Kitobni o'qish: «Утерянное Евангелие. Книга 1»

Константин Стогний

Shrift:

Серия «Заглянувший за горизонт» основана в 2016 году

Художник-иллюстратор

Виктор Барыба

Художник-оформитель

Д. О. Чмуж

ISBN 978-966-03-7883-4 (Заглянувший за горизонт).

ISBN 978-966-03-8223-7.

ISBN 978-966-03-8227-5 (Кн. 1).

Голодные и злые

Глава 1
Море не прощает ошибок

Сизая дымка заволокла горизонт, сливаясь воедино с поверхностью воды. Море плавно переходило в небо, или небо – в море…

…Пара странствующих альбатросов мерно парила в беспорядочных потоках восходящего воздуха. Гордые хозяева бескрайних небесных просторов, они почти никогда не бывают на суше. Их стихия – Мировой океан. Путь их лежал в родные места, где пернатые однолюбы, способные перемахнуть через Атлантику за пару недель, воспроизведут потомство. А пока внизу расстилалась водная пустыня Индийского океана и до заветной цели было далеко. Но это не беда. Устав, можно вздремнуть на волнах, спустившись вниз, а в случае голода зоркий глаз всегда углядит добычу с неимоверной высоты.

Гигантская птица, сложив свои пестрые двухметровые крылья, стрелой ринулась в воду. Там, в глубине, тысячью пестрых спинок струился косяк жирной макрели – самой вкусной морской еды. Альбатрос почти без брызг нырнул в воду, как хороший прыгун с вышки, и с легкостью пронзил глубину в пять метров, ухватив крепким, слегка загнутым хищным клювом крупную рыбину. Сейчас хозяин этих морей вынырнет с добычей на поверхность и обязательно поделится ею со своей возлюбленной…

…Но кто-то решил иначе. Ниоткуда и вдруг появилась громадная черная тень. Широкое чудовищное жерло хищника захватило альбатроса целиком. Десятиметровый самец касатки, торжествуя, вынырнул из воды и показал свое огромное белое брюхо. Из его пасти меж острых зубов торчали только две когтистые лапы и кончики таких роскошных еще несколько секунд назад пестрых крыльев странствующего пернатого рыцаря.

Пронзительный крик подруги альбатроса разорвал воздух. Несчастная птица носилась вокруг места трагедии кругами еще несколько минут. Наконец, поняв, что потеряла любимого навсегда, она так же плавно, как и прежде, но уже одна исчезла в сизой дали…

– Море не прощает ошибок.

Крепкий чернобородый капитан, облокотившись на железный парапет, задумчиво выпустил дым через нос.

– Плохая примета, – отозвался старший помощник, понимая, что разговор с начальником предстоит серьезный.

Уже третью неделю сухогруз «Карина» выполнял свой очередной международный рейс, выйдя из порта «Ильичевск» еще четвертого сентября. Куда лежал их маршрут? Об этом знали только капитан и старпом. Негласный закон коммерческого рейса – минимум информации. Моряки – народ неприхотливый: не говорят, значит, так нужно. Обычно информация о грузе на борту так или иначе просачивается и к концу командировки все уже знают, что и куда везут. Но это плаванье было не таким, как всегда. С самого начала команда прибыла на уже груженное судно, а позднее выяснилось, что о содержании трюмов не знает даже старпом. Это было удивительно.

Со временем удивление переросло в тревогу, а тревога – в перешептывания между членами команды. Кто-то заметил, что капитан судна Владислав Колобов подолгу не выходит из своей каюты, практически не шутит, когда общается с коллективом. А техник, матрос Богомол, случайно проходивший мимо контейнеров и громадных ящиков, обтянутых брезентом, был готов поклясться, что знает этот запах. Запах «свежей» военной техники, залитой солидолом…

– Брешешь, Васька! – восклицал насмешливый старпом.

