Kitobni o'qish: «Принцесса под прикрытием»

Конни Глинн

Shrift:

Перевод с английского

Connie Glynn

UNDERCOVER PRINCESS

First published in Great Britain in the English language by Puffin Ltd, 2017.

Печатается с разрешения издательства Penguin Books Ltd.

Cover illustration © Qing Han

*******

Конни Глинн с детства любила сочинять и уже в шесть лет придумала свою первую историю. Подростком она посещала уроки театрального мастерства, а во время учебы в университете создала собственный, невероятно успешный канал на YouTube под название Noodlerella. У Конни уже более 700 тысяч подписчиков, а количество просмотров на канале превысило 56 миллионов.

***

Посвящается моей замечательной семье и всем прекрасным ведьмам, которые меня зачаровали.

Отдельная благодарность Ричарду и Марку – за «железобетонную» поддержку моих начинаний, Холли и Рут – за то, что заставляли меня двигаться вперед и помогли обрести собственное видение мира, а также Эвану – за неоценимую помощь с математикой.

Наконец, хочу поблагодарить мою чудесную, добрую аудиторию –
спасибо вам, дорогие, спасибо, спасибо!

Об авторе

Конни Глинн с детства любила сочинять и уже в шесть лет придумала свою первую историю, а текст за нее набрала на печатной машинке мама. Кроме того, в раннем возрасте у Конни проявился интерес к сцене, и подростком она посещала уроки театрального мастерства в Гилдхоллской школе музыки и драмы. С годами любовь к историям только окрепла: недавно Конни защитила диплом по специальности «киноведение».

Во время учебы в университете Конни создала собственный, невероятно успешный канал на YouTube под названием Noodlerella – в честь своей любимой еды и диснеевской принцессы (noodle (лапша) + Cinderella (Синдерелла, Золушка) = Лапшинелла). Видеоблог посвящен ее увлечениям – комиксам, анимации, видеоиграм, косплею, – также она делится в нем впечатлениями и рассказывает о разных «клевых штуках». У Конни уже более 700 тысяч подписчиков, а количество просмотров на канале превысило 56 миллионов.

2016 год ознаменовался для Конни первым появлением в кинематографе: ее голосом говорит Росинка Мокси в британской озвучке мультипликационного фильма «Тролли» студии Dreamworks.

Подписывайтесь на каналы Конни Глинн на YouTube, в Instagram и Tumblr.

@Noodlerella

#RosewoodChronicles

Часть первая
ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В РОУЗВУД-ХОЛЛ

Пролог

Есть на свете места, в которых чудеса и разные удивительные события происходят чаще, чем где-либо еще. Их можно узнать по атмосфере, отличной от окружающей действительности: воздух там густо пропитан другой эпохой, другим миром. Иногда эти места созданы самой природой – например, скрытые в лесной чаще водопады или дивные луга, покрытые цветочным ковром, – а иногда бывают рукотворными, как, скажем, детская игровая площадка в сумерках или пыльная лавка антиквара, где все дышит историей. Но порой, хоть и крайне редко, подобные уголки заключены во внутреннем пространстве людей определенного сорта. Вполне возможно, вы и сами встречали таких: на первый взгляд, в них нет ничего выдающегося – ни особого обаяния, ни блестящего ума, однако, чем больше времени проводишь рядом с ними, тем сильнее ощущаешь их удивительную способность изменять реальность и добиваться любой цели…

Принцесса Элинор Пруденс Вулфсон, единственная дочь короля Александра Вулфсона и наследница престола крохотной страны Маррадовы, отнюдь не обитала в одном из описанных укромных уголков и не вмещала его у себя в душе, но отчаянно нуждалась и в таком месте, и в таком человеке.

– Я буду учиться в этой школе! – Элинор хлопнула брошюрой по столу, отчего чашки с утренним чаем вздрогнули на блюдцах.

Александр Вулфсон и бровью не повел.

– Нет, – коротко ответил он, не отрываясь от газеты.

– Я – наследница короны и с ерундовым вопросом вроде выбора школы разберусь как-нибудь сама! – заявила принцесса.

Александр посмотрел на жену – королеву Матильду, сидевшую на противоположном конце стола.

