Kitobni o'qish: «Магазин потерянной любви»

©Шеметов К., 2013

©Геликон Плюс, макет, 2013

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

Суть связей в реляционной базе данных лучше всего воспринимается при рассмотрении примеров.

(Из самоучителя по Microsoft Office Access 2007)

Да и что вообще можно ответить на вопросы людей?

(М. Уэльбек, «Карта и территория»)

Пролог

Известно, что поведение человека в некоторой степени влияет на структуру его мозга. В ходе нейрогенеза мозг приобретает вполне определённую характеристику, с которой человеку и жить до конца своих дней. Примерно к середине жизни клетки-синапсы получают достаточно информации и уже никуда не торопятся.

Не торопился и Митя Захаров, приёмщик брака.

Уже который год он работал в магазине «Прекрасный мир компьютеров» (компьютеры и комплектующие) и теперь точно знал, что устал. Сядет себе у монитора и смотрит часами в потухший экран. Иными словами, он достаточно насмотрелся и на брак, и на этот прекрасный мир. «Жизнь не так уж и тяжела, это просто испытание, которое надо выдержать», – прочёл он как-то у Мишеля Уэльбека, и нет-нет, а и задавался вопросом, а надо ли?

Складывалось впечатление, что Митя Захаров и его синапсы утратили всякую цель. Митя то и дело прогуливал, а синапсы и того хуже: они не отказывались от работы, но выполняли её лишь формально. В ходе передачи сигналов между нейронами синапсы намеренно искажали их характеристики. Они меняли амплитуду и частоту сигнала, затрудняя таким образом божий промысел и оставаясь безнаказанными.

Впрочем, испытание жизнью выдержит не каждый. На память приходил фотограф «Прекрасного мира» – Джони. Он устроился в магазин через год-два после Мити и тотчас привлёк внимание своей какой-то наивностью, что ли. Он или художник, думал Митя, или дурак. Джони будто с Луны свалился. Говорил мало, казалось, вдумчиво, но непонятно – мысль уплывала, что зачастую вызывало неловкость у окружающих. В основном это были складские рабочие и персонал торгового зала, а неловкости этот персонал не любил. Джони отгородил себе место в подвале и лишь изредка поднимался наверх взглянуть, что там творится.

Там же творилось не бог весть что: отворялись ворота, заезжал грузовик-другой, разгружался и уезжал. «Джони Фарагут», – представился он как-то раз и в растерянности замялся. «Гомес Антонио Викторович», – пошутил Митя и отвёл взгляд. Вот и ещё один попался, подумал он. Вряд ли этот Джони выдержит испытание жизнью.

К 2016 году процент брака в «Прекрасном мире» достиг немыслимого уровня. Примерно четверть проданного товара возвращалась назад. «Антонио» едва справлялся. Работы существенно прибавилось, а зарплата ничуть – она какой была, такой и осталась. От прежней жизни лучшим воспоминанием у Мити была психиатрическая клиника в Лосином Острове, а большая часть денег уходила на алименты. В сущности, приёмщик брака выживал лишь благодаря предприимчивости. Время от времени он затевал какие-нибудь сделки или даже крал при случае. Карту памяти, к примеру, материнскую плату, да пусть бы даже и провод какой. В его представлении это был своего рода натуральный обмен с обстоятельствами.

Джони так не сможет, не сомневался Митя ещё при первых знакомствах с ним. И точно – Джони не смог. Он едва справлялся с работой, уходил затемно – нечего было и думать о благоденствии. Джони выбрал не ту профессию, не тот магазин и не ту страну. Да и мог ли он вообще что-либо выбрать? Натаскает железа в подвал и давай снимать до поздней ночи.

Когда же снимать было нечего, Джони сидел за ноутбуком. Митя не раз заставал его. «Что ты всё пишешь?» – спросил он как-то. «Рассказы всякие», – ответил Джони, а лет шесть назад дал почитать, да так и оставил. Это были четыре самодельные книжки в картонном переплёте и размером с жёсткий диск. Первую Митя кое-как пролистал, остальные закинул в коробку из-под липкой ленты и уже не вынимал оттуда.

