Kitobni o'qish: «Как перехитрить дракона»

Крессида Коуэлл

Shrift:

Cressida Cowell

HOW TO CHEAT A DRAGON’S CURSE

First published in Great Britain in 2006 by Hodder Children’s Books

* * *

1. Лыжная Охота С Луком И Стрелами

Вообще-то, в краю викингов зимы всегда были холодные.

Но эта зима выдалась самой лютой за последние сто лет. Угрюмое море сплошь замерзло, и теперь между островами Внутреннего архипелага лежали не водные просторы, а ледяной панцирь толщиной местами под два метра.

Наше Правдивое Повествование начинается одним особенно зябким утром, за несколько часов до завтрака, когда у всего мира, казалось, дыхание перехватило от стужи. Воздух царапал горло, точно битое стекло, и ни единый звук не тревожил глухое снежное безмолвие.

Ни единый звук – не считая оглушительных воплей, доносившихся из самого сердца ледяной пустыни.

Вопли эти испускал небольшой отряд мальчишек. Под предводительством школьного наставника они направлялись на остров Негодяевка, лежащий к югу от их родного острова Олух.

Путешествовали они, конечно, не морем, море-то замерзло.

Нет, они очертя голову мчались в громадных викингских санях, запряженных шестеркой снежно-белых саблезубых ездовых драконов – зверей могучих, как львы, и быстроногих, как гепарды.

Самые жуткие и оглушительные вопли издавал великан, правивший санями. Звали его Плевака Крикливый, на острове Олух он возглавлял Программу Начальной Пиратской Подготовки и вообще отвечал за образование подрастающих викингов. По случаю особо суровой зимы этот свирепый исполин с ног до головы замотался в меховые шкуры, так что издали его легко можно было принять за крайне невоспитанного медведя-гризли с грязной рыжей бородой.

– А НУ, ПОШЕВЕЛИВАЙТЕСЬ, ВЫ, ЖАЛКОЕ СТАДО ДОХЛЫХ ЧЕРВЕЙ! – орал Плевака на саблезубых драконов, пощелкивая кнутом у них над головой. – ЧЕГО ПЛЕТЕТЕСЬ, КАК СОННЫЕ УЛИТКИ?! МОЯ БАБУШКА И ТО БЕГАЕТ БЫСТРЕЕ ВАС, А ЕЙ КАК-НИКАК СТО ЧЕТЫРЕ ГОДА НА ДНЯХ СТУКНУЛО! ННО-О-О-О!

Одна гигантская мохнатая ручища взмахнула кнутом (тот взвился, как толстая черная змея), а другая бешено встряхнула поводья, и ездовые драконы, обезумев, пустились вскачь быстрей прежнего.

За спиной у Плеваки Крикливого сидели двенадцать его учеников.

Десятеро из них были обычными юными балбесами, а потому, едва не лопаясь от восторга, вопили во всю глотку не хуже наставника.

– ЙИИИИИ-ХООООО! – весело заорали они, когда сани врезались в сугроб, пролетели по воздуху метров десять и с треском шлепнулись обратно на лед. Нормальных людей от такого кульбита вывернуло бы наизнанку. – ЙИИИИИИИИИИ-ХОООООООО!

Только двое из двенадцати не присоединились к этим воплям. Они были гораздо мельче остальных и испытывали куда меньше энтузиазма.

– А хорошо… – пропыхтел Иккинг Кровожадный Карасик III, Надежда и Опора и Наследный Принц Племени Лохматых Хулиганов, когда сани угрожающе накренились и со страшным скрежетом проехались на одном полозе, взметнув вихрь ледяных брызг, – хорошо все-таки, что я не успел поесть. А то сейчас бы точно попрощался с завтраком…

Иккинг Кровожадный Карасик III и есть герой нашего Правдивого Повествования, хотя по его виду об этом ни за что не догадаешься: маленький, рыжий и совсем-совсем непримечательный мальчишка.

Рядом сидел его лучший друг Рыбьеног: худой как щепка и страдающий астмой и косоглазием. Он почти не слышал Иккинга, потому что, крепко зажмурившись, возносил молитвы Тору.

