Kitobni o'qish: «Академия Измиран. Леди-артефактор и опальный князь»

Пролог, в котором первокурсница крадёт серебряный тазик

В нашей академии сложилась своеобразная традиция: каждый год первокурсники пытаются стащить артефакты из хранилища, а я их ловлю.

Серебряный тазик шёл на рекорд – сегодня его пытались украсть в третий раз! Причём одни и те же личности. Мне уже стало интересно, что в нём такого ценного, что молодёжь готова рискнуть учёбой в академии?

Я настроил ловушку и приготовился ждать. Обычно достаточно сигнализации – для острастки, чтобы знали, что в моём хранилище все вещи надёжно защищены. В девяти из десяти случаев на этом дело и заканчивается. Воришки понимают, что незаметно стащить искомое не выйдет, и больше не возвращаются. Но тазик кому-то очень сильно понадобился, раз и направленный импульс, к которому я прикрутил чувствительный щелчок по лбу, не помог. Воры настырно кромсали плетения, и я застыл наизготовку, придерживая магическую ловчую сеть. Поимка на месте преступления скорее всего закончится исключением, так что кому-то сегодня сильно не повезёт. Но настоящие воры нам в академии даром не нужны. Так что туда им и дорога.

Последние лохмотья защиты повисли бессильными клочьями, и тёмная фигура ступила в образовавшийся портал. Девица. Надо же, обычно парни более безрассудны, девушки всё же умнее или просто осторожнее. Но не эта. Вслед за первой фигурой в проход шагнула вторая. Ещё одна девица.

– И искать не пришлось. Вот он, хватай, я прикрою, – шепнула первая.

Вторая вцепилась в тазик, нежно прижав к себе, как потерянное и обретённое дитя.

Вот вы и попались, голубушки. Сейчас!

Я взметнул ловчую сеть, что вызвало панику в рядах противника. Девицы издали синхронный визг, оглушив меня, и забились в путах как рыбки в сетях рыболова. Зря стараетесь! Для первокурсников этой сети хватит с гаком.

Не успел я рассмотреть свою добычу, как одна из рыбок извернулась немыслимым образом, резанула вынутым из воздуха клинком по сети и нырнула в свой телепорт, так и зияющий в двух шагах позади. Осталась вторая, с тазиком в руках. Стройная, темноволосая, в юбке до пят.

– Так-так-так, и кто это здесь у нас? – подпустил я издёвки в голос, приближаясь.

Преступница медленно отступала, прижимая к себе тазик и не сводя с меня глаз. В маске, но ничего, сейчас мы масочку-то снимем.

– М-милорд, отпустите меня, – дрожащим голоском, но пытаясь придать твёрдости тону, выдохнула она.

– Тазик положите, – велел я.

– Не могу, он мне очень нужен.

– Глупо. Вы отсюда всё равно никуда не денетесь. Смиритесь, вы в ловушке.

– Понимаете, это родовой артефакт. Его нельзя здесь оставлять. Он… он может быть опасен и…

– А впрочем, оставьте его у себя. Так будет нагляднее. Сейчас мы пойдём к лорду-ректору, ему будете рассказывать свои сказки. Мне некогда с вами возиться, – решительно прервал я этот лепет и приблизился к пленнице, намереваясь снять с неё маску.

– Что вы делаете?! – истерически вскрикнула она вдруг, когда я коснулся её щеки.

Хорошая масочка, качественно наложена, единиц на тридцать потянет. Но ничего. Сам тратиться не буду, не так много мне оставили ресурсов. Лорд-ректор пусть возится. Любопытно другое – при таком неслабом уровне почему она не ушла вслед за подругой?

– А на что это похоже? – пробегаясь пальцами по бархатной коже, изучал я плетение. Оригинально.

– Вы… вы меня гладите!

– Что? – рассмеялся я.

Она с испуга совсем разума лишилась? С чего мне наглаживать незнакомую девицу, да ещё и под маской. Она может страшна, как магическая война.

– Ах, это? Вы решили, что я к вам пристаю?

– Вы известный дамский угодник, князь Реннель! – выдала вдруг эта особа ледяным тоном.

Узнала, значит. Любопытно.