– Не брешу, Виталий Семеныч, я этот запах на всю жизнь запомнил. Я в танковых войсках служил, Т-72 с закрытыми глазами соберу и разберу, – доказывая свою правоту, начал хвастаться молодой матрос. – Я, как тот солдат в фильме: с танками разговаривать могу…

Но Виталий уже не слушал его. На его памяти приходилось возить всякое, но чтоб вот так… тяжелую военную технику… Это было слишком. Поэтому сегодня, выйдя покурить с капитаном один на один, он намеревался услышать от него вразумительный ответ на волновавший всех вопрос.

Пятидесятилетний старпом-одессит Виталий Сокольский, некогда жгучий брюнет, а ныне поддернутый сединой морской волк, будто сошел с картинки, на которой изображена старая просоленная рыбацкая шхуна, а он у штурвала подгоняет рыбаков, поспешно выбирающих прыгающую кефаль из трала: «А ну, живее, тюльки-селедки! А ну, не рассуждать! Ша, рыба, почищу!!!»

– Влад, я ведь не пальцем деланный, – саркастически улыбаясь, заметил бывалый моряк.

– …Да знаю я, – с досадой оборвал старого товарища Колобов.

Капитан действительно знал, что послужной список старпома куда больше, чем у него самого, просто что-то в жизни не сложилось. Виталий Сокольский ходил в загранплавания еще тогда, когда самым ценным качеством моряка была партийность, а основным заработком – привезенная из-за границы «контрабанда»: лишняя пара джинсов, модные грампластинки. А при неудачном стечении обстоятельств можно было схлопотать срок за женское белье и даже обыкновенную жвачку «Тутти-Фрутти». Обманывать старого товарища было бесполезно.

– Мне за этот груз голову снимут, если что…

– Если… что? – переспросил Сокольский, прищурившись.

– Если не довезем.

– А если довезем, значит, не снимут?

Колобов вдруг посмотрел своему старшему помощнику прямо в глаза. Во взгляде капитана были растерянность, боль, сожаление – дескать, связался на свою голову.

– Да ты расскажи, Владичек, – мягко, по-одесски «подкатил» к капитану Виталий. – Тебе ж легче станет.

Колобов молчал, не решаясь выложить Сокольскому всю правду. На его совсем еще не старом лице образовалась глубокая морщина между бровями.

Сокольский вынул из помятой пачки сигарету и, подкурив, глубоко затянулся.

– Танки везем?.. – спросил он спокойно после короткой паузы.

– …И не только, – наконец выдохнул капитан, забивая свою трубку заново.

– А конвой, как я понимаю, не дали?.. – начал Виталий.

Капитан, выпустив плотное облако дыма, промолчал, из чего старпом понял: Колобов, как и весь экипаж судна, стали заложниками в чьей-то игре.

Ветер крепчал, а мужчины все курили и курили, какое-то время сохраняя молчание.

– …Мне позвонили за сутки до рейса. Сказали, что груз секретный, – после долгой паузы начал свой рассказ Колобов. – …А по документам идет как сопутствующие товары. Я сразу понял, что оруж…

Владислав сглотнул подкатывающий к горлу ком. Слово «оружие» ему так и не далось.

– Ну, в общем… Спрашиваю, а кто охранять будет? – продолжил капитан. – А мне в ответ: мол, охрана привлечет внимание, начнутся вопросы, а груз – секретный. Его нужно доставить без огласки.

– Не мог послать этого судовладельца подальше? – возмутился Сокольский. – Ты, в конце концов, лицо государственное и даже юридическое…

– …«Государство» и позвонило, – перебил капитан.

Виталий застыл, приоткрыв рот. Он хорошо знал правовую базу капитана судна. За груз, сохранность корабля и экипажа отвечает капитан, и только капитан. Никто, даже судовладелец, не имеет права подвергать опасности моряков. Но в этот раз дело было не в судовладельце, а в тех, кто представляет государство…

– Ах ты ж… шмель мохнатый… – произнес Виталий, и его лицо приняло выражение обиженного ребенка. Так, наверное, обижаются сильные мужчины.

– А как же люди?

– Да когда у нас о людях думали, Виталь? – горько усмехнувшись, отозвался Колобов.

