Kitobni o'qish: «Самый симпатичный во дворе»
… Тихим вечером, звездным вечером, – как пел когда-то Юрий Визбор…
Теплым летним вечером Анюта сидела на лавочке у себя дворе и грустила.
Молодой месяц лукаво улыбался ей с неба, но не мог развеселить.
Мамы с детьми с наступлением темноты разошлись по домам. Из соседнего двора доносились нестройные гитарные аккорды. Дениска Красавцев устроил там день рождения с шашлыками, к большому неудовольствию жильцов.
Они даже вроде намекнули ему, что вызовут полицию. Но Дениска ответствовал, что с полицией у него чики-пики.
В это можно было поверить, так как старший оперуполномоченный отдела Сережа – не будем разглашать его фамилию, дабы не компрометировать органы – принимал в шашлыках живое участие. Оперу Сереже нравился дорогой виски «грин лейбл», который купил по случаю своего 25-летия Дениска Красавцев.
И ради того, чтобы насладиться этим напитком, вся молодежь из Аниного двора переместилась в соседний. Причем даже те, кого Красавцев не пригласил. Они наивно полагали, что дорогой алкоголь располагает к доброте, рассчитывая через некоторое время стать приглашенными…
Анюта не пошла к Красавцеву.
Хотя ее-то как раз пригласили.
Она сидела на лавочке одна, потягивая дешевое пиво из банки, и грустила, свесив русую голову.
Дело было в том, что неделю назад Анюту бросил парень, и это был отнюдь не Дениска Красавцев.
Красавцев, несмотря на красивую фамилию, был довольно заурядным мужиком, ростом сто семьдесят и с пузцом.
А черный бумер Красавцева в глазах Ани ничего не стоил.
Нет, ее бросил другой человек. И этот человек действительно был очень красив.
Он вышел из ее квартиры ранним недобрым утром неделю назад – со словами, чтобы она не ждала, – и растворился в каменных джунглях.
Умолять было бесполезно.
Анюта вздохнула.
Да, умолять было бесполезно – ведь стоило Косте небрежно поманить пальцем, как за ним сию же секунду бежали многие и многие женщины…
Это был человек свободный, как ветер над Атлантикой, и такой же безжалостный, – как сейчас начала понимать Аня.
И теперь ей ничего не оставалось, как одиноко сидеть на лавочке, пить горькое пиво и грустить о несбыточном.
Но судьба порой делает кульбиты.
В тот момент, когда в соседнем дворе, подражая молодому Лучано Паваротти, безуспешно пытались взять верхнее «до», к Ане подошел незнакомый молодой человек.
Он был одет в джинсовый костюм и немного походил на Сергея Есенина.
За спиной – два черных футляра.
– А принцесса у окна все-то молча и одна, – негромко произнес он.
«Музыкант? А почему бы и нет?» – равнодушно подумала Аня.
– Одна? А погреть некому, – сказала она.
– Как зовут тебя, красавица?
Аня поморщилась. Какой бодрый.
– Ну уж сразу и красавица. Анюта меня зовут. И что?
– Хочешь, развеселю?
– Сумеешь?
– Не сомневайся, ахах.
– Ты что, клоун по профессии, веселишь людей? – брякнула Анюта, и тут же сообразила, что фраза, в общем, хамоватая; и почему-то испугалась, что незнакомый парень уйдет.
А она опять же неизвестно почему – не хотела, чтобы он уходил.
Женская душа загадочна!
Поэтому Аня, чтобы замять бестактность, быстро сказала:
