных магических способностей он не мог силами магии зажечь огонь. Однако был другой опыт – трения палочек друг о друга. Умелое движение рук – и вскоре это позволило ему согреться у разгорающегося костра.

Кинув большую охапку веток для создания углей на всю ночь и убедившись, что поблизости нет ничего опасного, мальчишка свернулся калачиком и мгновенно уснул.

Утро встретило его пеплом прогоревшего костра и урчанием голодного желудка. Надо было найти что-нибудь на пропитание.

Рядом виднелся лесной массив, и, так как шансов найти съестное там было больше, чем в степи, мальчик пошел туда. Войдя в лес, он стал бродить между деревьями в надежде наткнуться на тропинку. Ягод, фруктов и грибов было много, но вот тропинку ему обнаружить так и не удалось. Выйдя на поляну, он увидел небольшое озерцо, левый берег которого густо зарос тростником, а правый упирался в невысокую скалу, поросшую кустарником. Он обогнул озеро и вновь углубился в лес.

К тому времени, когда солнце остановилось в зените, мальчик несколько раз встретил на своем пути озерца, и в какой-то момент ему пришло в голову, что они все одинаковые, а следом пришло осознание, что он ходит по кругу, вокруг одного и того же водоема, а им уже набита тропинка. Ребенок взвизгнул от страха, присел на корточки и расплакался, поняв, что заблудился в незнакомом лесу. Через некоторое время, немного успокоившись, он стал вспоминать вчерашний день с того момента, когда с ним произошло то, в результате чего он попал сюда.

Все началось с того, что он в первый раз в своей жизни выпросил лошадь у отца для самостоятельной поездки в город. Отец всегда переживал по поводу одиночных походов сына, особенно когда появлялась необходимость идти через пролесок и без надобности никогда не отпускал. Однако в этот раз он согласился, несколько раз объяснив, как управляться с лошадью, если она вдруг чего испугается. Напоследок отец привязал к его руке небольшой круглый фонарик, оптическая часть которого, казалось, заточена в клетку, покрывающую стекло снаружи, защищая от случайного удара. Это как-то смогло успокоить мужчину, посчитавшего, что если мальчик и затеряется, то свет станет маяком в темноте. Выехав из дому, мальчик уже тогда обратил внимание, что за ним следят, но не придал этому значения, а зря. Надо было вернуться и сказать об этом отцу, но он решил, что глупо возвращаться, тем более, в другой раз отец его однозначно одного не отпустил бы в город. Нет, детей не похищали на Фикте. Дело было не в этом.

Он был другим, чем все остальные дети. У него с рождения полностью отсутствовало восприятие сил магии, а это позволяло любому Первому передавать через него свои силы без ограничения. Но даже не это было главным, потому что Первые свою силу никогда, ни через кого не передают. Главным было то, что любой маг в него мог вкачать свою силу, а затем в любое время применить ее в своих целях, находясь при этом на любом расстоянии. Сектанты слышали о существовании такого ребенка, но поиски обычного мальчишки, похожего на всех в округе, никак не приводили их к нему, однако, по-видимому, не в этот раз. И вот по своей глупости он попал к ним в руки, а что они сделали и где он сейчас, уже никто не сможет сказать.

Вдруг его воспоминания оборвали чьи-то легкие шаги, которые он услышал за своей спиной.

Мальчик оглянулся. Рядом с ним стояла очень привлекательная молодая женщина, которой было не более тридцати лет. В руках у нее была корзинка с фруктами, собранными в лесу, а надо сказать, фруктовых деревьев в этом лесу было очень много, на что обратил внимание даже ребенок.

То, что она была очень удивлена, говорил ее сорвавшийся голос, воскликнувший:

– Дите?! Что ты тут делаешь? Откуда ты появился? Здесь никого не должно быть!

Вставая на ноги, мальчик испуганными глазами уставился на незнакомку и сбивчиво стал рассказывать, что с ним произошло, затем запутался, вздохнул и уже коротко сказал:

– Я не знаю, как сюда попал! Меня какие-то маги похитили, и я думал, что они хотят из меня сделать жертву при каком-то обряде, с жертвоприношением.

Но я почему-то оказался здесь и заблудился! – Глаза его снова наполнились слезами.

– Ну-ну, малыш! Не плачь – она улыбнулась, с любопытством разглядывая своего собеседника. – У тебя смешно топорщатся волосы, как у одуванчика, но в отличие от него, они у тебя не белые, а смоляночерные. – Женщина провела рукой по его макушке.

