Kitobni o'qish: «Не ходите, девки, замуж, не ходите за царя»

Полетела душа через край напролет,

Говорят, хороша царевна живет.

Над землей неспеша мимо туч, мимо бед

Полетела душа за нею на свет.

Ты меня не бойся, я не буря, я – прибой.

Ты меня не бойся, я приехал за тобой.

В каждом моем вдохе – твое имя живет.

Я знаю, кто ты есть, я знаю, что нас ждет.

Дмитрий Колдун – «Царевна»

ПРОЛОГ

– Мр-р-р-р, – заурчал кот и потерся макушкой о сапог царя. – Ну, не серчай, Гвидонушка.

– Отстань, усатый, – тяжело вздохнул мужчина и оперся ладонями о борт корабля.

В лицо дул свежий ветер, играя белоснежными волосами. Царь Краснограда хоть и выглядел молодо, но на самом деле ему шла уже не одна сотня лет. А во всем яблочки молодильные виноваты были. Только после смерти царицы Лебеди он перестал их есть, решив, что без жены, проживать вечность одному нет смысла.

– Ну не горюй, царь, – снова замурлыкал рыжий кот. – Развеемся, узнаем, как там за горизонтом люди живут, и вернемся обратно.

– Я не горюю, Тимофей, – сказал Гвидон, продолжая смотреть на бескрайний океан. В его побледневших голубых глазах, которые выдавали возраст, не отражалась ни одна эмоция. Переживает ли он сейчас, спустя полтора года после ее кончины, и сам уже не знал.

– Любозар справится. И перестань думать о Лебеди, – Тимка передернул густыми усами. – Это ты в ней души не чаял, а вот она…

– Хватит, – прервал поток слов царь. – Твою позицию я понял, усатый. А теперь оставь меня одного. Мяуканье стало раздражать…

– Неблагодарный!

– Тим!

– Иду-иду, – буркнул кот и направился прочь от своего собеседника.

Лишь на краткий миг в глазах Гвидона загорелась былая веселость. Может, Тимофей прав и стоит немного развеяться? Как давно он не был на большой земле? Только в Дьявольскую пустошь иногда выбирался и все полностью поглощенный государственными делами. Даже рождение внучки прошло мимо него.

– Мяу-у-у… – раздалось за спиной мужчины. – Мяу-мяу-у-у-у…

– Ну, в чем дело?! – не выдержал Гвидон и обернулся.

– А в чем дело? – хитро захлопал глазками кот ученый.

– Ты специально над душой стоишь?

– Я на ней еще и потоптаться могу, – произнес наглый кошак.

– Горжетка потенциальная, – беззлобно сказал царь Краснограда.

– Мяу?

– Отправляемся! – разнесся по палубе голос капитана корабля.

Впереди было три дня плаванья в компании невыносимого рыжего прохвоста. Что могло быть еще хуже?

Глава 1
А я не хочу, не хочу по расчету!

– А я сказал, выдам! – распылялся батюшка.

– А я сказала, не пойду! – воскликнула и разбила уже десятую тарелку.

– Ярослава!

– Очень приятно, тезка! – выпалила я и схватилась за расписное блюдечко.

– Ярослава! Это фамильный сервиз! – взвизгнул царь Серомор.

– Ничего не знаю!

Вид разбитого фарфора прошелся ножом по сердцу царя.

– Ах, – пожилой мужчина схватился за сердце, – на кого я оставлю государство!

– На старшего брата!

– Ярослава!

– Я все сказала, – во мне клокотала злость. Как посмел он, решать за меня, кого мне в мужья выбирать?

– Выдам! Все равно замуж пойдешь!

– Не пойду! – снова звук разбиваемой посуды.

Я вбежала в свою комнату и захлопнула дверь перед самым носом отца. Еще и закрыла ее на замок для надежности. Пусть знает, что я разговаривать с ним не желаю. Поправила растрепавшиеся каштанового цвета волосы, нервно провела руками по сарафану и выдохнула. В дверь постучали. Да так, что она чуть с петель не слетела. Эх, и силен царь Тричетвертого государства.

– Дочка, – отец попытался говорить спокойно, – послушай меня. Завтра царь Краснограда пребывает. Ты должна понять меня. Мы обязаны укрепить наш союз. А он вдовец!

– Он старый! – я поморщилась.

– Да и тебе уже не шестнадцать! – отрезал Серомор.