Королева лишь пожала плечами.

– Алекс, она права, – миролюбиво сказала Матильда, деликатно опустила в чашку кусочек сахара и, спрятав улыбку, принялась помешивать напиток ложечкой.

Расчет Александра на родительскую солидарность не оправдался. Все так же буравя глазами газету и изображая полнейшую невозмутимость, он пригубил чай.

– Эдвина, – обратился король к горничной, – будьте любезны, унесите пустую посуду на кухню.

– Сию минуту, ваше величество.

Эдвина проворно составила усыпанные крошками тарелки в стопку и, двигаясь с профессиональной вышколенностью, покинула столовую, ступая по дубовому паркету почти бесшумно. Массивные двойные двери закрылись за ней с легким скрипом.

После того как прислуга удалилась на достаточное расстояние, чтобы не расслышать и намека на семейную сцену, король вновь уткнулся в газету и сообщил:

– Я против.

Из груди Элинор вырвался раздраженный возглас; от досады принцесса топнула ногой.

– Мог бы хоть заглянуть в буклет! – сердито бросила она и выхватила газету из отцовских рук.

Александру пришлось посмотреть на дочь. С Элинор всегда было непросто – на типичную принцессу девочка ни капельки не походила. Утонченным беседам она предпочитала жаркие политические споры, тайком бегала на разухабистые рок-концерты, а более всего презирала утомительные церемонии и мероприятия, предписанные протоколом, – точнее сказать, утверждала, что презирает, так как наотрез отказывалась в них участвовать. С другой стороны, Элинор отличалась живым умом, уверенностью в себе и пылкой натурой, а для ее отца это было гораздо важнее соблюдения придворного этикета. Правда, время от времени ему хотелось, чтобы в присутствии бабушки с дедушкой юная принцесса получше следила за языком.

Как бы ни желал Александр для своей дочери счастливой жизни, свободной от обязательств, которые влекла за собой принадлежность к монаршей семье, факт оставался фактом: однажды Элинор станет королевой и ей придется взять на себя это бремя. До того дня Александр намеревался убедить дочь, что отправление королевских обязанностей может приносить радость. К этому выводу, сделанному в молодые годы, король и сам пришел не сразу.

– Ты отправишься в Астон-Корт, где обучались все правители Маррадовы за последние сто лет. Нравится тебе это или нет, уж будь довольна.

Матильда тихонько хихикнула и спрятала лицо за чашкой.

– Ни за что, – столь же категорично возразила Элинор. – Я еду в Англию, в школу Роузвуд-Холл!

Голос принцессы не дрогнул. Она твердо решила: даже если ее силой попытаются запихнуть в Астон-Корт, она будет вопить во все горло, царапаться и брыкаться.

Александр тяжело вздохнул.

В отличие от большинства подростков, в этом вопросе Элинор упрямилась не просто потому, что хотела настоять на своем. Поступление в школу означало конец свободе, конец возможности быть обычной девчонкой. Отныне она должна будет выходить на публику как наследница марравского трона, и увиливать от исполнения официальных обязанностей уже не получится. Нельзя красить волосы, да и одеваться нужно иначе. Ей придется соответствовать роли принцессы, а стало быть, распрощаться с нормальной жизнью.

Александр взял газету и аккуратно сложил ее, приготовившись к утомительному поединку «кто кого перекричит» – с тех пор, как у Элинор начался переходный возраст, шумные скандалы между ней и отцом случались регулярно.

– Пап, ну пожалуйста.

Вот уж чего Александр точно не ожидал. Эта маленькая строптивица почти никогда ни о чем не просила. Он поднял глаза, но вместо привычной насупленной гримаски увидел на лице дочери выражение искреннего отчаяния. Король попытался осмыслить, почему так решительно противится ее выбору, но быстро вспомнил, что после официального объявления Элинор наследницей престола безопасность ей гарантирована только в Астон-Корте. Лишь там она будет под надежной охраной, и там же ее как следует подготовят к будущему образу жизни. Астон-Корт, и точка. Несмотря на убежденность в своей правоте, однако, Александр обнаружил, что осторожно сжимает пальцами протянутый ему буклет с описанием школы Роузвуд.

