Kitobni o'qish: «Невеста из проклятого рода. Книга 1»
Пролог
В дверь коротко постучали. Король оторвался от бумаг на столе и потер переносицу:
– Войди, Моррис!
В кабинет шагнул сутуловатый мужчина в черном камзоле. Не дожидаясь разрешения, советник сел напротив короля и произнес:
– Ваше величество, младенцы, родившиеся у Эвереттов, – пустышки. Магия у них будет, но буквально капля. Это было бы неплохо для простолюдина, но неприемлемо для графских сыновей.
Его величество застонал и отбросил в сторону гусиное перо и недописанное письмо.
– За последние пятнадцать лет родилось всего несколько детей с полноценным магическим даром. Еще одно поколение, и Киаринт вовсе лишится магов!
Моррис дипломатично молчал.
– Неужели это все из-за проклятия, наложенного отцом на род Кэнн? – Король вскочил с места и принялся расхаживать по кабинету. – Они последние чистокровные представители огненной стихии.
– Маги говорят, что после заточения оставшихся Кэннов на Ледяном острове источники стали слабее, энергия стихий не циркулирует так же свободно, как и раньше, – добавил советник.
– Что ж, – кивнул король, принимая решение и садясь на место. – Скоро начнется сезон Тишины, в этом году проведем празднование у Э́йдана. Пусти слух, что он будет выбирать невесту, девицы всех возрастов слетятся как пчелы на мед. А с ними и остальные сливки общества, включая мужчин. Племяннику давно пора жениться, он не осмелится оспорить мой приказ.
Моррис усмехнулся. О, Эйдан будет в бешенстве!
– У Кэннов три дочери, – продолжил его величество. – Двух старших нужно выдать замуж за аристократов, лояльных короне. Если одним из них будет мой племянник, то отлично. Но важнее устроить магический брак.
– Думаете, получится? О них уже давно не слыхали, – нахмурился Моррис.
Такой брак мог как увеличить силу партнеров, так и лишить вовсе. Магия сама соединяла достойных, и вот уже сотню лет никто и не слышал о подобных случаях. Но дети от такого союза всегда рождались одаренными.
– Магия не спрашивает согласия, а мы создадим подходящие условия, – пожал плечами король. – Главное, чтобы возлюбленные провели вместе достаточно времени, и в этом нам поможет сезон Тишины. Привези девиц Кэнн в замок Эйдана, там я переговорю с ними…
Его величество принялся давать указания, а Моррис едва заметно ухмыльнулся. Несмотря на молодость, Роберт Первый умел добиваться цели. Магический брак… Почти забытый миф. Советнику было любопытно, что из этого выйдет.
Глава первая
– Силь! – В дверь громко постучали, и я узнала голос сестры.
– Сейчас! – запыхавшись, отозвалась я и протиснулась в окно.
Не так-то просто влезть на второй этаж по обледеневшей трубе, да еще в стесняющем движения полушубке! Рухнув на пол, я захлопнула раму и облегченно выдохнула. Успела!
– Ты опять куда-то уходила? Поторопись! Я уже спускаюсь в гостиную. Мама будет ругаться, если ты опоздаешь на ужин.
Несмотря на то что наша семья жила в Создателем забытом месте, мама требовала соблюдать приличия. Одеваться к обеду и ужину, не якшаться с простолюдинами, вышивать и музицировать. Вот только она совершенно забывала о том, что наш род лишили титула. Да и не было здесь других людей, кроме племени оленеводов и нескольких слуг!
Стук каблуков отдалился – Эстер ушла. Старшая сестра не одобряла мои прогулки, но все-таки прикрывала перед родителями. Если они узнают, что я снова сбегала, мне не поздоровится! Значит, у меня есть не больше десяти минут, чтобы привести себя в порядок.
Я сбросила полушубок и побежала в ванную комнату. Быстро ополоснув лицо, расчесала кудрявые рыжие волосы и собрала в узел на затылке. На прическу времени нет. Надеюсь, маме понравится легкая небрежность в образе?
Стянув пропахшую дымом костра одежду, я передернула плечами – в доме было прохладно, даже внутренний огонь не помогал. Отец рассказывал, что до проклятия любой маг из нашего рода мог зимой ходить в одной рубашке и брюках! Мы с Мелиссой, младшей сестрой, любили слушать его байки про огромную стену из огня, сгустки пламени и другие заклинания. Верилось в них с трудом. Неужели когда-то огонь не просто тлел где-то внутри тела, но и мог выбираться наружу? Больше похоже на сказки.