– Тор, прошу тебя! – взывал Рыбьеног. – Пусть все это поскорее закончится…

И похоже, Тор был не прочь выполнить его просьбу.

Сани на полном ходу мчались к высоченным черным утесам – берегам острова Негодяевка – и точно не успевали остановиться…

– Рыбьеног, ты лучше не открывай глаза… – посоветовал Иккинг.

С громким «ТПРРРУ-У-У-У!» Плевака натянул поводья и откинулся назад, почти что улегшись на спину. Саблезубые драконы уперлись всеми лапами и затормозили на льду. В воздух взметнулись тучи ледяных брызг. Но разогнавшиеся сани и не думали останавливаться: описав дугу, они обогнули драконов и полетели прямо на скалы…

– А-А-А-А-А! – завопил Иккинг и тоже зажмурился.

Сани, проскрежетав, остановились. Иккинг несмело открыл глаза. Как ни странно, он был еще жив: черная стена обрыва грозно вздымалась в считаных сантиметрах от Иккинговой щеки.

– ВОТ ТАК-ТО! – взревел Плевака, как ни в чем не бывало выбираясь из саней. – ЧЕГО РАССЕЛИСЬ, КАК НА ЗВАНОМ ПИРУ? А НУ, СТРОЙСЯ, ЖАЛКИЕ ОШМЕТКИ МЫШИНОГО ПОМЕТА!

Зевая и переговариваясь, мальчишки разобрали лыжи, сложенные в задней части саней, и привязали их к подошвам своих меховых сапог.

Ибо, раз уж викингов угораздило поселиться в краях, где шесть месяцев в году лежит снег, значит каждый доблестный Воин должен уметь ходить на лыжах не хуже, чем под парусом.

Это был урок Лыжной Охоты С Луком И Стрелами. Мальчишкам предстояло спуститься на лыжах с горы Негодяевки, самой высокой на Внутренних островах, подстрелив по дороге как можно больше полупятнистых снегоступиков.

– Я добуду полсотни, а то и больше! – заявил Сморкала Мордоворот, свирепый верзила с огромными волосатыми ноздрями.

Над его губой топорщились усики, неприятно похожие на мохнатую гусеницу.

– МОЛЧАТЬ! – взревел Плевака Крикливый, щелкнув кнутом.

Тотчас же наступила мертвая тишина. Как ни странно, тяжеловооруженному чокнутому учителю двухметрового роста почти всегда удавалось привлечь внимание класса.

– Я останусь здесь и буду сторожить сани! – проорал Плевака. – Охотничью Экспедицию возглавит Иккинг Кровожадный Карасик Третий.

Десятеро мальчишек застонали и, обернувшись, злобно уставились на Иккинга.

Каждый из них считал, что справился бы с ролью вожака гораздо лучше этого заморыша.

Сморкала три года подряд выигрывал турнир по Бессмысленной Жестокости. Кабанчик мог ударом кулака разнести стул в щепки. Песьедух Тугодум рыгал так громко, что дрожали стекла в окнах.

И только Иккинг, маленький, худенький и абсолютно ничем не примечательный, не имел никаких заметных лидерских качеств. Он виновато переступил с ноги на ногу, от этого лыжи его скрестились, и он упал носом в снег.

– Ну почему главным ОПЯТЬ должен быть ИККИНГ?! – возмутился Сморкала Мордоворот.

– Потому что Иккинг – сын ВОЖДЯ и КОГДА-НИБУДЬ, упаси нас Тор, станет у нас ГЛАВНЫМ… – пояснил Плевака, помогая Иккингу подняться на ноги и волосатой ручищей отряхивая его от снега. – Вопросы есть? – прогудел учитель.

Рыбьеног поднял руку.

– Есть один ма-аленький вопросик, – сказал он. – Каким образом мы вскарабкаемся на эту гору?

– Вы встанете на лыжи, и саблезубые драконы вас туда ВТАЩАТ, – пояснил Плевака. – Делов-то на полчаса…

Рыбьеног и Иккинг с сомнением поглядели на громадных белых тварей. Те, высунув языки и оскалив кинжально-острые зубы, хищно припали ко льду. Горящие, как у кошек, глаза взирали на мелких хозяев-человечишек с неприкрытой ненавистью.

