Kitobni o'qish: «Разбитое зеркало»

Часть первая. Операция «Покров»

Пролог

– Кадет Грустинин! Грустинин, твою мать! – рев старшего по ангару на несколько секунд перекрыл гул запускающей установки. Но пилот его уже не слышал.

Серебристая звездочка прыгнула вперед и, совершив немыслимый для самолета разворот, стрелой ушла в небо, в считанные мгновения, превратившись в точку на безоблачном утреннем небе. На долю секунды замерла и рванулась к паре блинообразных объектов, заходивших на городок, рядом с которым располагалось училище, с севера. Приблизившись, серебристая точка стала наворачивать вокруг блинов безумные эволюции, а от блинов к точке потянулись разноцветные лучи, но поймать юркую звездочку так и не смогли.

Через несколько секунд один из блинов ослепительно вспыхнул и испарился, оставив после себя лишь облачко переливающейся всеми цветами радуги пыли, чуть позже второй блин наклонился и ребром вниз рухнул в лесной массив за городом. Звездочка заложила спираль над местом его падения, резко пошла на снижение, и практически сразу же свечой рванулась в небо. На земле, на месте падения блина, полыхнуло, а звездочка, еще раз облетев место падения, направилась обратно к ангару.

Подлетая ко входу, пилот не удержался и, поставив аппарат на ребро, так, что он стал очень похож на пятилучевую звезду, крутанулся пару раз вокруг собственной оси и, вернувшись в горизонтальный полет, легко вошел в створки, выпустил посадочные опоры и сел на свое место среди дюжины таких же машин. Стоящий аппарат уже не напоминал формой звезду. Пять лучей, конусообразных подвесок под оборудование и вооружение, крепились к сферическому корпусу под разными углами и напоминали низкоопушенный нос и две пары крыльев, причем задние были задраны чуть ли не под сорок пять градусов.

На одном из задних «крыльев» остался шрам от теплового воздействия, металл в этом месте буквально вскипел, кроме того аппарат потерял несколько подвесных контейнеров на левом нижнем «крыле», стойки для их крепления были начисто срезаны, в остальном он выглядел как новый и сверкал серебристым корпусом и посадочными огнями.

Несмотря на то, что в помещении столпилось больше чем полсотни человек, стояла мертвая тишина, даже автоматические механизмы, обслуживавшие ангар, казалось, застыли, боясь эту тишину нарушить. Наконец тихонько засвистели сервоприводы и над правым нижним «крылом» аппарата распахнулся люк, из которого, слегка пригнувшись, вышел короткостриженый светловолосый мальчишка в немного мятой черной курсантской форме. Он улыбнулся, оглядел собравшуюся толпу, задержав взгляд на двух офицерах, стоявших в первом ряду, его улыбка медленно погасла, голова понурилась и, спрыгнув с «крыла», он парадным шагом направился именно к этим двум фигурам.

– Курсант Грустинин, полет закончил! Разрешите получить замечания! – четко отрапортовал он, вытянувшись по стойке смирно перед ожидавшими его офицерами.

– Замечаний по полету нет! Молодец! – веско отметил начальник училища, – За нарушение формы одежды при проведении боевого вылета, – последнее он четко выделил голосом: – Три наряда вне очереди.

– Есть! – ответил повеселевший курсант.

– В семнадцать ноль-ноль прошу прибыть ко мне в кабинет для дальнейшего разбора, – продолжил офицер.

– Есть! – ответил вновь понурившийся Грустинин.

– Десять минут, – начальник училища выразительно поглядел на часы, – на обмен, хм… – он усмехнулся, – боевым опытом и разойтись! – обернулся ко второму офицеру и продолжил: – Пойдемте Александр Степанович.

Офицеры покинули ангар, и толпа курсантов, издав торжествующе-восторженный рев, бросилась к Грустинину, в результате чего он несколько раз взлетел к потолку без использования каких-либо технических средств и приспособлений.