– Ну если мы тут светские беседы ведём, неплохо бы услышать и ваше имя, – выгнул я бровь.

– А я… я с непредставленными мужчинами не разговариваю, – вывернулась она.

– Ох, хватит любезничать, дорогая. Давай выбираться, – раздался вдруг голос непонятно откуда. – Приготовься, поехали! А ты бы отошёл, дружок, как бы не лишиться тебе выступающих частей тела.

И девица начала заволакиваться туманом прямо на глазах. Шархот проклятый! Куда? Стоять!

Я попытался схватить её за руку, но та уже утонула в тумане, так что поймал я только воздух. А нырять в чужой телепорт без приглашения и впрямь чревато. Единственное, что ещё оставалось осязаемым – лицо в маске. Всякая маскировка тормозит процесс перемещения. И тогда я сделал единственное доступное мне – поцеловал её в губы!

Свою печать на твоих устах я узнаю при любых обстоятельствах. Правда для этого мне придётся поцеловать тебя снова. Но это уже частности. Да и сделать я больше ничего бы не успел. Большие круглые глаза – было последнее, что я увидел в тающем телепорте. Ха! А масочка-то твоя не пережила перемещения. Их я тоже запомнил, на всякий случай.

– До встречи, куколка, – пообещал я в пространство.

Глава 1. Как я вместо дизайнеров попала в маги, лишилась семейных артефактов и встретила мужчину своей мечты

Это была уже третья магическая академия, куда пытались пристроить меня любящие родители! На первые две я даже посмотреть не успела, как мамуля с тётей Фил их забраковали.

– Она нам не подходит! – сообщили мне оба раза, когда я спрашивала о причинах. Хотя скорее всего это моя кандидатура была отвергнута приёмными комиссиями.

Академия Измиран была признана приемлемой для младшей дочери древнего аристократического рода, но как меня в неё устроили, так и осталось загадкой. Как и то, почему бы мне не поискать вуз по гражданской специальности, не связанной с магией. В конце концов, от пяти до семи процентов населения вообще не владеют никакими магическими умениями, и не особо страдают от этого. Были бы деньги, купишь любые магические услуги.

С моими пятью единицами я входила в самую большую прослойку общества – те, у кого зачатки магии всё же были, но не сумели развиться во что-то значимое.

Вообще я собиралась в дизайнеры. Красота форм, гармония цвета – вот что меня привлекало. В своей комнате я давно навела красоту по собственной системе, и мамуле нравилось! Она даже обещала допустить мои шаловливые ручонки до гостиной, если я поступлю в Императорскую академию искусств. Мамуля практичная особа, наверняка прочила меня в придворные дизайнеры. Ей бы не заржавело устроить это, при её-то хватке. А также папулиных деньгах и семейных связях, чего уж скромничать.

И вдруг за две недели до старта приёмной кампании мамуля совершила резкий разворот, переобулась буквально в воздухе и выступила единым фронтом с папочкой.

– Эйлин, ты поступаешь в магакадемию! – заявила она.

– Что?! – возопила я. – С чего вдруг?

Поглядев на решительные лица родителей, я поняла, что это не шутка, и опустилась в кресло, как и подобает благовоспитанной девице.

– Я вас слушаю.

Вот так. Сама скромность и покорность, как завещали нам предки.

– Понимаешь, Эйли, меня ждёт новое назначение, – начал па. – И нам с мамой придётся уехать. Минимум на год.

Так.

– А причём тут магакадемия? – не дала я сбить себя с толку.

– Нам необходимо быть уверенными, что с тобой всё в порядке. Понимаешь, дорогая?

– Не очень. Чем вам не угодила Императорская академия искусств?

– Ты знаешь, я с самого начала был не в восторге от твоего решения. Весь этот бомонд и распущенность вовсе не подходящая среда для молодой девушки из хорошей семьи. А если нас не будет рядом, то и вовсе.

– Поэтому вы решили, что с моими пятью единицами мне самое место в магакадемии? – опустив очи долу, чтобы никто не заметил в них яростных огоньков, уточнила я.