Сообразив, что времени почти не осталось, я ойкнула и зарылась в недра шкафа. Для ужина выбрала темно-зеленое платье сложного кроя с рукавами-фонариками и объемным воротником. Мама любила, когда я надевала этот наряд. Она считала, что в нем я выгляжу истинной леди.
С трудом натянув платье и потратив еще несколько минут, я посмотрела в зеркало и скривилась. По-моему, в нем слишком много ткани! На троих хватит!
Надев туфли, поправила волосы и поспешила в малую столовую, искренне надеясь, что Эстер удалось отвлечь внимание родителей. Вообще-то в нашем доме была всего одна столовая, но мама упорно звала ее малой.
Быстро преодолев коридоры, я замерла перед дверями, чтобы выровнять дыхание. Леди не должна носиться по дому, как простолюдинка. Как часто я слышала это замечание в детстве! Оправив подол, я толкнула дверь и вошла в столовую.
За накрытым столом сидели отец в своем лучшем сюртуке и мама в нарядном желтом платье. Ее светлые волосы были уложены в замысловатую прическу, на шее – жемчужное ожерелье, на руках – кружевные перчатки. На другой стороне – Эстер и Мелисса. Увидев меня, старшая сестра облегченно выдохнула.
– Доброго вечера! – Я расплылась в широкой улыбке и проследовала к свободному стулу.
– Ты снова немного опоздала, Сильвия! – всплеснула руками мама. – Нельзя пропускать ужин в такой знаменательный день!
Я поморщилась, но спорить не стала – вместо этого отдала должное рыбному супу. После целого дня беготни по острову желудок сводило от голода.
Лично я ничего знаменательного в Дне писем, как его называла мама, не видела. Раз в месяц с материка доставляли книги, журналы и письма. Впрочем, последних почти не было. В прошлой жизни у мамы водилось множество знакомых, но все они оставили ее, едва узнав об изгнании и проклятии. За все время она лишь однажды получила письмо от давней подруги. Но после него целый вечер плакала и наутро не вышла к завтраку.
Мама тяжело переносила изгнание. Иногда она впадала в меланхолию и молча слонялась по дому, напоминая собственную тень. А иногда ее жизнерадостность граничила с истерикой. В такие дни отец просил нас поддержать ее и составить компанию в вышивании и чистописании.
На Ледяном острове родители оказались из-за деда, папиного отца, – Грега Кэнна. Будучи герцогом и четвертым в очереди на престол, он задумал свергнуть короля Киаринта, посчитав себя более достойным. За ним пошли и другие: его гвардия и придворные, обделенные милостью правителя.
Покушение почти увенчалось успехом. Дворец был захвачен, огненная стихия подчинила магическую защиту. Но у короля – Леонарда Третьего – были верные сторонники, они же спасли его, вынеся из огня.
Отец часто подчеркивал, что смерть короля – досадная случайность. Он погиб, когда попытка переворота сорвалась, а деда схватили. Потолочная балка пробила Леонарду грудь, и лекари не успели… Умирая, он проклял весь род Кэннов и пожелал нам гореть в собственном огне посреди снежной пустыни.
Так родители и попали на Ледяной остров. Вместе с ними сюда сослали пару престарелых тетушек и кузена отца. Всех, кого сочли непричастными к покушению. Трое верных слуг отправились за ними добровольно. Правда, тетушки умерли еще до моего рождения, а дядя сорвался с горы, когда осматривал остров.
Мама, блиставшая на балах, любимица света, вместе с трехлетней Эстер последовала за отцом. Он был благодарен ей за верность и любовь и пытался сделать ее жизнь лучше. Тяжелее всего родителям далось исчезновение магии. Сперва они верили, что вскоре им разрешат возвратиться на материк, но с каждым годом надежда на помилование гасла.
Я родилась уже на Ледяном острове и не чувствовала себя изгнанницей. Я любила и наш дом, который мама презрительно называла пристройкой для прислуги, и расцвеченное сиянием небо, и бескрайние снега. Родители рассказывали мне о тех краях, где выросли. О глубоких озерах и высоких лесах. Их глаза всегда светились нежностью, в такие моменты я жалела, что мне не суждено увидеть это.
Проклятие, мучающее родителей, почти не мешало ни мне, ни сестрам. Наверное, потому что я никогда не знала, что такое настоящая огненная магия. Порой я ощущала нестерпимую чесотку под кожей, но научилась жить с ней.