Глава 1

Глеб проснулся, скрипнул зубами, с силой потер лицо и сел на кровати. Сон прошел, оставив по себе чувство щемящей грусти. В реальности все, к сожалению, было совсем не так. Из всего сна совпадало с действительностью только то, что он, правда, уже не кадет, а лейтенант Глеб Глебович Грустинин, шестнадцати лет от роду, был одним из первых, кто начал воевать на серийных звездочках. И хотя те их звездочки имели всего три луча, еще не были оборудованы решеткой Гребенникова¹ и имели всего один генератор Серла², но они были первыми летательными аппаратами Земли, во всяком случае, согласно официальной истории, способными на равных бороться с кораблями пришельцев. Антигравитационные решетки появились только на типе-5 и позволили совершать в атмосфере и на низких орбитах виражи любой сложности без костедробильных перегрузок.

Из всего его выпуска в пятьдесят три человека до победы, хотя, как таковой победы не было, враг просто отступил, продолжая нависать над планетой незримой угрозой, дожили лишь шестеро. Остальные навечно остались в небе. Их звездочки невозможно было сбить, они либо садились, все искромсанные оружием пришельцев, ремонтировались и снова шли в бой, либо испарялись, оставив по себе лишь невесомое облачко пыли, становившееся недолговечным памятником пилоту и его аппарату.

Только в самом конце войны стали серийно производить тип-16, ставший прообразом нынешних пятилучевых звездочек, на котором впервые установили резервный генератор и принципиально новое вооружение. Спаренные кольцевые электромагнитные пушки, расположенные на «крыльях» этих машин, разбирали корпуса «тарелок» примерно так же как раскаленный нож режет масло, а установленный в носовой части генератор искусственной молнии с гарантией ронял на землю даже огромные корабли пришельцев. Главное было подобраться на нужную дистанцию. И хотя машина получилась «сырой» и страдала целым букетом детских болезней, именно благодаря ей удалось остановить вторжение и выкинуть чужих с планеты.

Но это было уже потом. А в тот день, когда он впервые сел в кабину звездочки тип-3, электромагнитные пушки, хотя уже и перестали существовать исключительно в фантастической литературе, представляли из себя безумного размера дуры, с длинной ствола в двести тридцать – двести пятьдесят метров и считались тупиковым путем развития вооружений, во всяком случае, в пределах планеты. На их аппаратах стояли тридцатимиллиметровые авиапушки 9-А3-4071К, прообраз которой разрабатывали еще для СУ-57, а в качестве основной ударной силы управляемые ракеты Р-77-2027 на внешней подвеске.

И они взлетали, летали и сбивали, летали и гибли, пытаясь прикрыть собой все то, что к тому моменту оставалось от земной цивилизации. На первых порах им очень сильно повезло, что враг практически не обращал на них внимания, больше занимаясь попытками стереть с лица земли все еще сопротивляющиеся анклавы землян. Но вскоре везение закончилось, нанесенные ими потери заметили и борьбу с эскадрильями звездочек стали считать если и не основной, то одной из приоритетных задач. Тем не менее им удалось затормозить пришельцев, а через три месяца после того, как Глеб сбил свою первую тарелку, стало легче.

Американцы наконец-то довели до ума свою модификацию звездочки, названную ими Шеридан, и начали массово клепать эти машины. В России тоже не сидели, сложа руки. Сначала появился тип-5, а через год, почти одновременно тип-7 и тип-8, наверно самые удачные серийные машины. Училища стали массово выпускать пилотов, а звездочки для них буквально штамповали. Аэрокосмические силы Земли исчислялись уже не сотнями, а десятками тысяч машин. А еще через полгода взлетел тип-16, и война закончилась.

Итог этой войны для землян оказался печален. Не было городов, превращенных в руины, те города, по которым прошлись своим оружием «тарелки» просто прекратили существовать. На их месте теперь находились серые пылевые пустыни. В этих пустынях невозможно было найти даже мелкого камешка, все, что составляло прежде многолюдные города, метров на десять, а то и двадцать вглубь было превращено в мельчайшую пыль.