– Мне двадцать один! – моему возмущению не было предела.

– Старая дева.

– Что-о-о?!

– Все, Ярослава. Этот вопрос не обсуждается. Готовься к свадебке. Платье подвенечное выбирай, да украшения.

Открыла дверь и встретилась с гневным взглядом батюшки. Лицо красное, правый глаз дергается. Ух…

– Он старый! – повторила я. Он что, действительно не понимает?

– Он молодильные яблоки ел.

– И что? – я сложила руки на груди и хмуро посмотрела на мужчину. – Ты снова решаешь за меня.

– Я твой отец и государь. И кому как не мне решать твою судьбу.

Стихия зашевелила волосы, ласково заскользила по щекам и шее. Она попыталась успокоить и утешить свою хозяйку.

– Не вздумай использовать силу! – пригрозил отец.

А послушный мне воздух, дотронулся до ладоней, пробежал по подолу сарафана…

– Ярослава, – донесся издалека голос царя, – если ты не перестанешь, я лишу тебя и домашнего обучения.

Воздух тут же прекратил свои игры. Недовольно посмотрела на отца.

– Ты и так не особо обрадовался моему дару и запретил учиться в Школе Ворожбы!

– Для твоего же блага!

– У тебя все для моего блага! – по щекам потекли слезы обиды. – Оставь меня!

Серомор видимо заметил, что сейчас до нерадивой дочери достучаться не получится, и потому вышел из комнаты. Я же села прямо на ковер, закрыла лицо руками и заплакала в голос. Почему он всегда все решает за меня? Даже битье посуды в малой гостиной толку не дало. Привык, наверное, что я не щажу сервизы. Как мне объяснить ему, что рано мне замуж выходить. Сначала дал бы силой овладеть в полной мере, а потом и заговаривал о долге перед государством.

Отняла руки от лица и посмотрела на закрытую дверь. Интересно, а сам Гвидон – царь Краснограда, что стоит на острове Буян, в курсе, что его на мне женить хотят? Потому что если он сюда плывет для того, чтобы ко мне свататься… Батюшка добьется своего. Силой замуж выдаст. А если с царем заморским еще и кот ученый прибудет, про которого слухи разные ходят, то мне вообще лучше самой удавиться.

Но долго на ковре я не усидела. Что же мне теперь, слезы из-за какого-то заезжего царя лить? Еще чего! С родителем спорить более не стану. Вдруг получится уговорить Гвидона не связывать себя новыми узами брака?

Встала, оправила синий сарафан, который невероятно подходил к моим глазам, и с гордо поднятой головой направилась на выход из своей комнаты. Спустилась по резной деревянной лестнице и вышла на улицу. Ветер, мой верный друг, снова начал ласкать мое лицо. Я довольно улыбнулась и, разведя руки в стороны, запрокинула голову, растворяясь в своей стихии. Ноги оторвались от земли, и я почувствовала, что парю. Зашелестела листва, кружа вокруг моего тела. Как же хорошо…

– ЯРОСЛАВА!!! – грозный рык отца, и воздух выпустил меня из своих объятий.

Ойкнув, упала на землю, сильно приложившись копчиком. Серомор широкими шагами преодолел разделяющее нас расстояние и навис сверху.

– Ярослава, – постарался говорить спокойно, – что ты вытворяешь?

– А что я вытворяю? – непонимающе спросила.

– Посмотри туда! – он указал рукой на ближайшую березку, у которой на ветках не осталось ни одного листочка.

– Ой, – только и смогла произнести.

– Дочь, ну в кого ты такая непутевая? – покачал отец и помог мне подняться.

Встав, стала усиленно потирать ушибленную часть тела.

– В матушку, наверное, – произнесла.

– Твоя покойная мать столько хлопот не доставляла.

– Зато была славной огненной ведьмой.

– Да-а-а, – протянул царь Тричетвертого царства, – огонь в ее руках становился ласковым котенком.

– Кстати, о котиках, – спохватилась я. – Скажи… а с царем Красноградским кот ученый не приезжает?

– Слухи ходят, – отец нахмурился и провел широкой ладонью по седой густой бороде, – что приплывет вместе с Гвидоном рыжий интриган.

– Отец…

– Не начинай снова! – тут же понял, что я хочу сказать, мужчина. – Гвидон согласится на союз и тогда…

– Но, папочка…

– Тогда я отдам тебя ему. И не спорь! Это лучшая партия для тебя.

