Kitobni o'qish: «Принесите мне совесть ужасного принца»
Пролог
– Ваше величество! – послышался голос придворного мага из темноты. – Время пришло! Пора королевству обзавестись королевой и наследниками! Я все понимаю, но традицию мы должны соблюдать! Каждый раз, когда принц достигает тридцатилетнего возраста, по всему королевству объявляется отбор!
– Но мой сын не хочет жениться! – вздохнула королева, глядя на сидящего рядом короля, который молча вздыхал. – Он категорически отказывается! Он недавно заявил, что брак до добра не доводит! А буквально на днях он заявил мне, что девушки его вообще не интересуют!
Последнюю фразу королева добавила полушепотом. «Принцу нравятся мужчины!», – послышалось взволнованное в коридоре. – «Вы слышали?».
– Вот сволочи! Ничего сказать нельзя! – прокашлялась королева, поджав губы. – Везде есть уши! Я даже в туалет в этом дворце сходить не могу! Уже все знают, зачем я пошла, куда я пошла и с какими результатами! Это просто невыносимо!
– Не переживайте, ваше величество! Скоро ваш сын женится, – усмехнулся придворный маг, потирая сухонькие ручки и поглядывая на короля, который сидел и улыбался чему-то своему.
– А вчера он мне заявил, что лучше съест перед народом свою корону, чем женится! – вздохнула королева, склоняясь к магу. – Он обещал прийти на отбор без штанов, чтобы методом тыка определить победительницу! Он так и сказал, на кого укажет, та и будет королевой! И чтобы невесты трижды подумали, прежде чем… Арктюр, я не знаю, может, вы с ним поговорите? Я не хочу превращать королевский отбор в королевский позор!
– Дайте-ка подумать, – старый маг почесал бороду, накручивая ее на свой палец.
– Но это еще не все! – возразила королева, кусая губы. – Он обещал, что девушки будут бежать дальше, чем видят! Что он им такое устроит – мало не покажется! Вот видите, девушки его не интересуют! Корона и трон тоже!
– Заинтересуют! Еще как заинтересуют! Магия, ваше величество, способна на многое! Все будет в лучшем виде! Женится наш принц! Еще как женится! Мы просто наложим на него одно проклятье, от которого он ни одной юбки не пропустит!
– Никаких проклятий! Я бы отменила отбор!– королева резко встала с трона. – Я не хочу, чтобы мой сын мучился, как его отец! Я, как мать, запрещаю!
– О, смею вас уверить, проклятие безвредное! Никаких проблем с ним не возникнет! Считайте это маленьким заклинанием! Не более! Только молодых служанок из дворца уберите на время действия! – усмехнулся старик, осматриваясь по сторонам. – Да, и на всякий случай и старых тоже!
– Я не про проклятие, – произнесла королева, сжимая в руках кружевной платок. – Проклятие можно снять. Есть вещи, которые не снимаются!
– Обещаю, я поговорю с ним, – закивал придворный маг, переводя тему и выпуская бороду. Она повисла седым завитком. – Я сумею убедить его, чтобы он согласился на отбор! Я могу идти, ваше величество?
– Да-да, конечно, – вздохнула королева, снова присаживаясь на трон.
– Любимая, ты меня слышишь? – в тишине опустевшего тронного зала слышался голос великого короля всея Норланда. – Мой сын уже стал совсем взрослым… А ведь совсем недавно я качал его на руках.
Королева сидела, словно каменное изваяние, глядя в одну, видимую только ей точку. Ее губы предательски дрожали, пока она пыталась совладать с собой.
– Да, любовь моя, пора объявлять отбор. Маги сказали, что дальше тянуть нет смысла, – вздохнул король, улыбаясь. Его роскошная корона с алым камнем в оправе белого золота лежала на коленях, переливаясь драгоценностями. – И вот снова королевский отбор… Помнишь, свое платье, в котором ты появилась впервые? Да, то самое… Золотое… Я помню, как увидел тебя впервые, когда ты вошла в зал… Платье шелестело и сверкало, а я стоял, как дурак, не в силах оторваться…
Королева украдкой закусила дрогнувшую губу. Ее руки до напряженной белизны впивались в подлокотники.
