Kitobni o'qish: «Поиграем?»
Предисловие
Книга «Поиграем?» – самый сложный и одновременно самый захватывающий опыт из всего моего писательского творчества. Все потому, что родилась она как эксперимент из совместного труда меня, как автора, и группы инициативных читателей, решившихся разделить со мной это таинство создания целого нового мира, так похожего на наш. И, несмотря на то что имя автора указано мое, я не могу не упомянуть и не поблагодарить своих постоянных читателей, без которых эта книга если бы и появилась когда-нибудь на свет, то уж точно была бы совершенно другая. Но вместо того, чтобы в тысячный раз брать слово и пускаться в описания этого опыта, я хочу поделиться мыслями и эмоциями тех, кто вместе со мной придумывал персонажей, пробирался через тернии сюжета, кого немного потряхивало на поворотах и уносило вслед за героями, оживающими на страницах книги «Поиграем?».
Маргарита Печкарева, г. Йошкар-Ола:
«Я всегда знала, что писательский труд очень тяжёлый, но не думала, что настолько, пока не решила принять участие в эксперименте по написанию книги вместе с автором. Мало придумать сюжет и героя, надо все описать так, чтобы читатель поверил. В процессе написания книги, каких только идей не возникало, вместе с автором выбирали самые интересные "жизнеспособные" варианты. Поражаюсь трудоспособности и терпению Ксении: объединить в команду десять абсолютно разных людей, из их идей, предложений, порой бредовых, создать книгу с захватывающим сюжетом – это огромный талант! Мне участие в эксперименте очень понравилось, это новый интересный опыт, а осознание того, что некоторые мои идеи автор использовал в сюжете, очень греет душу. Моя героиня Эвелин Стюарт – успешная красивая женщина, но одна ошибка, и её жизнь начинает рушиться как карточный домик.»
Татьяна Малиновская, г. Калуга:
«Мой первый опыт, не совсем удачный, но я надеюсь, что хоть чем-то оправдала своё присутствие в команде.»
Александра Речкунова, г. Барнаул:
«Насколько удивителен и многогранен мир писателя, настолько он труден и запутан. Мало дать имя герою, придумать ему историю, составить хронологию его действий, нужно ещё вложить в него душу, вдохнуть жизнь, чтобы персонаж не был плоским, а читателю хотелось все дальше и дальше узнавать его. И я это узнала на своём опыте… Эта книга – писательский эксперимент. Двенадцать героев, чьи судьбы были написаны разными людьми и объединены в одну историю руками одного талантливого человека. Ксения дала возможность небольшой кучке своих поклонников и постоянных читателей окунуться в этот удивительный мир, прожить историю своего героя и прочувствовать на себе, как нелегок и коварен путь писателя. Спасибо Вам за подаренный опыт!»
Наталья Васильева, г. Великий Новгород:
«Впервые приняла участие в написании книги. Скромное, по возможностям. Но оно окрыляет! Не описать словами чувство радости, даже гордости, что герой, придуманный тобой, будет жить на страницах книги! Я же его придумала! … Для Андрэ Миртона я взяла собирательный образ, наделила его качествами, которые замечаю в близких и знакомых людях. Такой опыт запомнится на всю жизнь. Благодаря автору и его эксперименту. Спасибо за доверие, возможность принять участие в священном действии, хоть немного, но внести свой вклад в создание очередного шедевра!»
Оксана Гойкалова, г. Кемерово:
«Представьте себе красивое наливное и спелое яблоко. Его так и хочется взять в руки, попробовать, насладиться спелым вкусом. Но вот ты откусываешь кусочек и ощущаешь лишь привкус гнили во рту. Такое красивое снаружи и такое гнилое внутри. С людьми это тоже так работает. За красивым фасадом из благополучия и успеха скрывается гнилая душонка, которая готова пойти на многое ради своей выгоды. Надеюсь, что читатель сможет разобраться, кто есть кто в этой истории. Отличить фальшь от правды, внешний лоск от гнилого нутра. Я благодарна Ксении за такой бесценный опыт. Горжусь тем, что смогла стать частью этой истории. Это именно то, что потом вспоминаешь годами с особым трепетом в душе.»
