Kitobni o'qish: «Земля Ольховского. Возвращение. Книга третья»
Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
Часть первая «Путь к «Страннику»
1
Прислонившись плечом к дальней стене маленького (не более метра в ширину, около двух в высоту и трёх в глубину) бокового ответвления основного коридора, я стал вкладывать в пустые магазины ружейные патроны, вынимая их по одному из коробок в подсумке, одновременно стараясь держать ружьё так, чтобы подствольный фонарь продолжал освещать выход в большую пещеру. Снаружи слышалось неприятное сопение, мерзкий писк и отвратительное чавканье – подземные белесые хищники грызли своих собственных собратьев, застреленных мною несколько минут назад. Прислушиваясь к этим звукам и понимая, что этих жутких шестилапых обитателей пещеры отовсюду привлекает теперь ещё и запах крови терзаемых тел, и поэтому не следует задерживаться здесь, я торопливо продолжал снаряжать магазины, чтобы не оказаться безоружным, когда настанет время выйти из этого ненадёжного укрытия.
С четверть часа назад покинув мир, находящийся под светом огромной голубой луны, я углубился в пещеру и беспрепятственно добрался до того места, где прикончил крупное шестилапое чудище. Здесь в синеватом свете фонаря я увидел, что мелкие белесые создания со всех сторон грызут то, что осталось от застреленного мною хищника – плоть была уже полностью съедена, и теперь в ход пошли начисто обглоданные кости… Почуяв меня, кошмарные подземные создание (в первую очередь те, кому не хватило места у груды костей), сразу забегали по стенам и потолку, выбирая позицию для атаки… Пришлось стрелять… Много… А потом обнаружился короткий тупиковый ход, где я вынужден был задержаться, чтобы наполнить три израсходованных магазина полуавтоматического ружья (четвёртый, который я примкнул уже в этом тупике, был ещё полон). Каждый магазин вмещал восемь патронов, и мне, опустошив коробки, где их оставалось лишь двадцать два, пришлось заимствовать ещё пару из патронташа на поясе. Управившись с этим делом, я помедлил ещё с полминуты: знал, к чему может привести очередная бешеная пальба в пещере, без которой никак теперь не обойтись, а потом сделал два быстрых шага и выскочил из тупика в основной тоннель… Проскочив в две секунды расстояние до противоположной стены, я развернулся и веером, никуда специально не целясь, выпустил в сторону покинутого мною места весь магазин… Грохот выстрелов под каменными сводами в который раз буквально оглушил меня, с потолка пещеры вновь посыпались камни и где-то рядом рухнуло несколько крупных глыб. Пробежав шагов двадцать и на ходу сменив магазин, уже слыша позади себя отвратительный писк, я вновь обернулся и опять выстрелил несколько раз, а потом ещё и ещё, пока затвор вновь не щёлкнул впустую… Следующий магазин я опустошил метров через тридцать пять – сорок, а последний – пробежав ещё почти сотню шагов… Щедро, конечно, но в некоторых ситуациях экономия не вполне уместна. Теперь я уже не слышал и не видел преследователей, правда, и мой слух заметно пострадал от жуткого грохота на ближайшие час-другой, а в узком луче подствольного фонаря трудно было что-нибудь различить кроме сыпавшейся отовсюду мелкой каменной крошки и время от времени падающих более крупных кусков породы. Пройдя быстрым шагом несколько сотен метров и загнав в магазины последние восемнадцать патронов, полностью опустошив патронташ, я остановился и опять прислушался, но кроме звуков всё реже падающих камней разобрать мне ничего не удалось. Следующий раз я остановился уже минут через пять и так же не обнаружил никаких признаков погони. Так, время от времени, останавливаясь, тщательно обводя постепенно тускнеющим (аккумуляторы были не в лучшем состоянии) синеватым лучом стены и потолок пещеры, а также внимательно прислушиваясь, я наконец добрался до лежавшего прямо по середине тоннеля рюкзака с драгоценными камнями. Мне очень не хотелось тащить его сейчас на плечах, но оставлять здесь было вовсе несусветной глупостью, и я попробовал приподнять его за лямки. Весу в нём оказалось килограммов под семьдесят, а сама конструкция рюкзака была совершенно не рассчитана на такую тяжесть – ткань тут же затрещала, и мне пришлось сменить тактику: я закинул ружьё за плечо, поднял рюкзак двумя руками и оттащил его к ближайшей крупной каменной глыбе. Здесь, поставив его повыше, я осторожно накинул обе лямки на плечи, приподнял груз – рюкзак теперь держал весь свой немалый вес, – и отстегнул второй фонарик от пояса, чтобы освещать себе путь. Теперь идти пришлось медленнее, особенно внимательно выбирая путь – спотыкаться с такой ношей было совершенно недопустимо. Вскоре вдали появился сначала бледный, но быстро набирающий силу белый свет – до выхода было уже рукой подать, а шестилапые преследователи, похоже, давно оставили меня в покое.