Там, где шли обильные дожди, эта пыль превращалась в жидкую грязь, и сползала в низины селевыми потоками, еще больше увеличивая разрушения. Там, где с дождями было плохо, пыль разносилась пылевыми бурями, покрывая все вокруг толстым пылевым одеялом или трамбуясь под собственным весом, превращалась во что-то напоминающее мягкий туф. В тех же местах, где через города текли реки, пыль потихоньку вымывалась, и на их месте образовывались озера, очень часто имевшие круглую или овальную форму.

Но пришельцы с маниакальным упорством распыляли не только города и инфраструктуру землян. Они уничтожали и биосферу. Основными целями становились леса, правда, и поля они не оставляли своим вниманием. Единственным отличием было то, что леса и поля распылялись до уровня земли, редко затрагивая даже верхний слой почвы, а когда они торопились, то зачастую уничтожали только верхнюю часть деревьев, и на месте леса оставалась зона сплошной «вырубки» с высотой пней в один-два метра. Ну а пыль от уничтоженной биосферы точно также, как и от стертых с лица земли городов превращалась в грязь или туф.

Как ни странно, меньше всего пострадали территории России и КСАШ (бывшие США и часть территории Канады), хотя и они потеряли десятки крупных и без счета небольших городков и населенных пунктов. Хотя, чего же здесь странного? Эти страны оказали пришельцам наибольшее сопротивление и, хотя наше оружие было малоэффективно, тем не менее, сотни кораблей врага были уничтожены ракетными комплексами и истребителями с белыми и красными пятилучевыми звездами на плоскостях. А пришельцы в начале войны предпочитали уничтожать не сопротивляющиеся цели.

Остальному миру повезло меньше. По большому счету, все, что не прикрывали русские или американские войска было практически сметено с лица земли. В Европе, Юго-Восточной Азии, Южной Америке остались лишь небольшие анклавы сельского населения. Гигантские государства Китай и Индия вообще прекратили свое существование, и если в них и осталось хоть какое-то население, то исключительно в горах и предгорьях. А вот с Африкой и Австралией все оказалось, скажем так, странно. Вначале «тарелки» вообще не интересовались этими материками, а вот в самом конце войны буквально выжгли на них все живое и не живое, не смотря на просто безумные потери в своем флоте, вызванные противодействием землян.

Так что к текущему две тысячи тридцать девятому году на планете существовало всего лишь два полноценных государства и с полтысячи территориальных образований, некоторые из которых тоже гордо именовали себя странами. Общее население планеты сильно не дотягивало до золотого миллиарда и составляло всего лишь около двухсот миллионов человек, из которых примерно по шестьдесят приходилось на КСАШ и Россию, а остальные были неравномерно размазаны по остальному шарику.

И очень многие из молодых ветеранов прошедшей войны, периодически видели сны подобные сну Грустинина, а утром скрежетали зубами от того, что все произошло совсем не так как могло бы.

Глеб потянулся, встал и пошел умываться.

***

Выйдя из душа, Глеб сел за стол, запустил пищевой автомат-синтезатор, этакую ожившую фантастику, о которой большая часть пользователей выражалась исключительно нецензурно, но что поделать, даже настолько уменьшившееся население планеты прокормить иначе в послевоенных условиях было нереально. Пока завтрак готовился, он, как обычно, стал просматривать новости планеты. За время его выходного ничего экстраординарного не произошло. То, что должно было строиться – строилось, то, что должно было выпускаться – выпускалось, там, где могло – росло, те, кто должны – бдели, в общем, все в порядке. Жизнь действительно мало-помалу налаживалась и входила в норму, причем, Глеб был ярким подтверждением этому факту.

