Kitobni o'qish: «Сон о золотом драконе. Книга первая. Аша»

Глава 1

Аша прислонилась к дереву – голова кружилась, перед глазами пылали оранжевые пятна. Закусив губу, она сжала бедра, желая остановить приступ. Тело ее горело и трепетало, будто откликалось навязчивому ритму ниламских бубнов, будто требовало пляски. Неужели права была ехидная Снеха, когда говорила, что дочерям Полоза не выжить за пределами храма, что никакая танцовщица не переживет ночь Ярких без божественного соития с мужчиной. Аша терлась спиной и бедрами о грубую кору и рыдала.

Ей удалось убежать от Отцов-предателей. Она выжила восемь ирм в лесу, нашла вдоволь съедобных корешков и ягод и не мучилась голодом. Голубой нилак прогнал от нее стаю голодных джалаев, и она поблагодарила его на оме. А сейчас ей нужен мужчина, любой, не обязательно гость, приносящий дары Ярким. Старый, страшный – все равно. Только бы погасить пламя дипры. Но вот беда, за восемь ирм она не встретила ни одного человека.

А ночь Ярких наступит уже сегодня. Вспыхнут “языки восхождения”, заполыхает глубокий лотос, и уйдет впустую божественная страсть, а она умрет молодой. Но, если бы она осталась в монастыре, ее увезли бы в драконий город. И тогда смерть не наступила бы так скоро. Хотя, кто знает? Она убежала от страха: боялась драконьей любви. Подруга Налика встречалась с особенным гостем, от которого другие девушки прятались, потому что он был драконом, перевоплощенным в человека. Когда им приказали танцевать, Снеха запретила смотреть ему в глаза. Налика его любила и смеялась над трусливыми подружками. Говорила, что испытала ни с чем несравнимое, наивысшее наслаждение. Потом она умерла, и все говорили, что драконы и люди несовместимы, даже если нравятся друг другу. Долго такая связь не длится, и Аша убежала, чтобы жить.

“О, Яркие! Пошлите мне мужчину!” – взмолилась девушка.

Приступ прошел, и Аша, блестящая от пота, задышала глубоко и часто, чтобы восстановить дыхание. Куда идти дальше? Она откинула назад мокрые косы, подобрала сумку и полезла на холм, чтобы оглядеться. Сверху стали видны предгорья Чарачара – пристанища людей, к которым стремилась Аша. Только где искать вольные поселения? Обидно будет, если ей не удастся их найти. Спустившись с холма, она продолжила путь, напряженно выискивая тропки среди деревьев, кустов и каменных развалов.

Вдруг сердце дрогнуло. Вот оно! Невнимательный человек прошел бы мимо хорошо замаскированной землянки, но Аша сразу поняла, что набрела на чье-то жилье. Прислушалась. Было тихо, только цикады стрекотали, да свистела однообразно неугомонная пичуга. Вход в землянку прикрывала травяная завеса, несколько валунов лежали рядом. Аша встала на четвереньки и просунула голову в темный проход. Подождала пока глаза привыкнут к темноте и протиснулась внутрь. В нос ударил запах сырого мяса. Аша покружилась на месте, определяя размеры землянки. Рука нащупала что-то меховое, липкое, скорее всего, тушки убитых животных. Значит, тот, кто их убил, находился близко и должен был скоро вернуться. Охотник не оставил бы добычу легкодоступной для диких зверей. Встретить его здесь? Или лучше посидеть у входа, на солнышке? Больше шансов убежать, если он окажется опасным. Горячая волна опять захлестнула бедра. Нет, даже если он похож на медведя, она не убежит. Интересно, достанет ли ее свет Ярких, если она переночует в этой яме? Болезненно сжалось лоно – от Ярких не скроешься. Аша решила вылезти из землянки, но услышала шаги и притихла.

Охотник, видимо, заметил примятую траву у входа в свое убежище и не спешил входить.

– Ятрим, ты? – позвал он.

Аша не ответила.

– Кто здесь? – сердито спросил он и пнул травяной полог, позволяя свету проникнуть в логово.

Но он не заглянул внутрь – осторожный. Ждал, когда она выйдет, и держал стрелу наготове.

– Опусти лук, – хрипло попросила девушка. – Я без оружия.

– Выходи, – приказал охотник.

– Хорошо. Не стреляй. – Аша, жмурясь, выбралась из землянки.

