Kitobni o'qish: «Ох уж эти родственнички»

Глава 1

Маринка тихо поскреблась в дверь моей комнаты, хотя было открыто.

– Витек, – вкрадчиво протянула она. – Не занята?

Я щелкнула на пробел, поставив кино на паузу, и обернулась. Подруга выглядела необычно. Ее ресницы были густо накрашены тушью, а за ними мелькали щедро подведенные синим карандашом веки. Похоже, она пыталась растушевать стрелки. На щеках задорно сверкал нездоровый румянец.

– Ну как? – спросила она и сложила бровки домиком, ожидая одобрения.

И если бы это была не Маринка, а какая-то менее близкая подруга или, что еще лучше, совершенно посторонняя девица, я, не моргнув глазом, соврала бы. Но это была Маринка.

– Как будто ты об Леди Гагу споткнулась. Или так и задумано?

– Совсем плохо?

– Нет, просто не вполне уместно для обеда, – немного смягчила я. – Дневной макияж должен быть чуть… умереннее.

Я осталась довольна подобранным словом, но выражение Маринкиного лица не изменилось. Она явно чего-то ждала.

За все время нашего знакомства, она почти не проявляла интереса к макияжу. На мой взгляд, острой необходимости у нее и не было – ее “ежедневное лицо” было довольно милым, а поводов блистать не находилось.

На свидания она подкрашивала ресницы тушью, а на губы наносила неизменный розовато-бежевый блеск. С кожей ей повезло, поэтому все сборы занимали у нее не больше пяти минут.

Я настолько привыкла к ее естественному образу, что этот макияж вызвал у меня желание немедленно схватить бутылку с мицелляркой и ватный диск. Но ведь явно не этого эффекта она добивалась.

– А зачем тебе вот это вот все? – я поводила ладонью перед своим лицом.

– Да так, – уклончиво ответила Маринка, но с места не сдвинулась.

– Так, – потеряла я терпение. – Если ты пришла за помощью, то мне нужны подробности. Не любопытства ради, а понимания для. Серьезно.

– Ну, – замялась подруга. – Надо.

– “Надо” бывает разное, – хмыкнула я. – Все зависит от целей и задач. Если ты будешь работать под прикрытием и исполнять роль куртизанки у трассы, то это одно, а если у тебя планируется свадьба, то это совсем другое.

– Не планируется, – снова уклонилась от ответа Маринка и слегка покраснела.

Понимание забрезжило где-то на горизонте моего разума. Неужели, это ради парня она вдруг решила разукраситься под индейца? Что ж там за парень-то такой?

– А ну колись, – улыбнулась я. – На свиданку собралась?

– Ты поможешь или нет? – еще сильнее собрала бровки Марина и даже сложила ладошки на груди.

– Помогу, – кивнула я и приняла вертикальное положение. – Для начала умою. А потом решу, что с тобой делать. Но мне правда надо чуть больше информации. Повод-то какой?

– Встреча по работе, – нехотя ответила подруга, и я едва успела поймать отпавшую челюсть.

Более странного повода наводить марафет придумать было решительно невозможно. Маринка неизменно ходила на работу в первозданной красоте, предпочитая рассчитывать на ум и усердие, а не на женские “штучки” в своей карьере.

Сообразив, что просто так я не отстану, она пояснила:

– У нас в работе очень неоднозначное дело сейчас. Помнишь Козлова? Следователя, с которым мы познакомились, когда отдыхали в “Утесе”?

Назвать то, что случилось с нами в “Утесе”, отдыхом могла только Маринка. Мы не пробыли на турбазе и суток, как обнаружили в своей комнате труп соседа по номеру, а потом расследовали его убийство, хотя я изначально была против этой затеи.

Я коротко кивнула, подтверждая, что за несколько недель не успела впасть в маразм и забыть.

