Kitobni o'qish: «Полосатое счастье»

Shrift:

От автора

Эта история произошла в конце прошлого века – когда я (и, возможно, твоя мама) была девочкой.

В те далёкие годы ещё не придумали смартфоны, поэтому когда мы хотели кому-то позвонить, то набирали номер на домашнем телефоне. На старых аппаратах (не у многих были кнопочные, тем более с автоответчиком) крутили тугой диск, с чем не всегда справлялись маленькие пальчики.

Такси вызывали также по телефону, а рассчитаться за поездку можно было только наличными. Сейчас, как известно, это сделать намного проще: достаточно зайти в мобильное приложение и указать, где ты находишься. А деньги за поездку спишутся сами с банковской карты.

В девяностых, если нас интересовал прогноз погоды, мы не задавали вопрос умной голосовой колонке, как современные дети. Вместо этого мы слушали диктора по телевизору, а ещё подходили к круглому барометру, висевшему на стене.

Только представь: его стрелка могла указать на дождь и ветер, переменную облачность и ясное небо. Лично я вела календарь погоды на уроках природоведения, переписывая в него показания нашего домашнего барометра.

Это был непростой период, когда закрывались заводы и фабрики, на которых работали наши родители. И им приходилось как можно быстрее осваивать другие профессии, чтобы дети ни в чём не нуждались.

У нас не было привычных сегодня развлечений, аквапарков и квестов. Но мы с радостью бежали в огромный парк Гагарина и катались там на стареньких аттракционах. Пароход «Юнга» возил малышей по кругу. На автодроме можно было управлять машинками, с задором врезаясь в друзей. Карусель с сиденьями на металлических цепях раскручивалась с мелодичным скрипом. «Лодочки» взмывали ввысь, доставая до верхних веток пыльных голубых елей, и сердце замирало во время их стремительного спуска.

Но самым необычным аттракционом был, конечно же, «Иллюзион» – пёстрый домик с коричневым диваном в центре единственной комнаты, который неожиданно начинал вращаться и даже переворачиваться. Сидя на нём, я в страхе не понимала, где пол, а где потолок, и крепче держалась за маму – она почему-то нисколечко не боялась. А после очередного сеанса, смеясь, каждый раз объясняла, что диван оставался на месте – крутились только стены. Но мне всегда казалось, что мама меня обманывает: ну не может такого быть, я же была там и видела всё своими глазами!

Это было время новых панельных шестнадцатиэтажек-«свечек» и только что открывшихся супермаркетов, по длинным коридорам которых мы катали громоздкие тележки с парой шоколадных батончиков. Время ссадин на коленках и приложенных к ним листьев подорожника – чтобы быстрее зажило! Время прогулок с ключом на шее и обкусанных горбушек – потому что тёплый хлеб намного вкуснее! Время уличных котят и щенков, для которых мы становились заботливыми родителями.

Счастливая пора волгоградского детства, которое я провела с моей лучшей подругой Юнькой.

Глава 1

Мама ведь говорила: не ходи с непокрытой головой, надень если не шапку, то хотя бы капюшон. На вторые майские с Волги часто дует сильный ветер… Но нет, Юнька же самая умная, никого не слушала… А теперь температура не сбивается, и кашель этот дурацкий, и подозрение на пневмонию. И это почти летом!

Юнька подпрыгивала на кочках вместе с машиной скорой помощи, которая увозила её в инфекционную больницу. Она поправила резинку, не слишком надёжно державшуюся на светлых пушистых волосах, и уставилась в окно.

О городской инфекционке, в которую временно привозили и маленьких пациентов из-за ремонта детской больницы, говорили самое разное. Кто-то упоминал бегающих по коридору крыс, кто-то – тараканов в палатах, а кому-то не повезло лечиться у бессердечных врачей.

Находилась инфекционка где-то на окраине Кировского района, который сам по себе был глухоманью. Непросто жить в городе, который вытянулся вдоль берега Волги на восемьдесят с лишним километров. Чтобы добраться из конца в конец, нужно потратить минимум полдня на пересадки…

Скорая издала пронзительный гудок перед железными воротами, выкрашенными в ядовитый зелёный цвет, и на крыльце проходной показался пожилой охранник в фуфайке. Одной рукой он держал за поводок огромного седого дога.

– Ну чего так долго, Михалыч? – устало произнёс водитель.

– А того, – буркнул старик. – Мне за охрану деньги плотют, вот я и отрабатываю! Вдруг кто чужой?