– Кто ты?

Перед ней стоял крепенький мужичок среднего роста. Примечательными были его уши, довольно большие и розовые от бьющего ему в спину солнечного света. Смотрел он сурово и арбалет не опускал. Аша улыбнулась.

– В твоем племени принято отстреливать женщин?

– Почем мне знать, что ты женщина? – ничуть не смягчился охотник. – Женщины не блуждают по лесам в одиночестве. Может, ты морок или дракон-перевертыш.

– Перевертыш не стал бы с тобой разговаривать, – возразила Аша и сделала шаг вперед. – Я сбежала из храма Лотоса, из Дугарема. Я всего лишь танцовщица, не пожелавшая идти в рабство к драконам, и не замышляю против тебя зла.

Охотник схватился свободной рукой за амулет, висевший на его шее, и поднес к ее лицу медальончик с рисунком. “Бесполезный, лишенный силы значок”, – мигом определила Аша. С его помощью охотник хотел выяснить, не дракониха ли она, в самом деле. Распознать обращенного в человека дракона под силу немногим. Она сама ошибалась не раз.

– Не может быть, чтобы ты пришла из самого Дугарема. Ты бы не смогла выжить в горах столько времени. Не лги мне.

Аша съежилась. Что если этот злой упрямый человек убьет ее? Откуда ей знать порядки лесных одичавших племен? Она еще не встречала мужчину настолько не внушаемого, не восприимчивого к ее чарам. А дипра жгла ее изнутри, совладать с собой становилось все труднее.

– Я танцовщица, – захныкала Аша. – Убери оружие, сядь, отдохни. Я исполню для тебя “Языки восхождения”, ты все поймешь.

– Не вздумай околдовывать меня своей пляской, ведьма! – пресек ее попытку начать танец суровый охотник.

Лишь пара шагов отделяла их теперь друг от друга. Девушка качнулась, как будто у нее подкосились ноги, упала на колени и очутилась у ног мужчины.

– Будь же милостив, господин, – пролепетала она, – раздели со мной наивысшее счастье божественного соития, я готова принять тебя!

Она порывисто обняла охотника за ноги. Тот от неожиданности выронил арбалет. Лицо и шея налились кровью.

– Ты что творишь, безумная?! – заорал он в гневе. С усилием оторвал от себя пылкую девицу и отшвырнул в сторону. – Не смей прикасаться ко мне!

Аша глядела на человека круглыми непонимающими глазами. Случилось что-то невозможное – он отказался от божественного соития с танцовщицей из храма Лотоса. Первый мужчина, с которым она заговорила после побега, рушил ее представления об устройстве мира. Неужели он не понял, какой милости его удостоили! Аша сжалась в комочек и затихла там, где упала. Ей казалось, “языки восхождения” рваными клочьями покидают ее тело и с треском лопаются впустую.

Мужчина поднял арбалет, но больше не держал ее на прицеле. “Что за напасть? Откуда появилась эта ненормальная? Очень красивая, – думал охотник. – Гладкая, чистая, косы не растрепались нисколько. Одежда необычная – ни у кого такой не видел. Врет, что бродила по лесам столько ирм. Что ж ее джалаи не съели? Морок она!”

Охотник склонился над Ашей, разглядывая ее.

– Вставай! Не скули.

Аша подняла на него полные мольбы глаза.

– Возьми меня, господин. Возьми меня или я умру.

Охотник отпрянул от нее, как от прокаженной.

– Больная, что ли? Заладила ерунду. Не трону я тебя, ведьма бешеная.

– Загубишь меня, лопоухий, – Аша приподнялась на локтях. – Как жить дальше будешь?

– Как раньше жил, – хмыкнул мужчина. – Говори, что задумала. Куда шла?

– К людям хочу. Мой храм драконам отдали, а я сбежала. Ночь Ярких сегодня, помоги пережить.

Глаза застила темнота, кровь кипела, а этот охотник насмехался над ней, смотрел, как на пустое место. И так искривилось его лицо, будто и не человек он, а страшный тролль с желтыми глазами. Холодом обожгло спину, тогда как вся она плавилась от жаркой дипры.

– Обуздай свою похоть, бесстыжая! – процедил охотник.

– Зверь, а не человек, – простонала Аша, загораживая лицо ладонями.