Громкие скандалы в нашем семействе не приняты. Особенно, когда оба родителя превосходят меня по всем статьям во много раз. Получать ментальный подзатыльник, это, знаете ли, неприятно. Я знаю. Они тоже это знают и прибегают к крайним мерам лишь в особых случаях. Вооружённый нейтралитет. Тем более, па врождённый дипломат, он уверен, что любой спор возможно урегулировать, не прибегая к военным действиям. Сейчас он разложит мне всё по полочкам и так представит ситуацию, что я должна буду вприпрыжку бежать в академию магии.

Меня интересовало одно – что они собираются делать с моими пресловутыми пятью единицами? Входной порог магической академии – двадцать, если мне не изменяет память. Кузина Милли об этом говорила. Она узнавала ещё в прошлом году. Сама она отложила поступление на год по причине отсутствия средств. Но и в этом ситуация мало изменилась. Что станет с кузиной, если меня пропихнут туда, куда сама она с запасом проходит по требованиям, но не имеет средств на этакую роскошь, я даже представить не могу.

На удивление, па не стал расписывать все прелести магических вузов, лишь коротко, рублеными фразами обрисовал принципы обучения, и почему так важно мне туда попасть. Если в двух словах – есть шанс развить мои пять единиц во что-то более существенное. И я буду под присмотром. Чьим, позвольте узнать?

– С тобой поступает Милли. Мы оплатим её обучение.

Милли?! Кузина будет учиться! Больше слов не требовалось, я уже была согласна. Не так уж мне и хотелось в дизайнеры, если совсем уж честно. Просто это было единственное, что у меня хоть как-то получалось. Я уже говорила, что папа прирождённый дипломат?

Оставшийся месяц до отъезда родителей мы посвятили поиску компромиссного варианта, который устроил бы всех – меня, родителей, Милли и преподавателей, которым предстояло возиться с такой бездарью, как я. Нас огорошили, что жить студенты обязаны в кампусе, закрытая территория, никаких исключений.

Казарменные порядки какие-то. Ма и па, узнав об этом, мечтательно улыбнулись и сказали, что учёба в магакадемии была лучшим временем в их жизни. Как-то слабо верится.

И вот мы явились в назначенный день, нагруженные багажом, пока не знаний, но совершенно необходимых всякой приличной девушке вещей, вроде родовых артефактов, а нам с порога заявили, что это противоречит правилам, и придётся это добро конфисковать на время обучения. Заберёте через пять лет.

На мой возмущённый вопль охранник меланхолично ответил:

– Не положено.

– Но это родовые артефакты! Очень ценные!

– Ничего с ними не сделается. Полежат в хранилище.

Мужчина пришлёпнул ладонью мой волшебный чемодан, и тот поехал в сторону вереницы таких же чемоданов, которые неотвратимо отдалялись от своих владельцев.

И что теперь делать? Вся надежда была на эти милые моему сердцу вещицы, которые могли компенсировать бездарность владелицы. И фамильный серебряный тазик. И то, что в нём заключено!

Шархот проклятый!

– Сударь! Верните кузине её имущество, – с акульей улыбкой вступила Милли, пуская в ход чары подчинения. Мне моих пяти единиц ни за что бы не хватило, чтобы засечь выброс магии, но, зная сестрицу, нетрудно догадаться, что она применила чары.

Я затаила дыхание.

Амбал слегка покачнулся, взгляд его осоловел… чтобы через секунду взметнуть шквальным ветром локоны Милли.

– Не шали! – прогремело под каменными сводами. – Сказано, не положено! Проходите, не задерживайте очередь.

Вот это силища! Если у них такие на входе дежурят, что же за преподаватели нас ждут!

Я испуганно втянула голову в плечи и дёрнула Милли за рукав. Сестрица так и стояла столбом, даже не сдвинувшись с места.

– Идём, Милли. Милли?

Я помахала перед глазами кузины, но та не отреагировала.

– Что вы с ней сделали?

Охранник кашлянул и звонко щёлкнул пальцами. Милли наконец отмерла и заторможено двинулась на выход.

– Да не сюда, – уже по-настоящему испугалась я, разворачивая её в сторону лестниц.

Сестра так и пошла по прямой, так что мне пришлось навьючивать на себя наш багаж, благо мои сумки похудели после ревизии на добрый пуд. Что я теперь буду делать? Моя единственная надежда пошла прахом, не лучше ли честно отчислиться, пока не нахваталась позора на глазах всей академии?