– Всем все понятно? – спросил Плевака. – Я буду ждать вас тут. Сбор через три часа. А я пока что вздремну… час-то ранний… – С этими словами Плевака Крикливый улегся в санях на косматые шкуры и сладко зевнул. – Да, вот еще что… Как вы знаете, на острове Негодяевка никто не живет, но отсюда рукой подать до Истерии, так что должен вас предупредить: в эту пору тут могут попадаться Истероиды…

– Истероиды? – истерически взвизгнул Рыбьеног. – Но разве они не сидят запертые у себя на Истерии?

Истероиды, если вы вдруг не знаете, – чрезвычайно кровожадное и сумасбродное викингское племя. Даже самые крутые викингские племена, вроде Гостедавов, и те их побаиваются. Иккинг Кровожадный Карасик III никогда в жизни не встречался с Истероидами, но знал, что они сначала убивают, а уж потом задают вопросы.

Обычно Истероиды не сильно беспокоили другие викингские племена, потому что к северу от их острова был пролив Торова Гнева, где обитал Невероятно Чудовищный Морской Дракон по имени Злокоготь, а все прочие берега представляли собой отвесные обрывы.

И поэтому, к счастью для всех, никто не мог проникнуть на Истерию, а главное – Истероиды не могли выбраться на другие острова.

Но этой зимой…

– Потому что этой зимой, – радостно прогудел Плевака Крикливый, – пролив Торова Гнева замерз и Злокоготь погребен под двухметровой толщей льда. Так что если вы наткнетесь на Истероидов – хотя я в этом сильно сомневаюсь, уж больно час ранний, – то вот вам мой совет: сразу поворачивайтесь к ним спиной и мчитесь во весь дух.

И с этими словами Плевака Крикливый заснул.

2. Саблезубые ездовые драконы

Громогласный храп Плеваки Крикливого походил на истошный рев, каким морж призывает моржа, когда между ними не меньше полусотни айсбергов.

Заслышав эти звуки, саблезубые ездовые драконы дружно уселись на лед, всем своим видом показывая, что с места они не сдвинутся. А были они здоровенные твари, подмышка Одина их задуши!

Мальчишки посмотрели на драконов.

– Ну, Иккинг, давай командуй! – хрюкнул Кабанчик.

Иккинг прочистил горло и заговорил как можно убедительнее.

– Ладно, ребята, – сказал он по-драконьи¹. – Давайте не будем ссориться…

– Сссмотрите, он разговаривает… – прошипел самый громадный и свирепый на вид саблезуб. У него не хватало одного глаза, и держался он как-то особенно нагло – наверное, был Вожаком Стаи. – Этот жалкий головассстик говорит на благородном драконьем языке…

Остальные драконы осклабились.

– Мы все знаем, что надо делать, – продолжил Иккинг. – Вот и давайте займемся…

– Мы прекрасно знаем, чем сссейчас займемся, – проворчал ездовик, закрывая единственный глаз и устраиваясь поудобнее. – МЫ тут приляжем и сссладко вздремнем, пока ВЫ потащите ваши тощие задницы на сссамую высокую гору Внутренних островов…

– Разрази тебя Тор! – не выдержал Сморкала Мордоворот. – Хватит тут сюсюкать по-драконьи! Эти твари понимают ДРУГОЙ язык!

Сморкала выхватил из обмякшей руки Плеваки Крикливого черный кнут и взмахнул им в воздухе.

Ездовые драконы приоткрыли глаза.

Сморкала щелкнул еще раз, задев кончиком кнута морду одноглазого саблезуба. Дракон, взвыв от боли, вскочил; вслед за ним – остальная стая. Драконы порыкивали от ярости, но были исполнены уважения. Мальчишки одобрительно загалдели.

– Вот как надо! Учись! – ухмыльнулся Сморкала и (просто ради удовольствия) хлестнул еще одного дракона. Зверь взвыл; Сморкала расхохотался: – Только попробуйте ослушаться МЕНЯ, вы, ПОЛЗУЧИЕ ШАКАЛЫ С РАЗДВОЕННЫМИ ЯЗЫКАМИ! Я вам покажу!