Ольга Антонова, г. Оренбург:
«Впервые участвовала в таком эксперименте и это невероятно. Это такая ответственность! Оказалось, что придумать своего героя, даже просто его имя, это так трудно. А надо описать его характер, его историю, его роль в книге. Когда работаешь в команде, все получается превосходно! Мы помогали и дополняли друг друга. Совместными усилиями мы переворачивали судьбы героев с ног на голову. Конечно, ведущая роль была у Ксении, только талантливый автор может собрать весь наш сумбур и связать его в крутую историю! Я очень рада, что причастна к созданию книги! Благодаря этому проекту я в полной мере оценила великий писательский труд!!! Мне кажется, этому нельзя научиться. С этим даром надо родиться.»
Ильвина Петрова, г. Нижнекамск:
«Если вы хорошо меня знаете, то легко сможете догадаться, от чего я отталкивалась при создании своей героини Ирэн. Ирэн Милф – молодая, яркая и соблазнительная девушка с нестандартными пристрастиями, а также травмирующим прошлым, – получилась в целом такой, какой я её себе представляла, но это был лишь первый и небольшой шаг. Впереди предстояла большая работа, а это вплести её в сюжет и раскрыть персонажа со всех сторон. Но не одна я внесла вклад в создание новой книги, так как это была командная работа, инициатором которой был автор. Данный эксперимент показал, насколько труд писателя сложный, но интересный, а я получила ценный опыт и замечательно провела время в дружной и весёлой компании. Надеюсь, наша совместная работа понравится читателям, так же как и нам. Ведь благодаря автору наши идеи воплотились в единое целое. По итогу получился детектив с запутанным сюжетом, напряжённой атмосферой, жуткими событиями и яркими персонажами. Я рада, что приняла участие, а Ксении желаю творческих успехов и не переставать удивлять нас.»
Аксана Мазнова, г. Саратов:
«Литературно – психологический эксперимент Ксении Корниловой в создании герметичного детектива перевернул мое представление о работе писателя. Я поняла, что написание книги – это не только воплощение своих идей на бумаге, но и процесс взаимодействия с другими творческими людьми. Мы задавались вопросами о внешности, характере, привычках, мировоззрении каждого героя. Мы обсуждали идеи, делились своими мыслями о развитии сюжета. Было очень интересно видеть, как разные мнения и предложения сплавлялись воедино, создавая непредсказуемую и увлекательную историю. Благодаря этому опыту я стала увереннее и креативнее в своих творческих начинаниях. Моя героиня, Кэри Макгомери, пытается разгадать секрет из прошлого. Думаю, читателю будет интересно провести свое детективное расследование. Любимая цитата из книги: «Весь мир растворился в одном слове: "Попробуй"». Мы с Кэри рискнули! Спасибо Ксении за эксперимент!»
Виталий Семендяев, с. Песчанокопское (Ростовская обл.):
«Проще простого раскритиковать абсолютно любую книгу, не задумываясь о том, сколько в неё вложено труда автора. Ровно до того момента, когда попытаешься даже не написать книгу, а создать хотя бы один персонаж… И вот тут с удивлением понимаешь, что для этого мало обладать хорошей фантазией и богатым воображением, а нужно нечто большее, что дано отнюдь не каждому. Даже наделив Мартина Ньюмана во многом своим характером и представив себя на его месте, без помощи от Ксении и поддержки от создателей остальных персонажей я бы не справился с поставленной задачей. Участие здесь помогло мне посмотреть на писательский труд совсем другими глазами и понять многое для себя. Для меня это бесценный опыт.»