Этот «писатель» имел довольно романтическую натуру, но в целом был скучен. Как, впрочем, и его книжка о неразделённой любви. В «Прекрасном мире» Джони влюбился в одну продавщицу из розничного отдела. И что ж? Да ничего. Вику Россохину Митя знал и раньше – так себе. Ясно, что ей требовался практичный человек и у Джони не было ни единого шанса. В рассказах он называл её «Vi» (Ви) и время от времени «Луизой». Уже на третий день Джони признался в любви, а ещё через день Вика распростилась с ним. «Забудьте мой номер, – прислала она SMS, – и на этом всё».

Ясно, что Джони был разбит, но не терял надежды и в какой-то момент начал писать дневник. Вероятно, так он заполнял возникающую в подобных случаях пустоту. Митя примерно представлял это состояние, но не строил иллюзий: немного помучается – и всё пройдёт.

Как оказалось, не прошло. Миновали годы, и вот сегодня Захаров наткнулся на коробку со скотчем. С коробки на него поглядывала собака в красном круге с заострённым хвостом и бородой. Надпись у собаки гласила «Скотч терьер» и тут же: ООО «Нова Ролл – Скотч». Надо же, подумал Митя и заглянул в последние Джонины страницы. Стояла суббота. За окном мело. Джони вёл записи на протяжении шести лет и, судя по всему, так и не разлюбил свою продавщицу. Текст между тем читался на удивление легко. «Видно, расписался под конец, – Митя припомнил до боли невыразительный образ художника. – Где-то он сейчас? Может, и умер человек, как знать».

Пострадали и книжки. Их не раз заливало из туалета. Высыхая, они коробились. К тому же их точил червь и грызла мышь. Мышь то и дело бегала у коробки. Митя любил её, давал молока, а той, казалось, всё мало, и она будто тянулась к бескрайнему миру вымысла. В сущности, как позже заметит «Антонио Гомес», Джонины книжки и были этим счастливым миром. Митя отряхнул их и сложил в сумку. «Может, продам где?» – мелькнула мысль.

Продать и в самом деле было где. Взять хотя бы магазины хенд мейд. Один за другим они открывались и в Москве, и где бы то ни было. Магазины торговали чем придётся, а главным критерием считалась ручная работа. Митя размечтался и уже видел приписку к ценнику: «Книжка неизвестного писателя в четырёх томах. История неразделённой любви. Вполне удавшаяся попытка воссоздать утраченную реальность в воображении».

И тут Захаров ощутил давно уже позабытое чувство необыкновенной лёгкости. Пусть и на короткий интервал, к нему вернулись силы и даже желание жить. Стоило сменить характер деятельности, думал он, и дело пошло.

Пошло, да не совсем. Ведь если разобраться, в последние несколько часов, размышляя о Джони, Митя занимался всё тем же приёмом брака. На что он рассчитывал? Несомненно, на прибыль. На прибыль существенную и баснословную. Казалось, он даже знал, как получить её. По меньшей мере, в голове крутилась схема. Пусть и не до конца детализированная, но схема. Механизм, функционирующий во множестве измерений. В своём роде Гильбертово пространство или даже гипотеза Римана – как данность современной математики.

Часть первая. Приём брака

I

Суббота подходила к концу. До окончания рабочего дня оставалось чуть больше часа. Отдел гарантийного обслуживания подбивал итоги. Для выходного вполне хватало. Митя Захаров получил десятка два сопроводительных документов («Форма № 1», – учил он как-то пойманную у окна муху), внёс их в компьютер и рассовал по полкам около сотни коробок. Большую часть из них составлял действительно брак, остальные – возврат и преимущественно по прихоти покупателя. Людям не нравились цвет, форма, запах, качество материала, упаковка и то, как её открывать. Да и что вообще им могло понравиться? В большинстве случаев они не имели даже собственного мнения, а решение принимали спонтанно, безотчётно повинуясь маркетинговой атаке.

Люди сами что брак, то и дело злился Захаров, а зря. Ведь если разобраться, оно как раз и к лучшему. Половину возврата Митя проведёт как дефекты по вине покупателя и вскоре продаст. Нет, не зря он выбрал эту профессию. Теперь на вырученные деньги Митя купит секвенсор Doepfer и коллекционное издание Velvet Underground (шесть виниловых пластинок в оригинальной упаковке восемьдесят шестого года).

Зачем ему секвенсор, он и сам не знал. Он давно завязал и с электрической музыкой, и с этой его группой. Jesus Christ VIP Star дали последний концерт ещё позапрошлой зимой. По обыкновению, концерт закончился дракой. В сущности, вспоминал чуть позже Михаил Дмитриевич Антипов (Миша Вивисектор), вдохновитель проекта, этот Иисус Христос дрался не со зрителями и даже не с нацистами из Твери в «Плане Б». Jesus Christ, подытожил он, дрались со всем миром, а кому надо такое искусство? Вскоре участники группы записали, как и хотели, компакт-диск и на этом расстались.