– Сморкала, не надо, – тихо попросил Иккинг.

Обычно он старался не вступать в споры со Сморкалой, но ему было больно смотреть, как гордых, благородных саблезубых ездовиков заставляют плясать, будто цирковых мартышек.

Сморкала отвернулся от драконов и переключился на Иккинга.

– Что я слышу? – ухмыльнулся он. – Неужели Иккинг Никчемный осмеливается учить меня, Сморкалу ГЕРОИЧЕСКОГО? Поверь, Иккинг, скорее снег станет синим, как нос Плеваки Крикливого, чем ТЫ выбьешься в вожди племени Лохматых Хулиганов!

Сморкала взмахнул кнутом, щелкнув Иккинга по груди.

Удар был бы болезненным, но Иккинга спасло то, что у него за пазухой спал, свернувшись калачиком, маленький непослушный дракончик по имени Беззубик.

Кончик кнута угодил Беззубику пониже спины, но поскольку дракончик был защищен прочной чешуйчатой шкуркой, то вреда не причинил, только пробудил от зимней спячки.

Беззубик выкарабкался у Иккинга из-за шиворота, уселся хозяину на плечо и сердито нахохлился.

– Кт-кто по-посссмел ссстук’кнуть Б’бе-беззубика по поп’пе? Б’бе-беззубик н’не-не мо-может ссспать, когд’да всссякие тут ссстукают его по поп’пе!

– Почему твой беззубый лягушонок не лежит в спячке, как все нормальные драконы? – поинтересовался Сморкала.

– Я боялся, что он простудится, – ответил Иккинг, ласково почесывая Беззубика между рожек. – Он вырыл себе не очень-то глубокую норку, а если дракон замерзнет, он может пролежать спячке много веков. Поэтому я откопал его и стал носить с собой, чтобы согреть.

– А теперь Б’бе-беззубика ра-раз’будили! В такую Р-Р-РАНЬ! – бушевал дракончик. – И холод сссо’соба-бачий!

– Что это?! – прыснул Сморкала. – Что ты сделал со своим жалким головастиком? – (Ибо Беззубик был самым крохотным охотничьим драконом, каких только видел мир.) – Что на нем надето?!

На Беззубике красовалась теплая меховая шубка.

Иккинг смастерил ее в надежде хоть немного согреть своего питомца.

– Ох ты, разрази меня Top! Песьедух, держи меня! – заржал Сморкала. – Иккинг нарядил своего масенького дляконцика в мохнатенькое плятьице!

– Эт’тo не п’пла-платьице, эт’то шшшуба! – зашипел Беззубик. – ШШШУБА!

– Дракон в платьице! – орал Сморкала.

– ХА-ХА-ХА-ХА! – покатывались со смеху мальчишки. – Дракон в платьице!

Даже саблезубые ездовые драконы присоединились к веселью.

– Ох, мои клыки и когти! – завывал Одноглаз. – Вот это да! САМЫЙ маленький на свете охотничий дракон – и одет в ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ ОБНОСКИ! Совсем стыд потерял!

Несчастный Беззубик гордо выпрямился на плече у Иккинга. От рожек до кончика хвоста он медленно заливался нежно-розовым цветом. Дракончик крепко стиснул челюсти и выпустил из ушей кольца дыма.

– Эт’то ссстильная мод’дная зимняя ШШШУБКА, – проворчал он. – А вам всем просто з’за-завидно.

Сморкала принялся раздавать приказы:

– Хватит, мы и так уже уйму времени потеряли. Всем разбиться на пары и взять под уздцы одного из этих саблезубых. А вы, СЛАБАКИ, – повернулся он к Иккингу и Рыбьеногу, – берите себе этого кривого.

– Вы, драконы, недолюбливаете нас, людей, верно, Одноглаз? – спросил Иккинг, когда они с Рыбьеногом пристроились позади саблезуба.

Одноглаз выплюнул в снег громадный сноп пламени.