Через несколько минут я подошел к мотолодке, по-прежнему стоявшей на своём месте – на вид всё было в порядке, но после беглого осмотра, уже сбросив свою ношу, я обнаружил, что шины полностью спустили воздух, колёса стоят лишь на ободьях, а палуба и крыша рубки покрылись слоем мелкой каменной крошки… Чувствуя неладное, я торопливо сдвинул бортовое стекло у водительского кресла и взял с сиденья оставленные мною здесь не так давно электронные часы. Глянув на маленький дисплей, я помедлил несколько секунд, словно не доверяя собственным глазам, а потом посмотрел ещё раз более внимательно: часы показывали первый час пополудни начала июня будущего года – того самого времени, в которое я приказал своему заместителю тронуться в обратный путь… Два с лишним часа, проведённых мной в пещере, и полчаса в чужом мире обернулись добрым десятком месяцев здесь…
Постояв несколько минут у борта рубки и чувствуя какую-то пугающую пустоту внутри, я постарался быстро взять себя в руки, чтобы немедленно заняться неотложными делами. Отстегнув от пояса мешавший мне подсумок и убрав ружьё в рубку, я разыскал в одной из бортовых ниш ручной насос мопедного типа и накачал шины обеих колёс. Потом, отвязав капроновый трос от вбитого в дно пещеры зубила, осторожно скатил лодку в воду – это было вполне по силам и одному человеку. Сняв колёса, я сунул их в носовой отсек, не забыв прибрать и крепёж. Тяжелённый рюкзак с изумрудами я убрал в рубку: в багажниках места для него уже не нашлось. Отпихнув лодку от каменистого берега, я вскочил на нос, взялся за вёсла и выгреб на середину маленького залива (от греха подальше). Здесь я решил привести себя в порядок – мой костюм после приключений в пещере выглядел не лучшим образом. В рубке нашёлся и шампунь, и хорошее мыло, а душ-топтун лежал под одним из кресел. Раздевшись, я вымылся с головы до ног, стоя на носовой палубе и время от времени черпая воду прямо из залива (здесь она была слабосолёной) большим пластиковым ведром. Растеревшись мохнатым пляжным полотенцем, я неторопливо оделся (поспешность после того, что я узнал о прошедшем времени, была как-то неуместна) в свежий совершенно новый комплект одежды – рубашку и брюки голубого цвета. Тщательно закрепив на себе весь арсенал – как знать, когда он потребуется вновь, я устроился на кормовом сиденье (крышках моторного отсека) и вынул из лежавшего здесь подсумка термос с кофе. Напиток оказался обжигающе горяч: чему же тут удивляться – для него тоже прошло лишь несколько часов. Пара кружек кофе и немного печенья заметно прибодрили меня, впрочем, не слишком-то подняв настроение. Теперь я понимал, что, может статься, мне в одиночку придётся выбираться из этого мира или пытаться нагнать своих людей в том случае, если они лишь недавно тронулись в путь. Подумав немного (приключений со временными сдвигами мне ещё не доводилось переживать), я привстал, потянулся к левой бортовой нише и взял из неё небольшое (вполовину книги среднего формата) зеркало в пластиковом чехле. С некоторым колебанием (как знать, что ещё за сюрпризы может принести временная аномалия), я глянул в него. Нет, конечно, никаких перемен: всё то же строгое, аскетическое лицо с правильными чертами, гладкой юношеской кожей, едва приметные морщины у ярко-голубых глаз, обрамлённых длинными чёрными изогнутыми ресницами, и густая седеющая шевелюра. Отложив зеркало, я помедлил несколько минут, потом решительно поднялся, сполоснул кружку за бортом, вместе с термосом сунул её в подсумок и положил на одно из задних сидений в рубке. Приблизив лодку с помощью весел к отвесной каменной стене, я разыскал знакомую трещину и вытащил из неё вторые электронные часы. На этот раз существенной разницы между их показаниями и теми, что оставались в лодке, я не обнаружил.