– Я еще помню те времена, когда думали… – задумчиво ответил Сокольский.

Старпом вдруг спохватился, будто от его активной деятельности что-то зависело.

– Ладно, капитан… Как считаешь, проскочим?

– Должны. До берега 260 миль. Пираты сюда не сунутся. Далеко… И до порта назначения сутки, не больше… Да и о грузе знаем только мы с тобой.

Надежды Владислава развеял голос первого помощника, раздавшийся из рации: «Справа по борту в сторону «Карины» движутся два плавсредства с вооруженными людьми». Капитан и старпом растерянно переглянулись и подняли бинокли. В десяти кабельтовых от «Карины» бороздили воды два бота средней величины и на мощных двигателях. В каждом из них сидели не менее десяти африканцев. Все они были вооружены автоматами и ручными пулеметами.

– Только мы с тобой знали, говоришь? – горько усмехнулся Сокольский.

…Уже через несколько секунд экипаж «Карины» носился по палубе, выполняя четкие команды капитана. Владислав Колобов пользовался непререкаемым авторитетом, как и следует настоящему лидеру. Крепкий, высокий, моложавый, внешне добирающий солидности благодаря своей черной бороде, в свои тридцать пять лет Колобов обладал крепким мужским характером и морское дело знал чуть хуже Нептуна – и то лишь потому, что много курил, как шутили матросы. С этим парнем, родом откуда-то из России, каждый из членов команды был готов в огонь и в воду. Оказавшись один на один со стихией, люди, как правило, забывают о национальностях и странах. Порой даже языковый барьер нивелируется перед лицом общих трудностей. А в случае «Карины», с ее украинским экипажем и российским капитаном, языковых барьеров не было вовсе.

Уже стоя на капитанском мостике, Колобов отдал приказ: «Самый полный вперед!»

Огнестрельного оружия членам экипажа гражданского судна не полагалось. Оставалось одно: побег. Сухогруз набрал полный ход, и Колобов, прекрасно знавший судовождение, стал за штурвал лично, не забывая при этом руководить экипажем. Как тут не вспомнить славных штурманов прошлого, умело управляющих парусами и уводивших свои шхуны от разбойных нападений пиратов иногда и против ветра… Но и на полном ходу, со скоростью в 17 узлов, «Карина» двигалась вдвое медленнее пиратских ботов, и два десятка бандитов неминуемо настигали украинских моряков.

– Рация! Не сказали радисту! – вдруг опомнился стоящий рядом с капитаном старпом.

– Нельзя-а-а, – простонал Колобов. – Никто не должен знать.

– Да ты что, Влад!.. – возмущению Сокольского не было предела.

Но Колобов не слышал его. Он раздавал указания то боцману, то первому и второму помощникам и техникам машинного отделения.

Сомалийские пираты, о которых моряки до этого слышали только из международных новостей, подошли на расстояние не больше пятидесяти метров. Послышались первые автоматные очереди, словно требующие от экипажа сухогруза остановиться.

– Стоп, машина! – скомандовал Колобов.

«Карина» постепенно замедлила ход и наконец прекратила движение. Самые ловкие из пиратов, закинув «кошки» на тринадцатиметровую высоту борта, принялись подниматься на палубу судна.

– Брандспойты, к бою! – скомандовал капитан, и неожиданно для непрошеных гостей матросы, стоящие на палубе, стали сбивать карабкающихся бандитов водой, словно жители осажденного средневекового города-крепости. Первая атака сомалийцев была сбита, и Колобов, вздохнув с облегчением, скомандовал:

– Полный!..

…Как вдруг получил удар прикладом в спину и упал грудью на панель приборов. Сзади него стоял невысокого роста негр с длинными «дредами» и автоматом в широких и крепких руках.

– Приплыли… – на ломаном английском сказал он и криво усмехнулся.

Очевидно, часть пиратов вскарабкалась на судно с другого борта. Все случилось так быстро, что стоящий рядом старпом Сокольский даже не успел удивиться. Он только почувствовал, как под лопатку ему уперся ствол автомата.

