Kitobni o'qish: «Бен и Мариэль»

Shrift:

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

* * *

Летний ветерок, легкий, как дыхание ангелов, раскачивал огненно-красные головки маков. В самом центре алеющей поляны цветы были примяты и виднелись устремленные кверху желтые башмачки. Это была маленькая девочка, которая простодушно напевала звенящую песенку и обводила пальчиком проплывающие мимо облака.

Вдалеке виднелся старинный особняк, который словно сторожил природную идиллию. Это имение, носившее название «Бэнчиза», располагалось в тридцати милях от Голуэя. Туман – уже не частый гость, а равноправный хозяин – с самого утра гнездился на обширной веранде, где семейство О’Бэйл собралось вместе насладиться утренней прохладой и отличным завтраком. Мистер и миссис О’Бэйл казались идеальной парой: уважение друг к другу, почитание и общая любовь к детям объединяли их на протяжении всей совместной жизни – ни много ни мало двадцати пяти лет. Брак их был обдуманным решением, избавляющим оба семейства от хлопот. Нельзя сказать, что миссис О’Бэйл в пору своей молодости польстилась на деньги молодого наследника роскошного поместья – нет, она была очарована утонченными манерами и ухаживаниями юного щеголя, покорена его тонким чувством юмора и необычной для ирландца внешностью, но назвать это чувство любовью означало бы перевернуть с ног на голову всю натуру Юлианы Гордон – будущей миссис О’Бэйл. Она не признавала этого чувства, считала его вздором, мечтами смазливых девчонок. В свои семнадцать лет она была раскрепощенной и дерзкой, острой на язык студенткой. Как-то раз в театре, где присутствовал и ее будущий муж, она сорвала спектакль, принявшись критиковать не очень убедительную Антигону. Разумеется, ее выставили за дверь, но игра стоила свеч, ведь именно там над ней просвистела стрела Амура. Однако в ее душе не было ничего чувствительного, она не знала любви, не преклонялась перед ней и не старалась бежать от нее. «Я не создана для этих нежностей», – говорила она всем вокруг, избавляясь от поклонников. Образ роковой женщины пленил и Джеймса О’Бэйла, который четыре года кряду упрямо гнул свою линию, настаивая на свадьбе. Бунтарка все отказывалась, полагая, что не она, а ее денежки влекут его, и лишь после того, как О’Бэйл и сам обрел значительное состояние, Юлиана поняла серьезность его увлечения. «Что ж, – решила она, – не век же прозябать в девках». Интерес к Джеймсу подогрели и фантазии, как она выберется из отчего дома в надоевшем ей Голуэе. Словом, союз их олицетворял прежде всего дружбу. Их старший сын, первенец Тэд, принял сан и прочно обосновался в Дублине, сменив Бэнчизу на Собор Святого Патрика. Миссис О’Бэйл, хоть и была католичкой, чуждалась истовой веры и поэтому не одобряла намерений сына, муж ее так не думал, но как бы там ни было, Бэнчиза с тех пор была завещана их второму сыну Томасу. Этот-то мальчишка знал толк в хозяйстве – в свои пятнадцать он уже был незаменимым помощником. Огненно-рыжая Кассандра, младше Томаса на один год, была воплощением непокорства и строптивости. Она помогала, но нехотя, часто со всеми ссорилась, но через пару минут прибегала с покаянием, училась из-под палки, убегала из дому по всякому пустяку, огрызалась, чуть что было не по ней, но в целом у нее было доброе сердце и она горячо любила всех родных. И миссис О’Бэйл всегда легко с ней справлялась, ведь дочь была ее точной копией. А вот младшая дочь Мариэль не проявляла никакой непокорности, хотя тоже впитала ее с молоком матери. Отчаянный нрав проявлялся лишь в играх и детских шалостях, в жизни же она была очень нежной и беспредельно послушной. Однако миссис О’Бэйл так вымоталась со старшей дочерью, что на младшую просто не оставалось ни сил, ни времени. Вот и не было никакой привязанности, которая свойственна всем девочкам к их матерям. Все было не так уж и плохо: Мариэль не была изгоем в семье – вместе они пекли ванильное печенье по воскресеньям, играли на фортепиано любимую пьеску, катались на лошадях, но не было ласки, которая так требуется девочке в пять лет. Юлиана целиком отдавалась делам и заботам, ей некогда было возиться с малышкой, но в то же время она боялась, что Мариэль станет совсем дикой. Как-то так вышло, что ее воспитала сама природа – все пришло само собой, но Мариэль была совсем не похожа на свою маму. «Откуда все эти ее романтические мечты? – думала миссис О’Бэйл. – Пустые бредни не доведут девчонку до хорошего». – «Но ведь она часами сидела у озера наедине с природой», – шептал ей разум. «Откуда этот свет в глазах?» – «Не ты, но ангелы толкуют с нею», – твердил внутренний голос. Миссис О’Бэйл то ругала себя, что она забросила дочь, то радовалась, что не взялась за ее воспитание, – может, хоть одна дочь вырастет спокойной и не будет трепать нервы.