– А помнишь наш первый танец? – спросил король, пока королева тяжело дышала. По напряженным пальцам пробежала нервная дрожь. Она сидела неподвижно. Роскошная и величественная. С бледным лицом, на котором отпечаталось ранними морщинами бесконечное горе.
– Я помню, как держал тебя за талию, как мы кружились в танце. Я смотрел на твое лицо, а ты почему-то прятала взгляд. А потом я понял, что ты украдкой улыбаешься… Моя маленькая, я помню ямочки на щечках, каждый золотой локон, который выбился из прически, помню сверкающие шпильки и маленький медальончик, спрятанный в корсете. Как же ты была прекрасна… Я помню, как сказал тебе что-то… Какой-то пустяк, а ты замерла, словно я напугал тебя. А потом я увидел румянец на твоих щечках. Ты ответила, а я был рад слышать твой нежный голос, – шептал король с улыбкой.
Зубы королевы едва заметно стучали, пока она тяжело дышала. Ее грудь, прикрытая ажурной шалью, вздымалась в усеянном жемчугами корсете. Она что есть силы закусила дрожащую губу, морщась от боли и беззвучно всхлипывая. Ее покрасневшие глаза смотрели в одну точку, а она сама боялась даже вздохнуть, чтобы не уронить набежавшую слезу.
– А помнишь прогулку? Я пригласил тебя прогуляться по королевскому саду. Ты тогда спросила меня: «А разве так можно, ваше высочество?». Я помню, как мы гуляли с тобой, а я взял тебя за руку и грел ее в своих руках. Тебе понравились магнолии… Мамины магнолии. Я тогда сорвал одну и приколол к твоему корсету. Мы тогда еще улыбались, что это «живой бант», – король счастливо вздохнул, улыбаясь сквозь седую бороду. – Сколько же лет назад это было, любовь моя?
Один взмах ресниц, и по щеке королевы скатывалась хрустальная, прозрачная слеза. Она стекала, оставляя влажную дорожку, по которой уже катилась следующая, нагоняя ту самую первую – самую горькую. Пальцы, которые держались за лакированный подлокотник трона, ослабли. Королева тяжело задышала, переводя украдкой взгляд на мужа и на драгоценности, которые сверкали на короне.
– Моя маленькая красавица, моя восхитительная девочка, моя любовь, – сглотнул король, улыбаясь и вздыхая. Он смотрел куда-то во тьму зала с отрешенной задумчивостью. Казалось, еще немного, он будет что-то напевать. – Я никогда не забуду тот момент, когда поцеловал тебя… Я никогда не мог представить, что губы женщины могут быть настолько желанными и сладкими. Ты замерла, словно маленькая птичка, пойманная и напуганная. А я утешал тебя поцелуями, уверяя, что мы с тобой будем вместе навсегда… Прошло столько лет, но я до сих пор люблю тебя…
И тут король склонился и поцеловал драгоценный камень, украшающий корону. Он встал, неся ее в руках, пока королева провожала его взглядом. Возможно, ей хотелось что-то сказать, но она молчала, роняя слезы.
– Объявляйте королевский отбор! – послышался голос короля, а все вдруг засуетились. Свечи вспыхнули голубыми огоньками, освещая роскошь зала и бриллианты королевских слез.
– Я тридцать лет живу в этом аду, – прошептала королева, стирая слезы и гордо вскидывая голову. – С того самого проклятого отбора!
– Он согласен! – послышался голос придворного мага. – Вот только при одном условии. Конкурсы для девочек придумывает он!
– Это конец, – всхлипнула королева, поглядывая на короля. – Это королевский позор!
Глава первая. Где ширинка – там перед
– Репетируем встречу с принцем! – вздохнула я, стуча тростью по блестящему полу. – Все на позиции! Стреляем глазками так, чтобы труп принца через минуту лежал на полу без единого шанса выжить! Чтобы подбежавшие целители, развели руками и королевскую семью на деньги! Дорочка, солнышко мое! Почему солнышко? Потому что светишь своими прелестями! Помните, чтобы был приличный кекс, в вас должна быть изюминки. На такую изюминку, как у вас не у каждого принца яиц хватит!