Элинор накрыла отцовскую руку обеими ладонями и легонько ее сжала.

– Просто прочти, о большем я не прошу.

Королева Матильда с аристократическим изяществом сделала глоток чая, после чего аккуратно вернула чашку на блюдце.

– Возможно, это из-за чая, но мне всегда нравилась Англия. А тебе, дорогой? – Она посмотрела на мужа, и, едва их глаза встретились, расслабленная беззаботность из ее взора куда-то исчезла.

Несколько секунд – Александру они показались вечностью – король Маррадовы выдерживал взгляд супруги. Да, Матильда это умела.

Наконец с долгим тяжким вздохом он сдался.

– Хорошо, я прочту брошюру, но на этом все.

Элинор пронзительно завизжала от радости.

– Ура! Спасибо, спасибо, спасибо! Вот увидишь, папочка, тебе понравится. – С этими словами она сунула в рот круассан и унеслась, прежде чем Александр в полной мере сообразил, что именно произошло.

Эхо от стука захлопнувшихся дверей повисло над столом, за которым остались сидеть Александр и Матильда. Когда оно медленно растаяло в воздухе, король вновь взглянул на жену. Та мило улыбнулась.

– Нельзя ее отпускать, – сказал Александр. – Для нас неприемлемо, чтобы единственная наследница престола околачивалась в каком-то английском пансионе, в то время как должна учиться править страной.

Матильда опять посерьезнела. Она тщательно поправила лежавшие перед ней столовые приборы, выстроив ножи, вилки и ложки в безупречную шеренгу. Когда же королева подняла голову, Александр явственно разглядел в ее взоре пригашенное пламя.

– Во-первых, тебе не хуже моего известно, что Роузвуд – не простой частный пансион, а во-вторых, – Матильда сделала паузу, заставив короля посмотреть на нее в упор, – Элинор пока официально не объявлена наследницей короны. В Англии никто не знает, что она принцесса, так не лучше ли позволить ей еще пару лет провести обычным подростком, прежде чем взяться за отправление королевских обязанностей? Я ведь знаю, тебе в юности хотелось того же.

Александр в изумлении глядел на жену. Она действительно намекает на то, о чем он подумал?

– Ты хочешь, чтобы наша дочь отправилась в эту школу инкогнито?

На лице Матильды мгновенно расцвела улыбка; напряженность исчезла без следа, точно шляпа, которую она с легкостью надевала и снимала.

– Сейчас от тебя требуется всего лишь изучить брошюру. – Королева поднесла чашку ко рту, затем прибавила: – Кроме того, если что-то пойдет не так, мы всегда можем послать Джейми.

Александр, одновременно озадаченный и восхищенный, уставился на жену, потом хмыкнул себе под нос. Что-то подсказывало: прочтением буклета дело не ограничится.

– 1 -

В городке Сент-Айвс есть маленькая пекарня. Ее стены, отделанные штукатуркой с вкраплением гравия, кажутся лиловыми, а все из-за того, что густо заросли глицинией. Через уличные окошки на горизонтальных поверхностях, застеленных материей, можно разглядеть толстый слой пыли, которая поблескивает в лучах солнца. Над дверями – блеклый полосатый навес и вывеска, гласящая: «Пекарня миссис Тыквен», хотя уже много лет здесь ничего не пекут. Верхний этаж отведен под жилой дом – прежде простой и скромный, а теперь захламленный аляповатыми, дешевыми безделушками: китч стал результатом тщетных стараний новой хозяйки украсить непритязательное жилище. Впрочем, одну комнату она не тронула, и там, словно в тихой гавани, нашли приют все самые счастливые воспоминания из прошлого.

Лотти Тыквен вместе с мачехой Биди живет в доме № 12 по адресу: Бетесда-хилл, Сент-Айвс, графство Корнуолл. Лотти обитает в мансарде; уютный чердак с видом на море – ее убежище, ее «нора». Скрипучие половицы, стены, увешанные детскими фотографиями, и множество пухлых книжек со сказками… Но сегодня Лотти покидает свою комнату, свой дом и Корнуолл. Она едет учиться в школу Роузвуд-Холл.