А Мариэль действительно была на редкость удивительным ребенком. Какое светлое, но уязвимое сердечко скрывалось под мантией чисто ирландской гордости. Никогда не пожалуется, даже если ей очень плохо, – эта малышка все стойко сносила, лишь бы не расстраивать других, зато сама проявляла живое участие, когда кому-то было больно. Кто бы ни посещал Бэнчизу, все сходились на том, что Мариэль – настоящий колокольчик: отзывчивая, ранимая, чувствительная и всегда веселая; как она пленяла сердца! Но было в ней что-то, что сбивало с толку, не давало окончательно признать в ней ангела, какая-то беспокойность. Вся она – словно картина, на которой художник начал изображать свежее, румяное утро в пастельных тонах, но вдруг случайно пролил черную тушь.

– Не хватает только Мариэль, ох, непоседа! – проговорила миссис О’Бэйл, раздавая всем чашки.

По воскресеньям они всегда завтракали на веранде, какой бы ни была погода, и даже не привлекали к работе служанку. Так повелось уже давно, никто толком и не помнил почему, но всем нравилась эта традиция.

– Бездельница! – недовольно поморщилась старшая дочь четы О’Бэйл. – И не надоело же ей кормить этих мерзких чаек изо дня в день или валяться в цветах.

И действительно, Мариэль проводила на маковом поле все свое свободное время, и частенько ее забирали оттуда уже тогда, когда она засыпала. Да, она была дитя природы и независимости.

– Вот и Маковка! – воскликнул глава семейства, и все обернулись.

Маленькая, хрупкая, вот она бежит, перебирая худенькими, но быстрыми ножками, – чудо, а не ребенок! Теплый ветерок развевает ее каштановые волосы, сияющие медью при восходящем солнце. Маленькие ручонки цепляют воздух. Бежит, хохочет сама с собой. Вот села за стол, напевая что-то свое, намазала бутерброды – всем по очереди, себе последней. И не забудет ведь поухаживать за другими. Такая крошка, а всегда спросит: «Как ты себя чувствуешь, мамочка? Надо ли тебе помочь, папочка?» Все обожали ее. Даже Кассандра, которая терпеть не могла возиться с детьми, просто боготворила ее.

– Ой, Касси! – восторженно воскликнула ее сестренка. – Какие же я видела красивые цветочки!

– Ну-ну, глупышка, ты же видишь эти цветочки каждый день. Что нового?!

– Но такими, как сегодня, они еще никогда не были! Сочно-красные, с черными точечками, на них была водичка.

– Это роса.

– Я помню, Томми объяснял мне, что такое роса, когда я была маленькой, – тогда я подумала, что цветочки плачут.

– Повелительница маков! – воскликнул мистер О’Бэйл, щелкнув дочку по носику.

– Да! – засмеялась она, запрокидывая голову кверху, а после смущенно закрывая личико ладошками.

– Надо сшить тебе красное платье, – продолжал он. – Дорогая, почему бы тебе не заняться этим?

– Ты смеешься, Джеймс? Мне – сшить?

– Ну, на худой конец можно и заказать. Нашей королеве просто необходимо алое платье.