Я посмотрела в сторону прикрытой двери, где уже грустно скрипел колесиками деревянный принц. Старая служанка с оханьем и причитанием катила впереди себя двухметрового деревянного мужика с таким лицом, словно прошел три войны и не просто видел в этой жизни всякое непотребство, а еще и принимал в нем активное участие.
– Госпожа Кляр, а в программе обучения было написано, что принц будет живым! – послышались недовольные голоса учениц, а следом согласный шепот: «Да! Живой! Живой и настоящий!».
– Вы хотите таки стать причиной смерти живого принца? Держите при себе свои кровожадные наклонности, – подавила я бунт в зародыше, несколько раз ударив тростью по полу. – Помните, если принц упал к вашим ногам, это еще не значит, что он сражен вашей красотой. Его могло сразить все что угодно! Алкоголь, нож в спину и так далее! Продолжаем занятие! Вот принц! Там где пуговички – там перед! Где корона – там верх! Краткая история отборов. Сначала природа отобрала у мужика мозги, а потом он решил отомстить ей и отобрать себе невесту. Вообще, раньше приличные мужчины отбирали друг у друга власть, деньги, женщин. Бравый красавец с невестой в одной руке и окровавленным мечом в другой руке – вот это настоящий отбор. А не одно инфантильное мужское тельце мечется среди юбок со взглядом потерянным и не найденным! Но, увы, таковы современные реалии! Помните, что корону, что корову проигрывать одинаково обидно.
– Какой отбор показался вам самым сложным, госпожа Саломея? – послышался любопытный голосок из толпы.
– Естественный. Но я его не помню, – мрачно заметила я, глядя на невест. – Ох, уж эта мода! Где любовь, цветы, прогулки под луной, которые заканчиваются незапланированной беременностью? Где все это? Времена настоящей любви прошли! Наступили времена отборов! Каждый суслик возомнил себя принцем! Ладно, принц, которому нужны наследники! Граф, маркиз, барон, купец на худой конец!
– В вас умер поэт! – заулыбались девушки, вздыхая о горькой женской судьбе.
– Нет, поэт во мне не умер,– мрачно ответила я, чувствуя, как на погоду ломят кости. – Он застегнул штаны, встал и пошел! Так, что-то мы разговорились! Марш по местам! Принц идет!
Дверь открылась, а двухметровый деревянный принц торжественно въехал в зал, толкаемый старой служанкой, которая утирала пот со лба и отдувалась так, словно за все королевство.
– А что такое?– я смотрела учениц, пока принц на колесиках тащился на свое законное место в центре зала. – Баклажан в штанах – лучший способ заставить вас опустить глаза! Запомните! Мужчины предпочитают два типа женщин! Девственниц с замашками куртизанки и куртизанок с замашками девственниц! Разницы они, к сожалению, не видят!
– Госпожа Кляр, я отказываюсь тащить мужика на себе! – послышался недовольный старческий голос служанки, которая с оханьем и аханьем толкала принца впереди себя, злобно глядя на его деревянную задницу.
– Мужа всю жизнь тащила, а тут принца не можешь! Смажь принца, а то скрипит! Кхе-кхе! – прокашлялась я, поднося к губам кружевной платочек. – Мирочка, лапочка! Почему лапочка? Потому что лапать принца не обязательно! Принц один, а вас много! Улыбнулись! Нет, не так, словно выследите и изнасилуете его в темном коридоре! Смотрите и учитесь!
Я с усилием поднялась и, опираясь на трость, горделиво направилась к деревянному принцу. Мои шаги гулко отражались от стен зала. Ученицы прошелестели платьями, сбиваясь в кучку и освобождая мне место.
– Улыбаться нужно загадочно! Словно мужики уже загадили вам душу! Сначала смотрим с разочарованием: «Фу, какой урод!» и отворачиваемся, а потом бросаем мимолетный взгляд: «Что-то в нем все-таки есть!», – демонстрировала я. – Повторяем! Фу, какой урод! Хм… что-то в нем есть! Эриночка, я тебя умоляю! От такого взгляда принца удар хватит! Такое чувство, словно он согрешил с твоей кошкой!
