Kitobni o'qish: «Зенит»

«В одиночестве я наконец-то слышу себя»
От авторов

Хочется написать что-то стоящее внимания и времени человека, который откроет эту книгу: что-то вдохновляющее, мотивирующее, доброе и приятное, но как назло в голову ничего не приходит. Гуляя где-нибудь в чаще леса или в поле лаская траву, внутренний монолог кажется таким правильным и стоящим, чтобы им поделиться, но здесь наедине с ноутбуком и с собой, будто все то, что было в голове и казалось достойным для публикации – испарилось, оставляя лишь тень добрых и мудрых мыслей. И даже после того, как придуманный и одобренный нашим внутренним перфекционистом текст ляжет на страницы романа, у нас все равно останется то, чем мы хотели бы поделиться.

Жизнь интересная штука, всегда есть что добавить и рассказать, увы все самое красивое и мудрое из слов происходит после. И именно это «после» является музой этой части.

Между нашими книгами прошло много лет и если первые книги мы писали вдохновляясь сумерками, то ближе к концу вдохновение черпалось из своей и не только жизни.

На самом деле мы знаем, что первые книги отличаются по качеству от последующих. И нам очень хотелось бы чтобы они все были классными и интересными, но к сожалению, у нас уже не осталось сил, чтобы доработать или переписать какие-то вещи. Долгих десять лет, тема всех книг была в каждом нашем разговоре и встрече, не важно где – в деревне, дома, в лесу, в поле, за чаем или за общей работой в огороде. Успех так и не постучал в нашу дверь с распростертыми объятиями. Грустно. И наверное, именно здесь начинается самое забавное, ведь осознание того, что мы пишем в общем-то для себя, оказалось самым стоящим открытием за эти долгие годы. Писать просто для себя, для людей, а не для того чтобы стать немного богаче и знаменитее, намного приятнее и приносит намного большее удовольствие. Мы хотим закончить эту историю. Да, именно так. В этих историях так много нас – Кристины и Максима, столько личного, некоторые вещи мы доверили только книгам и тебе, наш дорогой читатель. Только мы вдвоем и наши перемешанные переживания в одной чашке чая, разбавленные прелестями взросления и дружбы.

Это своего рода дань нашему юношеству, копилка с нашими воспоминаниями, что-то светлое для серых дней, то, что хотелось бы рассказать в той форме, которую мы выбрали. Любовь к родным, друзьям. Семья. И это грустное понимание того, что ты не вечен и люди рядом тоже.

Предлагаем, прямо сейчас позвонить родным, спросить как они. Позвоните, прежде чем приступать к чтению. Пусть эта книга откроется для тебя, дорогой читатель, с такой душевной ноты.

Каждая из книг на момент ее написания казалась самой лучшей и мы надеемся, что весь наш труд не зря и тебе действительно понравится и ты прочувствуешь ее.

P. S. Спасибо тем людям, которыми мы были тогда, когда это все начиналось и спасибо нам сейчас, тем людям, которыми мы стали. Мы сделали тогда столько, сколько не сможем сегодня. Мы были смелыми. Были влюблены по-настоящему влюблены в наше общее дело.

Ваши навеки, М и К.

Пролог

«Здравствуй,

Я долго собиралась с мыслями, чтобы написать это тебе. Пусть это будет моё прощальное письмо тебе, ведь многое осталось несказанным. Ты значил для меня слишком много, больше, чем я сама для себя. Я грела и лелеяла мысль о нашем общем будущем, хранила её на задворках своего рассудка и оберегала, как мать своего ребёнка. Мне больно и мне грустно. Ты был всем для меня. Но, увы, один человек в нашей недолгой жизни не значит совершенно ничего. Впереди многое и нет никакой гарантии, что чувства будут вечными, хотя хотелось бы этого больше всего.

Теперь, когда прошло достаточно времени, я могу с уверенностью сказать, что ты, Елизар был моей первой любовью, самой заветной и самой несчастной…».