– Мелисса, милая, как ты провела день? – ласково спросила мама.
Сестренка убрала за ухо пшеничного цвета локон и тепло улыбнулась:
– Я закончила ту вышивку, про которую говорила.
Мелиссе было пятнадцать, и она была прехорошенькой. Сестра с восторгом принялась рассказывать о своей работе, и я залюбовалась ею. Жаль, что я не обладала склонностью к рукоделию. Стоило мне взглянуть на иголки и пяльцы, как меня охватывала тоска.
Закончив с супом, я потянулась к жаркому, принесенному Эльзой, нашей бессменной поварихой. Конечно, девушке не пристало столь открыто демонстрировать свой аппетит, но я понадеялась, что никто не заметит.
– А ты, Сильвия, чем занималась целый день? Сегодня я тебя не видела, – вдруг обратилась ко мне мама.
Я, пойманная на месте преступления, замерла, лихорадочно соображая.
– Читала тот роман, что ты советовала.
О чем он там был? Я не осилила и десятка страниц, повествование о добродетельной девушке, ставшей жрицей Создателя, показалось невыносимо скучным!
Мама с подозрением взглянула на меня:
– И что же тебе понравилось больше всего?
– Невероятная добродетельность Алисии, она так самоотверженно бросилась на защиту нищего! – с жаром поведала я, сложив руки на груди.
Мелисса тихонько хмыкнула, а у Эстер дрогнули уголки рта. Они знали, что я терпеть не могу читать книги по маминой рекомендации.
– А еще?
Я замялась, не представляя, что еще могла сотворить эта Алисия. О, наверняка того бедняка она накормила! Ответить не успела, мама вдруг прищурилась и повела носом:
– Почему от тебя пахнет дымом? Ты снова убегала к этому ужасному мальчишке?!
Мысленно я застонала. Я забыла побрызгаться духами! Теперь отпираться бесполезно… Мама заставит меня целую неделю сидеть дома и читать благочестивые романы!
– Сильвия! Ты глубоко огорчаешь свою матушку.
Ее расстроенный голос и разочарование на лице задели меня, но я не отвела взгляда. Я привыкла быть самой неудачной дочерью. Эстер любила занятия по этикету и мамины истории про дам и кавалеров, Мелисса охотно занималась рукоделием. И лишь я предпочитала прогулки по острову и общение с отцом.
Упрямо сжав губы, я выпалила:
– Да, я ходила с Диком смотреть на новорожденных оленят! Это поинтереснее, чем читать про несчастную сиротку, которую обижает каждый прохожий!
Мама отшатнулась, со слезами на глазах глядя на меня. Я тут же прикусила язык, жалея о своей вспышке. Я снова расстроила ее… И почему я сначала болтаю, а потом думаю?
Я поднялась со стула:
– Мам, я вовсе не это хотела сказать…
Мои слова прервал громкий хлопок. Пентаграмма переноса в углу столовой засветилась ровным желтым светом, давая понять, что вскоре мы получим корреспонденцию.
Мама отвернулась, и я опустила плечи. Сейчас она не станет слушать меня, а не обнаружив писем, расстроится еще сильнее… Ну что мне стоило побрызгаться духами?!
Прошло несколько минут, и отец нахмурился. Что-то не так. Пентаграмма вдруг изменила цвет на ярко-синий, и вспышка ослепила нас. Когда зрение восстановилось, я изумленно ахнула. Вместо свертка с журналами в центре пентаграммы стоял незнакомый мужчина в неприметном черном сюртуке и штанах, заправленных в сапоги. Его волосы были рыжеватыми, а черты лица – тонкими. Отвернешься – и забудешь, как он выглядел.
Мама, схватившись за сердце, покачнулась, отец поддержал ее и подозрительно уставился на гостя:
– Кто вы такой?
Впервые за двадцать лет изгнания на Ледяной остров явился человек.
Отец встал из-за стола, загородив собой маму и нас. Мелисса до боли вцепилась в мою руку. Незнакомец вышел из пентаграммы и огляделся. Вряд ли он решил собственноручно доставить нам корреспонденцию. Под ложечкой засосало от страха. Зачем бы он ни явился, теперь все изменится.
– Господин и госпожа Кэнн? – спросил мужчина, остановив взгляд на родителях.
Отец, побледнев, кивнул.
– Меня зовут Моррис Браун. Его величество Роберт рассматривает вопрос о вашем помиловании. Мы можем поговорить наедине?