– Простите, я плохо вижу! – послышался голос ученицы, а она оттянула уголок глаза.
– Да ты просто счастливица! Там смотреть не на что, поверь мне, зайка! – согласилась я, а служанка толкала мое любимое кресло по паркету, чтобы я на него приземлилась. – Еще разочек! Дальше у нас реверанс! Дорочка, реверанс отличный. Только вот не нужно делать такое лицо, словно вместе с юбкой ты оттягиваешь трусы! Не заходим за черту! Мирочка, лапочка, не надо так моргать. Меня продует! У меня больная поясница! Мирочка! От такого кокетства принц простудится и заболеет! И вместо отбора будут торжественные похороны!
– Мне соринка в глаз попала, – всхлипнула Мирочка, растягивая платье.
– Лучше соринка в глаз на отборе, чем соринка в вас после победы! – согласилась я, строго глядя на попытки отвесить реверанс. – А теперь начинаем кокетничать!
– А как правильно кокетничать? – занервничали ученицы, пока я смотрела на свои сморщенные руки, прикрытые кружевными митенками.
– Тут все просто, – усмехнулась я, с сожалением глядя свои пальцы. – Сначала смотрите на принца, словно он без трусов. Потом смотрите на принца, словно на вас нет трусов. И в самом конце вы смотрите на принца так, словно вы кого-то убили, и подозреваете, словно он об это знает. Повторять до тех пор, пока принц не обратит на вас свое внимание!
– В вас умер философ, – заулыбались ученицы.
– Наговаривают. Он просто просто оделся, чмокнул меня в щечку и ушел, – улыбнулась я, разглаживая морщины на руках. – Единственное, что во мне умерло, так это совесть. Мучилась она недолго, а все никак не могу собрать деньги ей на достойные похороны. Так что оплату за обучение попрошу не задерживать!
– Госпожа Саломея! – послышался голос служанки, а дверь распахнулась настежь. – Вас хотят срочно видеть!
– Я чем могу помочь? Пусть сходят к целителю и им пропишут капли для глаз!– отозвалась я, понимая, что все мои гости уже давно на погосте. – Девочки, продолжаем! В случае чего вы всегда можете рассчитывать на приз «Семейные симпатии», а это, поверьте, иногда куда важнее выбор самого мужика.
– Там господин пришел, – служанка оглянулась, пока я лениво вставала с кресла. – Хочет с вами серьезно поговорить!
– Одну минутку. Я сейчас посмотрю в списке моих дел окно для разговоров. Хм… О! Есть свободное «никогда». Надеюсь, никогда его устроит? – вздохнула я, роняя платок на пол. – Девочки, на сегодня урок окончен! На следующий урок отрепетировать соблазнительный взгляд. Только возле пруда! Зеркала не подойдут! Репетируем до тех пор, пока на пруду все лягушки не вымрут! Гадость какая! Так и им и надо!
В открытую дверь стайкой вылетали оживленные ученицы, которые уже через месяц победят в своем отборе. Я посмотрела на улицу, вспоминая, что проезжала мимо десятка объявлений про отборы невест, и тут же огорчилась, как женщина и обрадовалась, как очень богатая и жадная учительница.
– Мадам Кляр, – послышался мужской голос. В зал, отодвигая растерянную служанку, вошел солидный господин под ручку с солидной госпожой. Госпожа семенила рядом, осматривалась, а господин на ходу снимал шляпу. – Рады вас приветствовать. Мы очень наслышаны о вас!
– Я тоже о себе наслышана, не переживайте. То, что я слышала – это ложь. На самом деле все было гораздо хуже, – я внимательно смотрела на господ, которые переглянулись, едва заметно кивая друг дружке. – Мне нужно отдавать честь? Если нужно, говорите сразу. Сорок лет назад я ее куда-то положила. До сих пор найти не могу. С чем пожаловали?
– Госпожа Саломея Кляр, – с нервной улыбкой просительницы начала женщина, пока я философски смотрела в окно и пыталась выяснить, почему ноют суставы. Какая с… , простите, тучка, нарисовалась на горизонте. – У нас к вам есть очень важный разговор!