– Недолюбливаем? – прошипел он. – Это ещщще мягко сказано. Я вассс НЕНАВИЖУ каждой каплей моей чиссстейшей изумрудно-зеленой крови. Вы, человечишшшки, вероломны, невежественны, жадны и жестоки. Я сссорок лет был вожаком ссстаи, возглавлял ее и в добрые времена, и в сссуровые. А этот вашшш Сссморкала, что он за вожак? Гнусссная сссвинья с кнутом в руке. У меня от ненависссти зубы сссводит… Когти чешшшутссся рассстерзать вcccех до единого двуногих, лупоглазых, лопоухих людишшшек на этой планете…

– Здорово, – нервно пробурчал Рыбьеног. – Нас угораздило заполучить ездового дракона, который с радостью бы нас прикончил. Вот уж повезло так повезло…

Наконец они тронулись в путь. Одноглаз очень, ОЧЕНЬ МЕДЛЕННО потащил их вверх по ущелью через густой сосновый лес. К этому времени прочих Хулиганов и след простыл.

Лес кончился так же внезапно, как и начался. Перед друзьями открылся крутой и голый, без единого дерева, склон, ведущий на вершину Негодяевки. На вершине горы Одноглаз остановился. Высшую точку отмечал одинокий валун. Иккинг крепко уцепился за него, чтобы не сдуло ветром и не закружилась голова, и осторожно выглянул на другую сторону, туда, где далеко внизу лежал пролив Торова Гнева.

Обычно в этом негостеприимном проливе бушевали море и Злокоготь. Они кружили, поднимали водовороты и свирепо дрались друг с другом. Но сейчас узкая полоска воды замерзла, стала тихой и белой, как сама смерть, и единственным напоминанием о Злокогте были кошмарные стоны, гудевшие в ушах, как головная боль, да смутная тень, которая медленно ворочалась подо льдом, будто грозовая туча.

– Пошли поскорее отсюда, – поежился Рыбьеног. – В Варварском архипелаге полным-полно зловещих, мрачных мест, но это – самое зловещее и самое мрачное.

Не знаю, доводилось ли вам когда-нибудь Охотиться На Лыжах С Луком И Стрелами, но должен сказать, дело это требует изрядной сноровки. Съехать на лыжах с горы – само по себе не так-то просто, а ведь при этом надо еще и умудриться попасть в нескольких полупятнистых снегоступиков, мелких и проворных, как колибри.

Словом, не всем по плечу освоить этот Зимний Вид Спорта. А Рыбьеног к тому же был никуда не годным лыжником и жутким мазилой. Когда он мчался с горы, его главной заботой было сохранить равновесие, а для этого он только и делал, что размахивал руками, как мельница. Впрочем, даже если бы его рука была тверда как камень, вряд ли из него вышел бы хороший стрелок: Рыбьеног страдал ужасным косоглазием и глаза его съезжались в одну точку так же упорно, как и лыжи. Так что, честно говоря, если Рыбьеногу и удавалось хоть куда-нибудь попасть, то лишь по чистой случайности. Вот и сейчас он, согнув колени, как будто собрался на горшок, ринулся с горы, носки его лыж сошлись плугом, и на первой же кочке он полетел вверх тормашками.

Иккинг стоял на лыжах чуть лучше Рыбьенога, но в любом спорте важно не только мастерство, но и желание. А желания у Иккинга не было ни малейшего. На самом деле ему очень нравились полупятнистые снегоступики, красивые птички небесно-синего цвета. Иккинг часто наблюдал за ними из окна. Они строили себе снежные гнезда, похожие на маленькие шалашики.

Так что за полчаса Иккинг и Рыбьеног так и не подстрелили ни одной птички, хотя полупятнистые снегоступики сновали и прыгали вокруг, точно блохи на драконьей спине.

– Черт, черт, ЧЕРТ! – в сердцах вскричал Иккинг, в очередной раз промахнувшись.

Вся эта суета сильно забавляла Одноглаза.

– Интересссные вы человечишшшки, – протянул он. – Никогда таких викингов не встречал. Маленькие, задохленькие… На лыжах ссстоять не умеете. И охотники из вас никакие. Да что там – вы даже орать толком не можете.

– Да отстань ты, – сердито огрызнулся Иккинг.