Часть I. Жизнь – не красиво написанная книга

Глава 1

Осенняя безмолвная ночь опустилась на маленький город. Но она пришла не одна. Вместе с ней в город протянул свои влажные и плотные щупальца спрут-туман, завладел им безоговорочно. Щупальца сжались над городом мёртвой хваткой и все замерло в гипнотическом трансе. Живые улицы стали мертвенно тихими. В пелене тумана изредка мелькали спешащие домой тени его жителей, выхваченные светом тусклых уличных фонарей. Голые осенние деревья стояли в безмолвии и напряжении, будто ожидая чего-то страшного и пугающего. Их влажные блестящие ветви, скрученные и обнажённые, напоминали костлявые руки какого-то сказочного злодея. Но даже этот злодей замер в ожидании чего-то неподвластного ему.

В этом году осень пришла незаметно, молниеносно сбросив с деревьев пожелтевшие листья и взорвавшись миллиардами дождевых капель. Канавы мгновенно заполнило водой, а земля сладко вздохнула, наконец-то напившись после летнего зноя. В конце октября мелькнуло что-то похожее на запасённое с лета тепло и город накрыло вечерними туманами, медленно расползающимися к вечеру, превращая все вокруг в серую пелену. Это зрелище одновременно пугало и радовало глаз. Пугало оно по причине неизвестности, спрятавшейся в том самом тумане. Обладателю бурной фантазии могли мерещиться чудовища, враги, спрятавшиеся и выжидающие своей жертвы. Демон или насильник, было не важно, важно было оглядываться по сторонам, ожидая опасности в каждом неизвестном шорохе. Романтику, уставшему от окружающих серых людей, туман мог показаться миром уединения и спокойствия. В тумане все словно отдаляются друг от друга, остаются со своими мыслями и внутренними демонами наедине и по воле случая демоны вдруг становятся сговорчивее и дружелюбнее. Они уже не грызут наш затылок своими сожалениями невыполненных обязанностей, нашими проигрышами, нашими страхами и слабостями перед будущим, в такие мгновения они словно становятся «за нас», они будто сопереживают нам. В такие вечера, когда туман поднимается над одиноким городом, хочется бесконечно бродить по старым дорогам, погрузиться в свои мысли и слушать какую-нибудь лирическую балладу, возвращающую нас в тёплое прошлое.

Он не спеша шёл по главной улице крохотного городка, задумчиво уставившись в сверкающую от влажности неровно выложенную тротуарную брусчатку. Опустив как можно ниже козырёк своей бейсболки, подняв воротник спортивной куртки, он был полностью погружён в свои воспоминания. В такие часы, когда он оставался наедине с собой, и вокруг никого не было, а суеверный страх, что его спрятанные в глубине мысли могут быть прочтены, он давал себе волю всласть погреться прошлым, прокручивая реальные воспоминания, разбавляя их словами, которые он хотел бы тогда произнести, но так и не решился. Мысли Бойца уносились к тому времени, когда его ещё не звали Баалом, когда его ещё не призвали на службу в тяжёлый час его владыки. Он был просто Борисом, который жил и работал в небольшом уральском городке тренером по боксу. Он знал, что рано или поздно придёт время, когда его призовут, но все же втайне грезил, что этого не произойдёт. По контракту он не мог завести семью. Жену и детей он променял на солидную зарплату от своих владык, будучи юным и глупым выходцем из бедной семьи. В то время ему не хотелось, чтобы его дети прошли через ту же нужду что и он. Кругленькая сумма, предложенная Тенями за его физические данные и редкую родословную в его сокрытом от глаз людей мире, позволила ему не только вылезти из долговой ямы, но так же и помочь родителям сводить концы с концами. Позже, когда его родители, братья и сестра встали с колен бедности, а его детский голод по «игрушкам» притупился, одной бессонной ночью он вдруг поймал себя на мысли, что неплохо было бы сейчас и завести свою собственную семью. Но контракт… Он подписал контракт своей рукой, отказавшись от той самой семьи. Ни о какой семье не может быть и речи. Правда его тешили надежды, что однажды Тени всё-таки освободят его от оков и разрешат уйти на покой. Такое случалось. Он не раз слышал от своих товарищей, что кого-то из круга Убийц или Бойцов отпускали, выплачивая им своего рода пенсию и освобождали от оков контракта. Когда-нибудь придёт и его время. Он в это верил. Невольно на его лице всплыла улыбка, когда он вспомнил о девушке, которая приводила своего сына на его занятия. Она растила сына одна и Борису, не Баалу, хотелось стать для неё опорой. Она ему нравилась. Она была хрупкой и по-детски открытой. Она из тех девушек, которые не лгут, не плетут интриги за спиной. Открытая книга с добрыми сказками. От её сына он узнал, что отец ушёл от них незадолго до рождения мальчика.