Впрочем, Velvet Underground тоже были прихотью. Как и любительская музыка, коллекционирование чего попало не приносило долгосрочной радости: потрогал, послушал и забыл. Не радовал и предстоящий выходной. Не говоря уже о буднях. Образно Митя сравнивал свою работу с противостоянием терроризму. В понедельник Талибан подтягивал силы и брал заложников. Во вторник солдаты Аллаха выставляли свои требования и нюхали кокаин. В среду эти мученики Господа убивали мужчин, в четверг – женщин, а в пятницу – стариков и детей. В ночь на субботу приходили омоновцы, пускали газ, и к утру наступало затишье.

Как и сегодня, затишье длилось более-менее до сумерек. Митя собирался уходить. Найденные книжки – одна к другой – уже заняли место в его голове. Хотя бы суббота прошла – уже хорошо.

Да не тут-то было. Без пятнадцати шесть явился клиент. Как же некстати. «Главмусор, – представился он, – пятьсот светодиодных ламп Flexled, – и протянул руку. Митя как сидел, так и сидел. Откуда мне знать, за что он брался, думал Захаров. «Главмусор» то и дело закупался в «Прекрасном мире», а светодиодные лампы Flexled как раз и являлись интеллектуальной собственностью этого «Мира». Лампы доставлялись из Восточного Китая. Что ж у них за рабочие такие? – недоумевал Митя. Рабочие «Коллекшн Энтерпрайз» из Шеньженя и вправду работали спустя рукава. Зачастую их товар не подлежал ремонту и его можно было разве что выкинуть на помойку. Всякий раз лампы Flexled учитывались как испорченные при транспортировке и списывались. Возврат наличности по ним не производился, и «Главмусор» мог рассчитывать лишь на судебную тяжбу.

В действительности же бракованные лампы вновь поступали в продажу, и так без конца. Акция приносила существенную прибыль. Тут что с мышью в коробке «Скотч Терьер» – мышь ела, сколько хотела, а Митя ещё и молока ей давал.

– Извините, – сказал он, – мы можем это только списать. Будете забирать?

Нет, забирать он не будет. Худощавый молодой человек явно обиделся и на прощанье вскинул руками. Бодрости у него поубавилось. С досады он хлопнул дверью и поплёлся к своей «газели». Та поджидала его на стоянке и будто восклицала: «Видишь, с тобой только бензин жечь!»

Расход топлива у «газели» составляет от 10 до 18 литров на 100 километров. Подумать только – от Мухосранска и обратно экспедитор сжёг полтонны горючего. Ну и что, что на ней красовался логотип «Главмусора»? – спросит иной. В том-то и дело – машина как раз и была этим самым мусором. А экспедитор, впрочем, как и светодиодные лампы Flexled, и Митя Захаров, приёмщик брака, представлял собой неотъемлемую часть «Прекрасного мира компьютеров». Круг замкнулся, и Митя понимал, что больше так не может.

Проводив клиента, он полез в Джонины книжки.

«Вывоз мусора, – писал тот, давая заключительную характеристику своим чувствам к Vi, – задача не из простых. Её выполнение требует больших усилий, концентрации ума и здоровья». Пожалуй, Джони прав. Митя выключил компьютер и оделся. Куда ни кинь – валялся мусор. Он перекатывался под ногами, взлетал от ветра и носился в бескрайнем космосе. Мусор был что нейтрино, забирающие остаток энергии от затухающей звезды. Что ни говори, ситуация обескураживала.

Митя не знал, что и думать. Сев в машину, он включил The Stone Roses и закурил. Что за чудо эта «Манчестерская сцена», мелькнула мысль. Пожалуй, поеду через Полярную, так выйдет дольше, зато можно, никуда не торопясь, поразмыслить. Проблема мусора не отпускала. «Не отпускает», – приходил он к одному и тому же. Как жаль, что он не экстремофил, а так прицепился бы подобно тихоходке к космическому аппарату «Кассини» и кружил бы себе вокруг Сатурна. Впрочем, и в космосе летал мусор. Он попадался навстречу, перемещался вдоль орбит и тянулся к самому поясу астероидов.