– Пойдем со мной… мы с тобой вместе здесь заблудились.

Они пошли по той же, натоптанной за весь день мальчиком тропинке, однако она привела их совсем в другое место. Перед ними показался маленький бревенчатый домик, и это произошло довольно быстро. По крайней мере, даже маленький мальчик понял, что практически не прошло необходимого времени, чтобы его увидеть.

Они остановились, перед тем как подойти к домику.

– Как хоть тебя зовут, малыш? – спросила женщина, поставив корзину на траву.

– Меня зовут Адриан, говорят, это имя приносит удачу. А может разрушение? – И, повернувшись, посмотрев женщине в глаза, снизу вверх, спросил: – А как тебя зовут?

– Меня зовут Лариада, или же Лара. Правда, так меня никто, давно не называл. И вообще, я давно здесь живу одна.

– Лара! Ты тоже сюда попала по злому умыслу магов? Что это за место?

– Я не смогу тебе объяснить, ты должен все увидеть сам.

Она подняла ладонь вверх, а потом резко ее опустила, как бы срывая вуаль. По воздуху пошла рябь, как по воде, волнами расходящаяся от места взмаха ее руки, во все стороны. Затем перед ними началось движение то ли воздушных масс, то ли воды.

Лариада прошла через этот поток, проведя за руку Адриана. Пройдя это препятствие и оставшись сухими, они попали в какой-то другой срез этого же пространства. Они были вроде бы там, где и раньше, но и в то же время смотрели на все со стороны, как будто только что поднялись на невидимый холм. Внизу был знакомый лес, озеро и домик с крышей, засыпанной листвой, с милой каменной трубой, из которой исходил дым.

– Что ты хочешь показать мне, Лара? – завороженный увиденной картиной и озадаченный, спросил мальчик.

– Это место, как я поняла, попав сюда, пространственно-временной отрезок, вырезанный из моей детской памяти. – Лариада развела руками в стороны. – Здесь по кругу можно ходить вечно, все повторяется, и если даже не знаешь, куда идешь, все равно вернешься обратно. Здесь нет входа и нет выхода, и только Хранитель времени в состоянии меня отсюда вызволить.

Затем посмотрела в глаза ребенку, закончила вопросом:

– Но ты…, как я понимаю, сюда попал без его участия, а маги, направившие тебя сюда, противостоят Первым?

– Наверное, так… – пожал плечами Адриан и тут же спросил: – Может, Хранитель времени мне тоже поможет вернуться обратно? – В его голосе прозвучала надежда.

– Скорее всего, нет. То была воля моего любимого Веспера. Он договорился с Хранителем времени, чтобы тот создал мне временный уют, где я могла бы дождаться срока своего перерождения и снова вернуться на Фикту, пусть и в другом обличии. Но как ты сюда попал?! – снова задала интересующий ее вопрос Лариада.

Мальчишка хмыкнул:

– Ты какой уж раз задаешь вопрос, понимая, что я не смогу на него ответить. Но и ты не сможешь ответить на мои вопросы: «Почему именно я здесь?» и «Как мне выбраться отсюда?».

В глазах Лариады промелькнула жалость к Адриану.

– Пойдем, малыш, в дом, я думаю, тебя смогут вызволить отсюда только те, кто сюда прислал. Я уверена! Они заплатили большую цену, чтобы тебя заточить здесь. Но зачем? Вот вопрос, на который, я надеюсь, мы когда-нибудь узнаем ответ. Ну а сейчас заходи в дом, в нем места хватит на двоих.

* * *

Лариаде еще было неведомо, что вскоре у нее появится еще один гость, предвестник великих трагедий. Она не знала, что в то время пока она общалась с Адрианом в своем маленьком мирке, вне пространства и времени начали разворачиваться события, которые будут определять всю дальнейшую судьбу Фикты.

На границе миров послышался чей-то женский голос:

– Хранитель времени, тебе нравится картина пустоты, окутывающая тебя обманной пеленой величия?

– Снова ты! – отозвался Хранитель. – А я, услышав тебя в первый раз, подумал, что у меня в голове голоса раздаются от наступающего безумия, возникшего от одиночества.

– Нет! – продолжал вещать голос. – Ты, как всегда, здоров. Я не бред твоего воспаленного ума, я твой туз в рукаве, который позволит тебе играть со всеми по твоим правилам.

Хранитель поднимает ладони, всматриваясь в свое материальное тело, прикидывая, куда лучше сбежать, лишь не слышать этого безумия.