– Короче, помнишь, меня Козлов посадил за бумажки? И я так ему здорово помогла, что он…

– Погоди, – изумилась я так сильно, что чуть не выронила кисть. – Так это ты для Козлова так стараешься?

Маринка покраснела, и я поняла, что попала в точку. Молодой следователь Иван Никитич был симпатичным, неглупым, но… Но у нас с Маринкой разные вкусы, и это очень хорошо. Нет ничего хуже для женской дружбы, чем влюбиться в одного и того же парня. Тем более, что мое сердце уже давно несвободно, и остальные мужчины кажутся мне гораздо менее интересными.

– А что такого? – с вызовом произнесла она.

– Совершенно ничего, – хихикнула я и решила пока перевести тему. – Так что там за дело у тебя?

– На самом деле, не у меня, а у Козлова, – поправила меня Маринка. – Я, если ты забыла, пока только стажер, и собственных дел мне не положено. К тому же первое убийство было совершено в Отрадном районе, и ко мне оно никаким боком не относилось.

– И как так получилось, что тебе вдруг стало очень нужно его обсудить? – уточнила я, думая о своем.

Я открыла кейс и пробежалась взглядом по палеткам. Маринкины голубые глаза точно выиграют от бежево-персиковой гаммы, а вот с яркими акцентами надо быть аккуратнее.

– Да там все сложно. В нашем районе несколько дней назад появилось еще одно похожее. Короче, я не знаю, стоит ли в твоем положении слушать подробности.

Я задумчиво посмотрела на кисть, потом перевела взгляд на Маринку и наклонила голову:

– Думаешь, гример в агентстве ритуальных услуг еще способен чего-то испугаться?

– Поправочка – беременный гример. К тому же, ты еще ни дня не проработала там в положении. Твой отпуск скоро закончится?

– Скоро, – вздохнула я. – Магду предупредила. Она поздравила, сказала, что нам срочно нужен новый гример, а я буду на бухгалтерии теперь. Отвратительно! Лучше бы и дальше кадавриков марафетила!

– Кстати, – Маринка с опаской покосилась на палетки. – Это ведь не те самые кисти? Да?

Я подавила смешок и совершенно серьезно произнесла:

– А какие же еще? Ты – не мой клиент, стану я на тебя тратить нормальную косметику!

Маринкино лицо вытянулось, и я не выдержала:

– Марин! Ты серьезно? Я бы в жизни не додумалась использовать одни и те же материалы и инструменты на живых и на мертвых. Это нонсенс! Они ведь совершенно разные!

Подруга облегченно вздохнула и тихо произнесла:

– А еще это мерзко…

Я была с ней совершенно согласна.

– Так что там за дело такое? – вернулась я к теме, а руки стали привычно выполнять работу.

– Ой, в двух словах не расскажешь!

Маринка немного помялась, но расслабленная моими аккуратными и нежными движениями кистей и спонжей по лицу, принялась неторопливо излагать суть, и вскоре картина стала ясна, насколько это было возможно.

Несколько дней назад ранним утром в дежурную часть поступил анонимный звонок. Голос, который мог принадлежать как женщине, так и мужчине, сбиваясь, заикаясь и запинаясь, сообщил адрес, по которому следовало немедленно выехать. Причину такой спешки выяснить не удалось – звонивший бросил трубку.

Наряд ППС, который уже двигался по направлению к отделу, предвкушая конец напряженной ночной смены, с матом развернулся и поехал на сообщение. Можно было бы передать его и утренней смене, но в дежурке сидела такая стерва, что спорить было себе дороже.

В подъезде было светло и чисто, не слышалось ни криков, ни звуков борьбы, поэтому ребята понадеялись, что отрабатывать не придется. Однако, дверь нужной им квартиры оказалась приоткрыта.

Это насторожило сотрудников. Аккуратно, со всеми мерами предосторожности, они проникли в помещение и там обнаружили причину вызова.