Людмила Егорова, г. Орехово-Зуево:
«Никогда и в мыслях не было, что буду принимать участие в написании книги. Наблюдать, как оживает твой герой, переживать за его судьбу и видеть, как складно он вписывается в сюжет под руководством Ксении. Безумно интересно было поучаствовать в таком эксперименте и осознавать то, что до этого никто подобного не делал. И даже если мы это повторим или повторит кто-то ещё, первый раз всё равно будет самым незабываемым и останется навсегда в сердце. Спасибо всем, кто принял участие и, конечно же, Ксении. За её колоссальный труд, за идею, за терпение. Только взглянув на процесс изнутри, можно оценить по достоинству её профессионализм.»
Книга «Поиграем?» – сложный и приятный опыт, объединивший меня, писателя, и читателей со всей России. Вклад всех без исключения ценен, вклад всех без исключения важен. Неважно, сколько было потрачено времени и сил – дорого каждое мгновение, которое удалось выкроить в предновогодней гонке. Надеюсь, эта книга соберет вокруг себя и других людей, которым понравится результат нашего небольшого эксперимента.
Автор
г. Южно-Сахалинск, 2024 год.
Глава 1
В уставшие после бессонной ночи глаза бил яркий свет, внезапно, к самому концу осени, расщедрившегося солнца. Дорога петляла знакомой, но давно забытой темно-серой лентой, так похожей на изъеденный молью шарф, который Эвелин Стюарт связала неумелыми детскими руками, забросила на чердак, где похоронена память обо всех когда-то милых юному сердцу вещах. Там, среди коробок и клочьев пыли, разгоняемых большущими крысами, лежал покореженный трехколесный велосипед – отец наехал на него случайно, когда заявился в очередной раз с легким запахом перегара и парковался у дома. Там же нашла покой затисканная до неузнаваемости кукла Бекки – бережно хранимая вплоть до того момента, пока хозяйка не посчитала, что стала слишком взрослой, чтобы спать вместе с потрепанной “подружкой”. И не важно, что иногда мучили кошмары и тогда так хотелось прижать, до боли в пальцах стиснуть пластмассовое туловище, облаченное в выцветшее грязно-зеленое платье. Взрослая – значит, куклу долой!
Машину качнуло в правую сторону, колесо попало в заледеневшую за ночь длинную глубокую лужу. Треск льда привел в чувство, вырвал из так некстати всплывших воспоминаний.
Эвелин не хотела ничего вспоминать. Если бы ее спросили, сама с трудом смогла бы ответить, почему вдруг решила поехать именно сюда, но… Возможно, потому, что больше некуда?
Впереди виднелась стоянка для отдыха. Небольшой клочок земли, залитый асфальтом, который успел потрескаться за долгие годы, неказистое одноэтажное здание примерно пяти метров длинной, в котором располагались туалетные комнаты. Оно выглядело так непривлекательно и пахло так отвратительно, что, казалось, лучше уж потерпеть до пункта назначения или попробовать пристроиться за еще покрытыми пожухлыми листьями кустами.
– Не удивлюсь, если там прячется какой-нибудь жуткий урод, – пробормотала Эвелин, не решаясь даже выйти из машины, и вздрогнула, испугавшись собственного голоса – неожиданно хриплого из-за долгого молчания.
Вокруг, куда хватало взгляда, не было ничего, кроме высоких елей, черных и совершенно голых снизу и бледно-оранжевых почти у самой взъерошенной макушки, уходящей далеко ввысь, метров на тридцать, если не все пятьдесят. Слева дорогу подпирала почти отвесная стена размокшей после недавних дождей скалы, а справа, прямо за прямоугольником стоянки для отдыха, простирался лес, который уходил чуть вниз и дальше до едва слышной отсюда бурлящей реки. Спереди и позади дорога огибала скалу, так что никогда не знаешь, кто вывернет из-за поворота.