Мама громко ахнула, закатила глаза и провалилась в обморок. Отец, огорошенный словами гостя, едва успел подхватить ее и не дать сползти лицом в салат. Она бы никогда не простила себе такого позора!
– Идемте в мой кабинет, – произнес отец.
По его подрагивающим губам я видела, что он заметно нервничает, но пытается держать себя в руках. Эстер первая догадалась прийти ему на помощь и привела маму в чувство. Сообразив, как близка была к провалу, она сконфуженно улыбнулась и предложила Брауну чаю. Тот отказался, и родители увели его в кабинет.
Надо ли говорить, что мы трое, выждав пару минут, помчались следом? Шикая друг на друга, остановились возле двери и прислушались.
– Его величество надеется, что в эти годы вам всего хватало. Продуктов, вещей, – начал Моррис.
Я закусила губу от нетерпения. К чему эти расшаркивания? Переходи к делу! Мы же сейчас лопнем от любопытства! Глаза Мелиссы сверкали от возбуждения, даже обычно сдержанная Эстер раскраснелась и дергала пряди светло-рыжих волос, испортив прическу.
– Да, мы благодарны за заботу, – раздался голос отца. – Все это время мы надеялись, что его величество смилуется над нами.
– Возможно, вы получите помилование. Все будет зависеть от…
Гость неожиданно замолчал. Я отпрянула от двери и дернула за рукав увлекшуюся Мелиссу. Кажется, она постукивала туфелькой по полу, тем самым выдав наше присутствие.
Дверь рывком отворилась, и на пороге возник Моррис. Он укоризненно посмотрел на нас, и мы, залившись румянцем, сделали вид, будто шли мимо. То, что нас застали здесь, – чистая случайность!
Конечно, чуть позже мы вернулись к кабинету, но из-за дверей не доносилось ни звука. Похоже, гость применил магию. Его-то дар не проклят!
– Как вы думаете, зачем он приехал? – выпалила Мел, когда мы собрались в моей комнате, которая ближе всех находилась к кабинету отца.
– Может, мамина мечта сбудется и проклятие снимут? – задумчиво проговорила Эстер.
– Двадцать лет не вспоминали про нас, а теперь решили помиловать? – фыркнула я. – Странно это.
Не сумев усидеть на месте, я принялась бродить по комнате. Да, мама будет безмерно счастлива вернуться на материк, но я вовсе не уверена, что хочу этого. Остров был моим домом, холодным, но родным. А что ждет нас в Киаринте?
Дверь в спальню стремительно распахнулась, и внутрь вошла мама. Ее глаза лихорадочно блестели, губы были искусаны. Я вжала голову в плечи в ожидании отповеди за подслушивание. Однако она обвела нас слегка растерянным взглядом и сказала:
– Девочки, спуститесь в столовую.
– Конечно, мам, – хрипло отозвалась Эстер.
По спине пробежал холодок. Не похоже, что новости будут хорошими. Сбившись в кучу, мы последовали за ней. Мама уже взяла себя в руки: расправила плечи и превратилась в себя прежнюю, лишь пальцы, стиснувшие подол платья, выдавали ее напряжение.
В столовой остывал ужин. Гость сидел на стуле, а отец нервно расхаживал вдоль стола. Когда мы вошли, нас попросили сесть. Моррис прокашлялся и заговорил:
– Девушки, его величество считает, что ваш род достаточно наказан за преступления Грега Кэнна и должен быть прощен. Но сперва он хочет убедиться, что родители не посеяли в вас зерна мести. Вы отправитесь в Киаринт и проведете сезон Тишины при дворе. Если вы хорошо покажете себя, то ваши родители будут помилованы и покинут Ледяной остров.
Я изумленно ахнула, не веря своим ушам. Мы все-таки отправимся на материк! Одни!
– Здесь приказ короля, вашим детям ничто не угрожает. – Моррис протянул отцу свиток и многозначительно добавил. – Кроме того, его величество обещал подумать о вашем проклятии. Вероятно, он избавит вас от него.
Я бросила взгляд на маму. В ее голубых глазах загорелась надежда, а на щеках расцвели красные пятна. Взбудораженный отец взял ее за руку, успокаивая.
Мы с Эстер переглянулись. Конечно, мы сделаем все возможное и невозможное, чтобы родителей помиловали. Ведь они не принимали участия в покушении, но провели лучшие годы своей жизни в одиночестве, мучимые проклятием. Если мы с сестрами могли довольствоваться обществом слуг или местных жителей, то им после великолепия дворца пришлось туго.