И тут Кассандра начала сыпать объяснениями, почему важнее всего нашить нарядов ей. После дружного завтрака они расходились по своим делам, а к вечеру опять собирались вместе.

Прошло еще несколько лет. Еще до школы Мариэль прониклась любовью к чтению и целыми днями не сводила глаз со страниц. Вскоре пришла пора расстаться с домом на время учебы. В престижной школе Мариэль обзавелась друзьями, открывала новый мир, понемногу взрослела. Во время каникул Маковка впервые ощутила вкус свободы и радости от заслуженного отдыха. Все дни напролет она проводила как прежде: обитала на любимом маковом поле, только теперь она прихватывала с собой книжку, и до обеда никто не слышал малышку Мариэль. Она мечтала с Шарлоттой Бронте, путешествовала со Стивенсоном. Эти книги из богатой домашней библиотеки формировали ее мировоззрение, воспитывали чувствительность, и узнай об этом ее мама, она бы воскликнула: «Боже праведный!» – но она так фанатично была предана старшей дочери, что досуг младшей выскальзывал из ее рук. По вечерам Мариэль ездила верхом, встречая закаты, рисовала акварелью пейзажи, которые запечатлела ее память во время прогулки, играла по нотам пьески, заучивала оды на латыни и молилась перед сном. Миссис О’Бэйл была полностью удовлетворена таким распорядком и поведением дочери – самостоятельная, умница, вся в братьев, не то что ее сестра-«заноза», на борьбу с которой уходило немало времени.

Когда Мариэль исполнилось восемь лет, миссис О’Бэйл собрала чемоданы, взяла дочерей и отправилась в Голуэй навестить свою сестру. Кассандре город пришелся по вкусу: он стремительно рос, набирая обороты, новые дороги, новые возможности! «Да, это место для деятельности горячей и кипучей», – думала Касси с восторгом, и глаза ее искрились отчаянным блеском. Миссис О’Бэйл старалась затушить эти вздорные огоньки, но боялась выходок со стороны своей шалуньи.

Как-то раз миссис О’Бэйл, Мариэль и ее тетушка, миссис Кинди, сидели на террасе, наслаждаясь теплым деньком за чашечкой крепкого чая. Неподалеку слышались голоса детей, гоняющих мяч. Мариэль заметно скучала. Старый белоснежный кот хозяйки уже не был способен на игры и убегал от девочки, ища себе покоя.

– Мариэль, не сиди на траве – испачкаешь платье! – иногда вмешивалась миссис О’Бэйл. – Не трогай кота – он замажет тебя.

«Ох и скукотища здесь! – думала Мариэль, покорно усаживаясь назад в плетеное кресло и занимаясь складками на своем платье, перебирая их маленькими ручками в кружевных перчатках. – Сидишь себе часами, маленькая леди, наблюдая за всем со стороны… Вот бы вырваться и побегать!»

Вскоре Мариэль и правда отослали с террасы на двор, откуда она наблюдала за футбольным матчем. «Как весело этим мальчикам, – думалось ей, – им все равно, что испачкана одежда, что на руках миллион бактерий, они делают, что хотят». Пыль поднималась столбом, оседая на загорелых лицах ребят, камушки разлетались в стороны – такой резвый был поединок. Мариэль приметила невысокого мальчика, который, как ей показалось, был младше остальных, несмотря на это, он так ловко справлялся с мячом, обходил соперников со смехом, гонял всех туда-сюда, что никто не мог сравняться с ним в удальстве. Вдруг на мяч налетели сразу несколько человек, и чье-то неловкое движение занесло мяч прямо за ограду дома миссис Кинди, почти к ногам Мариэль. Мальчик, находящийся ближе, робко подбежал, не зная, как ему быть дальше. Остальные тоже приблизились.

– Мисс, – крикнул он, – не могли бы вы подать нам мячик? Он нечаянно прилетел к вам. Будьте любезны!