Эвелин бросила взгляд на экран телефона, почти полностью разряженного, и нахмурилась: ехать еще целый час, и совсем скоро и вовсе нельзя будет остановиться – по правую сторону появится ущелье, тянущееся почти до самого поселка, куда она направлялась. Только последние километра два дорога будет лежать через поля, а дальше только мост и…
Ничего не оставалось. Терпеть невмоготу, но мысль о том, чтобы нарваться на незнакомца в поредевших с приходом осени кустах, пугала больше, чем здание с обшарпанными светло-серыми в темных подтеках стенами и пустыми глазницами окон. Эвелин на секунду задумалась, стоит ли закрывать машину или лучше оставить открытой на тот случай, если захочется побыстрее уехать отсюда подальше – вдруг там и правда прячется какой-нибудь урод? – подошла к багажнику, едва коснулась покрытой пылью крышки, нервно сглотнула, уцепилась пальцами за нее в попытке открыть. Заперто. Еще раз оглянулась по сторонам и в итоге решила, что вероятность встретить людей на дороге гораздо меньше. За последние четыре или пять часов она не видела ни одной машины, кроме тех, что ржавели и рассыпались у деревянных домиков безымянных деревень, почти вымерших за те годы, что она сюда не приезжала, а ведь раньше они с родителями останавливались там, чтобы купить парного молока и свежеиспеченного хлеба, потискать шелудивого кота или поиграть с лохматой, в колтунах, собакой, страшной ровно настолько, чтобы боялись случайные прохожие, но на самом деле доброй и приветливой.
Зловонный запах ударил в нос. Прижав ладонь к лицу, девушка огляделась по сторонам. Пустые банки и разбитые бутылки свалены в углу, там, где виднелась груда старого тряпья, очевидно ставшего лежанкой, где удавалось провести пару ночей или даже недель в тщетной надежде однажды что-нибудь изменить. Рядом, почти у самого входа в туалетные кабинки, кто-то разбросал фантики от конфет и бумажные пакеты, какие дают в дешевых забегаловках, торгующих фаст-фудом. В голову пришла мысль: “А вдруг “хозяин” вернется?”, и захотелось сбежать поскорее, но терпеть больше не было сил.
Эвелин в два шага оказалась у перепачканной липкой субстанцией двери в кабинку, аккуратно подтолкнула ее ногой и вошла внутрь, надеясь на то, что не успеет задохнуться из-за нехватки воздуха и не придется умирать здесь, в этом зловонии, чтобы не стать посмертной игрушкой того самого извращенца, кто решил сделать это место своим домом.
– С него станется, – пробормотала девушка, с отвращением посмотрела на перепачканный экскрементами унитаз с отколотым боком и прикрыла за собой дверь.
Еще через пять минут она сидела в машине. Как раз вовремя – кусты, обвешанные грязно-коричневыми листьями, дрогнули и изрыгнули на стоянку для отдыха нечто, отдаленно напоминающего человека в длинном, ниже колен, свалявшемся пуховике с оторванным правым карманом.
Взвизгнули шины, в воздух выстрелила мелкая крошка искореженного временем асфальта, машина вырулила на дорогу и скрылась за поворотом.
***
К полуночи в здании не осталось почти никого, кроме охраны и еще нескольких человек, которые судорожно доделывали срочные указания начальства, – случаются такие, которые нельзя отложить.
Через панорамные окна во всю стену виднелся переливающийся огнями город, вовсю отмечающий наступившую пятницу. До двадцать пятого этажа почти не долетали сигналы автомобилей, перекрикивание водителей, пьяный смех шатающейся по улицам молодежи, назойливая реклама распахнувших с радостью двери кафе и ресторанов и музыка, звучащая чуть громче, чем следовало, из маленькой лавки, где торговали дисками и пластинками.