Охотник передернул плечами, отвернулся и ушел собирать валежник для костра. Ишь что придумала, бестия. К людям ей надо. Видно, что подосланная, в том и подвох. Попадись ей не он, а другой мужчина, мог бы не устоять. Откликнулся бы на непристойную просьбу, не подумав, и принес в клан заразу. Драконы ничем не гнушаются, чтобы извести на Иде вольных людей. Пусть сдохнет. Он тогда сожжет ее тело, а потом поживет несколько дней здесь, подальше от клана и, если увидит у себя признаки той же болезни, куда деваться, сожжет себя тоже.

Мужчина вытащил из землянки котелок, сходил за водой, разделал пару кроликов и поставил вариться мясо. Оставшиеся тушки закоптил. Девушка перестала извиваться, но еще дышала, сбивчиво, трудно. Авось не дотянет до темноты. Не хотелось бы караулить ее еще и ночью. Оттого и не съели ее джалаи, что живет в ней злая зараза. Как все-таки хорошо, что он не повелся на ее ложь.

Потемнело, словно туча наползла на солнце, костер затрещал, выстрелил искрами. Охотник подхватил с земли палку. Неведомо откуда появилась на поляне старуха в черном одеянии. Приблизилась, уперлась в него светлыми глазами, вместо рта – складка, видно губы от древности стерлись. Старая Ённа. Как он ее проморгал?

– Зачем пришла? – недружелюбно спросил он.

Полдеревни ходило к Ённе за предсказаниями, но ему всегда было не по себе от цепкого взгляда, и он ее ни о чем не спрашивал. Никогда.

– Сестра моя в беде, – прогудела Ённа. – Пришла ей помочь.

Старуха направилась к больной, не обращая больше внимания на охотника.

– Не трогай ее, – попытался остановить ее мужчина. – Зараза в ней.

– Много ты знаешь, – хмыкнула Ённа, усаживаясь на траву рядом с Ашей.

Достала из котомки снадобье, начала втирать девушке в виски. Зашептала что-то непонятное, складное.

Охотник наблюдал за ней.

– Колдуешь?

Ённа еще раз зыркнула на него сердито.

– Займись своим делом, Расвед.

Долго пела она, Охотник задремал. “Тала-вала-вила-мила-тичи-ричи-чи. Тиливила-жива-дэва-раса-юма. Шигарлала-космо-рума…” Расвед встрепенулся, вскочил. Вот напасть! Вода в котле почти выкипела. Ругаясь, охотник убрал его с огня. Похлебал, обжигаясь, остатки бульона, наелся мяса. Усыпила его старая грымза. Уже сужалась полоса ясного неба, скоро захлопнутся створки Шамбары. Что ему, сидеть их сторожить или в землянку спать идти? Может еще хворосту собрать, пока совсем не стемнело.

Аша заметалась, распахнулись глаза, полные ужаса. Вцепилась в руку Ённы.

– Желтые глаза! Страшно мне. Злой он!

Ённа свободной рукой толкнула ее назад, велела лежать.

– Не обижайся. Не для тебя он. Я помощь позвала, скоро будет.

– Сил нет у меня, – скривила сухие губы Аша.

– Найдешь, – возразила Ённа. Достала склянку из сумки. – Пей.

Расвед собрал тяжелую охапку валежника и собирался возвращаться к костру, когда услышал треск сучьев и чей-то говор. Неспокойно стало в его охотничьих угодьях. Он опустил дрова на землю и стал ждать, когда подойдут ближе ночные гости, но, услышав голоса, успокоился. Свои.

– Стой, – скомандовал Расвед, когда глава клана, кшейт Зубр, и его добрый друг Ятрим вышли из чащи. – Вы куда?

– Здорово, Расвед, – кивнул кшейт. – Златоглавка прилетала к нам от Ённы. Она нашла Одаренную.

– Одаренную? – возмутился Расвед. – Скорее, ненормальную. Она накинулась на меня как одержимая, требовала взять ее на месте. Еле отбился.

– А в свою неотразимость ты не веришь? – захохотал Ятрим.

– Очень весело, – поджал губы Расвед. – Ее могли заслать к нам драконы. Нужно быть осторожнее. Вдруг Ённа ошиблась. Эта девка ведет себя как… потаскуха. Какая из нее Одаренная…

– Разве она не сказала, что сбежала из храма Лотоса? – перебил его кшейт.

– И что с того?