Тело мужчины средних лет лежало в ванне. Его живот был вспорот, но крови почти не было – вся она благополучно утекла в водосточную трубу. Зрелище было не из приятных, но ребята повидали и не такое, поэтому благополучно передали информацию следственному отделу, дождались следственно-оперативную группу и с чистой совестью уехали отсыпаться после дежурства.

Эксперт осмотрел место происшествия, нашел целую уйму отпечатков, ни одного из которых не было в базе. Нашлись и следы тщательно вытертой крови – кое-где капли на полу, потеки на бортиках ванны, брызги на кафеле. Судя по состоянию тела, смерть наступила чуть меньше суток назад – днем в субботу.

Тут же возле тела лежал нож. Без сомнения, именно эти ножом и орудовал мясник, вот только он не забыл его хорошо вымыть и вытереть полотенцем жертвы.

Все, что представляло интерес, было описано, изъято для дальнейшей экспертизы и упаковано. Тело увезли в судебный морг.

И вот дальше начались странности.

Личность жертвы установили сразу – Юрий Андреевич Свиридов, хозяин квартиры. Но не весь. Печень Юрия Андреевича была вырезана и отбыла в неизвестном направлении. Взамен этого, безусловно нужного человеку органа, в полость живота была аккуратно помещена печень свиньи.

Обыкновенная свиная печенка, которая продается в любом мясном отделе. Свежая, ровная, красивая.

Версию с кустарной трансплантацией отмели сразу. Было очевидно, что такую операцию по пересадке печени не станет проводить даже самый сумасшедший хирург.

Версию с похищением органа для пересадки кому-то другому тоже пришлось отмести. Во-первых, Свиридов был закоренелым алкоголиком. Он несколько раз проходил курс реабилитации, и его печень годилась разве что на пособие для студентов медицинского института – чистейший образец алкогольной деградации органа.

Во-вторых, если уж разбирать человека на органы, то брать по-максимуму. Но почки, сердце и другие ценные части Юриного тела остались при нем.

И в-третьих, какой смысл вкладывать вместо украденной печени свиную? Ежу понятно, что при вскрытии это сразу обнаружится.

Значит, ее поместили туда с каким-то умыслом. А вот с каким – пока выяснить не удалось.

Подобные дела берутся на особый контроль. Если бы его просто пырнули ножом, то следствие шло бы в обычном режиме, но тут ситуация была совершенно нестандартная. И естественно приоритет этому делу присвоили наивысший. Соответственно, свободного стажера – Маринку – направили помогать по мере сил и возможностей.

Вот только следователь не слишком-то рвался рыть носом землю. Пользуясь тем, что кроме начальства ему никто мозг не выносил, он кое-как копался в бумажках, а начальству мямлил что-то про то, что уже вот-вот раскроет дело.

Но дело пока не сдвинулось с мертвой точки, поскольку ни с кем из близких убитого так и не получилось пообщаться, потому что их не нашли.

– Жаль мужика, – вздохнула я. – Одиночество это страшно.

– Он был запойным алкоголиком, – приоткрыла один глаз Маринка и укоризненно глянула на меня. – Кому такой нужен?

– А родственникам?

– Здесь у него никого не было. Какие-то “стоюродные” отыскались на Дальнем Востоке, но даже приехать не пожелали. И уж тем более ничего не сказали по делу. Квартира, кстати, им достанется. Могли бы и подсуетиться и похоронить мужика по-человечески.

– Со свинячьей печенкой, – вставила я.

– Тьфу на тебя. Ее ж убрали!

– Кстати, мы закончили, – возвестила я и оглядела результат своей работы.

Маринка выглядела восхитительно.

– Ой, – ошарашенно пробормотала она, глядя в зеркало.

– Что такое? – удивилась я.

Подруга молча пялилась в отражение. Я привыкла к тому, что клиенты часто не находили слов, но уж Маринка-то знала, на что я способна.