Кабинет, в котором за простым прямоугольным белым столом сидела Энди Джонс, выделялся из остальных не только размерами, но и нетипичным для обычного руководителя крупной корпорации дизайном. Наверное, потому, что редко эту должность занимала женщина, особо не стремящаяся к напускной роскоши. Рабочий стол, удобное кресло, длинный стол для посетителей со стульями, стеклянный шкаф, кадка цветов, исписанная черная доска, несколько карт и планов, развешанных по стенам, небольшая кофеварка с набором капсул любимого chocochino, небольшая софа в самом углу, где можно поспать, когда совсем не получалось найти ни сил, ни смысла ехать домой, что случалось все чаще. Здесь она превращалась в ту, кем являлась всю жизнь, – достигатором и перфекционистом, ставила на кон все, чтобы оказаться первой, преуспеть, пусть даже приходилось идти “по головам”. “Пускать пыль в глаза” партнеров и заказчиков Энди предпочитала в специально обустроенном зале для совещаний, который “кричал” о богатстве и намекал на надежность компании.
В коридоре послышались неторопливые шаги – охранник обходил здание, то и дело останавливался и заглядывал в кабинеты, чтобы убедиться, что все в порядке. Дверь с табличкой “Энди Джонс” открыть не решился, помялся несколько секунд, возможно, даже положил перепачканные крошками чипсов пальцы на хромированную ручку, но вскоре ушел, оставив ее опять в одиночестве.
В привычном одиночестве.
Глаза болели от напряжения, голова соображала с трудом. Организм отказывался и дальше функционировать в привычном режиме – то ли возраст не тот, то ли виной тому недавняя простуда. Надо ехать домой, но страшно даже представить, что придется снова остаться одной в большом доме, построенном по личному заказу только в прошлом году. Здесь хотя бы дремал у мониторов этот нерешительный охранник, а там…
Там появлялось время для мыслей, с каждым днем, с каждой неудачной сделкой, с каждыми провальными отношениями, которые становились все навязчивее и страшнее. В них не хотелось признаваться даже себе, не то что пойти к психологу или рассказать об этом единственной подруге, которая еще соглашалась выносить странную дружбу с встречами раз в год и редкими поздравлениями с предстоящими праздниками. Все остальные плюнули, перестали общаться. Можно позвонить матери, но они не были близки. То ли из-за излишнего внимания старшему брату, с самого раннего возраста вытворяющему такое, что другие никогда не попробуют за всю жизнь, то ли из-за того случая, после которого родители развелись и им втроем пришлось переехать.
Ключи от машины, маленькая дамская сумочка, теплое светло-голубое, оттеняющее глаза пальто.
К черту все! После атаки хакеров на крупные компании города, умудрившихся стянуть со счетов приличные для группы людей, но незначительную даже для одной многомиллиардной корпорации сумму, информация просочилась в новости, акционеры словно взбесились, совет директоров настаивал на улучшении защиты данных, бросив ее на передовую. “Если что-то случится – отвечать будешь ты”. Кто еще?! Приходилось разгребать это дерьмо самой…
Энди закрыла кабинет на единственный ключ, но вдруг – впервые в жизни – подумала, что вряд ли вернется сюда. Она не знала, откуда вдруг возникла эта мысль, но не испугалась, а почувствовала облегчение.
Давно пора покончить с этим.
Ключ остался в замке. Брелок в виде изогнутой ящерицы, подаренный давно маленькой дочкой одной из коллег, болтался и терся о дверь, пока девушка, ускоряя шаг, направлялась к лифту.
К черту все. Она слишком устала, чтобы продолжать эту бесконечную гонку.
Дом встретил темными окнами. Иногда Энди облегченно вздыхала, радуясь тому, что живет одна, – не придется ни перед кем оправдываться или разговаривать. Но в такие дни, как сегодня, жизненно необходимым становилось хоть чье-то присутствие. Нужен тот, кто поможет передумать.
Но никого не было.
Как всегда в такие дни – а они случались все чаще, – Энди вспомнила отца. Они не виделись с тех самых пор, когда мать, погрузив в машину четыре набитых доверху чемодана и обоих детей в машину, выехала со двора небольшого, в два этажа, дома и навсегда оставила позади то место, где они вчетвером были немного счастливы. Хотелось его найти, позвонить, бросить все и приехать за несколько часов и почти тысячу километров в тот самый поселок, пусть он тысячу раз заброшен и дома совсем развалились. Хотелось забыть острые, словно колючая проволока, обвивающая горло, слова матери, ненароком брошенные в тот самый день, когда Энди впервые решила найти его: “Он умер. Извини, я не говорила тебе…”.