– Девушки из храма Лотоса проходят инициацию, – объяснил Ятрим. – Таинственный обряд пробуждает в них дипру – глубокий Лотос. Или негасимое пламя любви. Они не могут не дарить мужчинам божественную радость. В этом их призвание.

– Призвание? Какой ужас! – Расвед был потрясен.

– Почему?! – в свою очередь удивился Ятрим. – Мужики бы обрадовались, если б их женам устроили такую штуку: пробудили глубокий Лотос. Только муж на порог, жена – к нему: “Милый, скорее сюда, я вся пылаю! Днем и ночью готова с тобой миловаться, ты мой господин, без тебя высыхает моя чаша!” – Вот было бы здорово!

От Ятрима не укрылось, как поморщился Расвед.

– Ты как неживой! – рассмеялся он. – Что если она поможет нашим девушкам разбудить Лотос?! Надо попросить…

– Попробуй только, – сквозь зубы прошипел Расвед. – Ее ни к кому нельзя подпускать с таким “даром”!

– Не спорьте, – потребовал кшейт. – Я считаю – это будет редкая удача, если Одаренная согласится жить в нашем клане. Идемте к ней!

– Какая красивая! – восхитился Ятрим, склонившись над девушкой. – Она спит?

– Умирает, – покачала головой Ённа. – Ты бы поспешил, добрый молодец.

– Можно отнести ее в твое жилище? – Ятрим обернулся к Расведу.

– Еще чего! А мне потом новую землянку рыть? Вон, за пригорок перетащи, – буркнул охотник.

– Почему так сердишься? – Ятрим бережно поднял Ашу.

– Иди за пригорок, – кивнула старуха. – Пусть Яркие видят.

Ятрим, чуть усмехнувшись, послушался Ённу. Когда его темный силуэт исчез за холмом, колдунья поправила заплечную сумку и подняла с земли посох.

– Чем могла – помогла, пора мне.

– Куда ты, на ночь глядя? – возразил кшейт. – Останься, мы утром проводим тебя.

– Ночь светлая будет. Отшельнице быть одной привычнее.

Проходя мимо Расведа, Ённа опять зацепилась за него взглядом.

– Как надумаешь, приходи. Поговорить надо.

– Не о чем мне с тобой разговаривать, – отступил на шаг Расвед.

– О многом поговорить нужно, – повторила Ённа и растворилась в ночи.

Кшейт и Расвед уселись у костра.

– Не любишь ты Ённу, – вздохнул кшейт. – Почему?

– Я порядок люблю, – не раздумывая, ответил Расвед. – Мы в клане по правилам живем. А у майяви правил нет. Ладно, Ённа, она не с нами живет. А ты хочешь проходимку блудливую у нас поселить. На кой она нам? Нутром чувствую – будет смута!

– Ты не баба, не гадалка, чтобы нутром чувствовать, – усмехнулся кшейт. – Понятно, не затем беру, чтобы постель мужикам грела. Майяви лечить умеют, погоду заранее знают, от опасности увести могут. И зверя чуют за версту, и дракона распознать могут.

– Не понравилась она мне. Даже если правду о ней говоришь, беду она привлечет в клан. Одна надежда – Ятрим добьет ее своим рвением. И так уже хворая была, едва дышала.

Кшейт захохотал, поперхнулся, глаза заслезились.

– Ну и шутки у тебя!

Он вытащил из котла половинку разваренного кролика и вонзил в нее крепкие зубы. Высоко в небе заблистали звезды: ярко-розовая Тала и сиреневая Тилвила. Ночь Ярких настала.

Ятрим распустил Аше пояс, аккуратно стащил с нее куртку и блузу. Одежда ее была необыкновенно приятна на ощупь. Девушка не шевелилась. Он залюбовался ее обнаженной грудью. Слов нет, хороша! Распутал ткань, что служила ей юбкой. Странно, что придется войти в нее обморочную или спящую, но он, конечно, справится.

Восторженный, он погрузил пальцы в золотые завитки волос. Как можно такую отвергнуть? Ятриму показалось, что она вздохнула. От света самых почитаемых на Иде звезд ее обнаженная кожа заалела. Ятрим нежно погладил бедра, провел губами по теплой коже грудей, сосками устремленных к Ярким. Он сам покраснел и сладострастно вздрогнул от предвкушения. Звезды ждали, и Ятрим не стал медлить. Она застонала, откликнулась. Он обрадовался – ожила! Но уже не останавливался, не сбивался с ритма: «Получи, Одаренная! Вот тебе! Я же тебя спасаю, правда? Я тебя век спасать готов. Пусть видят Яркие. Пусть завидуют!»