– Ты ищешь в себе покоя души, но не найдешь, ведь все вокруг только пользуются тобой, и ты это знаешь. О тебе никто не говорит, на устах только Первые, а ты всего лишь Присоединившийся. Выпусти меня, и я принесу тебе величие, – проник голос в самое сердце.

– Заткнись, ты мое придуманное эго, – зло ответил Хранитель.

– Ни в коем случае! – в пустоте эхом откликнулся голос. – Ты Хранитель времени, благодаря тебе живет мироздание.

Хранитель заткнул бы уши, но смысла нет, скрыться от голоса нельзя, он как змея вползает в душу.

– Ты знаешь свое могущество. Ты спас Лариаду по просьбе Веспера, вырвал кусок ее памяти и на его основе создал мир, по образу и подобию миров создаваемых Первыми. Да, это лишь пространство, закольцованное временем, но ты ведь способен делать большее!

– Что ты от меня хочешь? Ты сама говоришь, что я всего лишь Присоединившийся! – Хранитель сделал вид, что раздражен, но сам начал прислушиваться к убеждениям голоса.

– Хочу, чтобы ты, наконец, осознал, что в твоих силах творить гораздо большее, чем просто управлять скоростью событий, происходящих с материальными сущностями, которые когда-то были кем-то созданы. Хочу, чтобы ты понял, что способен создавать миры. – Голос проникал в самое подсознание. – Ты можешь собрать новый мир, живущий по твоим правилам, и тебе не придется блуждать сквозь надломы времени, скрываясь от света.

– Мне и не нужен свет, а пространство в моем распоряжении.

– У тебя великая сила для создания большего.

– Нет у меня силы, так что заткнись, твоя болтовня не имеет смысла. Силой обладают Первые и Интеритум… ну, еще Хранитель информационных потоков, у которого сила убеждения, а я могу только управлять скоростью получения результатов плодов их деяний.

– Так это главное. Без тебя они никто!

– Прекратим этот разговор, ты сторона моей глупости.

– Я не твое эго, и преклоняюсь перед твоим разумом. Я есть энергия, и я сильнее самого Интеритума, но мне нужна твоя помощь. Ты мне поможешь, а я реализую твои самые заветные амбиции. Я дам тебе силу, о которой даже не мечтают Первые.

– Глупость! Я не знаю силы, готовой противостоять мощи Интеритума, ты пустота в голове.

– Зря ты так относишься ко мне! Если б я была так слаба, как ты думаешь, тогда зачем Высший разум построил Ворота судьбы, отобрав для этого силы у Первых; коль я так ничтожна? Но прошло время, и я стала совсем другой, у меня собрана огромная мощь, но она не может реализоваться без твоего вмешательства.

– На что же ты способна, где же ты?

– Я смогу заменить все энергии в твоем новом мире.

– Откуда у тебя такая уверенность? Как можно все энергии, созданные Высшим разумом, заменить одной?

– У меня есть потенциал рушить и созидать, могу связывать все глубокими отношениями, но если ты захочешь, я смогу стать и самим Интеритумом в твоем новом мире. Я стану энергией для создания мира, который ты придумаешь, и стану силой, готовой уничтожить этот мир, если он тебе не понравится.

– Зачем тебе это все надо? – В голосе Хранителя времени нервозность стала уступать любопытству.

– Все просто! Я хочу жить, действовать, приносить тебе величие, так как только ты можешь мне помочь, а я тебе… – В голосе послышались нотки надежды. Видимо, хозяйка голоса почувствовала, что Хранитель ее слушает, и у нее появился шанс. Она продолжала: – Моя энергия была отфильтрована Воротами судьбы от других энергий и помещена в пространство, над которым ты не властен. Я буду вечной твоей рабыней. Стань моим хозяином, дай мне возможность развиваться. Запусти в моем пространстве Время!

– Даже если я открою шлюзы и направлю поток времени к тебе, то твое пространство и вся Вселенная – это разные блюда к столу, и ты, как бы ни развивалась и какие обличия ни принимала, никак не сможешь попасть в нашу Вселенную. Как ты хочешь это сделать?