Тут Рыбьеног навернулся в пятьдесят четвертый раз. Он с головы до ног вывалялся в снегу, промок до нитки и продрог до костей, и это отнюдь не улучшило его меткости. Вдобавок ко всему он, кажется, сильно простыл.

– НИЧЕГО у меня не выйдет! – стенал он. – НИЧЕГО! А-а-апчхи! Сморкала с Песьедухом небось уже перебили всю птичью популяцию архипелага, а мы не раздобыли НИ ОДНОГО жалкого снегоступика! Ну почему эти гадкие птицы не могут посидеть на месте хоть ДОЛЮ СЕКУНДЫ?

Иккинг как раз поднимал Рыбьенога в шестьдесят восьмой раз, когда услышал раскатистый гогот. Он доносился откуда-то издалека, снизу, из-за высокого сугроба.

Придав Рыбьеногу относительно устойчивое положение с упором на лыжные палки и предупредив Беззубика, чтобы сидел тихо, Иккинг осторожно подобрался к сугробу и заглянул за него.

Там, в сотне метров ниже по склону, ему открылось зрелище, от которого у него по спине пробежал нехороший холодок.

Саблезубый Одноглаз выглянул из-за левого плеча Иккинга и мрачно заворчал. Шипы на его мускулистой спине встали дыбом, единственный глаз прищурился. Хвост с шипами на конце грозно задергался из стороны в сторону.

– Эти человечишшшки, – прошипел он, – эти человечишшшки хуже всех оссстальных…

– Что там такое? – поинтересовался Рыбьеног, утирая нос рукавом и держась за отбитую в многочисленных падениях задницу.

– Истероиды… – прошептал Иккинг. – Тихо…

Истероидов было шестеро. Одетые в черное, они сидели на заснеженном склоне. Перед ними на земле лежали пять убитых оленей, на белом снегу ярко алела кровь. Охотники, похоже, присели позавтракать перед долгим возвращением в родную деревню на другом берегу пролива Торова Гнева. Они разложили костерок и руками запихивали в рот большие куски оленины. Лыжи, луки и стрелы были воткнуты в снег у них за спиной.

– Хвала Тору, они нас не заметили, – прошептал Иккинг Рыбьеногу. – Пошли, тихонько вернемся тем же путем, каким пришли…

Этот план удался бы на славу.

Да вот только на Рыбьенога вдруг что-то нашло.

Он и до этого выглядел неважно: глаза слезились, из носа текло – его била лихорадка. А тут, увидев Истероидов, он вдруг порозовел, затем побагровел и недовольно зафыркал:

– Сборище безмозглых идиотов!

– Да-да, – шепотом согласился с приятелем Иккинг. – Пошли-ка отсюда…

– Убийцы! Только и способны, что убивать несчастных оленей средь бела дня! Вонючие бессовестные негодяи!

– Верно, – согласился Иккинг. – Но пора смываться, пока они не прикончили и нас тоже…

Но прежде чем Иккинг успел остановить Рыбьенога, тот, пошатываясь, поднялся на ноги, взмахнул мечом и с криком «Подлые трусы!!!» ринулся вниз.

Истероиды чуть было не подавились олениной и в изумлении уставились на нежданного гостя.

Иккинг в ничуть не меньшем изумлении смотрел, как Рыбьеног, вспахивая лыжами снег, неуправляемо мчится по склону. Лыжные палки вертелись в воздухе как бешеные, стрелы торчали из колчана, точно иглы дикобраза. С каждой секундой разгоняясь все больше, Рыбьеног во все горло вопил:

– АХ ВЫ, ЖАЛКИЕ КАРАКАТИЦЫ! ДОХЛЫЕ ТРУСЛИВЫЕ МУХОМОРЫ! ДА Я ВАС ОДНОЙ ЛЕВОЙ В ПОРОШОК СОТРУ! БЕРИТЕСЬ ЗА ОРУЖИЕ И СРАЖАЙТЕСЬ, КАК ПОДОБАЕТ МУЖЧИНАМ, ВЫ, ХЛИПКОЕ СБОРИЩЕ СЛЮНЯВЫХ ГОЛОВАСТИКОВ!