Аша приоткрыла затуманенные очи. Тело ее оживало быстрее, чем сознание. Вбирало толчки, радовалось. Свершилось, не брошена, не оставлена в эту важную ночь. Вся – в служении Ярким, как издревле заведено. Да не погаснет никогда благое пламя любви! Она не могла видеть ясно лицо Ятрима, но он казался ей совершенным, как Бог, прекрасным, как сон о Золотом драконе. Пусть никогда не иссякнет его благодатное семя!

– Гляди-ка! – кшейт Зубр указал Расведу на небо. Тала и Тилвила пульсировали, сверкая ярче, чем обычно. Свет расходился от них, расцвечивая ночное небо лиловыми всполохами. – Видишь? Видишь? – радовался кшейт. – Живая!

Ённа остановилась на тропе в лесу, чтобы понаблюдать за редким явлением. Ожившие звезды посылали друг другу приветы – объятья шириною в небо. По иданским преданиям Тала и Тилвила были первыми влюбленными, вознесенными на небо. Говорили, что порой они ссорятся, тогда звезды меркнут подобно тлеющим уголькам, и на Иде наступают темные непроницаемые ночи. Иногда же, их горячие лучи тянутся друг к другу и рассеивают тьму – значит, их страсть разгорелась не на шутку. Но ярче всего сияют Тала и Тилвила, когда на Иде зарождается новая любовь.

Ятрим лежал на траве в обнимку с Одаренной. Он наблюдал небесные танцы и думал, что все это происходит у него в голове. Наверное, ее снесло от счастья. Одаренная выздоровела окончательно и, приподнявшись на локте, любовалась своим спасителем. Настоящий красавец: статный, ладный, синеглазый, волосы русые до плеч. Не чета тому лопоухому недоумку. Ее глаза лучились благодарностью.

– Прости, что не станцевала для тебя, – маленькая ладонь коснулась его щеки. – Я уже стояла на ладье смерти. Спасибо, что забрал меня!

Вид у спасителя все еще был ошарашенный. Может, он ее не слышал?

– Скажи что-нибудь, – попросила Аша.

Ятрим прикрыл вдруг глаза и продекламировал вдохновенно:

Ты вся горишь, твой Лотос пышет,

Я напряженный и тугой.

Пусть Небо смотрит, пусть услышит:

Я принимаю жребий свой!

И бьюсь упругий и счастливый,

Твой грот утех, заполоня.

Волна вздымается игриво:

Прими меня, прими меня!

Я брызну вожделенной влагой,

Как перламутровой росой,

И вдруг с приветственною тягой

Меня обнимет Лотос твой!

Свершилось, Небо покачнулось,

И, рассыпая звезд букет,

Как к талисману прикоснулось,

Благословило наш дуэт.

Девушка засмеялась, не ожидала такого признания.

– Ты поэт?

– Поэт, – наконец-то, он посмотрел на нее. – Как тебя зовут, Одаренная?

– Аша.

Ятрим притянул ее к себе, прижал покрепче.

– Аша, ты, живи у меня.

Они не ушли с пригорка до самого утра. А когда закончилась ночь Ярких, кшейт и Ятрим увели Одаренную в свою деревню. Расвед вернулся двумя днями позже. И хотя он перестал казаться Аше желтоглазым оборотнем, они друг друга невзлюбили.

Глава 2

Земля за высокими стенами Граца была сухая, безжизненная. Отвалы серых комьев громоздились над беспорядочными, никуда не ведущими траншеями. Бесцветные мракилы ревели дурными голосами и поднимали тучи пыли, что затрудняло поиски.

Шишира терпеливо кружил над равниной, всматриваясь в блеклые фигуры несчастных ящеров. Потеряв разум, драконы скоро утрачивали, присущие их породе цвета. Краем глаза Шишира следил и за своим племянником, Кирошей, нарезавшем круги подле него, с самым сосредоточенным выражением на морде. Он боялся разочаровать Шиширу – вдруг дядя больше не возьмет его с собой на “боевое задание”. Он очень хотел увидеть Ваташу первым. Шишира понимал, что племянник, прежде всего, несказанно рад возможности размять крылья, почувствовать свою драконью мощь, и не винил его.