Наверное, именно тогда впервые пришла мысль о самоубийстве.
Наверное, именно тогда Энди почувствовала себя таким же заброшенным домом, в котором никогда больше не будет счастливого смеха, теплого персикового пирога с карамельной корочкой сверху, визга соседских ребятишек, которые собирались вокруг испеченного по поводу дня рождения торта, усталых тяжелых шагов хозяина, вернувшегося с работы. Не будет ничего.
Наверное, именно с тех пор все достижения стали казаться сплошным надувательством, мыльным пузырем, который лопнет, стоит только отлететь чуть повыше или едва коснуться качающейся ветки осеннего дерева. Однажды исчезнет все, как раскрошится до основания некогда крепкое здание, сравнявшись с землей. Однажды все забудут, что жила на Земле некая Энди Джонс, и первыми забудут коллеги – стоит только выйти из здания офиса.
Решение – импульсивное, но успокаивающее – пришло внезапно. Захотелось одним глазком посмотреть на то место, где она с друзьями бегала наперегонки и верещала так громко, что соседи высовывались из окон и неодобрительно качали головой. Где раз в неделю привозили мороженое – настоящее, сливочно-нежное, с упругими ягодам, которые застревали в зубах. Где запекался персиковый пирог, где улыбался усталый, но довольный отец. Где она ждала его – каждый день ждала, даже если он приходил глубоко за полночь, – и если удавалось не уснуть, забиралась на колени, скручивалась калачиком, а он гладил ее по волосам, и они вместе засыпали до утра.
Впервые за долгое время Энди улыбалась, выруливая со двора дома, бросила взгляд в зеркало заднего вида, прощаясь навсегда, но чувствовала себя почти счастливой. Не потому что мягкие вельветовые брюки приятно обтягивали ноги, не потому что наконец-то можно снять туфли на каблуках переобуться в спортивные кроссовки, не потому что любимая теплая кофта согревала плечи. Тешила мысль, что, возможно, скоро все закончится.
***
Лицо матери, одутловатое благодаря постоянным пьянкам, с темным мешками под глазами, со слишком рано постаревшей морщинистой кожей, нависает, кривится. Рот, из которого несет давно не чищенными зубами, рыбными консервами и перегаром, изрыгает проклятия – каждый раз одни и те же. Самое время отключиться, упасть на диван и спать, пока организм не потребует новую порцию спиртного, но в этот раз все по-другому.
Она не умолкает. Говорит, говорит, говорит… Впервые говорит об отце, впервые называет имя, хоть это и кажется бредом – как такое возможно?! Потом ни с того ни с сего разбивает бутылку, наполовину наполненную дешевым вином, о край стола – какая расточительность! – и вонзает острый край стеклянной “розочки” себе в шею. Все окрашивается в красный…
Каждый раз Сара Уайт просыпается на том моменте, который помнит лучше всего из своих семнадцати лет, – моменте самоубийства матери, совершенного в пьяном бреду.
Тело затекло из-за неудобной позы – она сидит в машине, сложив руки на руль, голову пристроила на заледеневших ладонях. Ступни упираются в педали, коленки смотрят вправо, спина еле разгибается. Хочется есть, но еще больше – оставить безумную идею, преследующую как наваждение с того самого дня, как гроб матери забросали сырой землей.
Она решила найти отца. И нашла – это оказалось не сложно, учитывая, что его фамилия и улыбающееся лицо светилось со всех новостных каналов в последнее время – время перед выборами в губернаторы. И как можно не узнать точно такие же серо-зеленые глаза, в которые Сара вглядывалась каждый раз, когда смотрелась в зеркало, вот уже семнадцать лет. Но если найти его было легко, то решиться подойти да и просто пробиться к нему сквозь толпу, окружающую будущего губернатора днем и ночью, было практически невозможно.