Его уши выхватили еле слышные голоса, приглушённые пеленой тумана. Девушка и парень беседовали где-то впереди о чём-то приземлённом и мирском. Он не мог различить каждое их слово, но он узнал его голос. Он уже слышал голос этого парня, видел его тогда летом на поляне, когда покой его мира был нарушен. Тогда, когда один из трёх правителей был убит, и в мире оборотней воцарился хаос, готовый вылиться во что-то страшное и неконтролируемое.

Один из дружков Елизара донёс ему, что тот вышел прогуляться со своей девушкой, не подозревающий о ждущем его Баале. Этот самый человек легко продался Теням за кругленькую сумму и докладывает им о каждом шаге его стаи. Баалу были противны такие люди, он понимал, что этот человек делает это не из каких-то альтруистических соображений, направленных во спасение его стаи, он думал только о себе и своей собственной выгоде. Как бы там ни было, Теням это было на руку, а ему было все равно как они добывают необходимую информацию.

Баал ускорил шаг, зная, что парень и девушка сами того не зная, направляются в сторону центрального городского парка, где сейчас нет ни души. Он пытался сдержать ярость, возрастающую в нем, пытался сконцентрироваться на своей миссии и не позволять себе выходить за рамки дозволенного. Девушку ему приказали не трогать ни при каких обстоятельствах. Он и не собирался. Любая жизнь ценна. Этому учили Тени. Но Елизару хотелось свернуть шею этому трусливому щенку. Он и его отец были виновны в смуте, поднявшейся в его мире с убийством Мстислава. У Баала не было возможности ближе познакомиться с владыками, но он не раз слышал истории о том, как они помогали нуждающимся представителям их расы. К тому же, парнишка и его сородичи отдалили Силача от его мечты об обычной жизни неизвестно насколько.

Две человеческие тени, еле заметные в пелене тумана, становились отчётливее с каждым шагом Бойца. Голоса и разговор стали чётче. Елизар не слышал его и не замечал.

Будто чувствуя неладное, девушка обернулась и замерла при виде Баала, который приблизился к ним достаточно близко, чтобы чётко разглядеть её округлившиеся от страха глаза. Она дёрнула Елизара за рукав и тот тоже обернулся. Все замерли. Лёгкий ветер, взявшийся из ниоткуда, легонько толкнул деревья и те будто разочарованно простонали.

– Снова удерёшь? – с ухмылкой спросил Баал у Елизара.

– Нет, – прорычал тот и одним быстрым движением отвёл испуганную девушку за спину.

– Хорошо, – улыбнулся Баал, торжествуя.

Он задел парнишку за живое и тот станет достаточно предсказуемым.

Елизар яростно оттолкнулся от скользкой парковой брусчатки и бросился на Силача, отводя руку со сжатым кулаком назад для удара в челюсть. Его слабую подготовку было видно невооружённым взглядом. Елизар не был бойцом, его движения были медленными, предсказуемыми. Возможно, в своей стае он мог бы и надрать кому-нибудь задницу, какому-нибудь хлюпику, но он никогда не сталкивался с противником, которого дрессировали на протяжении долгих лет только для одной задачи – быть первоклассным бойцом. Баал разочаровался в своём противнике. Значит все закончится намного быстрее. Придётся отнять у ребёнка конфету. Придётся, признаться честно, он этого уже несколько дней ждал.

Когда Елизар был в паре шагов от слуги Теней, Баал сделал молниеносный выпад и, поймав руку Елизара, вывернул её ему за спину с такой силой, что почувствовал, как надломился плечевой сустав. Да, он вообще никчёмный! Елизар вскрикнул от неожиданной боли и его рука обмякла. Положив свою сильную ладонь на затылок юноши, Баал, бывший когда-то Борисом, что есть сил направил её вперёд, описывая дугу и направляя наглую мордашку Елизара в брусчатку, не чувствуя никакого сопротивления от испуганного парнишки. Раздался удар. Жертва повержена. Все это действие не заняло и пары секунд. Он надеялся на большее. Он ждал противника сильнее, или, по крайней мере, хитрее.