Одна из мракил взбежала на холм, забив крыльями, как подбитая курица, и кубарем скатилась вниз в ложбину.

– Туда! – приказал Шишира.

Два дракона немедленно начали снижаться. “Будь осторожен, – предупредил Шишира на оме – мысленном общении образами. – Не хватало еще, чтобы мракила застала тебя врасплох”. Они опустились по разные стороны впадины, в которой лежал на боку больной дракон. Лазурный Ваташа превратился в бледного, испещренного синими пятнами мутанта; он дышал с присвистом и смотрел сквозь Шиширу, не узнавая его.

– Кто это сделал, Ваташа? – попытался поймать блуждающий взгляд несчастного Шишира.

Ваташа ощерился, слюна закапала с его побелевших десен. Неожиданно он поднялся на дыбы, молниеносно развернулся и кинулся на Кирошу. Племянник – молодец, среагировал быстро: качнулся назад, захлопал крыльями, поднялся в воздух скорее, чем озлобленный дракон коснулся его. Ваташа не смог взлететь, рухнул на живот, заскулил. Шишира содрогнулся. Еще вчера он разговаривал с веселым здоровым Ваташей. Беззаботный любимчик дам собирался на королевский бал.

– Скажи мне, кто это был? – повторил свой вопрос Шишира.

Кироша вернулся на прежнее место. Ваташа сел на задние лапы, дернул крылом раздраженно.

“Как можно разучиться летать за один день?” – подумал Шишира. Но именно это и происходило с каждым заболевшим драконом.

– Что он делает? – завопил Кироша, отпрянув назад.

Ваташа выгнул шею и остервенело впился зубами в свое крыло. Послышался хруст. Невозмутимый Шишира отвел глаза. Мракилы сами отгрызали себе крылья. О неистовое пламя Нимеланы, упаси от такой чудовищной участи!

– Перестань! – крикнул Кироша.

Ваташа услышал, повел мордой в его сторону и задышал угрожающе. Не сводя с Кироши безумных дымных глаз, дракон прохрипел:

– Сгинь вонючий изменник. Убирайся на Сирин, шкура. Ползай на брюхе, отродье змиево! Сдохни, тухлый!

Кироша оторопело пялился на бесноватого сородича, изрыгающего проклятия.

– Летим, Кироша, – мягко позвал Шишира.

Какое-то время драконы летели крыло к крылу, молча.

– Это не заразно, дядя? – не выдержал, Кироша.

– Нет. Заражаются люди. У дракона организм крепкий, и нам их болезни нипочем, – заверил его Шишира. – Воздействовать на дракона проще всего ментально. Я до сих пор думал, что это гипноз.

– Он же совсем чокнутый. Неужели возможно так мозги дракону испоганить?

– Одним гипнозом нельзя. Он несколько часов за стеной, а до него не достучаться: разум, как свечку ветром, задуло. Нужно сильное разрушительное средство. Магия, и не наша.

– Зачем бы драконы своих изводили? – возмутился Кироша.

Шишира улыбнулся. Хороший племянник, прямодушный.

– Искать виновника будем среди наших врагов: людей и майяви.

– Какая у людей магия! – фыркнул презрительно Кироша.

– Никакая, – согласился Шишира. – Но отравы – полно. Я сегодня ночью еще к Ваташе слетаю. Наберу крови и, если удастся, пункцию мозга сделаю. У Зота есть человечек один, ученый, пусть посмотрит, не примешалось ли там чего лишнего.

– Яд?

– Маловероятно, но все же.

– Возьми меня с собой ночью! Я хочу… очень хочу!

– Хорошо, – неожиданно быстро согласился Шишира. – Мне сподручнее брать пробы в человеческом облике. А ты меня подвезешь.

– Как? – ахнул Кироша. – Как ты человеком к нему сунешься? Он же бешеный.

– Успокоится к ночи. Обессилит. Все драконье уйдет. Останется мракила, – нахмурился Шишира.

Драконы начали снижаться. На Стартовой их встречали дхоты с приготовленными покрывалами. Едва коснувшись мощеной поверхности, Шишира и Кироша превратились в мужчин, совершенно голых. Дхоты ловко накинули на них покрывала и проводили к шатрам-раздевалкам. Скоро статный, уверенный в себе советник короля, Шишира, и его молодой племянник, одетые, как приличествует моде, спустились в город.

