Kitobni o'qish: «Человек без башни»
ПРОЛОГ
Вжжик! Лезвие вонзилось в стену легко, как будто она из масла. Нож торчал ровно посередине, между глазами, в том самом месте, где у мужчины сходились густые брови на переносице. Это придавало ему сходство с единорогом.
Хозяйка ножа повернулась к стене спиной и метнула в плакат другой нож. Вжжик! Девушка обернулась, усмехнувшись. Второй нож пристроился рядышком с первым. Теперь плакатный мужик больше походил на козла. Для довершения сходства она пририсовала плакату жиденькую козлиную бородку и подписала: «Козел!»
Дорогая глянцевая бумага, хорошая полиграфия говорили о том, что у этого самого козла достаточно денег для тиражирования своей персоны. Так оно и было. Это был рекламный предвыборный плакат некоего господина Хрюкина, баллотирующегося в Думу околостоличного городка Ферска. Поговаривали, что он лидер тайного движения, находящегося в подполье. Законного, зарегистрированного, но для большей популярности законспирированного.
Штрихи биографии, созданные заботливым пером высококлассных специалистов-пиарщиков, вызывали слезы умиления и стойкое желание тут же, на месте, отдать свой голос господину-товарищу Хрюкину, а так же вручить ему свою жену, невесту, счет в банке (если он у избирателя есть) и любимую собаку.
Рабочий-интеллигент, пробившийся из самых низов, честно создавший частное предприятие по пошиву детских подгузников на заре Перестройки. Благодаря свой настойчивости, предприимчивости, честности, а главное, заботе о ближних, он расширил свое производство. На данный момент господин-товарищ Хрюкин являлся удачливым бизнесменом-предпринимателем, думающим о пользе родного города и горожан, меценатом и благодетелем.
Не важно, что на самом деле господин Хрюкин ни дня не проработал за станком (работа на промзоне в местах не столь отдаленных не считается). О том, что будущий депутат несколько лет отсидел за мошенничества и грабежи, пиарщики деликатно умолчали. Кто не без греха? Тем более сегодня, когда все жители нашей необъятной Родины разделились на тех, кто уже отсидел, и тех, кто еще не успел? И конечно, совсем не важно, что большую часть года господин Хрюкин находится в столице, скупая все, что попадет под руку, от железнодорожных вагонов и путей, до крохотных участков газопровода. К большим ему пока еще не подобраться, мешают более удачливые конкуренты, о которых в нашем повествовании речь не пойдет. Только для того, чтобы урвать кусок пожирнее, господин Хрюкин рвался в депутаты околостоличного города Ферска. Отсюда до Государственной Думы было рукой подать. А уж из той Думы можно и обо всей стране помыслить.
За господином-товарищем Хрюкиным стояли влиятельные и важные люди, которые себя не афишировали, предпочитали таскать каштаны из огня его, Хрюкинскими, руками. Именно они составляли организационное ядро движения «Тропой Героев».
Вот об этом думала симпатичная молодая брюнетка, пока метала ножи в омерзительную рожу, которая очень хорошо сочеталась со звучной фамилией. Через десять минут вождь движения, будущий депутат и, возможно, будущий глава государства был весь утыкан ножами, как дикобраз иголками. Оставалось еще одно-единственное местечко, носик-пуговка, смахивающий на пятачок поросенка, когда призывно затрезвонил телефон, отвлекший девушку от увлекательного занятия.
– Да, я. Когда? Где? Замечательно, деньги получите переводом, – лаконично проговорила девушка, хладнокровно посылая последний нож точно в цель, в носик-пуговку.
– Йе-ха! – издала она боевой клич, сделала кульбит и пару маховых движений ногами, не то карате, не то джиу-джитсу. От чего серый пушистый кот, сидевший на телефонной тумбочке, недовольно зафыркал и шмыгнул в укромное местечко.
– Кис-кис, кис-кис-кис, – позвала девушка. – Бэтмен, Бэтмен, иди сюда, иди, я больше не буду. Но кот с гордым именем, вероятно, обиделся и не подавал признаков присутствия.
– Ну и ладно, – махнув рукой на вредное животное, сказала хозяйка. Натянув джинсы, толстовку и спортивную курточку, замотав голову платком и нацепив на нос темные очки, она выскользнула из квартиры.
– Куда это ты, Ядвигочка, с утра пораньше направляешься? – поинтересовалась соседка по лестничной клетке, высунув из-за дверей любопытный остренький носик.