– О Великий! – Хозяйка голоса чувствует, что ее убеждения приносят свои плоды, меняет интонацию, начинает раболепствовать. – Твой отец, Высший разум, в свое время для спасения этой, по его меркам небольшой части Вселенной нарушил собственный закон. Я до сих пор не понимаю, зачем он это сделал; возможно, потому не понимаю, что я не его дочь. Но это не важно. Важно то, что этим теперь можно воспользоваться. – Голос замолчал, чтобы убедиться, что его еще слышат, а потом продолжил: – В Воротах судьбы находится человек, насколько я знаю, это девчонка, которая должна сделать шаг! И пока она не сделала этого, все порталы открыты. Она вне времени. И ее шаг может продолжаться вечно – все зависит от тебя.

– Я в курсе этих событий и знаю, что все порталы между мирами должны закрыться после ее шага. Отец нарушил законы мироздания ради спасения цивилизаций, и я его понимаю.

А про себя подумал: «Но ты права в одном, что я раб их всех! Мной только пользуются и заставляют ускорять или замедлять те процессы, которые они создают. В конце концов, почему бы не попробовать». И, уже обращаясь к голосу, сказал:

– В твоих словах есть смысл. Все нарушают правила, даже те, что сами устанавливают… что я должен сделать?

– Ты сумел войти в подсознание Лариады и вытащить оттуда фантазию ее эго, желание найти островок покоя и уединения. Эгоизм прекрасен по своей сути и позволяет предоставить бесконечные возможности моей энергии. Найди его и у девчонки (кажется, зовут ее Виктория), оголи, выхолости от всех остальных чувств.

– Что ты от этого получишь? – заинтригованно поинтересовался Хранитель.

– Тогда наступит главный момент… – Голос стал хитрым, он был близок к победе. – Она не знает, какие деяния были совершены теми, кто подвергся ее эгоистическим чувствам, и пустота этого незнания будет заполнена моей энергией. Кроме того, у нее должны были быть просто эгоистические фантазии, они также важны, так как в них суть чистейшего эгоизма, не ограниченного внешними факторами. Пустота не свершенных злодеяний от этих фантазий также прекрасная среда для культивирования роста моей энергии. Не так уж много места необходимо заполнить ею, чтобы я смогла проникнуть в душу этой девчонки, и вот тогда она станет моим проводником. А дальше я найду решение, как через нее пройти в открытые порталы и попасть на Фикту, где буду вечно тебе служить…

– Интересно… ты подобна яду, пропитывающему сознание, предлагающему все удовольствия в одном флаконе… и я должен так легко тебе довериться?

– Благодаря мне ты увидишь солнце. Я получу возможность развиваться, а ты получишь мир у своих ног!

Хранитель задумался. Ему еще никто никогда не предлагал изменить его суть. Веками он только и делал, что занимался делами других. Его всегда призывали ускорить или замедлить время. Кто-то падает и просит его дать время на раскрытие крыльев, кто-то торопится, чтобы его растения росли быстрее, ну а кто-то просит остановить стрелу только потому, что она была выпущена по глупости. И все свои действия он должен согласовать с теми, кто держит силы в своих руках, а еще он должен контролировать, чтобы судьба исполнилась, как предначертано. А когда кто-то, испытывая свою судьбу, бросается со скалы без страховки, Хранителю приходится, как няньке, носиться с этим недоумком, рассчитывая каждое мгновение его полета, лишь бы он не погиб раньше отведенного ему времени. Но почему он не согласовывает с Хранителем свои поступки? И почему все, строя свою или чужую судьбу, не спрашивают его, какое надо принимать решение, дабы не погибнуть? Даже не спрашивают, с какой скоростью надо скакать на лошади, чтобы не вылететь из седла! Зато все только и просят: «Остановись, мгновенье, ты прекрасно», но никто не задумывается над тем, как тяжело открывать шлюзы времени и бороться с его турбулентностью. Поразмыслив так, Хранитель времени принял решение.

Он открыл шлюз, и волна времени, разрушая границы дозволенного законами мироздания, запустила время в чужом, неизвестном пространстве, положив тем самым начало жизни там, где она не предполагалась Высшим разумом.

В безвременье не важно, сколько времени прошло, и тот же голос уже прошептал:

– Спасибо! Осталось последнее. Вскрой эго Виктории.

– Хорошо. Она уже собралась сделать шаг, и мы в этом ей поможем, – вторил ей Хранитель.

– Я герой, но не для вас… – прошептал голос так, чтобы Хранитель ее слов не услышал.

* * *

Виктория в Воротах и собиралась сделать шаг, но в какой-то момент она забыла, куда и зачем. Чувства окаменели, появилось ощущение, что кто-то нагло в них копается. Временной вектор ее жизни остановлен. В голове начали всплывать видения пройденных отрезков жизни, многие из которых Виктории хотелось бы забыть.