Сегодня он заступал на боевое дежурство в последний раз, тьфу-тьфу, конечно же, не в последний, а в крайний. И если все пойдет хорошо, то в восемнадцать ноль-ноль авиакрыло, в состав которого входит его полк займет свое место на низкой орбите, а спустя шесть часов безделья в кабине, их сменят. Еще через семь минут он приземлится, в последний раз покинет кабину своей звездочки и направится в раздевалку. Потом душ, перекус, сдача отчета и все! Ну ладно, не все. Еще пара дней на окончательную передачу дел, сдача кое-какого имущества и свобода! Документы в университет уже сданы и его перевод с заочного отделения дело решенное. Еще год обучения и он, наконец-то сможет заняться тем делом, которым хотел заниматься всю жизнь! Он будет архитектором, да черт подери, если бы не война он им уже давно бы был!

Четыре года обучения в кадетском корпусе, пять лет службы, хватит, надоело! Из своих двадцати одного от роду, девять лет отдано армии. Когда о его решении стало известно, большая часть знакомых похихикали и покрутили пальцем у виска, а некоторые завистливо вздохнули. Его не отговаривали, но и вслед за ним менять размеренную армейскую жизнь на непонятную гражданку никто не спешил.

А еще у него перед учебой будет настоящий отпуск. Три с половиной недели и без привязки к месту базирования части. Можно будет куда-нибудь махнуть… Только вот куда? Нужно будет покопаться в сети и подобрать себе маршрут. Или слетать к приятелям в Штаты? Хотя какой же это будет отпуск? Приятели привязаны к своим базам, а поболтать за кружкой чая в общежитии пилотов можно и так, или уже нельзя? Он же выходит в отставку, нужно будет уточнить.

От раздумий его оторвал писк синтезатора. Глеб встал, потянулся и, открыв дверцу, извлек из автомата поднос с завтраком. Разнообразием пищевой синтезатор не баловал. Миска каши, что было взято за основу оставалось только гадать. Все шесть видов каш, которые готовил этот чудо-агрегат, отличались друг от друга лишь чуть больше чем левый армейский сапог от правого. Вареное очищенное яйцо. Яйцо как яйцо, вполне съедобно и даже вкусно. Закрытый бутерброд с сыром, ну или сэндвич, это уж как кому больше нравится. И компот, а точнее витаминизированный напиток, основным назначением которого было восполнить острую недостачу витаминов в организме. Настоящие яблоки его полк получал последний раз месяца три назад, про прочие овощи-фрукты и говорить нечего. Откуда же им взяться, если сады сожжены, а огороды засыпаны серой вездесущей пылью.

Глеб, бодро работая челюстями, умял завтрак, кинул взгляд на часы, убрал грязную посуду в приемный блок синтезатора и пошел одеваться, еще не хватало опоздать. Быстро натянув чистый комбинезон и приложив палец к сенсору, он принял позу вольно и через восемь секунд мешковатый до этого комбез сел идеально по фигуре, заканчивая настройку, Глеб пару раз присел и нагнулся. Нигде не жало, не тянуло и не мешало. Тоже вполне себе фантастическая одежка из фантастического материала, в народе его почему-то прозвали нанотканью, хотя никакого отношения к нано ткань не имела. Глеб накинул бронекуртку, которую по традиции называли кителем, вновь коснулся сенсора уже на ней и, дождавшись приятного звукового сигнала, свидетельствующего, что комбез и куртка стали единым целым, надел фуражку.

Выйдя из своего номера в офицерском общежитии, тоже в принципе дань традиции, линии аккуратных двухэтажных таунхаусов вдоль транспортных дорожек, очень мало напоминали офицерские общаги летного состава начала века, Глеб очередной раз посмотрел на часы. Время, конечно, поджимало, но зато погода позволяла, и ему страсть как захотелось прогуляться пешком. Прикинув, что если немного поторопится, то вполне успеет, он проигнорировал электрокар, стоявший у входа, и, сунув руки в карманы куртки, пошел к центральному зданию базы пешком.