Мотор пришлось заводить почти четверть часа – двигатель застоялся за прошедшее время, и следовало бы промыть свечи, топливную систему, а также проверить зажигание. Но я был не в настроении заниматься такими делами и предпочёл несколько десятков раз дёрнуть за пусковой шнур – «Вихрь» в конце концов сдался моему упорству и оглушительно взревел на стартовых оборотах в этом тесном заливе с высоченными каменными стенами. Устроившись на водительском сиденье, я дал передний ход, развернул мотолодку и осторожно вывел её через неширокий проход в море. Круто положив штурвал на левый борт, я взял курс на восток и плавно прибавил обороты двигателя.
II
Ярко светил Агни, почти спокойное бирюзовое море плавно покачивало моторку на пологих длинных волнах, и теперь всё произошедшее со мной за последние часы казалось просто плохим сном. Минут через сорок, проводя требуемое инструкцией для двигателя снижение оборотов ниже средних, я даже потянулся к лежавшему на правом заднем сиденье подсумку, вынул из него цифровую камеру и просмотрел сделанные снимки. Картины зловещего пейзажа оказались весьма впечатляющими: помимо жутких великанов-деревьев, вздыбленных корней и какого-то странного огромного слабосветящегося существа под ними, фотоаппарат зафиксировал против света гигантской голубой луны туманное облачко-призрак, вытянувшее длинные дымчатые «руки-щупальца» в мою сторону… Убрав камеру, я вновь плавно прибавил обороты до максимума, и малозагруженная лодка легко разогналась до сорока четырёх – сорока пяти километров в час по показаниям спидометра.
Продолжая держаться на расстоянии сотни метров от берега, я вёл мотолодку более двух часов, а потом, снизив скорость в очередной раз (теперь уже до минимума), оставил на полминуты штурвал, стянул перчатки, дотянулся до термоса с кофе и налил себе очередную кружку всё ещё горячего напитка – до места стоянки «Дредноута» было уже рукой подать, и мне следовало хоть немного успокоиться… Сознательно с большой точностью представив себе картину, как я буду в одиночку выбираться из этого мира: сначала вверх по реке Ледниковой на лодке, потом от холма через пояс льдов на снегоходе к месту склада на берегу моря Бофора, а там (если «Странник» уйдёт без своего хозяина) вновь на надувной лодке по Ледовитому океану, выплеснул в раскрытое правое окно остатки кофе, убрал кружку и натянул перчатки – теперь я был готов к очередному потрясению…
Приближаясь на полном ходу к знакомому проливу среди береговых утёсов, я не увидел надувной лодки с нашими рыбаками – что было не слишком-то обнадёживающим признаком, потому что это время (четвёртый час пополудни) доктор обычно уделял рыбалки. Не снижая скорости, я в секунды миновал неширокий проход (рёв «Вихря» среди близких каменных стен стал вовсе оглушителен) и буквально вылетел в просторный, но мелководный залив. Первое, что я увидел на месте нашей стоянки, был «Дредноут» находившийся теперь уже на воде, против своего прежнего места, на котором он для меня стоял ещё сегодня ранним «утром». К воде подскочил Адмирал, заметался вдоль влажной полосы берегового песка и, кажется (я едва слышал сквозь рёв мотора), радостно залаял. Круто положив штурвал на левый борт, я развернул лодку почти на месте, чтобы погасить инерцию, одновременно сбросив обороты двигателя. На берегу появились Мичман и Полковник, привлечённые лаем Адмирала, а потом показались и фигуры людей. На подходе к берегу, ещё не различая их, я всё время пересчитывал неясные силуэты: четыре, потом шесть и, наконец, через десяток секунд все восемь! У меня отлегло от сердца – я волновался за своих подчинённых, словно за родных людей…
Уже различая широкие счастливые улыбки на бородатых пышущих здоровьем физиономиях, я заглушил мотор и направился на корму, чтобы откинуть его на упор. В это время два мужика (кажется, Василий и Пётр) зашли в воду, ухватили лодку за передние бортовые рымы и подтащили её к самому берегу. Я спрыгнул в воду и, слёгка отбиваясь от радостно прыгающего и поднимающего вокруг целые тучи брызг Адмирала, направился к своим людям.