Ну, вот… снова все без толку. Почему, когда дело касалось какого-нибудь местного царевича, батюшка почти сразу сдавался, а сейчас… Уперся рогом.

– Разве можно жить с нелюбимым? – печально спросила я и посмотрела в усталые карие глаза.

– Можно, – вздохнул он и погладил меня по голове. – Брат твой, когда женился, царевну Ариадну не сразу полюбил.

– А если я не полюблю его никогда? Что тогда?

– Ничего, дочка. Придется смириться. Будь мы простыми жителями царства, я бы прислушался к твоему мнению. Но, прости, я все же царь. И в первую очередь должен думать о государстве.

Я с силой сжала кулаки. Ему легко говорить. Они с мамой сразу же полюбили друг друга и жили счастливо тридцать лет. И когда матушка умерла от болезни странной, которую даже целители вылечить не смогли, так и не оправился от удара.

– Это несправедливо.

– У меня нет другого выбора.

– Но он старый! – снова повторила, как мне казалось, весомый аргумент.

– Вот прибудет завтра с дружественным визитом, и узнаем – старый он или нет.

– Ты жесток ко мне.

– Я желаю тебе только блага.

– Отправляя на Буян с нелюбимым мужчиной? – почему он никак не хочет меня понять?

– Иди в свою комнату, Ярослава, – вздохнув, сказал Серомор.

Бросив на отца последний взгляд, направилась обратно в сторону дворца. Гвидон прибудет завтра. Хорошо. Тогда и решим, что делать дальше.

Утро пробежалось теплыми лучиками по моему лицу, заставляя пробудиться ото сна. Сначала открыла один глаз, потом второй. Сладко потянулась и встала с постели. На губах заиграла улыбка, которая почти тут же померкла, лишь стоило мне вспомнить, что сегодня за день. И солнышко уже не грело, а обжигало кожу. Соскочила на пол, ступая босыми ногами по мягкому ковру. Вот возьму, оденусь как чучело огородное, что тогда? Согласится ли на брак с замухрышкой, пусть и царских кровей?

Выбрала самый простой сарафан, сбоку которого подол был немного порван. Помнится, лазила я как-то на яблоне, зацепилась за сучок, вот и появилась дырка. Отцу о том не рассказала. Как знала, что пригодится. Еще и рубаху старенькую взяла. Вдруг, кроме жалости ничего более и не вызову у жениха нежданного. Волосы оставила распущенными. Еще и расчесала их кое-как, чтобы гости сразу увидели, какая царевна неопрятная. На ноги надела обычные тряпичные ботиночки. Хоть и нововведение, а все же не такое дорогое как черевички или туфельки из дорогой ткани да с натуральным жемчугом. Никаких украшений – только кольцо-оберег и все.

В дверь постучали и в комнату без приглашения влетел царь-батюшка.

– Ярослава! – закричал он. – Ты что…

Увидел мое одеяние и заскрипел зубами. Ну да, на нем же была расшитая мельчайшим бисером рубаха, из дорогого качественного материала штаны и дорогие сапоги. А как же мантия на меху? Что, не захотел летом париться? Деспот!

– Я что? – невинно спросила, ожидая, что он дальше скажет.

– Ай, черти с тобой, – махнул он рукой и, схватив меня за запястье, поволок в зал приемов. – И не вздумай меня опозорить! Царь Краснограда с делегацией вот-вот прибыть должен!

Я? Позорить собственного отца? Я что… шут? Признаюсь, было желание устроить какую-нибудь пакость. Но я все же царевна. Моего внешнего вида должно вполне хватить, чтобы у Гви отпала охота на мне жениться. Если, конечно, он за этим приехал.

Мы вошли в просторный зал, в котором стоял резной деревянный трон, обитый алым бархатом, длинный массивный стол со скамьями по обеим сторонам. Трон, к слову сказать, находился во главе. Было тут и еще одно произведение искусного ремесленника – деревянный же стул, с резной спинкой, украшенной драгоценными камнями и с замысловатыми завитушками на подлокотниках. Предполагалось, что Гвидон присядет именно на эту красоту. Мне же придется стоять по правую руку от отца.

– А где Доброслов? – спросила у батюшки, когда заняла положенное место.

– Он, с Настасьей поехал проверять ближайшие деревни. Говорят, леший стал чудить: грибников, да путников путать.