Маленькая девочка роется в песочнице. Ей всего годика три, но она очень серьезно подходит к тому, что делает. Строительство пирамиды из песка требует большой сноровки и усидчивости. Песок влажный и позволяет вытянуть пирамиду выше большого игрушечного динозавра, стоящего рядом и являющимся мерой высоты для детской фантазии. Виктория сидит рядом и наблюдает, как растет пирамида. Она тоже строит свою пирамиду, но в какой-то момент пирамида у нее почему-то разваливается, не дотянув даже до середины длины шеи динозавра. Обида застилает слезами глаза ребенка. Вика вскакивает на ножки и несколько раз пинает пирамиду, а когда та рассыпается, толкает в спину и девочку, да так, что она падает лицом в песок. Обе плачут, только одна от обиды, что ее труд оказался напрасным, другая от обиды, что у нее ничего не получилось, а у другой девочки все склеилось.

И снова Виктория видит себя, только она уже в школе, и ей шестнадцать лет.

Вика сидит за партой и глядит в окно. Их класс на первом этаже школы, а за окном этим утром расцвела сирень. Ее гроздья соцветий бьются на ветру об окно, заставляя забыть о химии и лишний раз повернуться и посмотреть на задние парты, туда, где сидит Олег. Конечно, она этого сделать не может, иначе ее засмеют одноклассники, зато она находит простой выход. Она достает зеркальце и, делая вид, что рассматривает прыщик на своем носу, поворачивает зеркальце так, чтобы видеть объект своего воздыхания. И вот объект в поле видимости, но что это? Она видит не только его, но и то, что он держит руку на коленке своей соседки по парте.

«Ну, это уж стишком!» – проносится в голове мысль, и Виктория видит в зеркале свои глаза, которые потемнели от негодования. Она фыркает и прячет зеркальце в сумочку.

– Никогда не прощу!.. – шепчет Вика себе под нос, так, чтобы соседка по парте ее не услышала, но та видит, как лицо Виктории бледнеет, покрывается красными пятнами и слышит ее бурчание.

Вопрос «Что с тобой?» повисает в воздухе, так как на него нет ответа, зато слышится злобное:

– Да пошла ты!..

Викино эго настолько ущемлено, что она, не говоря ни слова, вскакивает из-за парты и на глазах удивленного класса выбегает в коридор, хлопая дверью.

А вот Виктория уже студентка и сидит дома, отдыхая на диване после тяжелого учебного дня и выполненной домашки. Ни о чем не хочется думать, но братик не дает ей расслабиться, задавая один и тот же вопрос:

– Вик, какой сейчас месяц, не пора ли мне в школу?

Вот уже полгода, как он собирается в школу, вместе со старшими детьми соседей. Виктория устала ему объяснять, что он пойдет в школу только в сентябре – осенью, а сейчас только апрель – весна и до школы еще будет и лето. Она уже не может спокойно слышать этот вопрос и срывается:

– Послушай! Ты совсем придурок? Сколько можно объяснять, что в школу пойдешь только в сентябре?!

– Вика! – Глаза ребенка наливаются слезами. – Я уже так много знаю. Я даже знаю, что за летом будет осень!

Виктория нервничает:

– Не пошел бы ты спать! Мать сегодня опять на дежурстве, а ты на моем воспитании, как будто я тебя рожала!

Она подходит к окну, по которому текут слезы вечернего дождя, пропитанного энергиями молний и грома. В отражении стекла она видит свое лицо и вдруг понимает, что у нее нет личной жизни, у нее нет будущего и только вечная необходимость ухаживать за своим братом, когда все ее друзья гуляют. Ей это не позволительно, потому что мама на работе, ей надо помогать. Виктория ладонью вытирает слезы, которые уже текут не только по окну, но и по ее щекам.

Воспоминания о брате сжимают ее грудь от тоски невозможности обнять братика и извиниться перед ним. Виктория понимает, насколько сильно она соскучилась по близким, и страдает от чувства безысходности своего положения.

Вот мать лежит в постели, хватаясь за сердце, а врачи скорой помощи пытаются стабилизировать ее состояние, а затем увозят в больницу. Со слов ее подруги Натальи, до инфарктного состояния мать довел придурковатый начальник. Однако Вика-то знает, что она давно жаловалась на боли в сердце, которые в последнее время все чаще беспокоили ее, однако она продолжала заниматься самолечением и ходить на работу.