***

– Лотти! – Пронзительный голос Биди ввинтился в мозг, заставил съежиться как раз в тот момент, когда Лотти почти закончила собирать чемодан.

– Да? – Она непроизвольно зажмурилась.

Послышались шаги, и в следующую секунду мачеха появилась в дверях. На лице – зеленая кремообразная маска, рыжие волосы убраны под тугую чалму из полотенца. Биди, ослепительная красавица, следила за собой очень тщательно. Она считала, что бремя заботы о Лотти слишком тяжело для такой молодой женщины, как она, и вообще, тратить свое время и силы на чужого ребенка – величайшая жертва с ее стороны (о чем Биди не уставала регулярно напоминать падчерице).

– Надо же, у меня совершенно вылетело из головы, что ты сегодня уезжаешь! – Судя по тону, Биди находила этот факт чрезвычайно забавным.

Лотти ответила дежурной улыбкой – как и миллион раз до того.

– Ничего страшного, я…

Мачеха перебила ее резким смехом.

– Нет, ну как я могла забыть? Ты мне все уши прожужжала этой своей школой, – она опять хохотнула, – хотя вряд ли она такая уж престижная, если туда взяли тебя.

По лицу Лотти пробежала тень.

– Шучу, шучу, – снисходительно произнесла Биди. – Не надо воспринимать все слишком серьезно.

Лотти снова натянуто улыбнулась и даже попыталась выдавить из себя смех, но тут взгляд Биди упал на два розовых чемодана.

– Какие огромные! Надеюсь, тебя не надо подвозить? Это было бы уже чересчур. – Биди посмотрела на Лотти с упреком, словно падчерица испытывала ее терпение.

– Нет, не надо, – ответила Лотти самым любезным тоном. Она совершенно не хотела обидеть мачеху, зная, какую непосильную ношу та взвалила на себя после смерти ее матери. Наоборот, Лотти старалась по возможности облегчить жизнь Биди. – Меня отвезут Олли с мамой.

Биди неодобрительно вздернула брови.

– Очень любезно с их стороны. Не забудь поблагодарить за услугу.

– Конечно, – кивнула Лотти. Кажется, мачеху ее ответ устроил.

– Ну, хорошо… – Биди умолкла и обвела глазами комнату, словно попала сюда впервые. Пожевав губами, она снова бросила взгляд на Лотти и набрала полную грудь воздуха, как будто готовилась произнести речь.

– Ты так старалась… Надеюсь, школа тебя не разочарует.

Лотти сглотнула. Она знала: Биди счастлива, что падчерицу приняли в Роузвуд; наконец-то дом будет в полном ее распоряжении! Поступив в эту школу, Лотти не только выполнила обещание, данное матери, но и сделала бесценный подарок мачехе.

– Спасибо, – пробормотала она.

Биди сделала небрежный жест рукой, отмахиваясь от дальнейших разговоров.

– Ладно, пойду смывать маску. Счастливо добраться!

Как только она вышла, Лотти вернулась к укладке вещей, но вскоре ей опять помешали.

– Ну, ты и расфуфырилась! – раздался язвительный голос Олли.

Он стоял, прислонившись к дверному косяку со скрещенными руками, и смотрел на Лотти.

– Олли! – Неожиданное появление лучшего друга застало ее врасплох, и она испуганно прикрыла грудь. – Как ты сюда попал? И сколько раз я просила тебя стучаться!

Лотти пыталась придавить крышку чемодана собственным весом и от этого слегка запыхалась. Олли, как и ей, исполнилось четырнадцать, и, хотя он был выше Лотти, лицо юноши по-прежнему оставалось детским. При виде его младенчески-нежных щек Лотти вспоминала мягкое мороженое из киоска на пляже и другие приятные вещи.

– Проскользнул мимо злой ведьмы. Ты в курсе, что ее кожа в конце концов позеленела? – с коварной усмешкой поинтересовался Олли.

Лотти хихикнула, однако словечко «расфуфырилась» ее уязвило. Она оглядела себя, неловко одернула платье и сердито спросила:

– А что тебя во мне не устраивает?