Тело Елизара распласталось на сырой брусчатке, с безвольно выгнутой за спину рукой. Он дышал, не мог умереть от такого удара. Боец не единожды проворачивал подобный манёвр и знал, какую силу применить, чтобы противник не скончался. Слыша жалкое хриплое дыхание Елизара, вырывающееся из его груди, ему хотелось все-таки превысить свои обязанности и раздавить его, как червяка, но это не входило в его миссию.

– Елизар! – раздался душераздирающий крик его девушки.

Кулаки девушки сжались, а глаза яростно горели. Кристина смотрела на Баала без единой капли страха. Ненависть и злость вытеснили то что он видел до этого. «Она что совсем не напугана горой мышц, которая повалила её парня, как тряпичную куклу? Смелая или глупая?» – подумал он.

Девушка уже хотела было броситься на Баала, когда он жестом остановил её и низком басом прогудел:

– Если ты сделаешь хоть шаг, я убью его прежде, чем ты успеешь глазом моргнуть. Стой, где стоишь, – блефовал Баал.

Конечно же он не собирался его убивать. У него было другое поручение.

– Зачем ты с ним так? – её голос дрожал, но она изо всех сил пыталась спрятать свой страх.

– Он знает причину, если захочет, то расскажет тебе. Я пришёл лишь предупредить.

– Предупредить о чем?

– Он знает о чем, Кристина.

Когда Баал назвал имя девушки, её глаза округлились от удивления. Она будто кричала «откуда ты знаешь моё имя?». Конечно же Баал знал её имя. И не только имя. Он был осведомлён о ней и её семье и об их знакомстве с Елизаром. Баал знал о ней все.

Баал бесшумно опустился на одно колено рядом с Елизаром и, приблизившись к уху, самодовольно шепнул:

– Как думаешь, каковы у вас шансы против Теней?

Хоть Елизар и лежал поверженный на земле, Баал знал, что тот его слышит и прекрасно осознаёт, что происходит вокруг него. Он знал, что Елизар понял его предупреждение, знал, что тот донесёт его отцу, а его рука и пара ссадин будут живым доказательством серьёзности намерений Теней. Стая Елизара обречена на проигрыш, если снова решится дать отпор Теням. В прошлый раз им повезло. Это было всего лишь везение, спровоцированное доверчивостью покойника Мстислава и эффектом неожиданности. Подобного не повторится.

– Надеюсь, ты будешь лучше подготовлен к следующей нашей встрече.

Выполнив свою миссию, Боец поднялся на ноги и отправился прочь из этого места.

С каждым шагом в мою голову все сильнее и сильнее прокрадывалась мысль, что следующий шаг будет последним, что всего пару метров и мы с Елизаром обессиленные рухнем на тротуар. С каждым шагом, я все больше и больше осознавала, что произошло полчаса назад, что этот вечер чуть было не лишил меня Елизара. Полчаса назад человек, которого я безгранично люблю и обожаю мог навсегда исчезнуть из моей жизни. Это ужасно. Шок от произошедшего проходил и мне становилось все страшнее и страшнее. А что если я не успею, что если я не смогу его донести? Что если через несколько шагов он рухнет замертво от какого-нибудь внутреннего кровоизлияния или сотрясения. Я всю жизнь буду чувствовать себя виноватой в этом. Я могла набрать друзьям Елизара и попросить их забрать нас, встретить и помочь ему, но этим вечером судьба сыграла с нами злую шутку – телефон Елизара разрядился, а свой я оставила вместе с рюкзаком у его лучшей подруги Светы подзарядиться. Это была большая глупость. Сейчас я лишь могла надеяться, что встречу кого-нибудь на этой пустынной, окутанной туманом улице, чтобы попросить помощи, но, как назло, город будто вымер, оставив нас наедине.