– Офигеть, – выдохнула она. – Просто вау!

– А теперь смотри, – торжественно объявила я, взяв в руки ватный диск и обильно полив его мицелляркой. – Или ты рассказываешь, при чем тут Козлов, или я все стираю, а ты пробуешь повторить!

– Сто шестьдесят третья статья, – возмутилась Марина. – Вымогательство!

– Не только непередаваемо красивая, но еще и невероятно умная, – похвалила я. – Все правильно – угрозы, шантаж и насилие. Мне можно, я же мать!

– Ладно-ладно, – подняла ладони подруга. – Я и не собиралась скрывать. В общем, у Козлова в работе сейчас похожее дело.

Я отложила кисти в сторону, чтобы потом почистить, и выпучила на Маринку глаза:

– В смысле – похожее? Кто-то в Отрадом районе тоже развлекается тем, что вставляет покойникам печень поросенка?

– Нет, там никакой печени не было… Честно, я сама не в курсе. Он сказал, что надо обсудить, ну а я ведь – человек подневольный, мне сказали – я выполняю…

– Ясно все, – понимающе улыбнулась я. – А красиво накраситься ты решила от хорошего настроения. Марин, мы взрослые люди! Не подростки глумливые. Ну, понравился тебе парень, нашелся повод с ним встретиться – отлично. Сразу бы сказала, как есть.

– Да ну тебя, – надулась моя красотка. – Мне действительно надо с ним пообщаться по делу. Разве нельзя хорошо выглядеть на рабочей встрече?

– Не только можно, но и нужно, – примиряюще заверила я. – Правда, раньше ты обходилась тем, что тебе дала природа, а к моим услугам относилась легкомысленно.

Маринка не стала оправдываться. Вдоволь налюбовавшись, она вскочила и метнулась в комнату, на ходу крикнув:

– Уже опаздываю!

Я не стала ее задерживать. В конце концов, рано или поздно она не выдержит и расскажет все.

Глава 2

– Пойми, нельзя бесконечно оттягивать этот момент, – мягко уговаривал меня Тарас.

– Это роды нельзя оттягивать, а знакомство с родственниками можно вообще… отменить.

– Ну и как ты себе это представляешь? Мама, папа, я женился, но жену свою я вам не покажу!

Тарас был прав. И мои оправдания звучали глупо и надуманно. Уже несколько недель прошло с тех пор, как я обрадовала его новостью о том, что нас станет больше, получила незамедлительное предложение руки, сердца и всего Тараса целиком, но по-прежнему не горела желанием расширять круг знакомств.

Тарас же был уверен в том, что семья – святое, а знакомство с родителями – непременный атрибут счастья.

А я сопротивлялась, как могла. Не то чтобы я имела что-то против его родителей… Но если уж со своей семьей я умудрилась разорвать все отношения, то к чему мне чужая?

Говорят, что семейная жизнь – постоянный компромисс. А я не была готова. По крайней мере – сейчас.

Что, если я им не понравлюсь? Что, если они решат, что я обманом затолкала наивного мальчика в ярмо супружеских отношений?

Тарас словно прочитал мои мысли и тут же выдал очередной аргумент:

– Они тебя полюбят, вот увидишь!

– А если нет?

– А если нет, то жить тебе со мной, а не с ними, – пожал плечами он. – Но попробовать стоит.

С этим я могла бы поспорить. Но не стала.

Вместо этого я собрала посуду со стола и молча принялась ее мыть. Вопрос, который он сейчас невольно зацепил, тревожил меня еще сильнее, чем знакомство с родителями.

Жить вместе.

Сейчас это были какие-то пустые слова и далекие перспективы. Тарас до сих пор не переехал ко мне, несмотря на то, что заявление мы уже подали.