Промолчала, нервно поглядывая в сторону двустворчатых дверей. Спустя совсем немного времени они распахнулись, и в зал приемов вошел вещун. Стукнул посохом по полу и громогласно произнес:

– Царь Гвидон с делегацией прибыл!

Все… держите меня семеро. Лишь бы стихия снова не начала буйствовать…

Первым в зал, как ни странно, вошел рыжий кот. Он медленно прошествовал на задних лапах к столу, посмотрел на резной стул, да и запрыгнул на него.

– Тимофей! – за ним следом влетел светловолосый мужчина. – А ну, брысь!

– Ну, Гвидоша-а-а… – протянул наглый кот.

Я во все глаза следила за разворачивающейся картиной, еле сдерживая смех. До тех пор, пока все мое внимание не поглотил Гвидоша-а-а…

Он был высок, подтянут, с невероятно красивого цвета волосами. Они были собраны в низкий хвост, только одна прядка падала на лицо. Глаза у мужчины были голубыми. Хотя мне подумалось, что раньше они были ярче. Почти белоснежная шевелюра мне понравилась. Правда, не смогла понять: то ли она от седины такая, то ли от природы. Да и в целом Гвидон был красив. Но он же старый!

– Тим, слазь! – царь Краснограда потянулся широкой ладонью к коту, чтобы стащить того со стула.

– Царь, – в зал приемов вошли еще пятеро мужчин, – может, стоит его казнить?

Посмотрела на говорившего. Низкого роста, с густой бородой и цепким взглядом. Никак, советник.

– Я те казню! – Тимофей выгнул спину и зашипел. – Кота царского и казнить! Мя-я-яу! – Его все же схватили за шкирку и стащили с облюбованного места.

– Прошу простить, – произнес Гвидон, наконец, обращая на нас свое внимание. И замер, внимательно смотря на меня.

А я стояла и не могла пошевелиться. И вот он старый? Это точно тот самый царь Краснограда, которому более трех сотен лет? Сердце, готовое вырваться наружу, стало бешено биться в груди, а щеки запылали. И чего смотрит? Перед ним же чучело стоит.

– Царь Гвидон! – батюшка поднялся со своего места и широко улыбнулся. Как челюсть не вывихнул, странно. – Мы вас ждали. Присаживайтесь, чего же вы стоите.

– Ваша дочь лесная ведьма? – произнес кот и стал продвигаться в мою сторону уже на всех лапах.

– Нет, она ведьма ветров.

– Мр-р-р, да? – на меня посмотрели большие зеленые глаза. – А по одежде и не скажешь. Кажется, тока из леса вылезла. Но хороша-а-а! – кот стал обнюхивать подол моего сарафана. – Нам подходит!

– Тимофей! – от грозного голоса Гвидона я дернулась и отступила назад, за трон батюшки.

– Ну, что-о-о, Гвидош? – кот лениво повернул голову в сторону своего государя. – Ты думаешь, я сюда за просто так три дня плыл, да от морской болезни страдал?

Светловолосый мужчина бросил на рыжего такой взгляд, от которого хотелось сквозь пол провалиться.

– Ждеслав, думаю твое предложение верно и…

– Ты не посмеешь! – Тим прижал уши к макушке и спрятался за мной. – Где это видано, чтобы кота казнили!

– Можно утопить, – предложил бородатый мужчина.

– Живодер! – зашипел котик. Он определенно начинал мне нравиться.

– Гвидон, – Серомор постарался не обращать на бедлам внимания, – я очень рад, что вы решили навестить нас с дружественным визитом…

– Гви, – тихо заговорил Тимка, – ты присаживайся. Негоже царю Красноградскому стоять. Тем более ты уже не молод, дедом недавно стал…

Дедом?! Кажется, я икнула. Ничего себе конфетки-бараночки. Он стал дедушкой? Вот этот вот высокий, длинноволосый, голубоглазый мужчина, от которого мое сердце готово из груди выскочить?

– Тимофей! – строго прервал кота царь с Буяна и все же решил присесть на резной стул. Устало облокотился на спинку, положил руки на подлокотники и хмуро посмотрел на моего отца. – Говорите, Серомор, что там в вашей голове крутится.

– Понимаете, – царь Тричетвертого государства замялся и косо посмотрел на меня, – дочь моя уже давно в подходящий возраст вступила. Вы не обращайте внимания, что сейчас перед вами она в таком виде стоит. Нрав у нее не спокойный, рука нужна тяжелая. Я же не могу дочери перечить, люблю очень.