Олли сверкнул своей фирменной дерзкой улыбкой. По обыкновению, на его джинсах там и сям налипли клочки собачьей шерсти, но паренька это ничуть не смущало.

– Не слишком ли шикарный наряд для первого дня в школе? – поинтересовался он.

– Слишком шикарный?! – Ну и глупость сморозил этот мальчишка! – Для Роузвуд-Холла в самый раз. Я должна соответствовать уровню. Не хочу из-за внешнего вида сразу же оказаться в изгоях. – Лотти с преувеличенной тщательностью стряхнула с воротника невидимую соринку. – У большинства учеников одежда наверняка пошита на заказ из парчи и бархата.

Олли по-свойски прошел внутрь и плюхнулся на кровать Лотти. Оглядевшись по сторонам, скептически поджал губы. Особый, милый беспорядок, неизменно царивший в комнате, исчез, остались только голые стены. Все имущество Лотти уместилось в двух розовых чемоданах.

– Значит, так, – начал Олли, – если ты на минуточку перестанешь беспокоиться, что подумают другие… – Он полез в карман и вытащил оттуда мятый конверт и старую фотокарточку, сделанную «полароидом». Лотти узнала фото – раньше оно висело над кроватью в комнате Олли. – В общем, это тебе.

Она потянулась за подарком, но Олли отдернул руку.

– Письмо можно открыть только в поезде.

Лотти досадливо поморщилась и кивнула, после чего Олли медленно вложил ей в ладонь оба предмета. Эту фотографию она видела тысячу раз: они вместе на пляже, носы перепачканы мороженым, глаза горят жадным восторгом, на физиономиях улыбки от уха до уха. Хотя цвета уже поблекли, на голове Лотти еще можно разглядеть тиару, а в волосах Олли – небольшие рожки. В детстве друзья носили эти карнавальные украшения не снимая. После того как в театре под открытым небом они увидели постановку шекспировской пьесы «Сон в летнюю ночь», Олли объявил себя Паком с Волшебных холмов. Вдохновившись трюками озорного эльфа, мальчик решил, что, покуда он носит волшебные рожки, ему тоже будут сходить с рук все проказы и шалости. История с тиарой, однако, была не столь веселой. Лотти осторожно провела пальцем по снимку… В груди кольнуло: она вспомнила день, когда ее получила.

– Жду у машины. Дам тебе время попрощаться с домом, – сказал Олли, затем без усилия подхватил чемоданы и понес их вниз.

Когда он ушел, Лотти задумчиво положила подарки друга к прочим «сокровищам» на сиротливо-голую кровать. Она специально оставила все самое ценное на виду, чтобы не забыть при отъезде, и теперь стала аккуратно укладывать каждую вещь в сумочку: туда отправились выцветший полароидный снимок и конверт с письмом Олли, любимый блокнот, верный товарищ – игрушечный поросенок по имени мистер Трюфель, мамино фото в рамке (на нем Маргарита была запечатлена в университетской мантии) и, наконец, самый дорогой для Лотти предмет, который среди прочих смотрелся весьма странно: серебряная тиара, украшенная полумесяцем. Всего за час Лотти упаковала всю свою жизнь в два розовых чемодана, рюкзак из джинсовой ткани и небольшую сумочку через плечо на крепком белом ремешке.

Напоследок окинув взглядом опустевшую комнату, она подумала: «Я это сделала, мамочка. Я поступила в Роузвуд, как обещала».

-2-

Лотти (Почетной принцессе Сент-Айвса)

Весь этот год ты так много занималась, что мы, кажется, почти и не виделись, а теперь ты уезжаешь на другой конец страны. Без тебя все будет не так, хотя, уверен, твоих приключений хватит на нас обоих.

На прощание я хотел подарить тебе книгу сказок – знаю, как ты их обожаешь, – но потом подумал, что у тебя, наверное, они все уже есть, поэтому решил отдать это старое фото. Пусть каждый день напоминает тебе обо мне.