– Замечательно, – вздохнула я, опираясь на трость с золотым набалдашником. – Давайте я попробую догадаться? Хм… Отбор, не так ли?
– Да, – почти хором заметили господа, одобрительно переглянувшись. Нет, все-таки ночью будет дождь! Не может ломить поясницу просто так!
– Высокопоставленный жених, – снисходительно перечисляла я, поворачивая вокруг среднего пальца кольцо с крупным рубином. – Шансов мало. Замуж нужно. Я все учла?
– Да, – тут же закивали мне, пока я лениво встала, тяжело опираясь на дорогую трость и пытаясь разглядеть в окошке причину испорченного настроения, но пока еще ничего не видела. – Только вот у нас к вам очень неординарная просьба… Не могли бы вы поучаствовать в отборе? Лично?
Я медленно повернулась в сторону родителей, глядя на них снисходительным взглядом.
– Отлично! Где этот старый проказник? Кто этот старичок, решивший тряхнуть стариной? Где этот сраженный инфарктом ловелас? – спросила я, глядя на гостей с усмешкой. – Если раньше мужчины клали на меня глаз, то теперь кладут челюсть. Это означает, что я очень аппетитная. Дорогие мои, сейчас вы скажете мне, что кто-то из моих давних поклонников решил наконец-то жениться, то стукните его лопатой и передайте, чтобы возвращался в свой фамильный склеп.
– Вы нас не поняли, – нервно улыбнулась мадам, со вздохом посмотрев на супруга. – Мы хотим, чтобы вы поучаствовали в королевском отборе. Принц женится, поэтому уже час, как объявили отбор.
– Какая прелесть. Я была о принце лучшего мнения, – усмехнулась я, глядя на свои старческие руки. – Вы понимаете, как это будет выглядеть? Я выйду под аплодисменты. Причем, хлопать мне будет моя собственная грудь!
– Вы отлично выглядите, – тут же залебезила гостья, пока я осторожно доставала из кружевного рукава рецепт, выписанный мне целителем.
– Итак, мятная настойка, – вслух читала я, поглядывая на гостей, которые убеждали меня в том, что я не выгляжу на свои годы. – Полстакана в первой половине дня. Сердечные капли. Полшишки в день. Простите, но мой целитель не рекомендует мне полшишки принца. И полстакана тоже. Вы понимаете, что я не смогу долго стоять. Мне придется присесть. А сидеть в присутствии королевских особ можно только в тюрьме. Но там сыро и холодно.
– Вам не нужно побеждать, – заметили господа, а за окном что-то громыхнуло и зашелестело.
– Простите, вы меня перебили. А перебивать старших – нельзя. Мало ли, а вдруг они не успеют сказать что-то важное и переедут на тот свет? – улыбнулась я, в надежде, что от меня отвяжутся. – Итак, что мы имеем! Единственного мужчину, с которым я кувыркаюсь в постели и практикую позы, зовут радикулит. Рекомендую. Поверьте, другим мужчинам до него далеко. Это раз. Второе. Единственный отбор, который меня ждет, давайте будем честными, отбор червей на кладбище. Еще вопросы есть?
– Дело в том, что одной девушке очень нужна помощь, – издалека начала гостья, шурша дорогой юбкой. – Она без вашей помощи не справится…
– Из того далека, откуда вы начинаете, проще кричать «ау!». Приводите девушку сюда. Я готова позаниматься с ней лично. Результат зависит от хорошего слуха и умения выполнять элементарные команды. Например «улыбнуться!», «красиво сидеть!», «изысканно лежать!», – отмахнулась я, вставая с кресла и двигаясь в сторону коридора. – Завтра в девять я жду вашу девушку. О цене договоримся. Учтите, я не налоговая. Берусь не за всех!
Глава вторая. Ночная бабушка
– У нас нет столько времени! Это раз, – прокашлялся гость, ослабляя нашейный платок с брошью – камеей. – А во вторых, вы понимаете, насколько опасен королевский отбор? Наша девочка просто не выживет! Ее отравят, заколют, подошлют наемных убийц! Вы понимаете, что на кону корона?