Как же сильно изменился мир за какие-нибудь последние пятнадцать лет! Море бесплатной энергии, масса практичных и очень долговечных вещей, на каждом шагу фантастика – ставшая реальностью. И это все после столетия нефтегазовой экономики, с ее непрерывными войнами за ресурсы и рынки сбыта, которая практически свела человеческую цивилизацию до уровня рабовладельческого строя и превратила цветущую планету в мусорную свалку. Да и крушение этой экономики прошло отнюдь не бескровно.

А каково было удивление, тогда еще курсанта Грустинина, когда он узнал, что свой двигатель Джон Серл создал еще в шестидесятые годы двадцатого века, а в шестьдесят восьмом уже демонстрировал общественности полностью рабочую модель летательного аппарата на Серл-эффекте. И это никому, нафиг, не было нужно шестьдесят лет! Зато сейчас добрых три четверти всей потребляемой человечеством энергии вырабатываются на этих генераторах, да и первые звездочки летали на эффекте, создаваемом такими устройствами.

С антигравитационными структурами Виктора Степановича Гребенникова было то же самое. Да чего не коснись! Везде одно и то же! Масса изобретений шестидесятых-семидесятых-восьмидесятых и так далее, авторов которых шельмовали, сажали в психлечебницы и тюрьмы, а то и по-простому убивали, стали востребованы лишь нынешней, пережившей страшную войну, цивилизацией Земли, став щитом и мечом в ее руках. А насколько изменились возможности обычных людей! Самый обычный гражданский дископлан позволял добраться от Пскова до Остина³ всего за четырнадцать минут, а ведь Глеб еще застал то время, когда на подобный маршрут пришлось бы затратить минимум сутки, и это, не говоря еще о стоимости подобного путешествия!

Апрельское солнце припекало все сильнее, Глеб задумчиво щурился под лучами светила и шел все медленнее. Из этого блаженного состояния его вырвал сигнал наручного коммуникатора, он тряхнул головой, ткнул клавишу приема и услышал:

– Глеб, ты в серьез решил болт на службу забить или где?

– Да нет, наверное, – ответил Грустинин, – Прогуляться захотел, а что?

– Да так, – неопределенно сообщил голос, – До общего построения пять минут осталось…

– Блин! – вскинулся Глеб и бросил взгляд на часы, – Сейчас прибегу, задумался что-то.

– Да не нужно ни куда бежать, – хмыкнул собеседник, – Я за тобой кар отправил, сейчас подойдет. И помни мою доброту!

– Ага, – ответил парень, запрыгнув в притормозивший рядом с ним кар, – Уж о тебе забудешь!

– Так служба моя такая, все видеть, все знать и вас раздолбаев подгонять! – хмыкнул голос, – Отбой!

– Отбой! – ответил Глеб и нажал кнопку.

***

Успел Глеб вовремя, даже с запасом секунд в десять. После построения, вместе с офицерами своей эскадрильи он отправился за получением боевой задачи в информационный или брифинг-зал, ну как-то прижилось это аглицкое словечко за время войны. Народ быстро рассосался по своим местам. Глеб сел на стул, ткнул пальцем в сенсор и привычным движением сунул штекер подключения в коммуникатор. Коммуникатор мигнул, сигнализируя о подключении, а вот в наушнике Грустинин услышал несколько неожиданное:

– Задание имеет степень секретности третьего уровня. Доступ к информации запрещен. Разблокировка после проведения брифинга личным кодом генерала Смирнова. Брифинг начнется через четыре минуты двадцать шесть секунд.

Глеб поднял глаза и поймал на себе удивленные взгляды товарищей. Такое и во время войны случалось не часто, а уж после ее окончания и подавно, во всяком случае, в их полку такого не было ни разу. Кое-кто из молодых офицеров с подобным, вообще, не сталкивался. Грустинин откинулся на спинку стула, служба преподнесла очередную подлянку, причем в последний день, да чтоб тебя! Тьфу-тьфу! В крайний, в крайний день! Рядовое патрулирование грозило перерасти в черт знает что!