– Гибель альбатроса – плохая примета, – в крайнем отчаянии только и произнес он.

– Море не прощает ошибок… – соглашаясь с ним, сипло ответил лежащий на приборах капитан…

Глава 2
«И дым отечества…»

А воздух другой. А небо голубее… И земля зеленее…» Все, как в хорошем старом кино. Родина… В этом году украинский журналист Виктор Лавров решил провести отпуск, не выезжая за рубеж. Он был сыт по горло островами с аборигенами, жаркими и не очень странами со всей их экзотикой. Кроме того, зная все плюсы и минусы «солнечного рая», начиная с людей и заканчивая вредными насекомыми, свой долгожданный отпуск Лавров ни в одном из этих мест не проводил и никому бы не советовал.

А здесь, в глубине родной Украины, в Яблунивке… Здесь даже петухи кричат по-другому, по-свойски… А как запахнет подсохшей скошенной травой с лугов или паленым керосином из примуса, на котором крикливая соседка варит обед для поросят – вообще больше никуда не хочется. Вспоминаются старенькая бабушка с крынкой вечернего молока, ее хатка с аккуратной соломенной крышей и разноцветные половички по всему дому. Кружевные вышитые полотенца-рушники: «Ось моя робота. Вишивати колись була охота», – аккуратные уютные подушечки на старых панцирных кроватях, образа святого Серафима и Николая Чудотворца в углу…

…Уже старушки нет много лет, остались одни воспоминания. Но детство, лучше которого ничего не было… «Эх, как хочется побыть ребенком… Лавров, возьми себя в руки! С тобой твои дочки!»

Виктор специально снял домик в селе, подальше от столицы, чтобы по-настоящему отдохнуть душой, широкой украинской душой с любовью к бескрайним степным просторам, густым лесам и бесконечным глубоким песням. Лавров лежал прямо на воде посередине небольшого пруда, берега которого поросли ивовым кустарником и густым камышом. Утренняя рыбалка удалась. В прибрежных зарослях на хрупком деревянном мостке лежала старая бамбуковая удочка, взятая напрокат у соседа, и улов. Полведра карасиков с детскую ладошку величиной станут вкуснющей сельской ухой на обед и не менее изумительным ужином, приготовленным на сковороде, в сметане. Этот пир вдали от цивилизации Виктор обещал своим Даше и Лизе.

«Задерживаются девчонки. Сколько же можно спать?! Уже, поди, и девять утра». Виктор неторопливо повернул голову в сторону маленького пляжа, если так можно было назвать небольшой бережок справа. На нем загорали несколько приезжих, чьи палатки стояли неподалеку. Дым от костра чуть поодаль будоражил воображение любителей шашлыков.

«Нет, не идут… Вот же чертовки маленькие», – продолжал ворчать про себя Виктор и тут же сыронизировал: «Подожди, подожди, Лавров. Это если они чертовки… то ты – черт?.. Ну да. Черт. Но сейчас больше похож на тюленя…» Виктор упоенно прикрыл глаза, продолжая наслаждаться своим «парением» на воде. Как хорошо!.. Счастье, когда тебя никто не трогает…

…Внезапно чьи-то сильные руки ухватили Лаврова за щиколотки и дернули вниз под воду. Все произошло настолько быстро, что журналист даже не успел опомниться, как захлебнулся. Пузыри воздуха вырвались на поверхность, словно из подземного вулкана.