– Николай Александрович… – шагнул ко мне вперёд всех мой заместитель и голос его даже дрогнул. – Мы уже и не чаяли…
Он тут же схватил меня в медвежьи объятия, и нас сразу обступили все остальные мужики – каждый старался коснуться меня и похлопать по плечу. А потом они шумно заговорили как-то все разом, и я толком даже не различал голосов и не разбирал слов…
– Тише ты, Иван Ильич! – наконец, едва выговорил я, освобождаясь от его богатырских объятий. – Ты меня прямо как девчонку облапил!
– Так на радостях же, Николай Александрович! – засмеялся Огнев. – Испереживались так – не поверите даже… Три раза под парусом искать ходили… Раз даже километров за триста упороли, а залива того так и не нашли!
Мужики продолжали тесниться вокруг и снова заговорили все разом, Володя, тот вовсе чуть не бросился мне на шею – благо не подступился – сквозь наших здоровяков было никак не протолкнуться. Потом я увидел Наташу, стоявшую позади всех, и её спокойную отчуждённую улыбку. На ней была голубая юбка, рубашка в тон и всё те же высокие сапожки, сшитые всем нашим коллективом. Роскошные рыжеватые волосы раздувал лёгкий ветерок – девчонка выглядела, как и прежде, свеженькой и ухоженной, просто смотрела на меня теперь уже совсем не так – холодно и равнодушно… Мне подумалось в это мгновение, что большинству мужчин очень непросто было бы вынести такую метаморфозу, когда горячая страстная любовь спустя считанные часы превращается в полное равнодушие – даже у меня, человека, прошедшего через все ужасы жизни, знавшего самые подлые предательства, и готового, кажется, уже ко всему в этом мире, словно у мальчишки заныло сердце…
Всей гурьбой мы прошли к «Дредноуту», стоявшему на мелководье, поднялись по сходням и буквально ввалились в «кубрик», где теперь стало тесновато: всюду были расставлены небольшие пластиковые мешки и грубо сделанные корзины из сухого тростника – пока ещё пустые, но, как я сразу подумал, должны были в скором времени наполниться свежими овощами (для дальней дороги). Ногой придвинув к столу скамейку, я присел и глянул на своих подчинённых, всё ещё толпившихся у входа.
– Садитесь же! – с усталой улыбкой кивнул я на скамейки вокруг стола. – Устроим внеплановое собрание! Расскажите, что тут у вас твориться без хорошего присмотра.
– Да всё вроде бы нормально, Николай Александрович! – чуть виновато проговорил мой заместитель, садясь напротив. – Мужики, как видите, все здоровы, а красавица ваша, даже ещё больше похорошела…
– Признавайся сразу: балласта много набрал? – строго спросил я, оглядывая повсюду лежащие пластиковые мешки.
– Да с тем, что было всего лишь тонн семь с небольшим наберётся… – ещё более виновато ответил Огнев. – Такой-то запас ведь не может быть в тягость…
– Ладно… – дипломатично проговорил я, решив не высказываться на эту тему, и, найдя глазами Володю, попросил его сходить к моторке за цифровой фотокамерой, а потом вновь обратился к своему заместителю. – Как с припасами?
– Продуктов ещё изрядно! – широко улыбнулся Огнев, очень довольный, что вопрос о семи с лишним тоннах золота с повестки собрания, похоже, снят. – Тут у нас Наталья Андреевна командовала… Так мы всё больше овощами и мясом-рыбой питались. По пирогам вашим вот только сильно затосковали.
– Будут сегодня пироги! – отозвался я и, опять оглядев всех своих людей, добавил. – Мне много пострелять пришлось… Как с патронами?