Ничего не оставалось, только сидеть у его дома по вечерам и ругать себя за то, что уже вторую неделю не прикасается к учебникам, и ловить подходящий момент, когда он останется один.
Когда не будет репортеров.
Когда не будет водителя или охраны.
Когда не будет его молодящейся жены и детей.
Вдалеке блеснул свет фар. Знакомые, тонкие и ярко белые, они приближались слишком быстро, чтобы считать скорость безопасной. Сара сжалась, втянула голову в плечи и смотрела, как к дому подъезжает черный блестящий внедорожник, за рулем которого сидит уже знакомый молодой человек в деловом костюме и с тщательно уложенными волосами. Машина остановилась. Водитель метнулся к задней двери, выпустил из салона высокого, почти под два метра ростом мужчину с темными, начинающими седеть волосами. На нем привычный костюм, белая рубашка с расстегнутым к вечеру воротником и ослабленным на шее галстуком – официально рабочий день давно закончился, и хотелось чуть-чуть расслабиться.
Он оглянулся только на секунду, зацепился взглядом за старый седан, красный, с белыми полосками по бокам, равнодушно скользнул взглядом по оцепеневшей за рулем девушке, чей силуэт едва различался в темноте пустой улицы, шепнул несколько слов водителю, кивнул в ее сторону и, потеряв всякий интерес, пошел в дом.
Сара затаила дыхание, на всякий случай вцепилась в ключ, торчащий в замке зажигания. Ее заметили – не могли не заметить, – и объяснить свое присутствие здесь будет трудно.
Она оказалась права. Молодой человек в черном костюме пригладил волосы, достал продолговатый предмет из внедорожника и пошел к ее машине. Пальцы на ключе дрожали. Надо завести машину и уехать, но сковал дикий страх.
Водитель отца коротко постучал в заляпанное грязью боковое стекло костяшками пальцев, затянутых в черные перчатки, заметил на них грязные следы, едва заметно поморщился, наклонился и уставился на нее.
Пальцы еще на секунду задержались на ключе, метнулись в сторону кнопки, открывающей окно.
– Привет, – приятный низкий голос чуть с хрипотцой. На губах застыла притворно-приветливая улыбка. – Давно сидишь?
Сара открыла было рот, чтобы ответить, но из горла вырвались лишь тихие хрипы.
– Шеф велел передать. Держи.
В салон просунулась рука в черной перчатке и с большим термосом, еще теплым. Молодой человек постоял пару секунд, словно ожидая слов благодарности, но вскоре развернулся и пошел обратно, буркнув себе под нос: “Задолбали эти репортеры”. Подойдя к внедорожнику, он забрался на водительское сидение, мигнул на прощание фарами и уехал.
Кофе. Черный, чуть подслащенный. Ровно настолько, чтобы было приятно пить. Сара вдохнула будоражащий запах, сделала пару глотков, закрутила плотно крышку и аккуратно, словно это хрустальная статуэтка, убрала термос на сидение рядом с собой. Хотелось верить, что отец – хороший человек, и, когда заметил девушку, которую посчитал за журналистку, решил угостить ее кофе. Первый подарок отца.
Так странно. До этого дня в ее жизни мужчины попадались грубые, похотливые и жалкие. Они приходили к ним домой, оставались на ночь или как минимум на несколько часов, спаивали мать до бессознательного состояния, чтобы делать с ней все, что заблагорассудится. Некоторые пытались приставать к Саре с тех самых пор, как ей исполнилось шесть, но, однажды испугавшись, девочка пряталась в чулане, когда понимала, что мать вернулась домой не одна. Иногда удавалось уснуть, но чаще приходилось пялиться в свете фонарика в книгу и старательно делать вид, что не слышит звуков, доносящихся из другой комнаты. К счастью, такое случалось не часто и стало скорее исключением, чем правилом.