В один момент перед тонущим Виктором, как ускоренная кинолента, пронеслась вся его жизнь. Детство, родная Борщаговка, школа и хоккей у дома в насквозь промокших ботинках. Последний звонок с девочкой-первоклашкой на плече. Разведшкола и война в Афганистане, верхом на БМД, когда так хотелось просто жареной картошки с луком. Университет Тараса Шевченко и первая любовь – девушка из Непала с «миндальными» глазами Прия Кансакар. Следственные органы и морг на Оранжерейной. Семья, дети, дом. Острова, людоеды, моджахеды, террористы… Но почему здесь, на родине, почти под домом?.. Беда… Беда…

На водной глади пруда осталась только шапка-котелок, которую Лавров носил для защиты от солнца. На илистое дно медленно спускались сорванные с лица солнцезащитные очки…

* * *

В средине двадцатого века читательский мир облетела сенсация. Задержан женоубийца, дело которого долго не могли раскрыть. Мужчина-альфонс подыскивал себе богатых невест бальзаковского возраста и – как странно! – через некоторое время после заключения брака счастливая «молодая» жена умирала, утонув… в ванне. Понятное дело, согласно брачному контракту убитому горем супругу причиталась внушительная сумма от состояния безвременно почившей возлюбленной. И все бы ничего, но после третьей утопленницы делами «черного вдовца» заинтересовалась полиция. Эксперты-криминалисты брали воду на анализ, изучали ее температуру, а также влияние резкой перемены температуры воды на человеческий организм и материалы, из которых делают ванны… Тщетно. Все версии и гипотезы разбивались о камни реальности: ничто из вышеперечисленного не могло служить причиной смерти совершенно здоровой и пышущей жизнью купальщицы.

Но вот на одном из следственных экспериментов, куда были приглашены лучшие пловчихи, криминалист-сердцеед, поглаживая одну из девушек в наполненной ванне, заставил ее расслабиться, засмеяться и даже почувствовать к себе симпатию и вдруг, осененный идеей, неожиданно дернул ее за ноги. Опытная пловчиха тут же ушла под воду и захлебнулась. Врачи, ожидавшие неподалеку, насилу откачали бедную спортсменку. Далее в результате оперативных мероприятий следователи смогли поймать негодяя с поличным. Очередная богатая жена оказалась «подсадной уткой» и была готова «тонуть». Преступника наказали, а заодно был раскрыт очередной способ убийства богатых невест…

* * *

Чудовищно! Кому понадобилось топить в пруду во время отдыха отца двоих детей? Да к тому же крепкого стокилограммового мужчину. Все эти килограммы в воде становятся невесомыми, и убийца, видимо, знал это. Конечно, он бы не рискнул напасть на Лаврова на берегу, поэтому поступил хитрее, выверив каждый свой шаг. Он вошел в пруд, тихим брассом преодолел некоторое расстояние, затем остановился, нырнул и, проплыв глубоко под Виктором, развернулся и сделал свое дело.

Да, Лавров не был готов к тому, что его будут топить таким неожиданным способом. А если бы это случилось на глазах у дочек, которых он так ждал…

…Но недаром существуют центры по выживанию, готовящие из людей машину – неубиваемую, негорящую, непотопляемую. Эти навыки остаются с человеком на всю жизнь. Нахлебавшись воды и теряя силы, Виктор пошел ко дну, выпуская последний воздух, но опрометью обернулся, увидел мутные очертания чьей-то крепкой фигуры, обхватил ее ногами и что было сил начал давить пальцами на солнечное сплетение врага. Фигура дернулась раз, другой, но Лавров, обвив оппонента ногами, держал его крепко и не отпускал. Вскоре противник затих, и его руки безвольно поднялись кверху…

– Буа-а-а-а-а-р-р-р-р-р! – Виктор с диким ревом вылетел из воды почти по пояс. Желание жить оказалось сильнее любых методов утопления невест. Вода лилась изо рта, из ноздрей. Уши пострадали тоже. Такое впечатление, что их кто-то забил ватой и там, за этой ватой, жует яблоки.

Кое-как отдышавшись, журналист оглянулся по сторонам. Своим звериным рыком он испугал какую-то пожилую пару, проплывавшую в двадцати метрах отсюда, и они – лысая макушка и шляпа, как у черепахи Тортиллы, – уже развернулись и поплыли к берегу. На берегу было несколько ничего не подозревающих отдыхающих, принимающих солнечные ванны. Убийца так и не всплыл, и Виктор, набрав полные легкие воздуха, нырнул…

…Выбираясь на берег, Лавров волок за собой человека без сознания, держа его пальцами за ноздри: короткая стрижка убийцы не позволяла взять его за волосы.