Жду не дождусь твоего рассказа обо всех безумных штуках, которые вы будете откалывать в Роузвуде. Я страшно горд, что ты поступила в эту школу, но все равно буду очень скучать *утирает слезу*, И ВООБЩЕ, КАК ТЫ МОГЛА БРОСИТЬ МЕНЯ В ЭТОЙ ЛОВУШКЕ ДЛЯ ТУРИСТОВ?! ПРЕДАТЕЛЬНИЦА!!! (Моя психика трансформирует сложный комплекс эмоций в гнев – это такой защитный механизм, понимаешь?)

Твой друг Олли

P. S. Привези мне оттуда золотую корону. Полагаю, тебе ее выдадут сразу по прибытии;)

Лотти улыбнулась, перечитав письмо лучшего друга, и позволила себе ненадолго расчувствоваться при мысли о том, что расстается с тихой жизнью в Корнуолле. За окном поезда проносилась сочная зелень сельских районов. Глядя на нее, Лотти вспомнила тот день в прошлом году, когда она подала заявление о приеме в Роузвуд-Холл. Пять лет назад она пообещала маме, что найдет способ попасть в эту школу. Накануне всю ночь бушевала гроза, и мир снаружи был сырым и разбухшим от воды. Мама лежала под четырьмя одеялами, исхудалая и слабая от болезни, пожиравшей тело, но ее глаза по-прежнему светились благодаря несгибаемой силе духа. Она посмотрела на дочь и улыбнулась такой знакомой, теплой улыбкой.

– Ты добьешься всего, что задумаешь, маленькая принцесса.

Процесс подачи документов оказался долгим и трудным. Детей, обучающихся за счет социальной стипендии, в Роузвуд принимали крайне редко, брали только тех, кто проявлял исключительные способности, – заведение гордилось своим высочайшим уровнем. В Роузвуд нельзя было просто записаться, то есть пролистать буклет и сказать: пойду туда. Лотти, живя вдвоем с мачехой в маленькой пекарне покойной матери, просто не имела возможности собрать сумму, необходимую для оплаты обучения, однако отступать она не собиралась. Девочка упорно трудилась, отказывала себе в отдыхе и развлечениях, вставала ни свет ни заря, чтобы переделать домашние дела, а потом закрывалась в комнате и штудировала учебники. Все это время она представляла себе, как войдет в ворота Роузвуда и займет свое место среди лучших из лучших. Разумеется, чтобы сделать этот мир прекраснее.

«Поезд прибывает на станцию Роузвуд. Просьба не забывать свои вещи при выходе из вагона», – сообщил голос из динамика.

Взяв в руки чемоданы, Лотти вдруг подумала: интересно, ей одной пришлось добираться общественным транспортом? Скорее всего, остальных привезли в Роузвуд на личных автомобилях, хотя на школьной карте местности, которую она и Олли часами разглядывали, отмечено лишь что-то вроде посадочной площадки. Неужели ребят доставляют сюда на вертолете? Может, ей тоже надо было попытаться заказать вертолет? Мысль, конечно, глупая, однако она лишний раз напомнила Лотти о глубокой пропасти между ней и прочими учениками.

Ощутив внезапное беспокойство, Лотти нащупала в сумочке тиару. Мама была превосходной рассказчицей и каждый вечер читала дочке перед сном. Больше всего Лотти любила сказку «Хрустальный башмачок». Эту историю мама перечитывала ей во всех вариантах, какие смогла отыскать, и Лотти всякий раз поражалась их многообразию. Мама объясняла, что сказки, как и все на свете, менялись и развивались на протяжении веков, но главным, что привлекало девочку, было добро, которое несли в мир герои. Во всех без исключения версиях принцесса была доброй, и Лотти отчаянно хотелось ей в этом подражать. И вот на седьмой день рождения мама подарила Лотти фамильную серебряную тиару, украшенную полумесяцем. В семье Тыквен эта реликвия – наследие Роузвуд-Холла – передавалась из поколения в поколение.

Пейзаж за окном поезда сделался размытым; перед мысленным взором Лотти всплыл праздник по случаю ее семилетия.

«Эту тиару преподнесли в дар одному из наших предков, который имел честь обучаться в школе Роузвуд много столетий назад. Он передал ее своему сыну по наследству, тот – своему, и в конце концов мой дедушка подарил ее мне. Когда у тебя появятся собственные дети, ты сможешь сделать то же самое».