– Вот ещё! – вдруг чётко и громко сказала Милли. – Мы вернём твои артефакты. И бабулин серебряный тазик!

– Милли, ты в порядке? – с тревогой заглянула я ей в лицо. – Что он с тобой сделал?

– Вот крысюк! Он меня зеркалом шарахнул! Как это возможно? Ну он ещё пожалеет! Я его запомнила!

– Не надо, ты что! Нас выгонят!

– Не бойся, я сделаю так, что никто не догадается, чьих рук это дело.

– Милли, очнись! Мы ещё даже до комнаты не добрались!

– Комната подождёт! Надо срочно спасать твои артефакты! Ты же понимаешь, что будет, если бабуля обнаружит, что её тазик отправили на склад.

– Ужас! Нельзя этого допустить!

– Вот-вот.

Мы добрались до общежития и закрылись в комнате, но вместо распаковки багажа приступили к нарушению устава.

Милли принялась колдовать и давать мне ценные указания.

– Я сейчас отслежу, куда они уволокли наше добро и пробью туда небольшое отверстие. Попробую достать. Сиди тихо, не мешай.

От оглушительного звона, который донёсся из прорехи, мы подпрыгнули. Милли заполошно перечеркнула телепорт, и звон прекратился.

– Нас засекли?! – дрогнул мой голос.

– Не думаю, – уверено ответила кузина. – Наверняка нет. Сейчас помощнее попробуем импульс.

– Ты с ума сошла? Тебе мало того, что мы уже напоролись на сигнализацию? Если узнают, что мы в первый же день нарушили устав, нас без жалости выпрут. Меня точно, ты может отделаешься выговором.

– Бабуля, Эйли! Бабулю нельзя там бросать. Что она может учинить среди склада артефактов, страшно вообразить.

Да, бабуля без присмотра – это катастрофа!

Ко второму разу Милли подготовилась серьёзнее. Поставила заглушку, защитила дополнительно уши. Из разреза ткани мира ей прилетел удар, который меня бы уложил в постель. Милли только попятилась и потёрла лоб.

– Ну это уже ни в какие рамки! – раззадорилась сестрица и принялась мерить шагами нашу гостиную. – Пожалуй, стоит туда наведаться целиком.

– Очнись, Милли, добром это не кончится.

– На этот раз всё получится. Укрывающие маски наденем. Главное – не высовывайся вперёд меня, по моей команде хватай тазик, и бежим!

Стоило нам пересечь границу телепорта, как неприятности обступили двух наивных девиц тесной толпой. Нас ждали! И ладно бы какой-то очередной амбал. Но это был… не может быть!

Во рту у меня пересохло, а волоски на руках встали дыбом.

Я знаю, кто это. Великий, выдающийся, самый молодой и талантливый. Обласканный императорской фамилией, кавалер десятка орденов и медалей, в том числе высшей награды империи – Ордена Сияния. Красавец и сердцеед. Мой кумир с детства – Князь Тойво Реннель.

Выходец из низов, который взлетел благодаря выдающемуся магическому потенциалу. Он стал героем пробоя двенадцатого года, был приближен ко двору и стал любимцем женщин и репортёров. Пять лет назад он внезапно пропал с экранов и подмостков, его имя перестали упоминать в приличном обществе.

В те дни я подслушала разговор родителей за закрытыми дверями, в чём мне здорово помогло старое зеркало в маменькином будуаре. Со старыми вещами у меня всегда были особые отношения. Родители обсуждали слухи о какой-то тёмной истории с принцессой.

– Слушай новость дня: говорят, князя Реннеля застукали в спальне принцессы, – причёсывая блестящие локоны, начала маменька.

– Чушь! – сердито фыркнул отец.

– Думаешь? А чем же тогда объяснить гнев императора?

– Да кто тебе это сказал?

– Твоя кузина. Пересказывала придворные сплетни. При дворе шепчутся, что князь Реннель лишён всех званий и регалий и навечно выслан из столицы на окраину империи.

– Меньше слушай кузину. С князем какая-то тёмная история. Ты же знаешь, он дружен с принцем…

Отец замолк, быстро приблизился к зеркалу вплотную и подозрительно рассматривал его.