– Десятка по три на ствол, я думаю, наберётся! – сразу ответил мой заместитель. – Старались – экономили…
– Добро! – устало проговорил я (сумасшедший день и бессонница накануне давали о себе знать). – Завтра собираем урожай – тару, как я вижу, для него успели подготовить… Послезавтра снимаемся ещё до обеда и в обратный путь! Через две недели мы должны быть на борту «Странника», а ещё через неделю, я полагаю, вы все увидите свои семьи.
Лица мужиков тут же посветлели, и они заулыбались, пожалуй, ещё более радостно, чем несколько минут назад на берегу: похоже, что им изрядно надоел чужой мир, и они сильно заскучали (что было вполне естественно после года разлуки) по близким людям. Вернулся Володя, и по его озадаченному лицу я понял, что он успел по дороге просмотреть немногочисленные снимки. Первым камеру взял мой заместитель, разглядывая пейзаж чужого мира и его монстров (на обратном пути в пещере я успел сделать снимок шестилапых созданий, грызущих остатки туши своего собрата более крупной разновидности, перед тем, как начать пальбу) только качал головой, а затем передал фотоаппарат Наташе, которая с неменьшим вниманием долго рассматривала снимки. Когда камера перешла в руки доктора, Огнев, задумчиво поглаживая бороду (это у него уже вошло в привычку, и мне, пожалуй, стоило подумать над тем, чтобы разрешить им всем носить бороды и на борту яхты), обратился ко мне:
– Вот бы нам где побывать-то, Николай Александрович! Лучшей цели для следующей экспедиции и не найти!
– Это очень сложная задача, Иван Ильич, – отозвался я, глянув на своего заместителя (обойдя взглядом Наташу). – Провести экспедицию через два мира в третий… А местных монстров ты хорошо разглядел? Белесые шестилапые твари, с которыми я воевал в пещере, ещё пустяки – я их хорошо видел и слышал; чудище, что ворочалось под корнями, было ещё более шумным, а вот этого белого призрака в свете голубой луны я увидел лишь на снимке!
– Думается мне, Николай Александрович, вы бы легко решили и эту задачу! – заметил Огнев, внимательно посмотрев на Наташу – от его крепкого мужицкого ума, конечно, не укрылось, что девчонка вела себя по отношению ко мне совершенно иначе… – Как вы думаете: может всё же нам стоит заглянуть туда и как следует осмотреться? Ну, потеряем ещё денька три-четыре…
– Нет, Иван Ильич! – покачал я головой. – Хорошо, что мне удалось выбраться оттуда живым и невредимым, израсходовав лишь восемь ружейных магазинов, а из вас там никому даже и думать не следует показываться!
– Как скажете, Николай Александрович! – кивнул мой заместитель, а потом хитро улыбнулся. – Есть у меня одна задумка на счёт нашей с вами следующей экспедиции… Но, думаю, лучше уж на судне это будет обсудить!
– Согласен с тобой, Иван Ильич! – ещё более устало отозвался я, поднимаясь из-за стола. – Не забывай также, что вся наша команда теперь разбогатеет, и их уже не заманишь высоким жалованием. Так что в следующий поход нам с тобой придётся подбирать новый состав!
Потом я на пару с Огневым осмотрел склад продуктов: муки оставалось ещё килограммов двадцать, было по десятку килограммов круп, сухого молока и яичного порошка, бутылок пятнадцать (литровых) растительного масла, по пол-ящика молочных и овощных консервов, а также некоторое количество сахара, соли, приправ и другой мелочи.
В целом же – всего вполне достаточно с учётом охоты, рыбалки и большого количества свежих овощей, чтобы обеспечить полноценным питанием весь наш коллектив до самого склада в холме.
– Наталья Андреевна-то, как я заметил, встретила вас очень даже прохладно, – вполголоса заметил мой заместитель. – Но вы уж, Николай Александрович, сами не переживайте и на девчонку не обижайтесь: она тут, почитай, полгода изводилась – мы и делать-то не знали что с этим – лишь недавно как-то успокоилась… Простит – не на гулянке же вы были! Да и куда нормальной девчонке деться от такого мужика!
– Не знаю, Иван Ильич! – даже вздохнул я. – Может быть оно и к лучшему…
– Нет, Николай Александрович! – решительно возразил Огнев. – Слишком уж это серьёзно: что у вас, что у неё… Сколько лет живу: никогда такого не видел – в кино разве что. Заупрямитесь – и ей и себе жизнь испортите!