Через несколько минут в зал помимо обычного выпускающего офицера, вошли командир полка, начальник секретной части и незнакомый моложавый генерал, видимо тот самый Смирнов. Пилоты встали, генерал поприветствовал их кивком и усадил взмахом руки. В зале повисла напряженная тишина, генерал почти минуту всматривался в лица пилотов и, наконец, начал:

– Сегодня на орбите начнется монтаж первой орбитальной крепости. Если все пойдет по плану, то крепость будет смонтирована и выйдет на боевой режим в течение шести часов. Монтаж будет производиться на высоте четыреста пятьдесят километров, что как вы знаете практически вплотную к поясу Ван Аллена⁴. Вполне возможно, что наши «братья по разуму», – тут генерал нецензурно выругался, – решат помешать. Ладно, не буду вас успокаивать, вероятность их вмешательства, по прогнозам наших аналитиков, близка к ста процентам.

Генерал замолчал и снова начал всматриваться в лица офицеров. Видимо увидев то, что хотел, он сам себе кивнул и продолжил:

– Драться придется вплотную к радиационному поясу и в его нижних слоях. Защита на ваших звездочках, конечно, есть, но старайтесь надолго в пояс не заходить. Удачи и надеюсь встретить вас всех здесь вечером, после успешного выполнения задания.

Смирнов подошел к кафедре, произвел несколько манипуляций с терминалом центрального компьютера и, не прощаясь, вышел из зала. Глеб, да и остальные пилоты удивленно проводили генерала глазами. Ничего безумно секретного они в речи Смирнова не услышали. Пусть не совсем обычная, прежде всего в силу удаления от планеты, они редко летали выше трехсот километров, но вполне рядовая операция, чего огород то было городить с третьим уровнем?

От обдумывания ситуации Глеба отвлек голос в наушнике:

– Доступ к информации разблокирован. Прошу ознакомиться с планом задания.

Глеб бросил взгляд на экран терминала и понял, что задание похоже действительно не рядовое. Монтируемая станция состояла из шести совершенно одинаковых модулей. Его эскадрилье предстояло прикрывать четвертый модуль будущей крепости. Размеры модуля впечатляли. Внутри этого модуля, легко и не принужденно, смог бы базироваться весь их полк, со всеми службами, складами и обслуживающей техникой. А если потесниться, то и еще один бы влез. Это чего ж в эту хреновину впихнули то? Кроме его эскадрильи этот модуль прикрывали еще шесть. Немереная силища, Грустинин не помнил такого количества сил в одном месте со времен боев за Австралию.

– Кхм! – привлек к себе внимание комполка, – От себя добавлю. Сейчас техники навешивают на ваших птичек дополнительные блоки магнитной защиты. Жрут они немерено, так что их запитают от резервного генератора, внимательно следите за расходом энергии, не увлекайтесь. Кроме того, на ваших машинах будут установлены новые экспериментальные ракеты. На испытаниях они показали себя хорошо, но мало ли… все, разойтись, вылет через два часа.

Пилоты поднялись и нестройной шеренгой потянулись к выходу. Когда Глеб уже готов был пристроиться в хвост группе выходящих офицеров, то услышал:

– Майор Грустинин, останьтесь.

У Глеба, от нехорошего предчувствия, аж во рту пересохло. Он развернулся и подошел к комполка.

– Да, Николай Константинович?

– Тут вот какое дело, Глеб Глебович, – провел по волосам полковник, потом рубанул рукой воздух и продолжил: – Накрылось твое увольнение Глеб, медным тазом, накрылось!

– Почему? – прохрипел Грустинин, которому как-то резко перестало хватать воздуха.

– Еще вчера вечером из Омска отказ пришел, – ответил комполка, – А с сегодняшнего дня наш полк на военном положении, даже увольнительные отменили.

– Понятно, – сжав зубы, выдохнул Глеб.