– Благодарим за предоставленный шанс. – Эстер поклонилась, и мы с Мелиссой с запозданием последовали ее примеру.
– У вас есть полчаса на сборы, – кивнул Моррис, довольный нашим ответом. – Берите лишь самое необходимое, гардероб вам пошьют в Киаринте.
Полчаса? Я обхватила себя за плечи, только сейчас осознав, что все происходит по-настоящему. Мама вновь предложила гостю чай, и на сей раз он не стал отказываться. Эстер дернула меня за руку, увлекая за собой, и я пришла в себя. Сестра права. Нельзя терять время.
Зайдя к себе в комнату, я растерянно осмотрелась. Что же взять? Конечно, одежда меня не интересовала. Но сколько памятных вещей накопилось за девятнадцать лет жизни! Я с нежностью провела рукой по лоскутному покрывалу на кровати. Мама сшила его, когда мне было десять. Я серьезно заболела и целый месяц просидела дома, не выходя на улицу. Мне было невыносимо скучно, и наша с ней работа над этим покрывалом стала лучшим воспоминанием детства.
Или вот эта кривоватая фигурка оленя, вырезанная из дерева. Дик подарил ее на прошлый день рождения. А я-то думала, чем таким он занимается вечерами, не рассказывая мне!
Мой взгляд падал на все новые и новые вещи. Я смахнула набежавшую слезинку и сунула в карман висящую на стуле атласную ленту бирюзового цвета. Я стащила ее с маминого наряда, привезенного еще с материка. Она безумно любила его, но после рождения Мелиссы он стал ей мал. Однажды я нашла платье в шкафу и вынула ленту из корсажа, уж очень она мне понравилась.
Больше я ничего не взяла и, в последний раз осмотрев комнату, вышла. Самое главное – это моя семья. Без всего остального я обойдусь.
Мама собрала нас в своей спальне. Сперва она крепко обняла каждую, и на глаза вновь навернулись слезы. Зачем я наговорила ей гадостей за ужином? Сейчас все это казалось такой ерундой.
– Девочки, – она обвела нас глазами. – Я не знаю, что ожидает вас в Киаринте, поэтому вам нужно держаться вместе. Не ссорьтесь и поддерживайте друг друга. Вряд ли высший свет с радостью воспримет возвращение Кэннов. Не доверяйте никому.
– Конечно, мама, – голос Эстер звучал непривычно глухо. – Мы будем вести себя идеально и не подведем вас. Проклятие снимут.
Мелисса хотела что-то сказать, но расплакалась. Она была очень привязана к маме, ей придется тяжелее всех.
– Ну-ну, моя милая, – улыбнулась мама и, сморгнув слезинку, обняла ее. – Все будет хорошо! Это отличный шанс для нас всех.
Она права. Если мы постараемся, то вскоре воссоединимся с родителями. Набравшись смелости, я хотела извиниться перед ней за случившееся во время ужина, но не успела. В дверь постучали, и отец позвал нас в столовую. Меня пробрала нервная дрожь. Все это напоминало какой-то сон, но происходило по-настоящему!
Пентаграмма уже сияла ярко-синим, а Моррис проверял контуры, беззвучно шевеля губами. Заметив нас, мужчина кивнул и предложил нам первыми встать в центр пятиконечной звезды.
Я бросилась на шею к отцу и все-таки разрыдалась. Он выглядел таким растерянным, словно не понимал, что творится. Он погладил меня по спине и шепнул на ухо:
– Ты храбрая, Силь. Ты справишься.
Я сдавленно всхлипнула и утерла слезы.
– Поторопитесь! – нахмурился Моррис.
Эстер, вскинув подбородок, первой вошла в светящуюся пентаграмму. Сглотнув, я бросила последний взгляд на родителей и поспешила за ней. Мы взялись за руки, и стало чуточку легче.
Мелисса плакала, не спеша присоединяться к нам, и мама взмолилась:
– Господин Браун, может, младшая дочь останется с нами?
– В этом случае наше соглашение будет недействительно, – отрезал тот.
– Я справлюсь! – шмыгнула носом сестренка.
– Когда девочки устроятся, они пришлют вам письма, – пообещал Моррис и последним вошел в пентаграмму.
Воздух пронзили синие лучи. Мужчина коснулся одного из них, и все вокруг вдруг поплыло. Лица родителей и знакомый интерьер столовой словно выцвели, а затем пространство вспыхнуло ярко-синим. Голова закружилась, и в следующую секунду все исчезло.