У него все время находились какие-то аргументы – то сильно устал и не до переезда, то слишком много планов на выходные, то бедной Маринке некуда податься. Причем сама Маринка вполне определенно дала понять, что вовсе не против переехать в бывшую квартиру Тараса. Ее абсолютно устраивало все, даже более высокая плата за жилье – зарплата на новой должности была посолиднее, чем на старой, а в перспективе должна была вырасти еще.

Иногда мне казалось, что Тарас просто не хочет ничего менять. По крайней мере до тех пор, пока это возможно.

Порой мелькала мысль о том, что у нас будет гостевой брак. И я даже находила это удобным. Но все же на душе было тоскливо.

Тарас не проявлял инициативы, а я не хотела давить на него. И с чего бы мне гореть желанием познакомиться с его семьей, в таком случае?

Словом, меня раздирали абсолютно противоречивые мысли. К счастью, гормональная буря уже слегка утихла, и перепады настроения стали менее заметными.

Тарас воспринял мое молчание по-своему.

– У меня такое ощущение, что ты хочешь изолироваться не только от своей семьи, но и от моей. Я не знаю, что произошло у вас, но мои-то родители ничего плохого тебе не сделали!

Он снова был совершенно прав. Но я не могла так просто согласиться. Но и продолжать дальше упрямиться не имело смысла.

В последнее время наши отношения и так стали… сложнее. Не то чтобы мы постоянно ругались, но напряжение чувствовалось. То ли мы еще не успели притереться друг к другу основательно, то ли просто оказались слишком разными. Теперь об этом было поздно думать.

Решение мы приняли, и с этим надо было научиться жить.

– Может, прогуляемся? – предложила я, чтобы соскочить с опасной темы.

– Да-да, погода отличная, – радостно ухватился за идею Тарас.

Видимо, ему и самому не хотелось раздувать скандал.

На улице бушевало лето. Зелень совершенно не спасала от жары – даже в тени было не меньше тридцати градусов.

Суровая сибирская зима обычно сменяется не менее суровым сибирским летом, хоть и не надолго. И всегда находятся люди, которым это не нравится. Они перманентно ноют о том, как их достала жара, и как они скучают по морозам.

А я вот не скучаю. И искренне не понимаю, что плохого в том, что можно гулять в шортах и футболке.

Мы, не спеша, дошли до парка, стараясь избегать спорных вопросов. В основном, Тарас рассказывал о том, как прошла его рабочая неделя, и как он рад, что она наконец закончилась.

Я делилась с ним тем, что совсем отвыкла работать, и уже не знаю, чего хочу.

– Смотри, тир! – вдруг указал Тарас на яркую палатку со скучающим мужиком.

Мы подошли ближе.

– Не желаете испытать силы? – осведомился мужик. – Десять выстрелов всего сто рублей. Восемь попаданий – маленькая мягкая игрушка, девять – большая. Десять – игрушка и участие в финальном розыгрыше в воскресенье.

– А разыгрывать что будут? – заинтересовалась я.

– Пневматическую винтовку, вот такую, – он сунул винтовку в руки Тарасу. – Классная же? Попробуй, парень. Покажи своей девушке, на что ты способен!

Сладченко приосанился.

– Можно попробовать, – согласился он и стал рассматривать оружие.

По мне, смотреть там было не на что – самая простецкая “воздушка” средней паршивости. Но расстояние до мишеней было совсем детским, так что даже с таким оружием можно было побороться за главный приз. Один вопрос – что с ним потом делать?

Тарас прицелился и уточнил:

– Сколько времени дается на выстрелы?

– Мы закрываемся в десять, – успокоил его мужик. – У вас больше пяти часов, настраивайтесь, сколько вздумается.

Бах! Первый выстрел не достиг цели. Мишень даже не шелохнулась.

Что ж, главный приз отменяется. Значит, вопрос о том, куда его девать – тоже. Все к лучшему.

Бах! Второй лишь слегка зацепил мишень. Что ж, большая мягкая игрушка нам тоже без надобности.