Мариэль была вне себя от восторга: ей выпало на долю пнуть настоящий футбольный мяч! Она обернулась к маме с тетей, которые отвлеклись от беседы и испуганно наблюдали. «Надо взять его руками, открыть калитку, передать, отряхнуть руки и сказать: “Пожалуйста, впредь будьте более аккуратны”», – казалось, безмолвно подсказывали они. «Но боже, – подумала Мариэль, – на меня смотрят все мальчишки, а главное – он! Я просто обязана поразить его». И Мариэль, размахнувшись, ударила по мячу изящной туфелькой. Он перелетел через забор, описав дугу, и приземлился прямо у ног ее любимчика. Разумеется, все вокруг пооткрывали рты – кто от чего, – мальчики присвистнули, одобрив возгласами смелое действие, и побрели назад к игре, часто оборачиваясь к Мариэль с удивленной улыбкой: «Ну дает! Девчонка, а такой пас!» Мариэль ликовала, а миссис О’Бэйл, подумав, решила не отчитывать дочь – по ее недовольному взгляду она и так догадается. «Тем более, – чисто по-женски рассудила она, – я даже рада лишний раз посмотреть на мужчин, оглушенных женской победой».

На следующий день миссис О’Бэйл, узнав, что за Мариэль пришли девочки, с которыми она познакомилась через забор, выпустила бедную затворницу на волю, хотя и не без страха, но сестра уверила ее, что девочку давно пора перестать опекать, как младенца. Теперь Мариэль гуляла с ребятами, что радовало ее, как солнце в пасмурный день. Под плетнем девочки устроили домик, где кормили своих соломенных кукол и плюшевых медвежат. Все громко спорили, кому сегодня достанется роль мамы, но Мариэль не принимала участия в споре, ибо она полностью была поглощена происходящим на другой стороне тротуара – мальчишки играли в пятнашки. Вдруг один из них отделился и пошел прямо к Мариэль. Это был тот мальчик, который так сильно понравился ей вчера. Вблизи он был еще прекраснее.

– Привет!

– Здравствуй, – Мариэль не могла оторвать от него восхищенных глаз.

– Меня зовут Бенджамин Райнер, можно просто Бен, – и он протянул смуглую ручку. – Ты, наверное, не помнишь меня: я играл вчера с ребятами в футбол, когда наш мяч залетел прямо в ваш двор. Ты так поразила меня! Ну и не только меня.

– Нет-нет, я помню! Ведь ты играл лучше всех!

Бен задорно поморщился, оглядываясь на смех мальчишек.

– Ну вот, – загрустила Мариэль, – над тобой смеются, что ты имеешь дело с девчонкой.

– Мне наплевать! – заявил он. – Они просто завидуют, что с ними не говорит такая красивая девочка, а со мной – да.

Мариэль, ошеломленная, подняла голову на собеседника, и в глазах ее отобразилась радость, смешанная с приятным удивлением. Нежные щечки покрылись румянцем, и она что-то смущенно пробормотала.

– Так ты что, умеешь играть в футбол? – продолжал он.

– Нет, это получилось случайно.

– Из тебя бы вышел классный игрок! Если только бегаешь ты так же хорошо…

– Можешь проверить – убегай от меня.

И Мариэль погналась за прекрасным Беном Райнером. Девочки окликнули подружку, напомнив об игре в дочки-матери, но та, весело махнув рукой, прокричала, что потом присоединится. Конечно, она следовала за ним не по пятам, но и не отстала на несколько кварталов. Вскоре они оказались у самого порта Голуэй, где разгружался небольшой корабль, там они и отдышались.

– А ты молодец. Я еще никогда не видел таких удивительных девочек, как ты. Я и не знал, что девочки бывают такими! Как же твое имя?

– Мариэль.

– Русалочка.

– Что?

– Ты напоминаешь мне Русалочку!

Они засмеялись, и вдруг Бен взял ее за руку и повел куда-то. Мариэль не стала сопротивляться, предвкушая что-то интересное. Они обошли здание магазинчика и по куче с песком, которую оставили рабочие, забрались на крышу, откуда открывался удивительно красивый вид на море.

– Здесь мы можем спокойно поговорить, – улыбнулся Бен и достал из кармана штанов какую-то черную пластину, протянув Мариэль.

– Что это?

