Kitobni o'qish: «Не ходите, девки, замуж, не ходите за царя»
Полетела душа через край напролет,
Говорят, хороша царевна живет.
Над землей неспеша мимо туч, мимо бед
Полетела душа за нею на свет.
Ты меня не бойся, я не буря, я – прибой.
Ты меня не бойся, я приехал за тобой.
В каждом моем вдохе – твое имя живет.
Я знаю, кто ты есть, я знаю, что нас ждет.
Дмитрий Колдун – «Царевна»
ПРОЛОГ
– Мр-р-р-р, – заурчал кот и потерся макушкой о сапог царя. – Ну, не серчай, Гвидонушка.
– Отстань, усатый, – тяжело вздохнул мужчина и оперся ладонями о борт корабля.
В лицо дул свежий ветер, играя белоснежными волосами. Царь Краснограда хоть и выглядел молодо, но на самом деле ему шла уже не одна сотня лет. А во всем яблочки молодильные виноваты были. Только после смерти царицы Лебеди он перестал их есть, решив, что без жены, проживать вечность одному нет смысла.
– Ну не горюй, царь, – снова замурлыкал рыжий кот. – Развеемся, узнаем, как там за горизонтом люди живут, и вернемся обратно.
– Я не горюю, Тимофей, – сказал Гвидон, продолжая смотреть на бескрайний океан. В его побледневших голубых глазах, которые выдавали возраст, не отражалась ни одна эмоция. Переживает ли он сейчас, спустя полтора года после ее кончины, и сам уже не знал.
– Любозар справится. И перестань думать о Лебеди, – Тимка передернул густыми усами. – Это ты в ней души не чаял, а вот она…
– Хватит, – прервал поток слов царь. – Твою позицию я понял, усатый. А теперь оставь меня одного. Мяуканье стало раздражать…
– Неблагодарный!
– Тим!
– Иду-иду, – буркнул кот и направился прочь от своего собеседника.
Лишь на краткий миг в глазах Гвидона загорелась былая веселость. Может, Тимофей прав и стоит немного развеяться? Как давно он не был на большой земле? Только в Дьявольскую пустошь иногда выбирался и все полностью поглощенный государственными делами. Даже рождение внучки прошло мимо него.
– Мяу-у-у… – раздалось за спиной мужчины. – Мяу-мяу-у-у-у…
– Ну, в чем дело?! – не выдержал Гвидон и обернулся.
– А в чем дело? – хитро захлопал глазками кот ученый.
– Ты специально над душой стоишь?
– Я на ней еще и потоптаться могу, – произнес наглый кошак.
– Горжетка потенциальная, – беззлобно сказал царь Краснограда.
– Мяу?
– Отправляемся! – разнесся по палубе голос капитана корабля.
Впереди было три дня плаванья в компании невыносимого рыжего прохвоста. Что могло быть еще хуже?
Глава 1
А я не хочу, не хочу по расчету!
– А я сказал, выдам! – распылялся батюшка.
– А я сказала, не пойду! – воскликнула и разбила уже десятую тарелку.
– Ярослава!
– Очень приятно, тезка! – выпалила я и схватилась за расписное блюдечко.
– Ярослава! Это фамильный сервиз! – взвизгнул царь Серомор.
– Ничего не знаю!
Вид разбитого фарфора прошелся ножом по сердцу царя.
– Ах, – пожилой мужчина схватился за сердце, – на кого я оставлю государство!
– На старшего брата!
– Ярослава!
– Я все сказала, – во мне клокотала злость. Как посмел он, решать за меня, кого мне в мужья выбирать?
– Выдам! Все равно замуж пойдешь!
– Не пойду! – снова звук разбиваемой посуды.
Я вбежала в свою комнату и захлопнула дверь перед самым носом отца. Еще и закрыла ее на замок для надежности. Пусть знает, что я разговаривать с ним не желаю. Поправила растрепавшиеся каштанового цвета волосы, нервно провела руками по сарафану и выдохнула. В дверь постучали. Да так, что она чуть с петель не слетела. Эх, и силен царь Тричетвертого государства.
– Дочка, – отец попытался говорить спокойно, – послушай меня. Завтра царь Краснограда пребывает. Ты должна понять меня. Мы обязаны укрепить наш союз. А он вдовец!
– Он старый! – я поморщилась.
– Да и тебе уже не шестнадцать! – отрезал Серомор.