Бах! Бах! Бах!

Из десяти Тарас попал всего четыре раза.

Он выглядел смущенным. Меньше половины. Действительно – позор. Даже мне обидно и стыдно за него.

Надо же, а вот ребенка умудрился сделать меньше, чем за полгода. Снайпер!

– Отличный результат! – похвалила я. – Просто тут прицел сбит, но даже так ты смог попасть! Молодец!

Я встала на цыпочки и поцеловала его в щечку.

– Ничего тут не сбито, – обиделся мужик. – Я лично пристреливал оружие. Попробуйте другую и увидите, что проблема не в винтовках.

– Так у вас и другие сбиты, очевидно же, – рассердилась я. – Вы специально так делаете, чтобы люди не забирали призы.

– Бред сумасшедшего, – отрезал мужик. – Бездоказательные обвинения. Не умеете стрелять – ваши проблемы.

– Мы рассчитывали на честную игру и не были готовы к вашим ухищрениям, – парировала я.

– Возьмите другую, – настойчиво повторил мужик.

– Нет, – отвергла я это предложение. – Теперь буду стрелять я. Из нее же.

– Она же, по вашим словам, сбитая? – прищурился хитрец.

– Именно, – кивнула я. – И я даже знаю, как. И вам докажу. Вот вам сто рублей, давайте пульки!

Все четыре удачных выстрела Тараса пришлись на нижний правый угол. Значит, целиться в “яблочко” не имеет смысла. Либо Сладченко реально косоглазый, либо надо брать левее и выше.

Бах! Мой первый выстрел лишь слегка задел мишень. Высоковато. Лучше попробовать чуть ниже…

– Есть! – обрадовалась я. – В десяточку! Ну?

– Я же говорил – нормально у них все с прицелом, – обрадовался мужик.

Я не стала спорить и продолжила стрелять. Сильно потели руки, но мне это не мешало. Воздушка легкая. Гораздо легче охотничьего ружья, на котором меня учил стрелять отец.

На последнем выстреле у меня дрогнула рука.

– Восемь из десяти, леди, – восхищенно прицокнул мужик. – Вы к нам с Дикого Запада пожаловали?

– С похоронного бюро, – схохмил Тарас.

– Негоже, юноша, женщине, которая вас так отделала, крылья подрезать. Умейте проигрывать достойно! – внезапно вступился за меня мужик.

– Ничего страшного, – хмыкнула я. – Женщины – лучшие снайперы, это общеизвестный факт. Давайте игрушку, я ее честно настреляла.

Мой выбор пал на симпатичного рыжего кота с огромными вышитыми зелеными глазами. Кот был одет в рубашку с гастучком под цвет его глаз, и это меня особенно порадовало. С голым задом, зато в галстуке!

Никогда не испытывала слабости к мягким игрушкам, но разве можно отказываться от выигрыша, тем более, такого милого?

Он был совсем некрупный, чуть больше моей ладони, поэтому я аккуратно уложила его в свою безразмерную сумку, отказавшись от пакета.

– Ну, и чего еще я о тебе не знаю? – с явной претензий в голосе осведомился Тарас, когда мы отошли от тира достаточно далеко, чтобы мужик нас не услышал.

Мне совершенно не понравился его тон. Судя по всему, я должна была почувствовать что-то вроде вины за то, что не рассказала Тарасу о себе абсолютно все еще в холодных стенах нашего ритуального агентства в день первой встречи.

– А что ты обо мне знаешь? – решила прояснить я.

– Ты не боишься покойников, не общаешься с семьей, гоняешь на машине, как профи… Оказывается, еще и снайпер. Тоже папа научил?

Я остановилась и наклонила голову набок.

– А если и да, то что?

– Да ничего, – с еще большим раздражением отреагировал мой будущий муж. – Я о тебе вообще ничего! Ничего не знаю!