– Положи в рот и жуй, это очень вкусно.

– Но оно какое-то черное.

– Так ведь это же слюда, какой она еще может быть. Только не глотай, а то у тебя отнимутся ноги и руки и голова оторвется от тела!

– Какой ужас! – пролепетала девочка. – Зачем же тогда это есть?!

– Чтобы быть важным.

Мариэль, пожав плечами, сунула в рот угощение и, наблюдая, с каким восторгом жует этот черный комок Бен, пыталась распробовать дивный продукт.

– Ну как?

– Нормально. А зубы потом не будут черными?

Бен улыбнулся ей ослепительно белыми зубами вместо ответа.

– Может, благодаря этой штуке у меня вырастут наконец передние зубы? – с надеждой спросила Мариэль.

– И без нее они вырастут! Просто зубы всегда отваливаются, когда начинаешь ходить в школу, понимаешь? Ты ведь учишься уже?

– Да, а ты разве еще не ходишь в школу?

– Я пойду в этом году. Прошлой осенью бесплатная школа была закрыта, а теперь меня отправят туда. И тогда у меня тоже выпадут зубы.

Мариэль подумала о том, каким станет Бен, когда отвалятся его зубы, и почему так все странно устроено, а еще помечтала, как было бы здорово учиться с этим мальчиком в одной школе, сидеть за одной партой. Но ее участью был пансион для благородных, где учились одни девочки. Бен вдруг предложил:

– Будем с тобой друзьями, Мариэль?

– Будем! – радостно закивала она в ответ.

– Тогда мы должны рассказать друг другу свой самый главный секрет, иначе мы будем неполноценными товарищами, понимаешь? Вначале расскажу я, чтобы ты не боялась, что я тебя обману, – он выдержал паузу. – Я знаю, где находится дом со злым привидением. Мы с Раяном и Дэном – моими лучшими друзьями – однажды ходили на окраину города, там стоит заброшенный дом, который порой скрипит, и кто-то летает внутри него, какая-то белая дымка.

– Ой, как страшно! Но и интересно. Я хочу сходить туда!

Бен поглядел на нее с восхищением, схватил маленькую ручку и поцеловал. Мариэль ахнула от счастья и неожиданности.

– Ты такой необычный! – проговорила маленькая красавица.

– Почему? В чем?

– Ну не знаю…

– Это потому, что я – испанец!

– Ты испанец? – вытаращила и без того большие глаза Мариэль.

Бен закивал не без гордости.

Эти двое очень подходили друг к другу: она – прелестная ирландка с белоснежной кожей, яркими светлыми глазами, которые казались то голубоватыми, то изумрудными, как луга ее родной страны, мягкими светло-каштановыми волосами, маленьким носиком, тонкими алыми губками – было в ней какое-то редкое обаяние, свечение ангела, возможно, доброта души светилась на этом милом личике; он же уже в детстве – выражение мужественности, гордости, черные глаза, обрамленные густыми бровями и пушистыми смоляными ресницами, такими же длинными, как и у его новой подружки, – и если бы не лучезарная улыбка, его бы сочли за грозного нелюдима, прямой нос, черные волосы, бакенбарды, как у взрослых мужчин, смуглая кожа. Рассматривая его, Мариэль чувствовала, как у нее кружится голова. Когда они были вместе, красота их удваивалась, и вряд ли кто-то мог бы пройти мимо, не обернувшись.

– Папа говорит, что испанский народ очень горячий, поэтому он предупредил, чтобы я себя держал в руках и не устраивал драк на улице. Нас и без этого не очень любят.

– Почему? – удивилась Мариэль.

– Не знаю. Потому что мы не ирландцы, но живем среди вас.

– Я не против, что ты тут живешь.

– Спасибо, – засмеялся юный Аполлон. – Теперь расскажи свой секрет, иначе мы нарушим кодекс дружбы.

– У меня тоже есть место, куда я никого не подпускаю, потому что оно мое. Но там совсем не страшно, а жутко красиво! Океан маков!

– И меня не пустишь?

– Тебя пущу.