Елизар дышал, что-то бубнил время от времени и даже мог волочить свои ноги, это успокаивало меня, но все же мне приходилось служить ему живым костылём, помогая продвигаться вперёд, помогая преодолевать метр за метром. Я предлагала ему пойти в больницу, которая находилась намного ближе дома Светы, предлагала постучаться в какое-либо окно и попросить помощи, но он резко и грубо дал мне понять, что я не должна ничего предпринимать без его разрешения и должна словно мул тянуть его к его друзьям. Уж не знаю, чем таким они могут помочь ему, не знаю, что плохого в том, чтобы дойти до больницы и попросить помощи у специалистов…

– Прости меня, – сорвались слабые, еле различимые слова с губ Елизара.

– Не проси прощения, я не пострадала, – как можно доброжелательнее сказала я.

– Я же вижу, как тебе тяжело. Но мы действительно должны идти к Свете и больше никуда.

Невольно я приподняла голову и посмотрела на его разбитое лицо. Из сломанного носа некогда текла ручьём кровь, сейчас, к счастью, кровотечение прекратилось и лишь тёмное пятно, сползающее по губам к подбородку, пару раз небрежно размазанное рукавом курки, напоминало об этом. Правый глаз заплыл синяком, уголок правой брови немного съехал с обычного места, будто бумажный, обнажая то, что скрыто под кожей… Больше я не могла этого видеть. Что же сотворил тот тип с моим Елизаром?! Что могло побудить того незнакомца так безжалостно напасть на Елизара? Каким же можно быть зверем, чтобы так искалечить человека. Уму не постижимо.

Когда шок начал покидать меня, я почувствовала стыд за мою беспомощность, за моё бездействие.

Трусиха. Это слово множество раз вспыхивало в моем сознании, словно молнии во время майской грозы, каждый раз заставляя вспоминать моё оцепенение, когда незнакомец одним лишь движением обездвижил Елизара. Я была парализована страхом, как какая-то овечка, наблюдающая как овец её родного стада одну за другой раздирают. Неужели в тот момент инстинкт самосохранения заставил меня пренебречь жизнью Елизара ради самой себя? В любом случае, если бы тот незнакомец имел на меня какие-то виды, мне все равно не удалось бы спастись, я могла бы только принять бой и хотя бы попытаться спасти саму себя, не становясь жертвой, убегающей от хищника, который лишь играет со мной. Я должна была попытаться что-то сделать. Сейчас я могу всячески себя оправдывать, но итог один – я ничего не сделала.

– Прекрати себя ругать, – сказал Елизар, будто прочитав мои мысли.

– Я не ругаю, – солгала я, борясь с отдышкой.

– Ты всю дорогу молчишь и, зная тебя, мне не составляет труда предположить, что ты себя коришь за что-то. Я бы конечно предположил, что ты возненавидела меня после того, как меня вырубили за секунду и испытываешь ко мне отвращение, как обычный человек, но ты не обычная Кристина. Ты совсем не обычная.

– Ты что пьян? – неконтролируемо вырвалось у меня.

– О, шутишь, я рад этому, – усмехнулся криво Елизар. – Хочешь немного отдохнуть?

– Нет, пока не хочу, – солгала я, втайне желая грохнуться и больше не вставать.

– Спасибо, что помогаешь мне.

– Если ты ещё раз поблагодаришь меня за эту чушь, я добавлю тебе ещё одного фонаря.

И что, черт меня дери, я несу!? Иногда меня дико раздражает, что я не всегда могу спрогнозировать фразы, которые у меня вылетают изо рта. Сколько себя помню, уставшая или на эмоциях, я всегда несу какую-то чепуху, которая никак не согласуется с моим внутренним миром. Может быть, у меня раздвоение личности или шизофрения?

– Один глаз у меня как раз без фонаря, тебе есть куда метить, – впервые за долгое время искренне засмеялся Елизар и напряжение, окутавшее нас с самого парка, куда-то улетучилось.

– Учитывая, что ты еле на ногах стоишь, мне придётся прислонить тебя к дереву, чтобы попасть в самое яблочко, – усмехнулась я, дав волю своему безумию (может лучше остроумию), которое всегда метко помогало разрядить обстановку.

– Ну, учитывая ваши крохотные Тетюшки, далёкие от мегаполиса, с деревьями у нас проблем не возникнет. Вот как раз проходим одно. А вот ещё одно. И ещё одно.