Мне надоели эти претензии. Отличная погода, прогулка двоих влюбленных и тут – обвинения на ровном месте.

– Как странно, правда? – с сарказмом произнесла я. – Ведь ты так старался узнать меня получше! Ой, дай вспомню, когда же это было… Никогда!

– Ты сама ничего не рассказываешь!

– Люди годами друг друга изучают, на это и нужна жизнь!

– Мне кажется, мы…, – он резко осекся и отвернулся.

– Продолжай, – попросила я. – Мы – ну? Что? Поторопились?

Тарас хмурился, но молчал. Это здорово бесило.

– Так давай не будем спешить! Эй, малой, – я обратилась к животу. – Ты там посиди пару лет, пока твой папка убедится, что узнал меня достаточно хорошо! Или поймет, что связываться со мной не стоит, и свалит за хлебушком.

– Так, стоп, – наконец отмер Тарас. – Куда-то не туда нас понесло. Почему мы последнее время постоянно ругаемся?

– Не знаю, – я пожала плечами и издевательским тоном продолжила. – Конкретно сейчас, потому что я стреляю лучше, чем ты. Кстати, еще я умею плавать. Это тоже проблема?

– Нет, но спасибо, что предупредила, – буркнул Тарас.

– Слушай, я тоже о многом не подозревала. Например, о том, что ты будешь трепать мне нервы из-за ерунды.

– Я не…, – он снова осекся. – Да, ты права. Ты права, а я не прав. Слушай, давай сделаем вид, что этого разговора не было, и просто пойдем гулять дальше?

– А давай сделаем вид, что у меня появились какие-то срочные дела, и я пойду домой. Одна. А ты, если хочешь, можешь остаться и потренироваться в стрельбе или в остроумии. Или еще в чем-нибудь, в чем боишься облажаться.

Я развернулась и пошла в сторону дома. Настроения продолжать прогулку не было.

И Тарас меня не останавливал.

Всю дорогу меня одолевали мысли о том, как несправедлива ко мне судьба. Стоит только расслабиться от того, что жизнь вошла в накатанную колею, и появилась стабильность, как вдруг все резко меняется, и уже невозможно найти, с чего все началось.

Может, было бы лучше никогда не встречать Тараса? Я работала бы и дальше в своей мрачной, но уже привычной гримерке. Строила бы планы на ближайшие год-два. Или не строила бы их совсем.

Жалела ли я? Я прислушивалась к себе.

Нет. Не жалела. Если бы мне выпал шанс начать все снова, с того самого дня, когда я чуть не поверила в зомби, я не захотела бы изменить ничего.

Это несколько месяцев были лучшими в моей жизни. Тарас казался мне идеальным.

А оказался обычным. Простым парнем со своими слабостями, страхами и разноцветными тараканами в белобрысой голове.

Но разве это так уж плохо?

Наверное, не так хорошо, как в идеальном мире. Но ведь и я – не зефирка в шоколаде.

Его тоже можно понять. Нас обоих – можно. Мы оба и правы, и неправы, в этом вся суть конфликта.

Вот только как с этим справиться, когда я даже своими эмоциями сейчас управляю с трудом. Нет у меня сил еще и его истерики выслушивать!

Я поймала себя на том, что снова начинаю злиться.

Спокойно, Виталенька, спокойно. Это просто временные трудности в отношениях. С этим сталкиваются все пары. Хотелось бы быть исключением, но увы.

Главное, не давать себе уходить в пике и падать на эмоциональное дно. Врач категорически запретила мне нервничать, а кто я такая, чтобы спорить с человеком, который назвал меня лапушкой и заюшкой?

Краем глаза я заметила, что Тарас идет немного позади. Присматривает, переживает… Ничего. Пусть помучается. В следующий раз будет думать, прежде чем наезжать на будущую мать его ребенка!

Но что-то мне подсказывало, что это вовсе не обязательно. Не все усваивают уроки жизни с первого раза.