В отличие от «газели» его BMW не тратила попусту бензин, шла ровно и почти беззвучно. Но проблема заключалась даже не столько в том, чтобы вывезти мусор, сколько в том, чтобы его утилизировать. Приёмщик брака знал об этом как никто другой. «У Джони в голове один мусор», – замечала Вика Россохина и едва ли ошибалась. Джонина голова, как и головы многих других людей, не справлялась. Накопленный там мусор едва вывозился. Об эффективной утилизации нечего было и думать – не хватало ни ума, ни здоровья.

Спустя минут сорок, покружив у «Ашана», Митя свернул на МКАД и надолго застрял там в бесконечной пробке.

II

В следующие две недели он не выходил из дому. Первым делом Митя Захаров отсканировал Джонины тексты, собрал в отдельные файлы попавшиеся там имена, номера телефонов, электронные адреса, ссылки на литературу и множество фотографий, беспорядочно раскиданных по страницам в виде миниатюр. Затем он составил и отправил письма по найденным адресам, хотя почти и не надеялся, что кто-то ответит. Скорей всего, рассуждал Митя, эти персонажи давно сменили свою почту, если вообще существовали в реальности, а не были лишь вымыслом.

Из примерно шестисот фотографий около трети были постановочными композициями, со своим названием и снятые каждый раз новой камерой. Они представляли собой в некотором роде натюрморты, собранные в основном из предметов офиса, книг и отпечатков предыдущих работ. Склонившись над изображениями, Митя никак не мог отделаться от ощущения болезни. Впрочем, художнику болезнь на пользу, успокаивал он себя, рассматривая в ACDSee крупные планы канцелярских скрепок, карандашей, телефонов, товарных чеков, фрагментов одежды, мусорной корзины и самого мусора, наконец. Совершенно бесполезные в творческом плане вещи на удивление подходили друг к другу и, за редким исключением, вполне соответствовали замыслу. Да, этот Джони проделал недюжинную работу, заключил Митя и тут же позвонил Вике Россохиной.

Казалось, он занялся настоящим расследованием. Может, и вправду людям требуется детектив? Вопрос не праздный. Тут как с мусором: сколько ни вывози – всё зря. Взять хотя бы Доминика Ногеза с его «Бальзамировщиком». Вроде бы французский интеллектуал, а всё туда же. В Джонином списке, кстати, значились «Горький шоколад» этого же писателя и «Уэльбек как он есть». Вполне человеческая литература, рассуждал Митя. Детектив же всегда пугал приёмщика брака. Он вообще чурался любого расследования, налоговой проверки и комиссии МЧС, не говоря уже о полиции. Полицейских, а тем более русских милиционеров Митя ненавидел лютой ненавистью.

И что он прицепился к этому Ногезу? Разочаровать может кто угодно, пусть бы даже и Мишель Уэльбек. Третья часть его «Карты и территории», к примеру, – сплошь детектив, просто не верится. Митя и хотел, и нет.

– Привет, – ответила Вика Россохина, – кто вы?

– Дмитрий Александрович Захаров, приёмщик брака в «Прекрасном мире компьютеров», быть может, вы помните, – представился Митя и засомневался – а стоило ли вообще звонить? Голос у Вики был холодный, откровенно недовольный и не предвещал ничего путного.

Так и вышло. Да, она помнила и Митю, и Джони, но с Джони они давно расстались, и с тех пор она ничего о нём не слышала. Последние SMS от него Вика получила году в две тысячи восьмом или девятом.

– На католическое Рождество, – сказала она. – 25 декабря Константин всегда что-нибудь придумывал.

– Константин?

– Ну да. «Константин, повелитель тьмы», помните этот фильм с Киану Ривзом?

Нет, Митя не помнил. Он вообще мало что смотрел из популярного кино. Как и в музыке, чаще всего он западал на андеграунд, а по мере его популяризации искал что-нибудь ещё, и так всякий раз.

– Это случайно не фильм Акиры Куросавы? – пошутил он.

Нет, это был не Акира. Не Синья Цукамото и не Тэдзука Осама с его распрекрасными мультиками. Таким образом, первый опыт расследования не удался. Как и следовало ожидать, Митя столкнулся с обыкновенной посредственностью. Вика и понятия не имела о глубине человеческих чувств. Джони не оставил в её судьбе ни единого следа. Иными словами, Киану Ривз хоть и считался неплохим актёром, но в сущности лишь быстро бегал, водил автобус и метко стрелял.