Уже вернувшиеся на берег пенсионеры успели оповестить всех отдыхающих о том, что там, на середине пруда, под водой происходит что-то страшное. Какой-то мужик ужасно гаркает и борется с каким-то чудовищем. Это вызвало легкий переполох, и любопытные зеваки столпились неподалеку от того места, где «какой-то мужик» Лавров выволок человека на берег и положил на ковер из обильно растущего лугового мятлика. Виктор еще до конца не пришел в себя и сел рядом со своим «убийцей», тяжело дыша. Перед глазами плыли красные круги, а в висках бешено стучал пульс. Минуту спустя журналист уставился на лежащего. Кто он? Откуда взялся? И самое главное: почему он хотел убить Виктора? А может быть, он был не один?

Лавров посмотрел вокруг. Так и есть. Из-за камышей к нему бежали двое крепких мужчин, которые ничем не отличались от других отдыхающих. Все правильно, убийцам не нужно выделяться из толпы. Где вы видели киллера, который разгуливает по пляжу в «балаклаве» и черной спецовке «милитари»? Виктор вскочил и максимально, насколько ему позволяло его нынешнее состояние, сконцентрировался. Он не стал принимать боевую стойку, зная, что лучшее оружие – это неожиданность. Тем более, когда оппонентов двое. Два коротких удара кулаком в подбородок одному и другому, под удивленное ойканье зрителей, и двое врагов оказались в нокауте.

Журналист обернулся в сторону отдыхающих. Тут уже собралось достаточное количество зрителей. «Фигасе пресс-конференция…», – мимолетом подумал он.

– Граждане! Прошу всех быть свидетелями! – голос Виктора дрожал от возбуждения. – Только что на меня было совершено покушение. Причем дважды…

В толпе послышались слабые голоса перешептывания: «Лавров? Лавров… Виктор Лавров. Журналист с “телика”». – «Да не-е-е, не Лавров. Что ему тут делать?» – «Да я тебе говорю, Лавров!..»

– Да, я Виктор Лавров, официально заявляю… – начал журналист, едва сдерживая эмоции.

– …Паша?! – вдруг послышалось за спиной.

В чехарде эмоций Виктор не заметил, как все из-за тех же камышей выбежала невысокая женщина с большими серыми глазами и в купальнике. Она увидела лежащих на траве «бандитов» и замерла на месте. Затем медленно, крадучись, пошла к тому, который недавно тонул. На ее бледном от шока лице был вопрос: «Что? Что? Что?»

– Паша?! – вскрикнула женщина, подойдя вплотную к лежащему у ног Виктора человеку. Громадного Лаврова она просто не замечала. Упав на колени, она с ревом кинулась на грудь погибшему.

– А-а-а-а-а-а…

В ту же минуту из-за камышей выскочило еще трое мужчин и две женщины, крича наперебой.

– Паша! Павло! Паша! Павлик!

– Маринка, что случилось?

За этой компанией бежала девочка лет десяти. Один из мужчин обернулся к ней:

– Светка! Я кому сказал остаться у мангала?! Бегом отсюда.

Виктор смотрел на все это «представление» в растерянности.

– Твою мать… – только и вымолвил он.

– О-о-о-о-о-о-о! – неслось над прудом. – Господи-и-и-и-и!

Маленькая женщина Марина билась в истерике над «убийцей» Лаврова… Рядом испуганно топтались те, кто выбежал из-за камышей. Толпа наблюдателей с пляжа потянулась сюда же.

– Спокойно! – выкрикнул Виктор все еще на эмоциях. – Всем отступить на два шага!

Он опустился на одно колено и принялся осматривать того, кого две минуты назад вытянул из воды за ноздри. Мужчины из компании Марины тем временем возились у двоих получивших нокаут, которые уже пришли в себя и сидели на траве, ничего не понимая.