Лотти пропустила мамины слова мимо ушей, не в силах оторвать взгляд от раскрытого футляра. Осторожно взяла тиару, надела и… увы, головка семилетнего ребенка была попросту слишком маленькой. Украшение моментально соскользнуло и с металлическим стуком упало на дощатый пол гостиной. Там, на полу, в окружении толпы детей, набивших животы именинным тортом, эта изящная вещица смотрелась до крайности нелепо. Чувствительная по натуре, Лотти расплакалась. Ее огорчил не столько неподходящий размер тиары, сколько то, что на фоне этого старинного, овеянного волшебством предмета, кажущегося неуместным в скромной обстановке дома, все остальное выглядело до боли унылым и серым. Тиара прямо-таки лучилась великолепием, однако ее сияние лишь подчеркивало убогость остального мира.

– Лотти опять плачет, – пробурчала одна из приглашенных девочек.

– Заткнись, Кейт, – оборвал ее Олли. – Не надо злиться только из-за того, что не ты выиграла в «Передай посылку».

– Но музыку остановили на мне! – надулась от обиды Кейт.

Перепалка расстроила Лотти еще сильнее: теперь плохо не только ей, но и гостям! Вообразив конец света, она едва не затопила гостиную потоками слез, и тут на помощь пришла мама.

– Так, быстренько все успокоились, – сказала Маргарита. – Кейт, вот тебе специальный подарок, а приз игры «Передай посылку» пусть останется у Томаса. Лотти, солнышко, тиару можно закрепить. – Из кармана передника она достала две заколки-«крокодильчика». – А сейчас, пожалуйста, все послушайте меня. Это действительно очень необычная вещь. – Миссис Тыквен взяла тиару, и Лотти невольно отметила, как естественно украшение лежит на ее ладони. – Скажу по секрету, тиара – не простая, а волшебная.

Детвора мгновенно утихла, радостно предвкушая очередную захватывающую историю.

– Тот, кто ее наденет, добьется всего, чего бы ни задумал. А тот, кто до нее дотронется, обретет все лучшие качества, которыми наделены принцессы. – Маргарита бережно надела корону на голову дочери и прикрыла заколки прядями волос. – Скажите-ка мне, какие хорошие качества есть у принцесс? – Она обвела взглядом толпу детишек, но те засмущались, как это нередко бывает с малышами. – Может быть, храбрость? Как по-вашему, принцессы – храбрые? – Дети единодушно закивали. – А еще?

– Принцессы – красивые! – выпалил Олли.

Маргарита тихонько засмеялась, тронутая этой простодушной откровенностью.

– Согласна, принцессы часто бывают красавицами, но их красота идет изнутри, потому что они… – Миссис Тыквен взмахнула рукой, приглашая слушателей высказаться.

– …добрые! – крикнула Кейт, улыбаясь Лотти.

– Отлично, Кейт. Продолжаем вспоминать!

Ободренная улыбкой Кейт, Лотти тоже решилась поделиться мнением:

– Они никогда не отказываются от своей мечты.

– Прекрасно, Лотти! А каким словом мы называем таких людей?

– Чокнутые! – завопил Олли. Все, кроме Лотти, засмеялись, а она лишь с досадой закатила глаза.

– Э-э-э… непрестанные? – предположил Чарли.

Повисла пауза – вся компания старательно подбирала подходящее определение. И вдруг Лотти озарило: все же так просто! Внезапно это слово показалось ей самым верным, мощным и важным на свете, навсегда изменив отношение к жизни.

– Несгибаемые.

Едва оно слетело с губ Лотти, как девочка поняла – вот качество, которым ее должна наделить тиара: умением никогда и ни за что не сдаваться, непреклонно, вопреки всему и всем, нести в мир добро.

С того дня минуло уже семь лет. Как странно… Всего два года спустя, когда мамы не стало, жизнь Лотти круто переменилась, и все же она до сих пор отказывалась верить, что все это – не какой-то бесконечный дурной сон.