– Мне двадцать один! – моему возмущению не было предела.
– Старая дева.
– Что-о-о?!
– Все, Ярослава. Этот вопрос не обсуждается. Готовься к свадебке. Платье подвенечное выбирай, да украшения.
Открыла дверь и встретилась с гневным взглядом батюшки. Лицо красное, правый глаз дергается. Ух…
– Он старый! – повторила я. Он что, действительно не понимает?
– Он молодильные яблоки ел.
– И что? – я сложила руки на груди и хмуро посмотрела на мужчину. – Ты снова решаешь за меня.
– Я твой отец и государь. И кому как не мне решать твою судьбу.
Стихия зашевелила волосы, ласково заскользила по щекам и шее. Она попыталась успокоить и утешить свою хозяйку.
– Не вздумай использовать силу! – пригрозил отец.
А послушный мне воздух, дотронулся до ладоней, пробежал по подолу сарафана…
– Ярослава, – донесся издалека голос царя, – если ты не перестанешь, я лишу тебя и домашнего обучения.
Воздух тут же прекратил свои игры. Недовольно посмотрела на отца.
– Ты и так не особо обрадовался моему дару и запретил учиться в Школе Ворожбы!
– Для твоего же блага!
– У тебя все для моего блага! – по щекам потекли слезы обиды. – Оставь меня!
Серомор видимо заметил, что сейчас до нерадивой дочери достучаться не получится, и потому вышел из комнаты. Я же села прямо на ковер, закрыла лицо руками и заплакала в голос. Почему он всегда все решает за меня? Даже битье посуды в малой гостиной толку не дало. Привык, наверное, что я не щажу сервизы. Как мне объяснить ему, что рано мне замуж выходить. Сначала дал бы силой овладеть в полной мере, а потом и заговаривал о долге перед государством.
Отняла руки от лица и посмотрела на закрытую дверь. Интересно, а сам Гвидон – царь Краснограда, что стоит на острове Буян, в курсе, что его на мне женить хотят? Потому что если он сюда плывет для того, чтобы ко мне свататься… Батюшка добьется своего. Силой замуж выдаст. А если с царем заморским еще и кот ученый прибудет, про которого слухи разные ходят, то мне вообще лучше самой удавиться.
Но долго на ковре я не усидела. Что же мне теперь, слезы из-за какого-то заезжего царя лить? Еще чего! С родителем спорить более не стану. Вдруг получится уговорить Гвидона не связывать себя новыми узами брака?
Встала, оправила синий сарафан, который невероятно подходил к моим глазам, и с гордо поднятой головой направилась на выход из своей комнаты. Спустилась по резной деревянной лестнице и вышла на улицу. Ветер, мой верный друг, снова начал ласкать мое лицо. Я довольно улыбнулась и, разведя руки в стороны, запрокинула голову, растворяясь в своей стихии. Ноги оторвались от земли, и я почувствовала, что парю. Зашелестела листва, кружа вокруг моего тела. Как же хорошо…
– ЯРОСЛАВА!!! – грозный рык отца, и воздух выпустил меня из своих объятий.
Ойкнув, упала на землю, сильно приложившись копчиком. Серомор широкими шагами преодолел разделяющее нас расстояние и навис сверху.
– Ярослава, – постарался говорить спокойно, – что ты вытворяешь?
– А что я вытворяю? – непонимающе спросила.
– Посмотри туда! – он указал рукой на ближайшую березку, у которой на ветках не осталось ни одного листочка.
– Ой, – только и смогла произнести.
– Дочь, ну в кого ты такая непутевая? – покачал отец и помог мне подняться.
Встав, стала усиленно потирать ушибленную часть тела.
– В матушку, наверное, – произнесла.
– Твоя покойная мать столько хлопот не доставляла.
– Зато была славной огненной ведьмой.
– Да-а-а, – протянул царь Тричетвертого царства, – огонь в ее руках становился ласковым котенком.
– Кстати, о котиках, – спохватилась я. – Скажи… а с царем Красноградским кот ученый не приезжает?
– Слухи ходят, – отец нахмурился и провел широкой ладонью по седой густой бороде, – что приплывет вместе с Гвидоном рыжий интриган.
– Отец…
– Не начинай снова! – тут же понял, что я хочу сказать, мужчина. – Гвидон согласится на союз и тогда…
– Но, папочка…
– Тогда я отдам тебя ему. И не спорь! Это лучшая партия для тебя.