– Любовь моя, это зеркало всегда такое тёмное?

Ой! Я спешно стёрла следы прослушки, так что дальше не узнала. Что случилось с Тойво Реннелем, осталось под покровом тайны.

И вот он, тот, кем восхищалась столица и прочила ему блестящее будущее, стоит и рассматривает меня как экзотическую лягушку, которую ему предстоит препарировать.

У меня будто ноги приросли к месту, до того зудело заговорить с ним, задать тысячу вопросов, чтобы убедиться, что мои глаза меня не подводят, и это действительно тот, о ком я пять лет грезила и напрасно искала хоть какую-то информацию.

Его портрет с обложки журнала «Время магии» был надёжно упрятан в моей шкатулке, которую кстати, тоже конфисковали. Никто не догадывался, до какой степени дошло моё восхищение перед этим человеком. Пресветлая богиня, письмо! В той шкатулке лежит моё неотправленное письмо, которое я по своей глупости и наивности написала ему в тринадцать лет, да так и не выбросила. Мне нужна моя шкатулка! Пусть меня отчислят, но если вскроют мою шкатулку! Такого позора я не перенесу!

И тут моя ожившая мечта приблизилась на критическое расстояние, так что стало невозможно больше ни о чём думать, только о его невообразимых завораживающих глазах, и коснулась моего лица. Он! Он меня погладил по щеке, нежно и трепетно. Я сейчас умру.

– Что вы делаете? – не помня себя от огромного распирающего детского восторга, закричала я.

Ох, эта его кривая улыбка!

– А на что это похоже?

Его ответ вернул меня с небес. Да я же в маске. Он моего лица не видит, вместо него неясное серое нечто, что идеально подходит для того, чтобы не быть узнанной. И он… он надо мной издевается!

– Вы известный дамский угодник! – холодно отчеканила я, сразу припомнив все слухи, что ходили о нём. И ту историю с принцессой.

Сказала и прикусила язык. Но было поздно. Реннель определил во мне урождённую аристократку. Плохо. Очень плохо. Нельзя, чтобы нас вычислили. Это меня погубит. Где там бабуля, почему она молчит? Давно пора делать ноги. Я потом, на досуге подумаю об этой встрече, а сейчас – бежать!

Что? Представиться ему? Он же это не всерьёз? Даже без учёта обстоятельств, в которых мы находимся, я не должна представляться мужчине первой. Хоть и знаю о нём почти всё.

Когда бабулин тазик легонько завибрировал в моих руках, я искренне обрадовалась. Ну наконец-то. Я уж думала, они с Милли так и бросят меня на произвол судьбы.

Князь попытался меня задержать. Ах, это так ми… что он делает?! Он меня поцеловал! Я точно не доживу до ночи!

Глава 2. В которой бабуля ругается с радио и учит всех жизни, а меня – обращению с мужчинами.

Я спала и видела сон с участием в нём князя Реннеля, но вместо поцелуев он почему-то норовил поделиться со мной последними сплетнями.

Я силилась проснуться, но он говорил, что я в ловушке, и придётся его выслушать, хочется мне того или нет.

– И как всегда, новости академии Измиран! В этом году побиты все рекорды по несанкционированному проникновению в хранилище артефактов. Девятнадцать! Девятнадцать попыток за вчерашний вечер и ночь! Первокурсники, вы превзошли своих предшественников по бараньему упрямству и наивности. Ведь на страже наших ценностей стоит… что? Ого! Мне тут говорят, что одна попытка увенчалась успехом! Вот это да! Да ещё и девушки! Девчонки, вы огонь! Я бы с вами познакомился ближе! Ай! За что? Да-да. Я хотел сказать, нехорошо. Очень нехорошо так поступать! Верните украденный тазик! Что? Тазик? Зачем вам понадобился старый ржавый таз? Не ржавый? Всё равно. У нас работает водопровод, и в вашей комнате есть санузел, где можно не только умыться, но и принять душ. Я бы посмотрел, как вы это делаете, но меня сейчас побьют, так что просто верните таз и покайтесь.

– Заткнись, балаболка! – досадливо прошипело над ухом. – Я тебе покажу, ржавый таз!