Ложь! Любил бы, замуж отдать не захотел!

– Я вот тоже считаю, – Тимофей высунул свою наглую морду из своего укрытия, коим являлся мой сарафан, – что это замечательная идея!

– Значит, ты, горжетка потенциальная, – Гвидон медленно поднялся со стула, – женить меня надумал!

– Ну почему как что, сразу горжетка? – обиделся кот. – Я счастья для тебя хочу!

– То есть я по-твоему, – в голосе мужчины появились угрожающие нотки, – сам разобраться ни с чем не смогу?

– Да ты все по Лебеди слезы льешь…

– Так ты плакса, что ли? – произнесла, хотя не собиралась говорить этого вслух.

– Тебе слово не давали! – раздраженно произнес Гвидон.

Все, прошла любовь, завял крыжовник.

– Знаете, что, царь, – я сложила руки на груди и с вызовом посмотрела на Гвидошу-у-у, – я никогда не соглашусь на союз с вами!

Сказав это, направилась на выход из зала приемов.

– Ярослава! – отец звал меня, а я не обращала на это внимания.

Как посмел он в таком тоне со мной разговаривать? Понимаю, сама виновата, не надо было называть его плаксой. Но я не хотела этого говорить, оно само вырвалось нечаянно. И прощения попросить было бы не лишним, вот только… Он так на меня посмотрел, и столько злобы в голосе было, что я сразу же передумала. Еще и на «ты» перешла без дозволения. Ох, и будет ругаться батюшка.

– Простите ее, Гвидон, – Серомор опустился на трон и потер лицо руками. – Она вспыльчива, но зла вам не желает.

– Я знаю, – глухо произнес царь Краснограда и посмотрел в сторону двери, за которой скрылась девушка.

– Хороша, дюже как хороша-а-а, – протянул довольно кот у ног государя. – Бери не раздумывай, Гвидон. Где еще такую найдешь.

– Прекрати, – поморщился царь и посмотрел на Серомора. – Я прибыл сюда не выгодный союз заключать, а подписать новые договора по поставкам товара с обеих сторон.

– Разумеется, – кивнул его собеседник. – Но вы должны понимать, что союзом мы укрепим два наших государства.

– Полностью поддерживаю, – снова подал голос Тим. – Союз нужен.

– Ждеслав!

– Молчу-молчу…

Ненавижу! Ненавижу этот рваный сарафан за то, что он не хочет нормально сниматься! Уже минут десять пыхчу, ни в какую стягиваться не хочет.

– Тьфу, – стала отплевываться от попадающих в рот и нос волос. – Фр-р-р… да что ж… апчхи!

– Будь здорова, краса, – раздался мурчащий голос со стороны кровати.

Заверещав, стала поспешно одергивать собранный в районе подмышек сарафан. И как этот рыжий сюда попал?!

– Ты пр-р-родолжа-а-ай, – довольно протянул этот наглый прохвост. – А я посмотрю. Потом все Гви расскажу.

– Не посмеешь! – я, наконец, смогла оправить изрядно помятую ткань и сурово посмотрела на котика. – Ты и слова этому… – я запнулась, – этому не скажешь!

– А вот и расскажу, – Тимофей довольно потянулся и зевнул, обнажая маленькие острые зубки.

– Плохой кот! – я ткнула в сторону Тима пальцем. – Брысь с кровати!

– Еще чего, – совсем обнаглел он. – Тут перинка мягкая, подушечки шелковые, и окна на южную сторону выходят. А я тепло люблю.

– А по наглой попе получать любишь? – я уперла руки в бока.

– Нет, это не люблю, – мотнул головой кот ученый.

– Тогда, пошел прочь!

– Не пойду-у-у, – снова протянул Тимофей. – Меня Гвидон из комнат своих выгнал, мне спать негде.

– Еще только день, – нахмурилась я.

– А я уже спать хочу.

– Я силу призову, – погрозила.

– И тебе совсем не жалко бедного старого кота?

– На твоей наглой морде нет ни одного седого волоска, – я с досады топнула ногой. Кота и, правда, было жалко. Вдруг стихия переборщит, и от него только шкурка и останется. А внутри будет суповой набор из костей.

– Ну, оставь у себя, Ярославушка, – жалобно заныл кошак. – Я мышей ловить буду. Тебе в кровать их приносить, чтобы ты не думала, что я халтурю.