Ну, вот… снова все без толку. Почему, когда дело касалось какого-нибудь местного царевича, батюшка почти сразу сдавался, а сейчас… Уперся рогом.
– Разве можно жить с нелюбимым? – печально спросила я и посмотрела в усталые карие глаза.
– Можно, – вздохнул он и погладил меня по голове. – Брат твой, когда женился, царевну Ариадну не сразу полюбил.
– А если я не полюблю его никогда? Что тогда?
– Ничего, дочка. Придется смириться. Будь мы простыми жителями царства, я бы прислушался к твоему мнению. Но, прости, я все же царь. И в первую очередь должен думать о государстве.
Я с силой сжала кулаки. Ему легко говорить. Они с мамой сразу же полюбили друг друга и жили счастливо тридцать лет. И когда матушка умерла от болезни странной, которую даже целители вылечить не смогли, так и не оправился от удара.
– Это несправедливо.
– У меня нет другого выбора.
– Но он старый! – снова повторила, как мне казалось, весомый аргумент.
– Вот прибудет завтра с дружественным визитом, и узнаем – старый он или нет.
– Ты жесток ко мне.
– Я желаю тебе только блага.
– Отправляя на Буян с нелюбимым мужчиной? – почему он никак не хочет меня понять?
– Иди в свою комнату, Ярослава, – вздохнув, сказал Серомор.
Бросив на отца последний взгляд, направилась обратно в сторону дворца. Гвидон прибудет завтра. Хорошо. Тогда и решим, что делать дальше.
Утро пробежалось теплыми лучиками по моему лицу, заставляя пробудиться ото сна. Сначала открыла один глаз, потом второй. Сладко потянулась и встала с постели. На губах заиграла улыбка, которая почти тут же померкла, лишь стоило мне вспомнить, что сегодня за день. И солнышко уже не грело, а обжигало кожу. Соскочила на пол, ступая босыми ногами по мягкому ковру. Вот возьму, оденусь как чучело огородное, что тогда? Согласится ли на брак с замухрышкой, пусть и царских кровей?
Выбрала самый простой сарафан, сбоку которого подол был немного порван. Помнится, лазила я как-то на яблоне, зацепилась за сучок, вот и появилась дырка. Отцу о том не рассказала. Как знала, что пригодится. Еще и рубаху старенькую взяла. Вдруг, кроме жалости ничего более и не вызову у жениха нежданного. Волосы оставила распущенными. Еще и расчесала их кое-как, чтобы гости сразу увидели, какая царевна неопрятная. На ноги надела обычные тряпичные ботиночки. Хоть и нововведение, а все же не такое дорогое как черевички или туфельки из дорогой ткани да с натуральным жемчугом. Никаких украшений – только кольцо-оберег и все.
В дверь постучали и в комнату без приглашения влетел царь-батюшка.
– Ярослава! – закричал он. – Ты что…
Увидел мое одеяние и заскрипел зубами. Ну да, на нем же была расшитая мельчайшим бисером рубаха, из дорогого качественного материала штаны и дорогие сапоги. А как же мантия на меху? Что, не захотел летом париться? Деспот!
– Я что? – невинно спросила, ожидая, что он дальше скажет.
– Ай, черти с тобой, – махнул он рукой и, схватив меня за запястье, поволок в зал приемов. – И не вздумай меня опозорить! Царь Краснограда с делегацией вот-вот прибыть должен!
Я? Позорить собственного отца? Я что… шут? Признаюсь, было желание устроить какую-нибудь пакость. Но я все же царевна. Моего внешнего вида должно вполне хватить, чтобы у Гви отпала охота на мне жениться. Если, конечно, он за этим приехал.
Мы вошли в просторный зал, в котором стоял резной деревянный трон, обитый алым бархатом, длинный массивный стол со скамьями по обеим сторонам. Трон, к слову сказать, находился во главе. Было тут и еще одно произведение искусного ремесленника – деревянный же стул, с резной спинкой, украшенной драгоценными камнями и с замысловатыми завитушками на подлокотниках. Предполагалось, что Гвидон присядет именно на эту красоту. Мне же придется стоять по правую руку от отца.
– А где Доброслов? – спросила у батюшки, когда заняла положенное место.
– Он, с Настасьей поехал проверять ближайшие деревни. Говорят, леший стал чудить: грибников, да путников путать.