– Не нагнетайте. Я помню отбор, где на кону была корова. Там, поверьте, выжило всего лишь две участницы, – вздохнула я, краем глаза следя за гостями, которые не собирались от меня отставать. Мы поднимались по лестнице, вдоль которой висели портреты лучших выпускниц. – Вот, посмотрите! Герцогиня Де Лафаетт, которую я помню Марианной «не ковыряй в носу», баронесса Де Мормор, которую я помню еще Джулией «держи ногу прямо» и «еще раз улыбнешься, отбор превратится в похороны!»… Так, кто тут еще?
– Мы не сомневаемся в вашем опыте, – перебили меня с бесцеремонностью молодежи. – Мы хотим, чтобы вы приняли участие в отборе. Лично. Понимаете, нам нужно, чтобы наша дочь стала королевой! Вы же поможете ей с заданиями и, так сказать, присмотрите за ней под видом участницы.
– Замечательно, – покачала головой я, расправляя кончиком трости роскошный ковер. – За иллюзии на королевском отборе полагается наказание в виде лишения свободы. В королевской тюрьме очень сыро и холодно, поэтому оставшаяся половина моего здоровья предпочитает быть очень законопослушной.
– Мы можем предложить вам очень заманчивую награду! – почему-то прошептал мужчина, осматриваясь по сторонам. Он придвинулся ко мне так близко, что я уперла набалдашник трости в его бархатную грудь. – Я вас уверяю, вам она понравится!
В этот момент что-то громыхнуло за окном, а плотные занавески бордового цвета на мгновенье прорезала вспышка молнии.
– Простите, но вы стоите на моем платье, – ответила я, отодвигая настойчивого господина, пока его супруга внимательно изучала мою галерею и вздыхала. – Можете говорить громче. Этот дом очень старый. Даже если у стен есть уши, то они все равно глуховаты.
Мы уже стояли на площадке второго этажа перед дверью моих покоев.
– Надеюсь, нас никто не слышит? – гость склонился ко мне, бегая глазами по пустому коридору.
– Говорите громче, моя жадность слегка глуховата, – с усмешкой я, не чая, как избавиться от назойливых гостей. – Чем старше я становлюсь, тем хуже она слышит.
– У нас есть то, что позволит избежать иллюзии, – едва слышно прошептал гость, пока его супруга нервно наматывала на палец кружевной платок. –Вы слышали про зелье на крови дракона? Всех драконов истребили ради крови, поэтому второго такое зелье вы нигде не найдете. Даже за огромные деньги! Мой прапрапрапрадед был магом, так что, возможно, у нас в семье хранится последнее зелье молодости. И мы готовы отдать вам его за вашу помощь. Поверьте, больше нигде такого вы не найдете.
– Звучит заманчиво, – произнесла я, приглашая их в свой будуар. В огромном золотом зеркале отражалось мое лицо, покрытое густой сеткой морщин. Седые волосы были уложены в роскошную прическу, сколотую бриллиантовыми шпильками. В камне уютно горел огонь, а под поясницей появилась маленькая мягкая подушечка.
– Продолжайте, – выдохнула я, занимая удобное положение перед зеркалом. Как ни грустно, я всегда надеялась увидеть в зеркале что-то другое. Не бархат и шелка, ни блеск бриллиантов. Когда я была молода, моими бриллиантами были глаза. Моим бархатом была кожа, а волосы лучшим шелком. Но тогда у меня не было ничего. А сейчас, когда есть абсолютно все, чего может пожелать душа в меркантильных пределах, я бы с удовольствием променяла все это на дешевенькое колечко из дерева и очаровательную улыбку.
– Вот, – прошептал гость, доставая небольшую шкатулку, оббитую траурным бархатом. Пыль лежала на ней белой россыпью звезд. Я вопросительно подняла бровь. Гость открыл ее одним щелчком, показывая мне маленький пузырек с кровавой жидкостью, припорошенный все той же пылью.
– Я помню себя в свои шестнадцать. Все мужчины казались мне прекрасными, – улыбнулась я, видя, как плещется жидкость внутри пузатой старинной колбочки, запечатанной золотой печатью в виде дракона. Скорее всего, подделка. Обычное зелье иллюзии впаривают за баснословные деньги. – В восемнадцать лет все мужчины казались мне прекрасными, кроме двух. В двадцать лет все мужчины казались мне прекрасными, кроме пяти. И уже к тридцати годам количество разочарований достигло двух десятков.