Погрузившись в неприятные воспоминания, Сара не сразу заметила, как боковая дверь дома открылась, на пороге появился мужчина с темными волосами, едва тронутыми сединой, а теперь спрятанными под простой вязаной шапочкой. Непривычный спортивный костюм, синие кроссовки с белыми полосами по бокам и легкая куртка темно-бордового цвета. В руках он нес рюкзак цвета хаки.
Мужчина стоял на обочине и оглядывался по сторонам, словно кого-то ждал. Уже через несколько минут к дому подъехал синий пикап, водитель выскочил из салона, передал документы, и почти побежал вдоль улицы обратно, в ту самую стороны, откуда приехал. Недавно обретенный отец сел за руль, взвизгнули шины.
Впервые за последние пару недель он остался один.
Впервые у Сары появился шанс поговорить с ним.
Пальцы, мелко дрожа то ли от холода, то ли от волнения, снова легли на ключ. Машина заурчала и тронулась с места.
***
Ветер бил в палатку, выгибал упругие оранжевые бока. Солнце только-только выглядывало над горизонтом. Было слишком холодно, чтобы решиться выбраться из теплого, нагретого собственным телом спального мешка, хотя дико хотелось кофе с овсяным печеньем – еще оставалась последняя пачка.
Андрэ Миртон дремал, то и дело поглядывал через расстегнутый бок палатки на ошеломительный вид, какой возможен только здесь, в горах. Выступ, на котором он остановился на ночлег, был не больше пяти метров шириной, зато почти пологий, покрытый еще зеленой травой. Она блестела росой, золотилась первыми лучами солнца, а дальше – только горы, чуть тронутые первым снегом, еловый лес и извилистая бурная река.
Звякнул телефон. На экране высветилось: “Агнес”.
Андрэ хмыкнул, смахнул уведомление в сторону – подождет. Не за тем он уходил в горы. Но дурацкое, назойливое раздражение не покидало. И откуда тут сотовая связь?!
“Доброе утро, любимый. Когда вернешься?”
Вздохнув, Андрэ написал короткое: “Завтра” и поставил телефон в авиа режим, проклиная себя за то, что не сделал этого раньше. Он, кажется, по-настоящему любил эту слегка полноватую – как раз в его вкусе – девушку, которую часто с нежностью называл “прилипала”, восхищался ее способностью вытянуть любого из самого гадкого настроения, но привыкнуть в постоянному контролю не мог. Наверное, поэтому, или потому, что глубоко внутри свербила тревога, возникшая благодаря одной только мысли, что придется связать себя с одним человеком, предложение руки и сердца так до сих пор и не было сделано.
Горячий кофе, сваренный на маленькой спиртовке, обжигал язык приятной горечью. Порывшись в рюкзаке и убедившись в том, что почти все запасы съедены, Андрэ подумал, что и правда пора прервать небольшой отпуск и вернуться домой, чтобы засесть за компьютер и погрузиться в работу над новым проектом.
Солнце уже слепило так, словно не знало, что давно наступила осень. До дороги, где он бросил машину, оставалось около трех дней пути, но если срезать путь и пройти через старый заброшенный поселок, едва виднеющийся отсюда, с высоты, то получится сэкономить сутки или даже двое. Главное, чтобы мост, еще весной показавшийся слишком хлипким, уцелел после обильных осенних дождей, размывающих дороги и стягивающих поваленные деревья в узкие места реки, из-за чего та постоянно выходила из берегов, а в это время года превратилась в клокочущее рыжее чудовище, встретиться один на один с которым захотел бы либо очень отважный, либо просто дурак.
Понадобилось около получаса, чтобы сложить палатку, закрепить на рюкзаке и в последний раз посмотреть на почти отвесные горы, испещренные непролазными пещерами, куда стекались спелеологи со всей страны. Пожалуй, на этом сезон можно закончить, зимой полететь в тепло – все равно работал он удаленно, зарабатывал неплохо, поэтому имел возможность позволить себе несколько месяцев на Бали. Да и любимая “прилипала” явно будет не против.