Промолчала, нервно поглядывая в сторону двустворчатых дверей. Спустя совсем немного времени они распахнулись, и в зал приемов вошел вещун. Стукнул посохом по полу и громогласно произнес:
– Царь Гвидон с делегацией прибыл!
Все… держите меня семеро. Лишь бы стихия снова не начала буйствовать…
Первым в зал, как ни странно, вошел рыжий кот. Он медленно прошествовал на задних лапах к столу, посмотрел на резной стул, да и запрыгнул на него.
– Тимофей! – за ним следом влетел светловолосый мужчина. – А ну, брысь!
– Ну, Гвидоша-а-а… – протянул наглый кот.
Я во все глаза следила за разворачивающейся картиной, еле сдерживая смех. До тех пор, пока все мое внимание не поглотил Гвидоша-а-а…
Он был высок, подтянут, с невероятно красивого цвета волосами. Они были собраны в низкий хвост, только одна прядка падала на лицо. Глаза у мужчины были голубыми. Хотя мне подумалось, что раньше они были ярче. Почти белоснежная шевелюра мне понравилась. Правда, не смогла понять: то ли она от седины такая, то ли от природы. Да и в целом Гвидон был красив. Но он же старый!
– Тим, слазь! – царь Краснограда потянулся широкой ладонью к коту, чтобы стащить того со стула.
– Царь, – в зал приемов вошли еще пятеро мужчин, – может, стоит его казнить?
Посмотрела на говорившего. Низкого роста, с густой бородой и цепким взглядом. Никак, советник.
– Я те казню! – Тимофей выгнул спину и зашипел. – Кота царского и казнить! Мя-я-яу! – Его все же схватили за шкирку и стащили с облюбованного места.
– Прошу простить, – произнес Гвидон, наконец, обращая на нас свое внимание. И замер, внимательно смотря на меня.
А я стояла и не могла пошевелиться. И вот он старый? Это точно тот самый царь Краснограда, которому более трех сотен лет? Сердце, готовое вырваться наружу, стало бешено биться в груди, а щеки запылали. И чего смотрит? Перед ним же чучело стоит.
– Царь Гвидон! – батюшка поднялся со своего места и широко улыбнулся. Как челюсть не вывихнул, странно. – Мы вас ждали. Присаживайтесь, чего же вы стоите.
– Ваша дочь лесная ведьма? – произнес кот и стал продвигаться в мою сторону уже на всех лапах.
– Нет, она ведьма ветров.
– Мр-р-р, да? – на меня посмотрели большие зеленые глаза. – А по одежде и не скажешь. Кажется, тока из леса вылезла. Но хороша-а-а! – кот стал обнюхивать подол моего сарафана. – Нам подходит!
– Тимофей! – от грозного голоса Гвидона я дернулась и отступила назад, за трон батюшки.
– Ну, что-о-о, Гвидош? – кот лениво повернул голову в сторону своего государя. – Ты думаешь, я сюда за просто так три дня плыл, да от морской болезни страдал?
Светловолосый мужчина бросил на рыжего такой взгляд, от которого хотелось сквозь пол провалиться.
– Ждеслав, думаю твое предложение верно и…
– Ты не посмеешь! – Тим прижал уши к макушке и спрятался за мной. – Где это видано, чтобы кота казнили!
– Можно утопить, – предложил бородатый мужчина.
– Живодер! – зашипел котик. Он определенно начинал мне нравиться.
– Гвидон, – Серомор постарался не обращать на бедлам внимания, – я очень рад, что вы решили навестить нас с дружественным визитом…
– Гви, – тихо заговорил Тимка, – ты присаживайся. Негоже царю Красноградскому стоять. Тем более ты уже не молод, дедом недавно стал…
Дедом?! Кажется, я икнула. Ничего себе конфетки-бараночки. Он стал дедушкой? Вот этот вот высокий, длинноволосый, голубоглазый мужчина, от которого мое сердце готово из груди выскочить?
– Тимофей! – строго прервал кота царь с Буяна и все же решил присесть на резной стул. Устало облокотился на спинку, положил руки на подлокотники и хмуро посмотрел на моего отца. – Говорите, Серомор, что там в вашей голове крутится.
– Понимаете, – царь Тричетвертого государства замялся и косо посмотрел на меня, – дочь моя уже давно в подходящий возраст вступила. Вы не обращайте внимания, что сейчас перед вами она в таком виде стоит. Нрав у нее не спокойный, рука нужна тяжелая. Я же не могу дочери перечить, люблю очень.