– Так вы согласны, – настойчиво протягивали мне шкатулку. Хм, а с другой стороны, они прекрасно знают, что иллюзии на отборе запрещены.
– Вы уверены, что это то самое зелье молодости? – задумчиво спросила я, поглядывая на золотые нетронутые пломбы. – Учтите, если я помчусь в туалет молодой и резвой козочкой, это не значит, что зелье подействовало.
– Она почти согласна, – шепнула гостья, глядя на мужа, который протягивал мне шкатулку с заискивающей улыбкой.
– Хорошо. Если это действительно то зелье, то финал я вам гарантирую. А вот на счет первого места, увы, гарантий дать не могу. Но со своей стороны сделаю все возможное, – задумчиво ответила я, глядя безотрывно на багровую драконью кровь. – Помните о том, что смертность среди конкурсанток всегда высокая. Особенно, когда остаются две участницы…
– Наша дочь должна победить, – настойчиво произнес отец, пока мать кивала. – Она должна стать королевой Норланда!
Я смотрела на них и понимала, что что-то не то… Мой взгляд задумчиво скользил по увядшей шее, прикрытой роскошной бархоткой.
– Покажите портрет дочери, – внезапно потребовала я, протягивая руку. – У вас, надеюсь, он есть с собой?
– Да-да! Одну минутку, – занервничала мать, дрожащими руками расстегивая брошку на груди. – Вот она… Будущая королева Норланда!
За все время моего ухода от налогов, то есть со времен основания моей школы, я видела все. «Очаровательна! Прылес-с-стна!»,– нахваливала я даже девицу с фигурой гренадера и грацией портового грузчика, которая цепляла головой мою любимую килианскую люстру из тончайшего килианского стекла. А сама тем временем приписывала нолик к стоимости обучения.
С маленькой виньетки на меня смотрела писаная красавица с роскошными локонами, которая улыбалась нежной и загадочной улыбкой скромницы.
– Сударь, не могли бы вы поискать в своем предложении подвох. А то я его где-то видела, но не помню, где, – выдохнула я, понимая, что с такими внешними данными понравиться принцу будет не так уж сложно. А вот выжить – намного сложнее. Я вернула портрет матери, которая снова приколола его к красивому банту, любовно разглаживая и собирая ручки на груди.
– Никакого подвоха нет! Мы договорились? – обрадовался счастливый отец, протягивая мне руку. – Магическая клятва!
Я со вздохом протянула руку в ответ, видя, как светится зеленоватым светом его фамильный перстень – печатка и как окутывает наши руки таинственная магия. Хм… Темная магия? Если магия темная, значит, клятва нерушимая. Странно, очень странно. На столик опустилась шкатулка, а я бережно вынула флакон, срывая золотые печати одну за другой. Из горлышка пошел алый дымок. Моя рука потянулась за бокалом, стоящим возле зеркала, а алая жидкость кровавой струйкой омывала хрустальные стенки. Я недоверчиво поднесла зелье к губам, не сводя взгляда со своего сморщенного, как урюк, отражения. Первый глоток обжег мое горло, заставляя судорожно глотать воздух и морщить лицо. От второго глотка на глазах выступили слезы. Третий и последний глоток оставил во рту такой привкус, от которого хотелось срочно закусить.
– Кхе, – сморщилась я, ничего не видя перед собой. Мне казалось, что из носа валит алый пар, а в желудке началась настоящая революция. По телу пробежала волна тепла, заставившая меня вздрогнуть от неожиданности. Пустой флакон упал на ковер и затерялся в мягком ворсе, пока я, схватившись за горло, сползала по столику вниз. Жар внутри разгонял кровь, лихорадочно тело затряслось. В какой-то момент жар стал настолько невыносимым, что я едва не закричала, как вдруг застыла перед зеркалом, глядя на то, как серебро седины превращается золото волос, морщины разглаживаются, и в глазах появляется прежний блеск и задор. Я не верила самой себе, глядя на свои руки и ощупывая ими свое лицо.