Ядвига, а именно так звали метательницу ножей и хозяйку Бэтмена, пробурчала что-то в ответ.
* * *
Несколькими днями раньше описываемых событий в аэропорт города Ферска прибыли два молодых человека мускулисто-плечистой наружности. Оба в хороших костюмах, которые на их спортивных фигурах смотрелись более чем нелепо, оба с подозрительными оттопыринами в районе левой подмышки, оба сосредоточенно жующие и бдительно осматривающие зал ожидания. Молодые люди держались плечом к плечу, словно были скованы одной цепью. Если приглядеться внимательно, то можно было заметить, что цепь на самом деле существует. Они были прикованы к маленьким черненьким чемоданчикам, которые держали в левой руке.
Прибыли к заданию аэропорта они в машине с тонированными стеклами за несколько минут перед тем, как объявили регистрацию на рейс до Рюо-де-Гранадас, столицы одного из африканских государств. Или латиноамериканских? Кто их разберет, эти махонькие карликовые королевства-государства, расплодившиеся по всему земному шарику. Да и Бог с ними, у нас все-таки не путевые заметки, наша история с географией не связана. Молодые люди двинулись к стойке, держа в руках билеты. Тут откуда-то из боковой двери выпорхнула блондинка в синей аэрофлотовской форме, юбочка которой походила скорее на пояс, потому что едва прикрывала стройные, потрясающе длинные ноги девушки.
– Простите, – обратилась она к двум плечистым, – вы на Рюо-де-Гранадас?
Парни молча кивнули, в такт шевеля челюстями.
– У нас маленькое осложнение, на островах эпидемия малиновой хрюньки. Вы не болели хрюнькой в детстве?
Молодые люди синхронно-отрицательно покачали головой.
– О, это ужасно, но вы единственные пассажиры рейса, которые хрюнькой не болели. Вам необходимо срочно сделать прививку.
Парни переглянулись.
– О, не беспокойтесь, это не займет много времени, – защебетала авианимфа, – У нас высококвалифицированный персонал, раз, и уколят, раз, и готово. Полетите, как миленькие, здоровенькие…
Девушка привстала на цыпочки, дотягиваясь до их ушей, и интимным шепотом сообщила некие подробности, касающиеся последствий заболевания:
– У вас есть дети?
Качки отрицательно покачали головами.
– Пока нет! – озвучила она их. – После хрюньки может и не быть. Никогда!
Услышанное произвело на молодых людей впечатление, они так же молча двинулись за девушкой. Свернув в коридорчик, девушка приоткрыла дверь, занавешенную белым халатом, и пригласила молодых людей войти внутрь. Качки послушно вошли и не успели произнести ни звука, как на их головы обрушились тяжелые предметы, при ближайшем рассмотрении оказавшиеся двумя фарфоровыми крышками от бачков унитаза, которые держал в руках мужчина в белом халате. Крышки раскололись на половинки, практически не нанеся заметных повреждений крепким головам парней, зато напрочь отключив содержимое таковых.
Девушка наклонилась над поверженными молодыми людьми и ловко обыскала их карманы, нашла ключи и отстегнула наручники. Ее помощник, здоровенный двухметровый детина, легко, как пушинки, поднял тела с пола и оттащил в подсобку, приткнув дверь шваброй на случай, если парни очнутся раньше.
Парочка выскользнула из кабинета, девушка сняла с дверей белый халат, под которым скрывалась надпись «Служебный туалет. Посторонним вход воспрещен».
В зале ожидания через громкоговоритель сообщили, что рейс до Рюо-де-Грандос благополучно вылетел. Только два пассажира так и не успели пройти регистрацию. Девушка и ее помощник сели в машину, ждавшую их на стоянке.
– Шеф, усе в порядке, – отрапортовал детина, передавая чемоданчики сидящему впереди.
– Все прошло без сучка и задоринки, – подтвердила девушка, стаскивая блондинистый парик со своей бритой налысо головки.
Шеф, не говоря ни слова, раскрыл чемоданчик и внимательно изучил содержимое, состоящее из пары старых газет, резинового пупса, половинки расчески. Он потряс чемодан в надежде, что оттуда все же посыплется что-нибудь путное. Путного не было. Отпихнув первый, он принялся потрошить второй чемодан на предмет ценностей. Ничего. Глаза его налились кровью, а на языке задергались такие виртуозные ругательства, что шофер, сидящий рядом, густо покраснел и незаметно выполз наружу.