– Ба! Ну чего вы разорались с утра! – промычала Милли, не отрывая головы от подушки, и я, наконец, проснулась.

До меня тут же дошло, что мужской голос звучал не во сне, а наяву. Бабуля разговаривала с кем-то в нашей спальне!

– Кто здесь?! – подскочила я, вооружившись подушкой.

– Эйлин, деточка, заставь его замолчать! – взмолилась ба. – Он ведь растрезвонит обо мне по всей академии.

– Сегодня состоится торжественная церемония встречи первокурсников с лордом-ректором, для чего глава нашей академии прибыл из столицы спецрейсом. Первокурсники, надеюсь, вы не проспите это историческое событие. И первокурсницы тоже. Ох, я их вчера видел мельком, какие девчонки! Особенно те, что с тазом, вы всё же огонь. Ай, прекратите меня бить, иначе я уволюсь из дикторов. То-то же. Не переключайтесь, далее на нашем канале: нововведения в академии, конкурсы и соревнования (спортсмены – привет!). И что сегодня вкусного будет в столовке. Чур, я занял очередь за пухлявчиками. А пока – немного рекламы, иначе наш канал прикроют за нерентабельностью.

Я окончательно проснулась и наконец нашла источник оптимистического словоизвержения. Им было зеркало на стене, в котором отражался рыжий парень с торчащими во все стороны волосами.

– Он меня засёк, – шёпотом поделилась ба. – Что делать? Я не хочу на склад.

– Бабуля, это радио, успокойся, – обернулась я и с изумлением обнаружила на месте семейного артефакта вазу. – Ба, это ты?!

– Закрой его, Эйлин, оно подсматривает, – продолжала упорствовать прародительница.

– Я его выключу и все дела.

– Закрой, тебе сказано!

– Ну хорошо, – не стала я спорить и накинула на зеркало полотенце. – Всё, превращайся обратно.

– Я пока так побуду, а то вдруг начнут обыскивать комнаты.

– Обыскивать?

– Конечно. А ты как думала? Наверняка они хотят заполучить такой ценный артефакт, как я.

– Ну вы дадите поспать? – возмутилась кузина.

– Милли, вставай! – бросилась я к ней. – Бабуля говорит, что будут обыскивать комнаты.

– Это не повод, чтобы подрываться в такую рань. Который час?

– Уже семь. Вставай.

– Вы должны что-нибудь придумать, пока не ушли на свою учёбу, – нетерпеливо подпрыгнула на тумбочке ваза.

– Ба, не нагоняй панику. Вон какая из тебя отличная ваза получилась. Такая стройняшка.

– Спасибо, дорогая. Я, пожалуй, побуду пока в таком виде. А то вдруг без вас придут.

– Отличная идея, – легонько похлопала Милли по боку вазу и подмигнула мне. – Эйли, ты не помнишь, куда я вчера положила свою косметичку?

– Я её убрала в шкафчик. Сейчас, – вскочила я вслед за сестрой. Мы скрылись в ванной, пустили воду и только тогда кузина зашептала мне:

– Кто сегодня соблюдает приличия?

– Милли, имей совесть. Я вчера ходила в длинной юбке, мы же договорились по очереди!

– Ну Эйличка, я такого мальчика вчера видела, он тоже первокурсник! Не могу я в балахоне идти.

– А я, значит, должна отдуваться? Мне может тоже есть перед кем покрасоваться.

– А тебе наоборот – надо быть как можно скромнее и незаметнее. Этот твой князь, раздающий поцелуи направо и налево, только и будет высматривать подходящую кандидатуру. Неспроста он тебя целовал, ой, неспроста!

– Бабуля могла бы и промолчать! – обиделась я. – Это вообще-то моя личная жизнь.

– Дурочка. Он же сильнейший маг. А вдруг он что-то сумел разглядеть сквозь мою маску? Тебе надо быть осторожной и не выделяться из толпы.

– А всё из-за того, что ты меня бросила!

– Я – бросила?! Мне чудом удалось разрезать эту сеть, где были твои глаза, когда надо было бежать?

Где, где? Они спорили с мозгом, кто из них бредит. Потому что вероятность появления там князя Реннеля была примерно один шанс на миллион.