Они обменялись милыми улыбками, после чего Бен заявил, что теперь надо обнять друг друга, окончательно закрепив дружбу. Так Бен и Мариэль впустили друг друга в свои пламенные сердца.

Спустя час, в течение которого они разговаривали на всякие темы, которые так волнуют детей их возраста – а им было по восемь лет, – Мариэль опомнилась, что она гуляет не рядом с домом, как обещала, а намного дальше, и они со всех ног кинулись назад. Мариэль подбежала к особняку, во дворе которого уже стояла обеспокоенная миссис О′Бэйл, выпытывая что-то у девочек. Увидев дочь, она оставила свои расспросы и переключилась на нее:

– Мисс Мариэль, где вы пропадали?

Мариэль хорошо запомнила, когда в прошлый раз мама называла ее «мисс» – когда она залила водой любимый цветок миссис О′Бэйл, не понимая, что это погубит его. И вот теперь она напроказничала второй раз.

– Мамочка, прости! Я не заметила, как удалилась от дома. Я познакомилась с Беном Райнером, я за ним гонялась и…

– Какой стыд! – прервала ее мать, ведя за руку по направлению к дому, где ждала миссис Кинди, отчитывая по дороге: если она разрешила ей поиграть с девочками во дворе, это не значит, что надо превращаться из леди в беспризорницу.

Мариэль оглянулась на Бена со страшной тревогой – она очень испугалась, что теперь их дружбе конец, но он помахал ей рукой с безобидным видом.

Конечно, Мариэль не была наказана – просто миссис О′Бэйл сильно испугалась, что ее малышка пропала, да еще опасалась, как бы такие вольные прогулки не сказались дурно на ее ангельском характере: дворовые дети могут научить многим гадостям, была убеждена она. Девочке не был сделан выговор, но Мариэль была так чувствительна! Мало того что она считала себя виноватой, так еще и сочла, что ее поругали, а потому ходила весь оставшийся день притихшая и с виноватым личиком.

Когда Мариэль укладывалась спать, мама зашла в ее комнату и объяснила, что она вовсе не против ее дружбы с местными ребятами, но она должна не забывать, как подобает себя вести истинной даме, и никуда не убегать. Слезы раскаяния проявились в глазах девочки – одно дело терпеть, когда человек злится на тебя и говорит строго, а другое – когда он вдруг смягчается, и ты словно еще сильнее осознаешь степень своей вины. Миссис О′Бэйл поцеловала дочку на ночь, заглянула в умиротворенное личико, щелкнула ее по носу, назвав Маковкой, и погасила свет.

А в это время Бенджамин лениво плелся по пыльной дороге – ему не хотелось уходить домой, хотелось хотя бы еще чуть-чуть побыть с Мариэль, этой маленькой лапочкой. Но, похоже, ее мама не одобряет какой бы то ни было привязанности дочери.

Миссис О′Бэйл, спустившись в гостиную на первый этаж, заговорила с сестрой.

– Что это за Бен Райнер, Линда? Ты его знаешь?

– Этот мальчишка, что был с Мариэль? Да, я видела его пару раз около своего дома – ребята часто гоняют здесь мяч, поскольку дорога здесь расширяется, а ею мало кто пользуется. Он – любимец местных мальчиков, звезда.

– Линда, дорогая, меня больше интересует, кто его родители.

– О, я не знаю. Он живет на противоположном берегу реки. Как-то раз служанка развешивала на улице белье, а я как раз читала на веранде и слышала, как он поздоровался с нею, заговорил. Кажется, он растет без матери. Ну, ты же видела его и должна понимать, откуда он…

Миссис О′Бэйл долгое время жила в Голуэе, и, конечно, для нее не было секретом, что в их порту разгружались контрабандисты из Испании и Франции. Очевидно, какой-то испанец нелегально обосновался в этом ирландском городке, промышляя своим черным, но чертовски прибыльным делом, обзавелся семьей и прирос к этой земле. Женщины переглянулись, и у обеих пронеслась одна и та же мысль.