– Не надо мне такой радости, – поморщилась, живо представив себе подобную картину. Что-то видеть дохлых мышек мне не очень хотелось. А ведь они еще могут начать пахнуть. – Ладно, – все же сдалась под натиском его печальных зеленых глазок, – оставайся пока. Но вздумаешь совать свой наглый нос в мои вещи, хвост бантиком завяжу. И вообще, как ты сюда попал?

Тимофей развалился на моей кровати, покрутился с боку на бок, будто ему там блохи мешали и произнес:

– Знамо как. Прыгнул на ручку двери, да и открыл.

– Вот так вот просто?

– Элементарно.

– И правда, горжетка потенциальная, – произнесла уже себе под нос, направляясь в сторону ванной. Может там удастся переодеться.

– Вот заладили, – стал возмущаться из-за двери кот. – Горжетка, да горжетка. Ни стыда, ни совести.

– Кто бы говорил! – выкрикнула я.

Сарафан жалобно заскрипел. Ай, была – не была! С силой дернула его вверх и, наконец, почувствовала свободу. Затем сняла рубаху, оставшись в ночнушке из тончайшей ткани. В ванную я зашла с новым комплектом одежды, чтобы сразу переодеться. Но даже рубаху надеть не успела. В щель между дверью и полом просочилась мышь!

– А-а-а-а-а-а-а!!! – закричала я и, бросив рубаху в грызуна, который побежал в мою сторону, вылетела из ванной.

Видно, кричала я очень громко, потому что в мою комнату вскоре влетел отец вместе с царем Краснограда.

– Что случилось?! – обеспокоенно спросил батюшка, видя, что меня не убивают. – ЯРОСЛАВА!

Сглотнула, чувствуя, как все тело начинает гореть от смущения. На мне же тончайшая ночнушка! А тут Гвидон… Замер и как-то странно на меня смотрит. Хмурится…

– Вот не можешь ты нормально, Ярослава, – запричитал отец и, стащив со стоящего неподалеку стула цветастый плед, закутал меня в него с ног до головы. Только один нос и торчал. – Простите, Гвидон, обычно она так себя не ведет…

– Повторяетесь, уважаемый, – промурлыкал у моих ног кот. – Не женщина, а шальной ветер. Гвидон, нам подходит!

– Тебе еще не надоело? – спросил царь Краснограда у рыжего прохвоста.

– Мр-р-р… нет, – произнес тот и помчался в ванную комнату. – Мням-мням, мыша, мыша…

Я стояла и не понимала, что вообще происходит. Как в моей комнате оказалась эта пищащая гадость?

– Ярослава, – Серомор снова обратил на меня свое внимание, – вот скажи мне, горе ходячее, ты специально меня изводишь?

Могла соврать и сказать, что таки да, специально. Но это не правдой будет. Не привычна я отца обманывать. Поэтому и помотала головой, давая понять тем самым, что ни в чем не виновата. Оно все само вокруг меня происходит. А я так, просто рядом стою.

– Раз угрозы нет, можем возвращаться в переговорный зал, – раздался тихий, обволакивающий голос светловолосого мужчины, который (о боги) недавно стал дедушкой. И когда успели переместиться из приемного? Наверное, неотложные государственные дела…

– Вы правы, – вздохнул Серомор. – Надеюсь, сегодня больше не будет подобных ситуаций… да дочь?

Меня одарили предупреждающим взглядом. Кивнула, надеясь на то, что и правда, обойдется. Как же я тогда заблуждалась!

Только когда они уходили, заметила, что в коридоре толпились стражники. Ничего себе. Они думали, что меня тут убивают что ли?

– Эх, вкусная мышка попалась, – сказал кот, подходя ко мне. – Жирненькая.

– Можно без подробностей? – спросила и, пройдя к кровати, повалилась на нее, продолжая кутаться в плед.

– Хочешь без подробностей, пожалуйста, – миролюбиво мурлыкнул Тимофей и пристроился сбоку. – Просто скажу, что мыши у вас тут отменные. Не то, что в Краснограде – одна кожа да кости.

Поморщилась, понимая, что просить этого рыжего о чем-либо бесполезно. Он – тот еще интриган. Правду люд говорит – остерегаться его надо. А то и глазом моргнуть не успею, как замужем окажусь и с во-о-от таким вот животом. И стану не просто женой, но еще и бабушкой. Это в двадцать один-то год!

Сон сморил меня неожиданно.