Лотти мотнула головой, прогоняя с сердца тяжесть, убрала фотографию в сумочку и легонько сжала тиару, осторожно проводя пальцами по драгоценным камушкам в верхней части. Лучше бы, конечно, надеть ее на голову, но, пока Лотти едет в поезде, хватит и прикосновения.

Она мысленно произнесла свою личную мантру: Я буду доброй, храброй и несгибаемой.

У нее все получится. Она вольется в коллектив, со всеми подружится. Добьется успеха в этой школе, как обещала маме.

Динамик объявил: «Станция Роузвуд. Конечная остановка для тех, кто направляется в Роузвуд-Холл». В приливе решимости Лотти подхватила чемоданы. Она готова начать новую волшебную главу и доказать, что приехала сюда по праву.

-3-

Лотти взяла одно из специальных такси, которые курсировали между вокзалом и школой. Водитель высадил ее у входа на территорию Роузвуд-Холла, перед внушительными коваными воротами, затейливо украшенными вензелем из букв «Р» и «Х». От ворот в обе стороны тянулась массивная стена, которой с фасада был обнесен школьный двор. Распахнутые ворота вели к просторному открытому сооружению, защищенному навесом; под ним собирались все новоприбывшие. Крышу поддерживали каменные колонны, отделанные резьбой в виде шипов и роз. Гул ветра, задувавшего между колоннами, напоминал вой сирен. От этого звука по спине Лотти пробегал странный приятный холодок.

Она огляделась по сторонам и при виде невероятного скопления дорогих авто ощутила легкую панику. Некоторые марки автомобилей Лотти узнала – сказалось время, проведенное в компании Олли. Он бы слюной изошел, если бы это увидел. За исключением нее, никто из учеников не имел при себе багажа. Почти все они весело болтали друг с другом или сосредоточенно набирали эсэмэски на телефонах, прежде чем сдать их на хранение перед началом учебного года.

В Роузвуд принимали детей с одиннадцатилетнего возраста, так что многие уже были знакомы, отчего Лотти еще больше чувствовала себя среди них чужой.

Она обернулась, чтобы поблагодарить водителя, но в этот момент из-за колонн налетел особенно резкий порыв ветра, заглушивший оживленные голоса учеников. Тогда-то Лотти и увидела ее – таинственную фигуру в стороне.

Позади автомобиля, который привез Лотти, стояла девочка – высокая, стройная, с коротко стриженными волосами цвета воронова крыла, в потертой черной кожаной куртке. Через плечо у нее была небрежно перекинута зачехленная гитара. Незнакомка отличалась от всех остальных учеников: в ней чувствовалась какая-то угрюмая сила, внутренний пыл, и вся она напоминала хмурую грозовую тучу.

Девочка с легкостью начала выгружать из багажника автомобиля – частного, а не такси – чемоданы. Шофер хотел было ей помочь, однако она протестующе замахала руками, и тот остался растерянно стоять на обочине. Лицо девочки закрывали большие солнцезащитные очки, поэтому рассмотреть его как следует не удавалось. Лотти вдруг ощутила безотчетное желание приблизиться к незнакомке, как будто между ними возникла невидимая связь, но, прежде чем Лотти сумела разобраться с этим странным ощущением, на пути у нее выросла гора книг на ножках.

– Ох, извините, можно пройти?

Лотти поспешно убрала чемоданы с дороги. Она еще никогда не видела, чтобы столь крохотное создание несло такой огромный груз. Несмотря на риск в любой момент потерять равновесие и грохнуться, держалась девчушка очень уверенно. Она явно была сильнее, чем казалась. Над ворохом чемоданов и связок с книгами виднелась густая шапка тугих темных кудряшек; каким образом их обладательница разбирала дорогу, было загадкой. Как будто бы точно рассчитав время, юркая пигалица прошла мимо Лотти за долю секунды до того, как по дороге пронеслась группа семиклассников.

– Приве-ет!

Лотти подпрыгнула от неожиданности, когда из-за книг выглянула сияющая физиономия с большими карими глазами, которые казались еще больше благодаря круглым очкам с увеличивающими стеклами в толстой оправе. В воображении Лотти немедленно возник образ совы.