– Ну ладно, я… я растерялась и запаниковала, – пришлось мне сказать не совсем правду, но и не солгать.

– Да я и сама перепугалась до чёртиков. Но я знала, что бабуля тебя вытащит. И потом, тебе что, не понравилось целоваться с таким красавчиком?

– Милли!

– Ладно, ладно. Признаю, мой косяк. Но сделанного не воротишь. Просто будь начеку и старайся не мелькать у него перед глазами.

– Ты права, – вздохнула я.

– Вот и ладушки, значит, договорились?

– Договорились, – ещё раз вздохнула я и отправилась одеваться так, чтобы не посрамить чести рода Ливартис.

Соблюдения приличий требовала ба. А её взгляды на моду устарели лет так на двести, поэтому мы с кузиной ещё дома договорились, что страдать будем по очереди. Года три тому назад Милли посмела явиться к нам в мини-юбке. Ба от возмущения молчала целых пятнадцать минут. А потом разразилась такой тирадой, что даже па сходил и переоделся в вечерний фрак.

– Это что – одежда?! – грохотал голос из тазика, который вырос чуть не до размеров ванны. – Ходить в юбке, которая не закрывает даже колени! Даже твои щиколотки не должно быть видно! Немедленно собери волосы в причёску. Незамужней девице не пристало трясти волосами как грязной крестьянке. Фелисити, тебя это тоже касается.

Папина кузина, и по совместительству мать Милли, стала цветом как легкомысленный шарфик на её локтях и оным же шарфиком принялась подвязывать свои кудри.

Бабуля – наш семейный артефакт, который передавался в роду вот уже пару столетий. Как так вышло, что она оказалась заточена в серебряном тазу для умывания – тайна. Официальные семейные хроники об этом умалчивали, а спрашивать не советую. Пробовала. Больше не хочу. Папуля как-то вполголоса поделился своими изысканиями. Согласно его сведениям, был у нас в роду сильнейший маг-артефактор, по совместительству бабулин муж. Ну и заподозрил он супругу в измене, только не знал, как она с любовником связь держит. Однажды он застал её весело чирикающей над тазом с водой, осерчал… с тех пор бабулю никто не видел. А заключённую в тазике душу много раз пытались расколдовать, но не преуспели. Дед-артефактор то ли не захотел, то ли не смог, а в последующих поколениях так и не родился сильный маг, которому это было бы по плечу. Постепенно история подёрнулась пылью веков, и никто уже толком не знал, сколько в ней правды. Я после папулиного рассказа бабулю пыталась допросить, на что она смертельно обиделась и не разговаривала со мной полгода.

Это были очень, очень неприятные и тяжёлые полгода. Наша пра не только обидчива, но и злопамятна. А кому нравится, когда двери в доме вдруг перестают открываться или наоборот, вечно распахнуты. Или из крана вдруг начинает фонтанировать какая-то подозрительная жидкость или… список бабулиных возможностей практически безграничен. Хоть она вечно прибедняется и прикидывается немощной старушкой, которую каждый может обидеть. Обидеть – может, убежать – не каждый успеет.

Я была в шоке от подставы, которую мне устроили родители, настояв, чтобы ба ехала со мной в академию. Судя по пространной речи папули, это было не его решение. Просто ба так решила, и никто не отважился ей возразить. Наученные горьким опытом, члены нашего семейства с бабулей не ссорились, но по негласному договору прикрывали друг друга перед ней.

Мы с Милли давно достигли полного взаимопонимания в этом плане, и перед отъездом в академию договорились обо всех нюансах. Кузина каким-то магическим путём вычислила угол обзора тазика, поэтому стрелочница дня должна была показаться в поле зрения бабули, пока вторая по стеночке проходит к выходу. Вуаля. Каждая из нас половину дней могла оставаться нормальным современным человеком. Ослушаться же бабулю мог только смертник. Как мой братец, например. Ну да он сильный и независимый, ему можно. А мы с Милли пока не доросли до такого. Кузина моим и своим родителям обещала быть паинькой и во всём помогать мне, а я… я теперь и сама из академии не уйду. Быть так близко к своей мечте мне больше не доведётся. Я обязательно что-нибудь придумаю, чтобы иметь возможность общаться с князем Тойво Реннелем.