Едва они подошли к главной мостовой, перед ними затормозила темно-фиолетовая крытая повозка. Штора откинулась, и красивая женщина, в пурпурном платье, помахала им рукой. На бледном лице полыхал ярко-красный рот.

– А вы, я вижу, были за стеной? – затараторила она. – Кироша, он тебя хорошему не научит. Какой ты стал взрослый! Нам нужны такие пригожие кавалеры при дворе. Приходи на бал, я представлю тебя подругам.

– Отстань от него, – не слишком любезно попросил Шишира.

– Приходи, – подмигнула дамочка, не удостоив Шиширу взглядом. – Пока совсем не заплесневел с моим меланхоликом!

Дама откинулась на сидение, задернула штору. Рабы закрутили педали, и повозка покатилась по дороге. Шишира поморщился. Жена, Чичея, все чаще раздражала его.

– Куда ты сейчас? – спросил он Кирошу.

Тот отвел глаза.

– Я обещал провести день с Костаки. Она, наверное, уже злится.

– Если ты хочешь пойти с ней на бал, то ступай. Я не обижусь.

– Я не хочу на бал! Я с тобой. Ночью. Скажи, куда мне прийти?

– Встретимся на Стартовой, в час Сирина.

– В час Сирина, – согласно кивнул Кироша и побежал на свидание – легкий, пылкий, неуемный.

Костаки не сможет долго злиться на него.

Золотой свет играл на тяжелых зеленых портьерах. Тесная комната была завалена книгами, свитками, стены украшали карты Иды, выполненные разными мастерами и путешественниками. Шишире и его гостю, Зоту Малахиту, едва хватило места, чтобы расположиться в утонувших среди бумаг пыльных креслах.

Шиширу поражала короткая смешная память людей. Порой приходилось выуживать из собеседника нужное воспоминание, и тот удивлялся, как же он умудрился такое забыть. А между тем, мозг человека, по заверениям Зота, устроен нисколько не проще драконьего. Но люди предпочитают им не пользоваться. Отсюда завалы талмудов, испещренных черными значками.

С самого первого дня после переворота на Иде и на протяжении тридцати див люди сопротивлялись драконьей власти. Собирали ополчение или действовали в одиночку, применяли магию, яды, науськивали драконов друг на друга. Но, после того как основные силы противника были разбиты и самые надоедливые борцы за свободу уничтожены, жить стало легче, и люди больше не внушали серьезных опасений. Драконы, лишенные просторов любимой родины, научились жить в шкуре двуногих соседей, терпеть тесноту, мерзких насекомых и бесталанные нападки редких повстанцев.

Шишира не сразу почувствовал тревожный ветер перемен, а многие городские драконы до сих пор считали, что он зря волнуется, делает бурю в стакане воды. Его пробовали убедить, что невменяемыми мракилами становятся только драконы-недоумки, слабые духом. Тоска, переходящая в безумие, – отвратительное явление. Если подумать, не было ничего странного в том, что некоторые драконы впадали в депрессию на Иде. Но к чему сокрушаться об этом? Выживает сильнейший, и не так уж много места на маленькой планете!

В прошлом диве солдаты Шиширы окружили и опустошили главное гнездо Одаренных – храм Лотоса, Нилам. Взяли несколько танцовщиц, действительно оказавшихся майяви. Но их способности оказались небывалыми лишь по части восхищения плоти. Драконы мигом расхватали их в любовницы. Нилам пришел в запустение, мятежных тираварцев загнали глубже в горы, а драконы продолжали сходить с ума.

На карте Шишира обводил кругами неблагополучные районы. Чарачарские пастухи? Дикарки из Латавитаны? Ускользнувшие красавицы из Ниламского храма? Допросы танцовщиц показали, что взяли не всех. Но майяви понятия не имели, где скрываются их подруги.

– Мне есть, чем порадовать тебя, – обнадежил сутулый, угловатый Зот Малахит – старый дракон и премудрый лекарь. Он вытащил из кошеля маленькую книжечку, которую Шишира попросил его изучить в свой прошлый визит к приятелю. Вещица была особенная. В богатых дворцовых библиотеках Шишира ни разу не видел книгу в похожем переплете такого размера. Люди недоверчиво рассматривали миниатюрное изделие и хмурились. Прочитать то, что было написано на гладких белых страницах, никто не мог. Небрежные каракули были нанесены не тягучим зеленым соком вальзы, а фиолетовым веществом без запаха.