На самом деле Бенджамина, когда ему не было и трех недель, привез испанский корабль, на котором никто не знал, откуда взялся ребенок. Бедный рыбак из Кладдаха, находившийся в порту Голуэя в то время, когда причаливал испанский товарный корабль, решил взять мальчика к себе, ведь у него с женой не могло быть детей. Целыми днями Бен с отцом рыбачил, они обсуждали все на свете, смеялись и резвились. Им было хорошо вдвоем: казалось, никто больше и не нужен. Небеса будто увидели это и забрали любимую жену мистера Райнера, когда Бену стукнуло четыре. Он был очень смышленым мальчиком и уже с этого возраста начал помогать отцу. За одним несчастьем последовало другое: сгорел их дом. Заработать продажей рыбы много не удавалось, тогда они переехали в Голуэй – молодой перспективный город, где требовалось много рабочих рук. Встала острая необходимость заработать на жизнь в краткие сроки, вот и вышло так, что промысел рыбака со временем перерос в совсем иной. Оставляя маленького Бена у знакомых, мистер Райнер плавал в Испанию и Францию и прибывал с неплохой добычей. За пятнадцать лет у него скопилось достаточно, но он предпочитал жить так, как жил раньше; да и незачем было показывать людям, как ты резко разбогател, это сразу толкало на нехорошие, но верные мысли. Трудолюбивый ирландец и сам не рад был заниматься контрабандой, но ради горячо любимого Бена пошел и на это, но каждый час молил прощения у Господа за то, что он делал, и надеялся, что скоро все вернется назад. Он не хотел жить праздно. Его манило лишь море, морской воздух щекотал его ноздри и дразнил душу. Он бы век плескался по океану в своей посудине, наставляя сети для рыбы, но он был не один, а раз он взял под свое крыло мальчика-испанца, теперь должен обеспечить его.

Все следующее утро Мариэль ждала появления Бена. На сей раз она устроилась у калитки с вышиванием в руках, перетащив сюда плетеное кресло, чтобы сразу заметить появление своего друга. Вышивание Мариэль так и не принесло никаких плодов, потому что взгляд ее все время блуждал от одного конца улочки к другому, а руки выполняли какие-то механические операции по привычке. Когда настало время обеда, она совсем отчаялась, и как раз тогда Бен объявился. Он окликнул Мариэль, когда она вместе с тетей, мамой и старшей сестрой обсуждали новость, полученную из Дублина: старший сын миссис О′Бэйл получил приход в одной из церквей города. Девочка выглянула из окна и, увидев Бена, хотела побежать сию же секунду, но вспомнила о приличиях.

– Ой, мама, Бен пришел!

Миссис О′Бэйл и миссис Кинди переглянулись, и хозяйка выговорила:

– Пригласи его сюда, детка.

Через несколько секунд счастливая Мариэль тащила смущенного Бенджамина, в темных глазах которого светился живой интерес. Четыре пары женских глаз уставились на него с любопытством и восхищением – да, он не мог не поразить даже тех, кто заведомо отнесся к нему с предубеждением. Когда знакомство состоялось, Бен был приглашен разделить с этой семьей обед. Кассандра первым делом разведала, нет ли у этого симпатичного малыша старшего брата, но оказалось, что ей не повезло, и она на секунду возненавидела Маковку за то, что она так вовремя родилась. Бенджамин отвечал на многочисленные вопросы миссис О′Бэйл относительно его семьи и жизни, уплетая мясную запеканку, и его взгляды на мир показались женщинам очень здравыми и серьезными для такого юного джентльмена. Когда закончилась эта «проверка на вшивость», о существовании которой Бен не мог догадаться в силу неискушенности в светских уловках, мальчик на ближайшее время был оставлен. Миссис О′Бэйл подвела итог: это неплохой мальчуган, хоть и баловник, да и нрав у него, надо думать, горячий. В целом она пришла к выводу, что ему можно доверять и пусть Мариэль дружит с ним, раз хочет.

Когда дети побежали, довольные, навстречу уличным забавам и приключениям, миссис Кинди поинтересовалась, какой эффект произвел на сестру новый друг дочки.