Ложь! Любил бы, замуж отдать не захотел!
– Я вот тоже считаю, – Тимофей высунул свою наглую морду из своего укрытия, коим являлся мой сарафан, – что это замечательная идея!
– Значит, ты, горжетка потенциальная, – Гвидон медленно поднялся со стула, – женить меня надумал!
– Ну почему как что, сразу горжетка? – обиделся кот. – Я счастья для тебя хочу!
– То есть я по-твоему, – в голосе мужчины появились угрожающие нотки, – сам разобраться ни с чем не смогу?
– Да ты все по Лебеди слезы льешь…
– Так ты плакса, что ли? – произнесла, хотя не собиралась говорить этого вслух.
– Тебе слово не давали! – раздраженно произнес Гвидон.
Все, прошла любовь, завял крыжовник.
– Знаете, что, царь, – я сложила руки на груди и с вызовом посмотрела на Гвидошу-у-у, – я никогда не соглашусь на союз с вами!
Сказав это, направилась на выход из зала приемов.
– Ярослава! – отец звал меня, а я не обращала на это внимания.
Как посмел он в таком тоне со мной разговаривать? Понимаю, сама виновата, не надо было называть его плаксой. Но я не хотела этого говорить, оно само вырвалось нечаянно. И прощения попросить было бы не лишним, вот только… Он так на меня посмотрел, и столько злобы в голосе было, что я сразу же передумала. Еще и на «ты» перешла без дозволения. Ох, и будет ругаться батюшка.
– Простите ее, Гвидон, – Серомор опустился на трон и потер лицо руками. – Она вспыльчива, но зла вам не желает.
– Я знаю, – глухо произнес царь Краснограда и посмотрел в сторону двери, за которой скрылась девушка.
– Хороша, дюже как хороша-а-а, – протянул довольно кот у ног государя. – Бери не раздумывай, Гвидон. Где еще такую найдешь.
– Прекрати, – поморщился царь и посмотрел на Серомора. – Я прибыл сюда не выгодный союз заключать, а подписать новые договора по поставкам товара с обеих сторон.
– Разумеется, – кивнул его собеседник. – Но вы должны понимать, что союзом мы укрепим два наших государства.
– Полностью поддерживаю, – снова подал голос Тим. – Союз нужен.
– Ждеслав!
– Молчу-молчу…
Ненавижу! Ненавижу этот рваный сарафан за то, что он не хочет нормально сниматься! Уже минут десять пыхчу, ни в какую стягиваться не хочет.
– Тьфу, – стала отплевываться от попадающих в рот и нос волос. – Фр-р-р… да что ж… апчхи!
– Будь здорова, краса, – раздался мурчащий голос со стороны кровати.
Заверещав, стала поспешно одергивать собранный в районе подмышек сарафан. И как этот рыжий сюда попал?!
– Ты пр-р-родолжа-а-ай, – довольно протянул этот наглый прохвост. – А я посмотрю. Потом все Гви расскажу.
– Не посмеешь! – я, наконец, смогла оправить изрядно помятую ткань и сурово посмотрела на котика. – Ты и слова этому… – я запнулась, – этому не скажешь!
– А вот и расскажу, – Тимофей довольно потянулся и зевнул, обнажая маленькие острые зубки.
– Плохой кот! – я ткнула в сторону Тима пальцем. – Брысь с кровати!
– Еще чего, – совсем обнаглел он. – Тут перинка мягкая, подушечки шелковые, и окна на южную сторону выходят. А я тепло люблю.
– А по наглой попе получать любишь? – я уперла руки в бока.
– Нет, это не люблю, – мотнул головой кот ученый.
– Тогда, пошел прочь!
– Не пойду-у-у, – снова протянул Тимофей. – Меня Гвидон из комнат своих выгнал, мне спать негде.
– Еще только день, – нахмурилась я.
– А я уже спать хочу.
– Я силу призову, – погрозила.
– И тебе совсем не жалко бедного старого кота?
– На твоей наглой морде нет ни одного седого волоска, – я с досады топнула ногой. Кота и, правда, было жалко. Вдруг стихия переборщит, и от него только шкурка и останется. А внутри будет суповой набор из костей.
– Ну, оставь у себя, Ярославушка, – жалобно заныл кошак. – Я мышей ловить буду. Тебе в кровать их приносить, чтобы ты не думала, что я халтурю.