Проснулась уже поздно вечером. Кота рядом не было, что несказанно обрадовало. Поняв, что проспала обед и ужин, тяжело вздохнула. Живот недовольно заурчал, ругая свою нерадивую хозяйку за незапланированную голодовку. Пришлось вставать и осторожно сходить в ванную комнату, в которой остались мои вещи. Мышки нигде не было видно, так что я быстро подняла с пола рубаху, схватила со стула сарафан и вышла. Все равно было страшно. Хоть кот и дал понять, что поймал грызуна, утешение для меня это было незначительное. Мог ведь и обмануть.

Одевшись, заплела длинные волосы в косу, стянула их на конце атласной лентой и вышла из комнаты. Путь мой лежал на кухню. Там я залезла в кладовую и достала приличных размеров кусок отварного мяса, немного сыра и хлеб. Кухарки уже не было и пришлось обслуживать себя самой. Ну, ничего, мне не привыкать. Утолив голод, пошла обратно в комнату. По пути мне никто не попадался, будто одна во дворце жила. И пусть он небольшой, но все же… Редко, когда получается почувствовать себя настолько свободной от чужих взглядов. Привыкли дворцовые следить за каждым моим движением, ожидая очередной напасти.

Только зашла в комнату, как услышала многоголосое пищание. Включила магический светильник, который находился неподалеку от входа, и снова заверещала от ужаса. Вся моя комната была в мышах!

– Мама-а-а-а-а-а!!! – закричала не своим голосом и попятилась. Воздух заскользил по рукам, опустился на пол и принялся играть мышками, как циркач разноцветными мячиками. Грызуны пищали, я кричала…

– Что опять?! – в конце коридора показался отец.

– Снова мыши, – хмыкнул Гвидоша-а-а.

Стоя у противоположной от моей комнаты стены, я старалась слиться с ней, чтобы никто не обращал на меня внимания. Посмотрела на отца, потом задержала взгляд на царе с Буяна, отметив про себя, что сейчас на нем был не расшитый обережными символами кафтан и кожаные брюки, а вполне обычная рубаха и свободного кроя штаны, заправленные в сапоги из мягкой кожи (их он, кстати, не менял). А вот батюшка расхаживал все в том же.

– Дочка, я же просил! – взвыл Серомор.

– Это не я! – во мне стала закипать обида.

– А кто? Только ты способна на такое!

– Я мышей боюсь!

– А так и не скажешь, – строго проговорил отец.

Пока мы препирались, в мою спальню вошел Гвидон. Стихия затихла, и мышки повалились на пол.

– ТИМОФЕЙ! – рыкнул мужчина. – Кошак драный, быстро сюда!

– Мр-р-р… – муркнул рыжий, высовывая нос из-за поворота, где располагалась лестница на первый этаж. – Что случилось?

– Что случилось? – Гви вышел из моей комнаты и широким шагом направился в сторону Тимки. – Что случилось, говоришь?

– Только не за шкирку! – пискнул рыжий и, сжавшись, прикрыл зеленые глаза.

Царь Краснограда схватил его за загривок и поднял с пола.

– Иди теперь и отлавливай! – сказав это, он опустил Тимофея прямо посередине моей спальни.

– Я столько не съем! – возмутился кот.

– Вообще не волнует, – Гвидоша-а-а сложил руки на груди.

– Я лопну!

– Готов пойти на такие жертвы.

– Ну, скажи ему, Ярослава! – взмолился прохвост, ища у меня поддержки.

– А что сказать? – опешила я.

– Что согласна выйти за него замуж, и мы уплываем отсюда!

– Вы вдвоем? – на всякий случай переспросила.

– Еще чего, – блеснул в мою сторону глазами Тим. – С тобой, конечно!

– Тогда, не согласна.

– А-а-а-а-а, горе мне горькое, – застонал рыжий.

– Тим, лови, давай.

– Гвидоша-а-а, помилуй, я старый кот!

– Ты наглая рыжая морда, – отрезал Гви.

Я осторожно подошла к проему двери и стала внимательно прислушиваться к перепалке кошака с царем. Эх, красив, ничего не скажешь. Подтянутый, плечи широкие, глаза пронзительные… Так, ладно, я стала повторяться. И вообще, я не хочу замуж! Тем более за старика. Он же старик, правда?

– Ну, Гвидоша-а-а, – заныл рыжик, – пожалей котика.