– Ты бы лучше дыры в заборе залатал, – усмехнулся водитель. – А то так и шастают к вам местные, да не с пустыми руками – то с котятами, то с кутятами.

– Да знаю я! – огрызнулся дед и покрепче взял дога за поводок. – Пойдём, Дюк, это свои, ещё одного больного привезли.

Скорая протиснулась в приоткрытые сторожем ворота и покатилась по огромной полузаброшенной территории больницы. Справа и слева виднелись разноцветные корпуса с облупившейся краской. Как пряники, с которых слезла яркая глазурь. Маме бы эти домишки наверняка напомнили пионерский лагерь, куда она ездила в детстве каждый год.

В приёмном покое главного корпуса Юньку быстро определили в розовый пряничный домик отделения воздушно-капельных инфекций. Она выбрала кровать у окна в просторной палате с высоченными потолками и задвинула ногой под стул сумку с вещами.

Серьёзная докторша посмотрела на девочку через толстые стёкла очков и озвучила план лечения: антибиотики – без них не обойтись. Но только после всех анализов.

– Пока поставьте ей капельницу, организм обезвожен, – дважды повторила она медсестре.

– Тебя как звать, детонька? – спросила та, подкатывая к кровати железную стойку.

– Юнька, – выдавила из себя девочка вместе с кашлем.

От температуры сильно кружилась голова. Стены палаты вращались вокруг новенькой пациентки словно аттракцион «Иллюзион» в старом парке Гагарина.

– Это что ж за диковинное имечко? – удивилась медсестра. – А полностью – Юнона, что ли? Или Юнна – как Юнна Мориц¹, что про ёжика с дырочкой в правом боку сочинила?

– Нет, не Юнна, а Инна. Гусева, – спохватилась девочка. – Юнька – домашнее имя. Я себя так назвала в детстве, когда только научилась говорить. И мама теперь так меня зовёт.

– Гусева, хорошо, отмечу у себя, – засуетилась медсестра, подвешивая флакончик с физраствором к крюку стойки.

Юнька послушно протянула женщине свою тонкую руку с голубыми венками и почти сразу же провалилась в сон. Укола она не почувствовала.

Вскоре её разбудили и повели на шатких ногах в процедурный. Юнька отвернулась от стола со шприцами и ампулами и закашлялась. Во время забора крови ей всегда становилось плохо и она вполне могла грохнуться в обморок, но сейчас держалась из последних сил.

– Всё, Гусева, отдыхай, – сказала медсестра после всех процедур. – Должно стать полегче.

* * *

Юнька проснулась уже вечером. После антибиотиков душащий кашель почти прекратился, да и температура наконец-то упала. Обещанных крыс и тараканов в больнице девочка так и не увидела. И врачи с медсёстрами вроде были сердечные, хоть и строгие.

Лёжа в палате в одиночестве, Юнька смотрела в большое окно. Пёстрые корпуса прятались за отцветающими грушами и катальпами с пышными кронами. С проходной доносился лай дога Дюка.

Мама обещала приехать на неделе, но Юнька вроде бы справлялась и без неё. Хотя до этого ей ещё не приходилось лежать в больнице. Как оказалось, это было довольно просто: устройся поудобнее на кровати, слушайся медиков и выздоравливай.

Утром следующего дня в палату заглянула серьёзная докторша. Юнька хотела узнать, когда же её выпишут, но внезапно почувствовала резкую боль в животе. Девочка согнулась пополам, закусив губу, а выпрямиться назад уже не смогла.

Всплеснув руками, докторша побежала за медсёстрами. Её каблуки гулко цокали по больничному коридору.

После укола обезболивающего Юньку кое-как усадили в кресло на колёсиках и повезли в голубой кишечный корпус, чтобы сделать УЗИ. Главный врач оттуда оказался ещё серьёзнее и строже воздушно-капельной докторши. После разговора за дверью, из-за которой к Юньке прилетали отдельные громкие слова, похожие на ругательства (медицинские термины – кто их разберёт), было решено оставить её в кишечке и лечить уже другими препаратами.

Надежда на скорую выписку улетела в высокое майское небо, на которое вместе с соседними корпусами Юнька смотрела теперь из окна своей новой палаты.

1.Юнна Мориц – российская и советская писательница и переводчица. Автор стихов известных детских песенок: «Ёжик резиновый», «Большой секрет для маленькой компании», «Собака бывает кусачей» и т. д.

Bepul matn qismi tugad.