– Не надо мне такой радости, – поморщилась, живо представив себе подобную картину. Что-то видеть дохлых мышек мне не очень хотелось. А ведь они еще могут начать пахнуть. – Ладно, – все же сдалась под натиском его печальных зеленых глазок, – оставайся пока. Но вздумаешь совать свой наглый нос в мои вещи, хвост бантиком завяжу. И вообще, как ты сюда попал?
Тимофей развалился на моей кровати, покрутился с боку на бок, будто ему там блохи мешали и произнес:
– Знамо как. Прыгнул на ручку двери, да и открыл.
– Вот так вот просто?
– Элементарно.
– И правда, горжетка потенциальная, – произнесла уже себе под нос, направляясь в сторону ванной. Может там удастся переодеться.
– Вот заладили, – стал возмущаться из-за двери кот. – Горжетка, да горжетка. Ни стыда, ни совести.
– Кто бы говорил! – выкрикнула я.
Сарафан жалобно заскрипел. Ай, была – не была! С силой дернула его вверх и, наконец, почувствовала свободу. Затем сняла рубаху, оставшись в ночнушке из тончайшей ткани. В ванную я зашла с новым комплектом одежды, чтобы сразу переодеться. Но даже рубаху надеть не успела. В щель между дверью и полом просочилась мышь!
– А-а-а-а-а-а-а!!! – закричала я и, бросив рубаху в грызуна, который побежал в мою сторону, вылетела из ванной.
Видно, кричала я очень громко, потому что в мою комнату вскоре влетел отец вместе с царем Краснограда.
– Что случилось?! – обеспокоенно спросил батюшка, видя, что меня не убивают. – ЯРОСЛАВА!
Сглотнула, чувствуя, как все тело начинает гореть от смущения. На мне же тончайшая ночнушка! А тут Гвидон… Замер и как-то странно на меня смотрит. Хмурится…
– Вот не можешь ты нормально, Ярослава, – запричитал отец и, стащив со стоящего неподалеку стула цветастый плед, закутал меня в него с ног до головы. Только один нос и торчал. – Простите, Гвидон, обычно она так себя не ведет…
– Повторяетесь, уважаемый, – промурлыкал у моих ног кот. – Не женщина, а шальной ветер. Гвидон, нам подходит!
– Тебе еще не надоело? – спросил царь Краснограда у рыжего прохвоста.
– Мр-р-р… нет, – произнес тот и помчался в ванную комнату. – Мням-мням, мыша, мыша…
Я стояла и не понимала, что вообще происходит. Как в моей комнате оказалась эта пищащая гадость?
– Ярослава, – Серомор снова обратил на меня свое внимание, – вот скажи мне, горе ходячее, ты специально меня изводишь?
Могла соврать и сказать, что таки да, специально. Но это не правдой будет. Не привычна я отца обманывать. Поэтому и помотала головой, давая понять тем самым, что ни в чем не виновата. Оно все само вокруг меня происходит. А я так, просто рядом стою.
– Раз угрозы нет, можем возвращаться в переговорный зал, – раздался тихий, обволакивающий голос светловолосого мужчины, который (о боги) недавно стал дедушкой. И когда успели переместиться из приемного? Наверное, неотложные государственные дела…
– Вы правы, – вздохнул Серомор. – Надеюсь, сегодня больше не будет подобных ситуаций… да дочь?
Меня одарили предупреждающим взглядом. Кивнула, надеясь на то, что и правда, обойдется. Как же я тогда заблуждалась!
Только когда они уходили, заметила, что в коридоре толпились стражники. Ничего себе. Они думали, что меня тут убивают что ли?
– Эх, вкусная мышка попалась, – сказал кот, подходя ко мне. – Жирненькая.
– Можно без подробностей? – спросила и, пройдя к кровати, повалилась на нее, продолжая кутаться в плед.
– Хочешь без подробностей, пожалуйста, – миролюбиво мурлыкнул Тимофей и пристроился сбоку. – Просто скажу, что мыши у вас тут отменные. Не то, что в Краснограде – одна кожа да кости.
Поморщилась, понимая, что просить этого рыжего о чем-либо бесполезно. Он – тот еще интриган. Правду люд говорит – остерегаться его надо. А то и глазом моргнуть не успею, как замужем окажусь и с во-о-от таким вот животом. И стану не просто женой, но еще и бабушкой. Это в двадцать один-то год!
Сон сморил меня неожиданно.