Я чувствовала себя сердобольной бабушкой, приютившей десяток гадящих и царапающихся кошек в желудке, но из зеркала на меня смотрела молодая девушка с золотыми волосами и выражением лица, словно поцеловала жабу. Неужели? Я снова молодая? Кожа на руках стала гладкой, а я сорвала кружевные митенки, любуясь переливами рубинового кольца. На всякий случай я стянула со стола золотое зеркальце, в котором виднелся мой глаз и часть румянца.
– Я так понимаю, что это – навсегда? – спросила я, рассматривая свои розовые ладони и гладя бархатистую кожу рук.
– Разумеется! – почти в голос воскликнули гости, заметно нервничая.
– Простите, мне нужно буквально минут десять, чтобы закончить кое-какие дела, – усмехнулась я, бросая взгляд на свое молодое отражение.
– А можно вам задать очень нескромный вопрос, – госпожа вздохнула, пока я придирчиво осматривала свое декольте и достала из укромного места скромную шкатулочку. На столик лег чистый лист бумаги, а я стала задумчиво выводить первые строчки. – Почему вы так и не стали женой принца? Не вышли замуж за какого-нибудь герцога, графа…
– Мне три раза предлагали: «Ты выйдешь за меня?». В первый раз это было так романтично! Герцог, я и сгорающий от нашей страсти камин. Помню этот робкий взгляд, – начала я, не переставая писать кое-что очень важное и глядя на то, как выражение лица госпожи стало таким мечтательным. – Герцог взял меня под локоть, а свечи плавились, плавились… «Ты выйдешь за меня?», – послышался его голос, когда он подталкивал меня к балкону. «О, нет! Я не согласна!», – пафосно заметила я, отгибая тяжелые шторы и видя разъяренную толпу, которая срочно требовала подлеца – герцога, взвинтившего налоги. Помню, как я уже стояла возле толпы и рассказывала им, с какой стороны правильно штурмовать замок. Я ему сразу говорила – купи мне эту брошку! Глупая была, да? За какую-то брошь! Сейчас бы я, конечно, так не поступила бы. Я бы требовала половину сокровищницы. Но тогда я разбила ему…
– Сердце? – подсказывала госпожа, глядя на меня с уважением.
– Нет, голову. Подсвечником, – улыбнулась я, вздохнув от накативших воспоминаний. Два моих постоянных любовники – ревматизм и радикулит ушли, хлопнув меня напоследок по измученной попе. А я искренне решила не встречаться с ними еще как минимум лет сорок. На чем я остановилась? Вспомнила! «Я искренне люблю тебя, хотя видела всего один раз в жизни…», – вывела я на бумаге. «Кого мы любим?», – прошамкала внутри меня любовь, подслеповато щурясь. «Никого! Спи дальше!», – усмехнулась я, обмакивая перо в чернила.
– А второй раз? – с замиранием спросила гостья, пока я смотрела на трофейное рубиновое колечко.
– О! Второй раз я помню, словно это было пять минут назад. Представьте себе! Роскошные покои, бархатный балдахин, фрукты на столе в дорогой вазе, молодой граф, стоящий на коленях передо мной. «Ты выйдешь за меня?», – шепчет он, а я отрицательно качаю головой, поглядывая на запертую изнутри дверь. «Открывай, подонок! Мы пришли, чтобы вырезать тебе сердце!», – орали мужские голоса. Я помню, как изменила ему. Вышла за двери балкона. Дальше по старому карнизу, а потом уже не интересно, – махнула свободной рукой я, выводя свою роспись и скрепляя письмо печатью. – Третий раз случился с одним принцем. Тогда в другом государстве, а нынче в нашем. Помню, как он стоял в мундире. О, каким он был красивым! Помню, как сверкали его пуговицы. Принц прижал меня к груди и вздохнул: «Я был бы счастлив, если бы ты вышла за меня!». «Прости, я боюсь, что вынуждена отказаться!», – ответила я. «Тогда ты выходи за меня, брат!», – взмолился мой принц, цепляясь за брата. Но тот тоже отказался. «Ваше высочество! Вы выходите? Армия ждет вас!», – послышался голос. – «Враги уже нарушили границы!».