– Долго еще прибедняться будешь? – Гви был непробиваем.

Вздохнув, Тимофей стал по одной вылавливать всех мышек. Никто ему помогать не стал, хотя он очень просил. Даже угрожал некоторым наделать какую-нибудь пакость в сапог. Все без толку. В итоге, спать я легка поздно. Ну как легла… Так, коротала часы перед рассветом за чтением очередного романа. Интересная книжка попалась. В ней рассказывалось про сильного и мужественного богатыря, который ради любимой готов был отказаться от всего. Даже по девкам ходить, что для мужчины точно был подвиг. А все потому, что до этого момента полкниги расписывалось, как он по этим самым девкам ходил.

Кот спокойно спал на моей кровати и нервно дергал задними лапками. Никак от огромной мыши во сне убегал. Повезло еще, что эти грызуньи не успели мне тут делов наделать. И как этот прохвост смог их в таком количестве в комнату загнать?

Солнце уже поднималось из-за горизонта, когда меня стало клонить в сон. Только вот ложиться было уже поздно. Все равно поспать никто не даст. Зашла в ванную комнату, чтобы привести себя в порядок, а когда вышла, застала Тима за очень занимательным делом. И как не услышал моих шагов? Да и дверь я не так чтобы бесшумно открывала.

– Так-так-так… – пробормотал он, суя нос в мой шкаф. – Что у нас здесь… Черевички, лапти, туфляки…

На слове «туфляки» прикрыла рот ладонью, чтобы не засмеяться в голос.

– А это что? – кот сел на попу и, склонив голову набок, в задумчивости смотрел на висящие на вешалках сарафаны и рубахи. – Не годится. Все закрытое, скромное… А Гвидон мужчина искушенный…

Вот так новость. Чем ему моя одежда не по душе пришлась?

Молчу, стою на пороге комнаты и внимательно прислушиваюсь к каждому слову Тимофея.

– Ясно же, – мурлыкал тот, в упор не замечая моего присутствия, – что он сразу на красу глаз положил. Нет, даже не так. Сразу целых два. Как очи-то загорелись, при виде ведьмы ветров. Да он так даже на эту, – в голосе кота послышалось раздражение, – Лебедь не смотрел.

И откуда ему знать, как там Гвидоша-а-а на свою жену посматривал? Что, у кровати стоял и свечку в пушистых лапах держал?

– Тронешь хоть один сарафан, хвост оторву, – сказала, заметив, как Тим потянулся своими коготками к одному из моих любимых сарафанов.

– Ай, незадача, – рыжий сразу отскочил от шкафа. – Я тут это, – потупил взгляд и передней лапой (левой) стал по ковру водить. – Ты не думай, Ярославушка, я ничего дурного сделать не хотел.

– Я предупреждала тебя, мохнатый, чтобы ты не лазил в мои вещи, – сказала и строго так на прохвоста посмотрела, чтобы он прямо проникся весь моей грозностью.

– Только хвост бантиком не завязывай, – жалобно попросил наглый кошак. – А я тогда Гвидону не расскажу, что ты обычно под сарафаном носишь.

– Что?! – возмущенно воскликнула. – Ты лазил в мое белье!

– Чисто случайно туда носом залез.

– Врешь!

– А вот сие недоказуемо!

– А ну, пошел вон! – я стала надвигаться ни Тимофея. – И чтобы я тебя больше не видела! И вообще, – я подошла к коту и топнула ногой, – уплывайте, давайте, обратно!

– С тобой, Ярославушка? – с надеждой в голосе спросил кот.

– Без меня!

– Тогда терпи нас еще.

– Кыш!

– Мяу?

– Кыш, говорю!

– Мя-я-я-яу, – протянул Тим и стал ластиться к моим ногам.

– Ты что делаешь? – удивленно спросила, не понимая, что этот интриган творит.

– Поплыли с нами говорю-ю-ю, – мурлыкнул котик. – Подумал, раз ты по-человечески не понимаешь, может, по-кошачьи поймешь.

Я замерла, непонимающе смотря на рыжего. Чего он заладил? Поплыли, да поплыли. Странно это все. И Гвидону я уж никак понравиться не могла. Что у него в Краснограде красавиц мало? Обязательно меня надо увозить? А я не хочу! Не хочу выходить замуж по расчету! А как же чувства? Любовь? Разве возможно прожить всю жизнь с человеком, которого не знаешь, не любишь и вообще, побаиваешься.