– Ни кипятись. Может это как раз и связано с этой крепостью. Все устаканится и через недельку военное положение снимут, а я твой рапорт еще раз продавлю. Все нормально будет, никуда твой институт не денется, попадешь ты на свои лекции, – он пару секунд помолчал, – В общем, придется Соболеву еще недельку твоим замом полетать. Ладно, иди, вернешься, подумаем, как быть.

– Благодарю, – довольно сухо поблагодарил Грустинин и круто развернувшись, вышел из зала.

***

– Вторая эскадрилья, начать предстартовую проверку, – произнес в наушнике голос выпускающего.

Грустинин коснулся пальцем пары сенсоров и стал наблюдать за телеметрией своей звездочки. Спустя пару минут тест был окончен. Все работало как часы. Глеб произнес в пространство код активации голосового управления и доложил, умная автоматика вычленила текст доклада и направила его на контрольную вышку.

– Два-девять. Телеметрия ОК. Готов к пуску.

Спустя десять секунд вышка дала добро на продолжение запуска:

– Вторая, запустить генераторы, мягкий пуск.

Глеб откинул защитный колпачок и вдавил кнопку запуска. Сегодня они никуда не торопились, поэтому генераторы запускали в режиме плавного набора скорости, в этом варианте выход на рабочий режим достигался минут за пятнадцать. Где-то под корпусом сзади и ниже кабины раздался шелест, плавно перешедший в нарастающий гул, который, впрочем, практически сразу сменился тишиной. Грустинин мельком глянул на показания приборов и сообщил:

– Два-девять. Генераторы запущены. Выход на режим четырнадцать-тридцать семь.

– Принято два-девять. Начинайте герметизацию.

Глеб надел перчатки, шлепнул левой рукой по запястью правой и активировал сращивание. Дождавшись сигнала, что операция закончена, подсоединил к поясу хобот обеспечения, внутри которого прятались трубки подачи кислородной смеси, вентиляции, питания и удаления последствий жизнедеятельности. Хобот намертво присосался к скафандру и вскоре мигнул зеленым огоньком, а на дисплее появились данные о включении пилота в систему жизнеобеспечения корабля. Грустинин закрыл забрало шлема и активировал в системе переход на питание от систем звездочки, дождался сигнала системы и доложил:

– Два-девять. Герметизацию закончил. Перешел на жизнеобеспечение от корабля.

– Принято два-девять. Начинаем заполнение кабины.

Этот момент Глеб не любил больше всего. При полетах на высотах свыше трехсот километров кабина в обязательном порядке заполнялась хитрым коктейлем, который значительно снижал дозу радиации, получаемую пилотом, но сам процесс заполнения, когда жидкость медленно поднималась, затапливая сначала колени, потом грудь, поднималась до рта, брр…

Гравитация вокруг генераторов уже прилично уменьшилась, не невесомость конечно, но желудок к горлу подкрадывается. Грустинин перебросил часть энергии на поддержание в кабине половинки g. Как по нему, это была самая комфортная сила притяжения, уравновешивавшая увеличившуюся на тяжесть скафандра массу тела, но при этом позволявшую уверенно выполнять все маневры без риска резким движением руки вдавить себя в привязные ремни до кругов в глазах.

Жидкость добралась почти до горла. Глеб прикрыл глаза, хотя это было против правил, но на подобное нарушение смотрели сквозь пальцы. Дождавшись зуммера сигнализировавшего об окончании процедуры заполнения, он покрутил головой, осматриваясь, и снова вышел на связь:

– Два-девять. Заполнение закончено. Пузырей не наблюдаю.

– Принято два-девять. Запускайте решетку. Подъем два метра.

– Есть два метра, – ответил Глеб.

Он активировал антигравитационную решетку и медленно поднял звездочку на заданную высоту.

– Два-девять. Зависание два метра. Все штатно.

– Принято два-девять. Убрать опоры, – откликнулся выпускающий офицер.

Грустинин, щелкнул тумблером, дождался пока опоры уйдут в корпус и доложил:

– Два-девять. К маневрированию готов.