Проснулась уже поздно вечером. Кота рядом не было, что несказанно обрадовало. Поняв, что проспала обед и ужин, тяжело вздохнула. Живот недовольно заурчал, ругая свою нерадивую хозяйку за незапланированную голодовку. Пришлось вставать и осторожно сходить в ванную комнату, в которой остались мои вещи. Мышки нигде не было видно, так что я быстро подняла с пола рубаху, схватила со стула сарафан и вышла. Все равно было страшно. Хоть кот и дал понять, что поймал грызуна, утешение для меня это было незначительное. Мог ведь и обмануть.
Одевшись, заплела длинные волосы в косу, стянула их на конце атласной лентой и вышла из комнаты. Путь мой лежал на кухню. Там я залезла в кладовую и достала приличных размеров кусок отварного мяса, немного сыра и хлеб. Кухарки уже не было и пришлось обслуживать себя самой. Ну, ничего, мне не привыкать. Утолив голод, пошла обратно в комнату. По пути мне никто не попадался, будто одна во дворце жила. И пусть он небольшой, но все же… Редко, когда получается почувствовать себя настолько свободной от чужих взглядов. Привыкли дворцовые следить за каждым моим движением, ожидая очередной напасти.
Только зашла в комнату, как услышала многоголосое пищание. Включила магический светильник, который находился неподалеку от входа, и снова заверещала от ужаса. Вся моя комната была в мышах!
– Мама-а-а-а-а-а!!! – закричала не своим голосом и попятилась. Воздух заскользил по рукам, опустился на пол и принялся играть мышками, как циркач разноцветными мячиками. Грызуны пищали, я кричала…
– Что опять?! – в конце коридора показался отец.
– Снова мыши, – хмыкнул Гвидоша-а-а.
Стоя у противоположной от моей комнаты стены, я старалась слиться с ней, чтобы никто не обращал на меня внимания. Посмотрела на отца, потом задержала взгляд на царе с Буяна, отметив про себя, что сейчас на нем был не расшитый обережными символами кафтан и кожаные брюки, а вполне обычная рубаха и свободного кроя штаны, заправленные в сапоги из мягкой кожи (их он, кстати, не менял). А вот батюшка расхаживал все в том же.
– Дочка, я же просил! – взвыл Серомор.
– Это не я! – во мне стала закипать обида.
– А кто? Только ты способна на такое!
– Я мышей боюсь!
– А так и не скажешь, – строго проговорил отец.
Пока мы препирались, в мою спальню вошел Гвидон. Стихия затихла, и мышки повалились на пол.
– ТИМОФЕЙ! – рыкнул мужчина. – Кошак драный, быстро сюда!
– Мр-р-р… – муркнул рыжий, высовывая нос из-за поворота, где располагалась лестница на первый этаж. – Что случилось?
– Что случилось? – Гви вышел из моей комнаты и широким шагом направился в сторону Тимки. – Что случилось, говоришь?
– Только не за шкирку! – пискнул рыжий и, сжавшись, прикрыл зеленые глаза.
Царь Краснограда схватил его за загривок и поднял с пола.
– Иди теперь и отлавливай! – сказав это, он опустил Тимофея прямо посередине моей спальни.
– Я столько не съем! – возмутился кот.
– Вообще не волнует, – Гвидоша-а-а сложил руки на груди.
– Я лопну!
– Готов пойти на такие жертвы.
– Ну, скажи ему, Ярослава! – взмолился прохвост, ища у меня поддержки.
– А что сказать? – опешила я.
– Что согласна выйти за него замуж, и мы уплываем отсюда!
– Вы вдвоем? – на всякий случай переспросила.
– Еще чего, – блеснул в мою сторону глазами Тим. – С тобой, конечно!
– Тогда, не согласна.
– А-а-а-а-а, горе мне горькое, – застонал рыжий.
– Тим, лови, давай.
– Гвидоша-а-а, помилуй, я старый кот!
– Ты наглая рыжая морда, – отрезал Гви.
Я осторожно подошла к проему двери и стала внимательно прислушиваться к перепалке кошака с царем. Эх, красив, ничего не скажешь. Подтянутый, плечи широкие, глаза пронзительные… Так, ладно, я стала повторяться. И вообще, я не хочу замуж! Тем более за старика. Он же старик, правда?
– Ну, Гвидоша-а-а, – заныл рыжик, – пожалей котика.
– Долго еще прибедняться будешь? – Гви был непробиваем.
Вздохнув, Тимофей стал по одной вылавливать всех мышек. Никто ему помогать не стал, хотя он очень просил. Даже угрожал некоторым наделать какую-нибудь пакость в сапог. Все без толку. В итоге, спать я легка поздно. Ну как легла… Так, коротала часы перед рассветом за чтением очередного романа. Интересная книжка попалась. В ней рассказывалось про сильного и мужественного богатыря, который ради любимой готов был отказаться от всего. Даже по девкам ходить, что для мужчины точно был подвиг. А все потому, что до этого момента полкниги расписывалось, как он по этим самым девкам ходил.
Кот спокойно спал на моей кровати и нервно дергал задними лапками. Никак от огромной мыши во сне убегал. Повезло еще, что эти грызуньи не успели мне тут делов наделать. И как этот прохвост смог их в таком количестве в комнату загнать?
Солнце уже поднималось из-за горизонта, когда меня стало клонить в сон. Только вот ложиться было уже поздно. Все равно поспать никто не даст. Зашла в ванную комнату, чтобы привести себя в порядок, а когда вышла, застала Тима за очень занимательным делом. И как не услышал моих шагов? Да и дверь я не так чтобы бесшумно открывала.
– Так-так-так… – пробормотал он, суя нос в мой шкаф. – Что у нас здесь… Черевички, лапти, туфляки…
На слове «туфляки» прикрыла рот ладонью, чтобы не засмеяться в голос.
– А это что? – кот сел на попу и, склонив голову набок, в задумчивости смотрел на висящие на вешалках сарафаны и рубахи. – Не годится. Все закрытое, скромное… А Гвидон мужчина искушенный…
Вот так новость. Чем ему моя одежда не по душе пришлась?
Молчу, стою на пороге комнаты и внимательно прислушиваюсь к каждому слову Тимофея.
– Ясно же, – мурлыкал тот, в упор не замечая моего присутствия, – что он сразу на красу глаз положил. Нет, даже не так. Сразу целых два. Как очи-то загорелись, при виде ведьмы ветров. Да он так даже на эту, – в голосе кота послышалось раздражение, – Лебедь не смотрел.
И откуда ему знать, как там Гвидоша-а-а на свою жену посматривал? Что, у кровати стоял и свечку в пушистых лапах держал?
– Тронешь хоть один сарафан, хвост оторву, – сказала, заметив, как Тим потянулся своими коготками к одному из моих любимых сарафанов.
– Ай, незадача, – рыжий сразу отскочил от шкафа. – Я тут это, – потупил взгляд и передней лапой (левой) стал по ковру водить. – Ты не думай, Ярославушка, я ничего дурного сделать не хотел.
– Я предупреждала тебя, мохнатый, чтобы ты не лазил в мои вещи, – сказала и строго так на прохвоста посмотрела, чтобы он прямо проникся весь моей грозностью.
– Только хвост бантиком не завязывай, – жалобно попросил наглый кошак. – А я тогда Гвидону не расскажу, что ты обычно под сарафаном носишь.
– Что?! – возмущенно воскликнула. – Ты лазил в мое белье!
– Чисто случайно туда носом залез.
– Врешь!
– А вот сие недоказуемо!
– А ну, пошел вон! – я стала надвигаться ни Тимофея. – И чтобы я тебя больше не видела! И вообще, – я подошла к коту и топнула ногой, – уплывайте, давайте, обратно!
– С тобой, Ярославушка? – с надеждой в голосе спросил кот.
– Без меня!
– Тогда терпи нас еще.
– Кыш!
– Мяу?
– Кыш, говорю!
– Мя-я-я-яу, – протянул Тим и стал ластиться к моим ногам.
– Ты что делаешь? – удивленно спросила, не понимая, что этот интриган творит.
– Поплыли с нами говорю-ю-ю, – мурлыкнул котик. – Подумал, раз ты по-человечески не понимаешь, может, по-кошачьи поймешь.
Я замерла, непонимающе смотря на рыжего. Чего он заладил? Поплыли, да поплыли. Странно это все. И Гвидону я уж никак понравиться не могла. Что у него в Краснограде красавиц мало? Обязательно меня надо увозить? А я не хочу! Не хочу выходить замуж по расчету! А как же чувства? Любовь? Разве возможно прожить всю жизнь с человеком, которого не знаешь, не любишь и вообще, побаиваешься.