– Крохотные Тетюшки? – возмутилась я такому неуважением к моему родному городу. – Да ты вообще из деревни. Помалкивал бы. Дурень.

Последнее его заявление меня действительно возмутило. Бывает, он частенько отпускает шуточки по поводу моего маленького родного города и моего места в нем. Я, конечно же, в стороне не остаюсь, но не способна терпеть столько унижений в адрес своего родного города, пусть он и небольшой и не суперпродвинутый. У него есть своя многовековая история, своя душа, что присуща тем маленьким городкам, из которых время так и не смогло взрасти что-то большее. Он, покрасней мере, лучше некоторых стерильных городов, не имеющих за своей спиной никакой истории.

– Кристина, мне нужно тебе кое-что сказать, – серьёзным тоном произнёс Елизар, нарушив мои размышления о моем родном городе.

– Что же это? – заинтересовалась я.

– Знаешь, – сказал он и выдержал мучительно долгую паузу, будто подбирая в своей голове правильные слова. – Я страшно люблю тебя, – его голос стал нежнее и добрее, будто сами слова заставляли его сиять.

– Я тоже люблю тебя, – сказала я как-то дёргано и нескладно, не так, как произносила и слышала это в своей голове.

Я все ещё не могу привыкнуть, что мои губы могут произносить эти слова в чей-то адрес, кто не является моим родственником. Мне все ещё сложно слышать и воспринимать свой голос, когда он превращает воздух и вибрации в слова «я люблю тебя». Сколько бы я этого не говорила ему по телефону, эти слова всегда заставляют меня краснеть, а голос предательски начинает дрожать. Да, и сами эти слова мне всегда кажутся каким-то уже клишированным способом передать своё тепло, нежность, заботу, привязанность, беспокойство и ещё огромный спектр чувств. Мне хотелось бы произнести что-то иное, что мало кто использует или не использует совсем, чтобы выразить все то, что Елизар для меня значит, но мне все не удаётся найти подходящих слов.

– Ты моё единственное исключение, – еле слышно сказала я, смущённо опуская глаза вниз, будто меня кто-то мог увидеть.

Да, единственное исключение, вот кто он для меня, тот, кого никто не сможет заменить или вытеснить. Произнеся те слова, мои немеющие от усталости пальцы невольно сжали его предплечье, жаждая удостовериться, что рядом все тот же Елизар, а не плод моего воображения. Он здесь. Рядом.

Не смотря на прохладу осенней октябрьской ночи, застывшие в воздухе частицы воды, превратившиеся в густой туман и страшную усталость, мне вдруг стало так хорошо. Я будто напрочь забыла о том, что Елизара только что избили чуть ли не до полусмерти. Это эгоистично, я признаю это. Это неприемлемо. Но он здесь и благо жив, и я чувствую его рядом с собой, чувствую выветрившийся ослабевший парфюм, напоминающий о всем теплом, что было с нами этим летом. Он идёт рядом, и я готова нести его на своих плечах, потому что чувства к нему делают меня сильнее. Возможно, завтра я буду умирать от боли во всем теле, но сегодня… сегодня я с ним. Рядом, чтобы помогать ему идти вперёд, не смотря на ушибы и ссадины и даже возможный перелом.

Немного неуклюже Елизар потёрся своей щетинистой щекой о мой затылок, устало, но нежно. Он тяжело выдохнул и его тёплое дыхание заставило мою шею покрыться мурашками. В моей голове кто-то словно запустил фейерверк. Темно и вдруг миллиарды огоньков таких ярких, что прикрываешь глаза рукой и состоящие из стольких цветов, что невольно поднимаешь брови от удивления. Наивно и невинно на глаза начали наворачиваться слезы от радости, что у меня есть он, от любви к нему, от чувств, переполняющих меня и не находящих выход наружу.

Тишина и рассеянный в тумане свет фонарей. Разбитое отражение светофора на шершавей поверхности тротуара. Чувства, чувства и ещё раз чувства, которые ты не в силах обуздать и от которых теряешь свой рассудок, отдаваясь во власть безумия. Только бы это в конечном итоге не уничтожило меня саму. И имя этому опасному чувству – любовь.