– Передаю вас диспетчерской. Ни пуха, ни пера, два-девять!

– К черту! – хмыкнул Глеб.

Через примерно минуту над стартовой площадкой замерли все четырнадцать машин эскадрильи. Глеб переопросил телеметрию остальных машин, и переключившись на групповую связь коротко бросил:

– Вторая, доклад!

– Два-один. Норма. Генераторы девяносто два.

– Два-два. Норма. Генераторы сто.

…

– Два-четырнадцать. Норма. Генераторы сто и девяносто два.

– Приготовиться к маневрированию, – сказал Глеб и вызвал диспетчера, – Вторая готова. Прошу разрешения на подъем до тысячи.

– Вторая. Подъем до тысячи разрешаю. Счастливого пути и доброй охоты! – откликнулась диспетчер.

– Доброй охоты всем нам! – привычно ответил Глеб и улыбнулся, – Вторая, построение восемь, высота тысяча, поехали! – и плавно наращивая скорость, рванул в небеса.

***

На высоте в километр эскадрилья, добравшись до заданного квадрата, построилась в виде конуса, выбросив на триста метров выше второе звено в качестве наблюдателя и авангарда. На расстоянии в два десятка километров вокруг них такими же конусами расположились еще четыре эскадрильи из других полков, а еще одна зависла выше на две тысячи метров. Последняя из прикрывавших четвертый модуль авиагрупп должна была прибыть вместе с охраняемым объектом. Ждать слишком долго не пришлось. Через семь минут после начала операции на радарах появились звездочки, а следом за ними и сам модуль, транспортируемый четырьмя буксирами. Буксиры затащили его под звено Глеба и вся масса техники начала подъем.

Через десять минут они достигли расчетной высоты, и эскадрилья Грустинина переместилась на позицию согласно плану прикрытия. Пять блоков будущей крепости заняли свои места на орбите, и вокруг них уже суетился целый рой монтажных аппаратов, спроектированных на основе звездочек первых проектов. Второй блок запаздывал, причем прилично. Грустинин ненадолго отвлекся от радарного комплекса и сбросил в командный чат запрос по поводу второго блока. Ответ пришел мгновенно: «Все в порядке. Продолжайте выполнение задания». Ну в порядке, так в порядке.

Второй блок появился на радарах только через пятнадцать минут, причем его окружала только половины кораблей сопровождения. Три отставшие эскадрильи прибыли еще на десять минут позже. Двух машин не хватало. Глеб связался с командиром неполной авиагруппы по личному каналу, благо тот оказался пусть и шапочно, но знакомым, и выяснил, что при движении к точке сбора они нарвались на четыре тарелки, которые проходили по классификации как авианосец тип 2б.

Такие, уже классифицированные и хорошо опознанные летающие объекты, в последнее время, были наиболее частыми гостями в околоземном пространстве. В одиночку они могли доставить массу неприятных моментов одному-двум звеньям, но уже против эскадрильи не плясали совершенно. Эти инопланетные корабли несли на борту до двух десятков мелких тарелочек – истребителей, как их прозвали земляне, но к счастью истребители эти были плохо вооруженные и не шибко живучие. Пара звездочек легко разбиралась с десятком этих порождений внеземного разума. В общем, на перехват незваных гостей выделили три эскадрильи, а остальные продолжили сопровождать груз. Противника уничтожили, потерь не понесли. Недостающая же пара звездочек осталась добить поврежденные тарелки после падения тех на землю и должна была скоро догнать остальных.

Наконец-то, и последний блок занял свое место. Монтажные аппараты тут же стали соединять его с остальной конструкцией. Противник пока что хранил презрительное молчание и в действия Землян не вмешивался, что лично Глеба совершенно устраивало. Как-то подустал он за последнее время от непрерывных баталий. Час проходил за часом, монтаж подходил к концу, и ранее довольно неуклюжая конструкция из шести блоков стала напоминать грозную космическую крепость.