– Весьма недурно, Линда. Хотя, признаться, я обычно против, когда дружат дети из разных социальных слоев, но, похоже, он не такой уж и бедный, как я сначала подумала. Ему купили велосипед, как только он попросил. Я вижу, что у него доброе сердце, а это дорогого стоит. Он не обидит Мариэль, поэтому пусть играют вместе.

– Да, очень славный мальчик. А какой красавчик!

– Испанская кровь.

– Это-то тебя и волнует?

– Линда, пока они дети, волноваться не о чем, не будем же мы воспринимать его как жениха!

Миссис Кинди рассмеялась, и вместе они побрели пить кофе на веранду. А Бен и Мариэль уже шагали по дороге, взявшись за руки. Бенджамин чувствовал, что должен защищать свою подружку, потому взял на себя главенствующую роль, впрочем, Маковке даже нравилось чувствовать себя под его защитой, ощущать его заботу. Он никогда не дразнил и не обижал никого из девочек, не то что другие мальчишки, и рядом с ним никто себе не позволял этого. Бен сказал Мариэль, что, если она только пожелает, он примет ее в тайное общество, состоящее из него самого и еще двух его товарищей. По вечерам они ходят на пирс, рассказывают страшные истории, наблюдают за таинственным домом с привидением, ищут сокровища и делают еще много всяких интересных вещей, о которых не положено знать другим ребятам. Мариэль безумно обрадовалась, что ей, девчонке, можно вступить к ним в компанию. Это было верхом почета даже для мальчиков, куда уж там хотя бы помечтать девочке – и вдруг ей предлагают такую честь… Бен и Мариэль забрались на пирс, и он показал свой дом, который виднелся на другом берегу реки.

– И тебя отпускают так далеко от дома, Бен?

– Ну а что мне сделается? Да и тут не так далеко, как кажется. На лодке я переплываю реку за несколько минут.

– На лодке?!

– Ну да, это быстрее, чем в повозке или на лошади в объезд.

– Но ведь это так опасно!

– Не очень. Хочешь, я тебя покатаю прямо сейчас?

– Нет, нет, Бен! Я боюсь воды!

– Ты? Боишься? Ха-ха! Ни за что не поверю!

– Но это правда! Я не умею плавать.

– Но ведь плыть будет лодка.

– Нет, я не хочу!

– Ну ладно. Тогда давай просто заберемся в лодку и подождем, пока придут Дэн и Раян.

Так они и сделали. Бенджамин изображал из себя капитана корабля, а Мариэль была юнгой. Старая деревянная лодка, покоившаяся на берегу, тряслась, оттого что Бен раскачивал ее, будто начался шторм, Мариэль – жертва беспощадной стихии – наигранно кричала, размахивая руками. Вдруг Бен забрался ногами на противоположные борта лодки, словно джигит на двух лошадях, и, не рассчитав расстояние, свалился с хохотом на землю. Маковка хотела было кинуться на помощь, забыв об игре, но маленький испанец напомнил ей, что теперь, когда капитан погиб, она должна управлять кораблем, а он теперь превратился в акулу, которая будет нападать. Так они резвились целый час, пока, наконец, не пришли два лучших друга Бена. Они уже были предупреждены, что придет девочка, которая отбила мяч, и ничуть не удивились, однако и скромничать они не стали, увидев эту красавицу рядом. Они подбежали и стали пожимать обе руки Мариэль, что рассмешило ее. Когда Маковка продемонстрировала им, как легко она может попасть из рогатки, которую ей сделал Бен, в жестяную банку, на их удивленных лицах отобразилось уважение. Мариэль поняла, что теперь она будет им как друг, свой человек, и в то же время приятно было сознавать, что с ней, несмотря на эти мальчишеские фокусы и небывалую для девчонки ловкость, все же обращались как с девочкой. Мариэль подумала, что мама незамедлительно заперла бы ее в чулане, увидев, как она проводит время, но здесь было так хорошо, даже лучше, чем играть в дочки-матери, и потому она отгоняла эти мысли. Четверка детей расположилась на пирсе, и сначала мальчики посвятили Мариэль во все условия существования их общества, а уж затем начали вместе разрабатывать план спасения феи, которая попала в ловушку, залетев в дом с привидением.