Книжицу подобрали в храме Лотоса, но никто из задержанных обитателей святилища не сумел расшифровать записи. Шишира отдал ее Зоту, который водился с учеными людьми, надеясь, что тому повезет больше.

– Мне перевели одну запись, – продолжил Зот. – Веришь ли, язык все-таки местный. Только написано скорописью, которую никто здесь не применяет. Мой толмач узнал в этой шифровке известное пророчество. Мы нашли его в Ореховой книге Гандаревы; вот, сравни сам. – Зот раскрыл на нужной странице привычную для взгляда иданскую книгу историй и предсказаний. Шишира прочел:

В черный год предательства

Явится тот, в ком надежда и сила,

Чтобы низвергнуть чешуйчатое зло.

Когда, возмужав, встретит он

Деву, Говорящую со звездами,

Взметнется небесным пожаром

Огонь их мести, и неизбежной

Станет гибель крылатых.

– Оригинально, – хмыкнул Шишира. – Такое мне еще не попадалось. Впрочем, иданцы за свою краткую историю сочинили уйму предсказаний, их просто перестаешь воспринимать всерьез. Ты слышал, чтобы хоть одно из пророчеств исполнилось?

– Еще бы! – морщинистый рот Зота растянулся в обаятельнейшую улыбку.

Шишира подумал, что драконы, хоть и постигли искусство превращения в людей, не могли при всем желании преобразить свой человеческий облик. Помолодеть, скрыть неприятные черты ни одному дракону не удавалось. Суть их оставалась неизменной. Знакомых Шишира без труда узнавал в толпе людей, даже если видел в новом образе впервые. Вот и старый, хитрый насмешник Зот с пытливыми зелеными глазами был вылитым драконом. Странно, что люди этого не замечали.

Зот продекламировал наизусть:

Тысячи лепестков Нимеланы –

Твоя шкура, Несущий Свет.

Шишира подхватил со смешком:

Ты герой, покровитель желанный,

Всей любовью мира согрет.

В сердцах живет надежда,

Что будет наш враг сражен,

Всех нас защитит и спасет

Отец – Золотой дракон.

Иданцы верили в благого Золотого дракона, охраняющего их от мирового зла. Случись с ними беда, Золотой дракон должен был прийти на помощь и восстановить справедливость. И не было, по их представлениям, силы, способной противостоять древнему и возрождающемуся вновь дракону.

После захвата власти над Идой король Айнодава без лишних сантиментов объявил себя Золотым драконом. С тех пор иданцы перестали чтить пророчество о драконе, само имя великого шанкара было под запретом. Наверное, люди решили, что Золотой дракон их предал, раз позволил самозванцу поработить их. И теперь возлагали надежды на нового героя и Говорящую со звездами. Да, пожалуй, Говорящая со звездами майяви могла бы противостоять хитрому и осторожному дракону. Следовало как можно скорее обнаружить эту прыткую похитительницу разума, собеседницу планет. Придумают же! Как можно разговаривать с каменными шарами, хоть и заселенными разными формами жизни, но, по сути, неодушевленными частичками Вселенной!

В коридоре зашуршало, дверь в кабинет бесцеремонно распахнулась.

– Я так и знала! – разочарованно воскликнула Чичея. – Просила же тебя собраться. Мне совершенно не хочется опаздывать на бал. Почему все нужно повторять дважды? – Яркие губы скривились от возмущения.

“Какой у нее противный голос”, – подумал Шишира.

– Я сказал, что не пойду на бал, – пожал он плечами. На самом деле он не помнил, предупреждал ли ее. Могла бы сама догадаться.

– Что значит, не пойдешь?! – подвижный рот изобразил удивление. – Я уже несколько раз появлялась на ярмарках и прогулках одна. Ты пренебрегаешь всеми дворцовыми приемами. О тебе и так много разговоров. Вот увидишь, король рассердится!

– Король обрадуется, если я поймаю убийцу драконов.

– Когда же пройдет эта дурь? – губы сложились в скорбную складку. – Ты как драконыш: навыдумывал себе врагов. Пора бы забыть Сирин…

– Ты опоздаешь на бал! – потеряв терпение, рявкнул Шишира.