– Пульс есть… – резюмировал Виктор. – Галдеж прекратить! – скомандовал он толпе и принялся делать искусственное дыхание человеку, который несколько минут назад чуть не утопил его…

Вскоре парень стал подавать признаки жизни. Несколько рвотных позывов – и вода стала выплескиваться изо рта мощным фонтаном. Друзья оживились, одобрительно восклицая и поддерживая того, кто делал пловцу искусственное дыхание. Наконец «утопленник» Паша открыл глаза и хорошо прокашлялся. Обведя радостных друзей взглядом, он увидел Лаврова, стоящего прямо над ним. На грудь Павлу, рыдая, упала его Маринка…

– Ты кто? – грозно спросил Лавров «киллера» спустя десять минут после его спасения.

– Я – Паша…

– Я вижу, что не Котигорошко! – злился Виктор. – Ты понимаешь, что мог меня утопить?!

Паша, как и два его нокаутированных друга, все еще сидел на траве, растерянно хлопая глазами.

– Про… простите мен…ня. Я пошуткувати хотів, – на суржике пролепетал пловец.

Это был молодой мужчина лет тридцати пяти. Крепкий сельский парень, по-видимому, недавно переехавший в город и решивший отдохнуть с друзьями на природе у себя на малой родине. Лицо его не выражало признаков усиленного умственного труда. Светлые, почти бесцветные глаза виновато смотрели на «большого дядю» Лаврова, и лицо скривилось то ли в гримасе глуповатой улыбки, то ли в сожалении.

– Дернуть человека за ноги в воде, чтобы пошутить? – переспросил Виктор.

– Я думал, шо вы – Васыль, а вы не Васыль…

– Сейчас бы в морг уже вашего Васыля отправляли, дурила! А может, и тебя вместе с ним, – буркнул Лавров.

– Ой, господи, – сероглазая Марина, испугавшись в очередной раз, обняла мужа за плечи. – Пашенька…

Журналист уже давно понял, что Паша никакой не наемный убийца, а просто пьяный «шашлычник», который решил подшутить над товарищем, но «ошибся ногами». В толпе зрителей появился и тот самый Васыль – местный тракторист, здоровенный увалень ростом под 190 см, действительно чем-то похожий на Лаврова. А двое парней, которых Виктор принял за сообщников киллера и нокаутировал, оказались просто Пашиными друзьями, прибежавшими на помощь.

– По-хорошему я должен был отвести тебя в милицию и подать заявление. Ты это понимаешь? – продолжил отчитывать Павла Лавров.

– А по-плохому? – глупо спросил кто-то из толпы зевак.

– А по-плохому – спас дурня, – ответил Виктор и этим еще больше разрядил обстановку и тут же добавил: – Рэмбо, твою дивизию. Ладно… Чаю ему налейте. Только не водки! А чаю!

Зеваки с пляжа уже стали расходиться, эмоционально обсуждая увиденное. Виктор повернулся и двинулся в сторону своего тайника с ведром карасей. «Чуть не утопил, Павлик, твою душу…», – думал он, добавляя непечатное ругательство.

– Спасибо вам! – официально обратился к Лаврову какой-то парень, заставив его остановиться и обернуться.

Перед ним стоял простой селянин лет тридцати, рыжий, с носом-картошкой и веснушками, как у подростка. Он еще раз повторил:

– Спасибо вам! – и ни к селу ни к городу добавил: – Мы очень любим ваши программы!

– Так за что спасибо-то? – удивился Виктор. – За программы или за этого?..

Виктор кивнул на Пашу, который уже пытался встать на ноги.

– А автограф можно? – послышался голос одного из оставшихся зрителей с пляжа.

– А куда я тебе его поставлю на пляже? – рассерженно спросил Виктор.

Смеялись даже те, кто недавно получили по физиономии.

– Хорошо отдохнули, ничего не скажешь, – сказал один из друзей Паши, недовольно потирая зашибленный подбородок.

– …Зато буду говорить, что получил по морде от самого Лаврова, – добродушно усмехнувшись, ответил его товарищ, глядя вслед уходящему журналисту.

Bepul matn qismi tugad.