Мы вернулись в «кубрик», и я, распорядившись прокрутить на фарш свежекопченых осетров (разделанных на крупные куски) – этим занялся доктор, поставил полведра дрожжевого теста. Помогать, как и прежде, мне взялись Володя и Наташа – все остальные отправились на огород, за исключением Петра, дежурившего по лагерю.
– Как у тебя дела с рыбалкой, Олег Сергеевич? – спросил я доктора, который привычно прикручивал мясорубку к крайней плахе стола. – Что-нибудь необычное попадалось?
– Как же, Николай Александрович! – охотно заговорил врач, спеша поделиться неординарными событиями. – Сегодня вот только четырёхметрового осетра взял. Не поверите: тащил нас, как хороший буксир добрых два часа почти до северного берега, а потом обратно и даже ещё быстрей! А дня три назад страшно даже сказать…
Опять присев к столу, в ожидании, когда подойдёт тесто и приготовят фарш для будущих пирогов, я терпеливо слушал россказни нашего главного рыбака, в нужных местах кивая головой и иногда сдержанно улыбаясь, если этого требовала очередная тема… Наташа тем временем расстелила на столе пищевую полиэтиленовую плёнку, посыпала её мукой, положила нож для теста и ложку для распределения начинки. А меня опять потянуло в сон, но пришлось держаться и не подавать виду, чтобы не обидеть Козырева, очень довольного тем, что нашёл такого внимательного слушателя… Тесто, впрочем, скоро подошло, а в первую партию фарша добавили соли, приправ и растительного масла, так что я взялся за лепку пирожков, а наш юнга поставил на огонь сразу все четыре сковороды. Дело пошло у меня, как обычно, очень быстро, и Наташа даже не успевала раскладывать фарш (мы с ней так и не обменялись ни единым словом), так что в полчаса я заполнил изделиями весь стол и пару кухонных досок впридачу… Володя начал жарить их на всех сковородках, а сестра только и успевала теперь ему их подавать… Пока они были заняты этим делом, я отмыл руки от теста, сходил к моторной лодке и перенёс в свою «каюту» ружья вместе с тяжеленным рюкзаком, полным драгоценных камней. В моём помещении было всё, как и прежде, на своих местах, но для сна я всё же захватил со «склада» пару герметичных упаковок с махровыми покрывалами – те, что находились на моей лежанке, после стольких месяцев моего отсутствия, нуждались в хорошей стирке. Вернувшись в «кубрик», я сразу занялся салатом – на запах готовых пирожков уже начали собираться мои люди, а минут через двадцать мы сели за стол, и я незамедлительно рассказал всем о своей необычной находке.
– Это может стоить всего нашего золота! – заметил Огнев, отставив тарелку из-под салата и потянувшись за пирожком.
– Скорее всего, не более трети, – ответил я, в задумчивости глядя на то, как с обычной быстротой исчезают мои изделия (напекли более двух вёдер). – Оценка камней и их сбыт дело очень непростое… Благо их доставка на судно не так обременительна, как перевозка семи тонн золота…
– Я уверен, Николай Александрович, что у вас на этот счёт уже имеется готовый план! – заявил Огнев, подвигая себе поближе один из четырех котлов с пирогами, и, не удержавшись, добавил. – Хороши, чёрт бы их побрал!
– Верно, Иван Ильич, план имеется, правда, непростой… – поднимаясь из-за стола, проговорил я. – Пойду-ка я отдыхать, мужики – устал ужасно! А охотников попрошу завтра свежего мяса добыть – сделаю вам очередной сюрприз.
– Кулинарный сюрприз – это хорошо! – заметил доктор. – А как насчёт ваших кондитерских изделий, Николай Александрович?
– Сделаю! – отозвался я уже с порога. – Если молодёжь поможет…
– Куда же мы денемся, Николай Александрович! – за себя и за сестру поспешил ответить наш юнга.
В своей «каюте», я присел на лежанку, прислонился спиной к мягкой коре пробкового дерева и закрыл глаза. Отдохнув так с четверть часа (не было сил даже на обычные гигиенические процедуры), я поднялся и стал готовиться ко сну.