Что касается «Повелителя тьмы» – Митя кое-что разузнал в Интернете. Главный герой там Джон Константин (Киану Ривз) впутался в довольно неприятную историю с близнецами Додсон – Анджелой и Изабель (Рэйчел Вайс) и на протяжении всей ленты то ли искал выход, то ли их спасал. К слову сказать, Вика Россохина тоже была астрологическим близнецом, впрочем, как и Ира Свириденко – первая Джонина любовь. Вот что он пишет про эту Иру осенью 2004-го: «Лучше бы мне не приезжать в Харьков. Из подтянутой школьницы с чудесным профилем она преобразилась в дородную не по годам женщину с манерами базарной тётки и жадную до денег». Судя по описанию «подтянутая школьница» держала частную аптеку, и в Джони её интересовали исключительно общественное положение и достаток.

Кое-что прояснялось. Джони родился первого ноября. По крайней мере, с точки зрения астрологии союз близнецов и скорпиона заранее обречён и крайне нежелателен. Союз этих знаков совершенно непродуктивен как в личном, так и в социальном плане. На что рассчитывал Киану Ривз – непонятно. Счастливый конец «Повелителя тьмы» весьма сомнителен, да и сбор от фильма оказался никудышным.

– Спасибо, Вика, – попрощался Митя с Викой Россохиной, а заодно и с Ирой Свириденко. Из их с Ирой детства Джони особенно запомнилась её короткая юбка с рюшками, то, как она ела мороженное в цирке, ну и конечно, эти её истеричные припадки у школьной доски.

– До свидания, Дмитрий Александрович, – ответила Вика и повесила трубку.

Джони так и тянуло на отстой – вот первое, что приходило в голову. Впрочем, Митя и сам был хорош. И Митя, и добрая половина человечества.

Находя себе пару, они вскоре разочаровывались, искали, находили снова, снова разочаровывались и так далее. Они словно попадали в замкнутую трубу. Тут Митя подумал о Большом адронном коллайдере. Этот ядерный ускоритель сталкивает элементарные частицы, преобразуя их массу в энергию. Энергии хватало ненадолго. В сущности, дело обстояло так: попав однажды в адронный коллайдер, люди кружились там со скоростью света и не знали, как выбраться обратно.

На прощанье Вика предположила, что Джони умер. Может, оно и к лучшему, вздохнула она, но как-то чересчур радостно, и Митя Захаров в одночасье сник. Будто что-то оборвалось внутри, вспоминал он позднее.

Впечатляет заключительная сцена расставания Джони с Ирой Свириденко. На этот раз расставание было хоть и мысленным, но, судя по тексту, желанным, и Митя надеялся – окончательным. В заметке под названием «Радужная сфера» художник отправляет Иру в воздушный полёт. Она поднимается высоко в небо на аэростате. Как и в большинстве случаев, Джони использует метафору. «Радужная сфера, – пишет он, – мало-помалу уносилась в бирюзовую даль. Гондола с аэронавтом неспешно покачивалась, словно кивая на прощанье. Всё это время Вика с любопытством наблюдала за происходящим, но так ничего и не спросила. Да и что было спрашивать?» – заключает фотограф «Прекрасного мира».

Шар упал неподалёку от могилы Максимилиана Волошина в Крыму. Джони сфотографировал место падения, фрагмент Чёрного моря с закатным солнцем и кое-что прихватил на память.

Митя сложил телефон и задумчиво уставился в окно. Несколько прутьев от гондолы, припомнил он, пуговица от Ириной блузки да поручень с отпечатками её пальцев. Ни на что не годные предметы.

Впрочем, как посмотреть. Ценность предмета – и приёмщик брака давно это уяснил – зависит в основном от текущих показателей спроса и предложения. Иначе говоря, не будь у Джони Вики Россохиной, рыночная стоимость прутьев была бы довольно высокой. Теперь же, чтобы их продать, требовались определённые вложения.

И о чём он только думает? Нет, в самом деле, эти Джонины книжки и вправду наводят на размышления. Другое дело, можно ли здесь поживиться? Ни книжки, ни прутья от гондолы, ни тем более размышления просто так не продашь. Ни о каких вложениях Митя Захаров и не помышлял. И всё же, как ни крути, – это брак, а с браком всегда можно что-нибудь придумать.