– Милли, хватит копаться! Позавтракать не успеем, – напомнила я кузине час спустя. Она закрылась в ванной и до сих пор наводила марафет.

– Ещё минутку, – объявила сестрица, – последний штрих.

– Вот что, дорогая, – вдруг ожила бабуля. А я-то уж надеялась, что она спит, и я смогу хотя бы юбку сменить. – Я тут подумала… я иду с вами!

– Что?! Нет, ба! Как ты себе это представляешь? Студентки с тазиком подмышкой?

– Мне рискованно оставаться здесь одной. Точно тебе говорю, будет обыск, я это дном чую.

– Но ты ведь сейчас не тазик, даже я бы не узнала.

– Включи голову, детка. На входе изымают все артефакты без исключения. Так? А тут такая красивая я. Само по себе наличие постороннего предмета вызовет подозрение. А вдруг они отрядят мага-артефактора? Тот сразу меня раскроет. Ты не знаешь артефакторов. Взять хоть моего покойного супруга, хоть и сволочной был человек, а дело своё крепко знал.

– Ба, мы тебя не возьмём, – твёрдо возразила Милли, которая от таких разговоров вмиг примчалась в комнату.

– Миллиэнн! Сколько раз тебе говорить, не подкрадывайся! Напугала! – подпрыгнула ваза. – Ты ещё в халате?!

– Не переводи тему, ба! Мы не можем тебя таскать с собой! – плотнее запахнулась кузина. Но я-то видела, что из-под халата торчат её ноги в тончайшей паутинке колготок.

– Но почему? Я могу принять форму чего-нибудь подходящего. Сумочка! Я могу побыть дамской сумочкой. Только не пихайте в меня всякую гадость.

И бабуля на глазах трансформировалась в увесистый кольчужный ридикюль, которым при необходимости можно отбиваться от злопыхателей.

– Ба! – расхохоталась Милли, – мы надорвёмся таскать такую "сумочку", разве что возьмёмся за неё вдвоём.

– Что не так? – забеспокоилась ба. – По моим ощущениям это дамская сумочка.

– Бабуль, у тебя плохо получается уменьшаться, – взялась я разъяснить заблуждение, хоть и рисковала снова нарваться на обиженную пра.

– Я поняла! Вы просто не хотите брать меня. Вы стыдитесь нашего родства.

– Бабулечка, мы просто беспокоимся о тебе. Ты же сама говорила, здесь полно сильных магов. А сильнейший из них даже видел тебя. Мы дорожим тобой и не хотим, чтобы тебя забрали.

– Спасибо, родная, за заботу. Я знала, ты настоящая леди, добрая и великодушная, – шмыгнула ваза. – Вон какая ты красотка выросла. Того и гляди, уведёт какой-нибудь князь. Но ты больше не должна позволять ему таких вольностей.

– Ба! Я ничего ему не позволяла. Ты же там была и всё видела. Он сам!

– Конечно сам! Не хватало ещё, чтобы ты первая домогалась мужчины. Настоящая леди не опустится до такого. Иди ближе, скажу.

– Бабуля, мы опоздаем, – заметила я краем глаза Милли, пробирающуюся к дверям.

Кузина навела на голове полный беспорядок, а ажурный рисунок колготок на бёдрах имитировал край чулок. То, что юбка была выше этого края, можно не упоминать. Декольте на блузке продувалось всеми ветрами, так чтобы желающие имели возможность заглянуть в него.

– Подойди, кому говорю, – настояла ба.

– Подошла. Ну?

– Ближе.

– Так?

– Слушай, детка. Если мужчина тебе нравится, дай ему это понять. Но не вздумай ему это сказать! Настоящая леди скажет мужчине «да» одним движением ресниц. Вот так, поняла?

На стенке сосуда появились два серебряных глаза без зрачков и ресниц. Выглядело это немного жутковато, поэтому понять пантомиму, которую эти глаза изображают, было непросто.

– Кроме того, настоящая леди одним движением брови охладит пыл мужчины, если не хочет его.

Над «глазами» собралась длинная морщина, которая уползла под самый венчик вазы.