Незадачливые грабители сидели не шелохнувшись, парализованные взглядом главаря.
– Где камешки? – прорычал он, протягивая руки к горлу детины.
– Шеф? Шеф! Шеф!!! Мы тут ни при чем, наше дело чемоданчики взять! – завопила лысая девушка. – Шеф, это подстава! Эти гады нас проверяли! Рыба тут ни при чем! – вопила она, вцепившись в главаря и пытаясь отодрать его руки от горла своего товарища.
Детина, уже посиневший от недостатка воздуха, хлопал ртом, как рыбина, выброшенная на берег приливом. Его глаза, немого навыкате, довершали сходство с рыбой и подтверждали удачность присвоенного прозвища.
Руки шефа разжались. Он немного успокоился, доводы девушки показались ему достаточно убедительными.
– Значит, так, следить за Хрюкиным, землю носом рыть, но узнать, кто повезет брюлики. Пошли вон. С глаз моих долой, уроды.
Шеф тяжело вздохнул, размышляя о тяжелой участи главаря банды придурков. Ничего путного сделать не могут с первого раза, даже в сортир сходить… С ними не только бриллианты не добудешь, старушку в переходе не ограбишь.
* * *
В актовом зале Дома Престарелых Большевиков было полно народу. Но членов движения среди них было – раз, два и обчелся. Сидевшие в зале опытные подпольщики были хорошо замаскированы под внуков и детей, пришедших навестить старушек и старичков. Со стороны собрание походило на самый невинный сбор средств для пожилых коммунистов. И только лозунг над сценой: «Люди, будьте достойны светлого будущего!» являлся свидетельством того, что здесь происходило нечто более важное, чем рядовое выступление спонсоров-меценатов перед спонсируемыми. А происходило здесь отчетно-перевыборное собрание околоподпольного движения «Тропой Героев» (правда для многих оставалось загадкой, каких именно героев имели в виду организаторы движения. Каждый мог выбрать своих героев и двигаться по их тропе, это было не так уж важно. Главное, вовремя и регулярно вносить щедрые пожертвования).
За конторкой-трибуной выступал толстенький, розовощекий, почти лысенький молодой человек. Молодым, конечно, он был только относительно обитателей дома престарелых. Своим сытым личиком, дорогим костюмом и золотыми часами он весьма отдаленно напоминал какого-нибудь Героя. Настолько, насколько орангутан напоминает мужчину в расцвете лет.
Благодаря тому, что собранные в зале бывшие большевики почти все были глуховаты и подслеповаты, оратор, нисколько не скрываясь, провозглашал основные идеи движения.
– Наша цель – власть во всех ее проявлениях. Мы не должны ни перед чем останавливаться, чтобы вернуть на Родину светлые идеалы Героев! И когда мы придем к власти, мы облагодетельствуем весь народ! Наши люди, потомки Героев, смогут пить дешевое пиво и водку, заедая ее не менее дешевой воблой. Каждому нашему человеку – по ведру варенья и килограмму печенья! Изгоним из нашей жизни «Кока-колу» и «Пепси», долой буржуинские напитки! Да здравствует наш родной напиток – квас! Мы в ответе за все! Мы рождены, чтобы нам жилось лучше! Мы – победим!
Оратор на минуту замолчал, потянулся рукой к бутылке с темной жидкостью. С виду напиток подозрительно смахивал на то самое буржуинское «Пепси», но для особо сомневающихся к бутылке скотчем была прикреплена надпись, сделанная от руки – «Квас». Пока оратор пил темный напиток, зал заполнил паузу рукоплесканием. Представители движения хлопали идеям выступающего, а престарелые большевики, так, за компанию.
Толстощекий потомок Героев тем временем продолжил свое выступление:
– Для достижения своей благородной цели мы не должны останавливаться ни перед чем, даже перед экспроприацией современных буржуинов, которые пропагандируют чуждый нам образ жизни! Товарищи, мы должны объединяться с теми, кто разделяет наши взгляды за бугром. Только так, опираясь на плечи иностранных товарищей, мы сможем добраться до власти!
С этими словами розовощекий спустился в зал. Его место тут же занял плечистый мужик с толстовской бородой:
– А сейчас слово предоставляется нашему уважаемому Председателю, Хрюкину Аркадию Виссарионовичу.
На сцене появился коренастый, бровастый мужик с поросячьим носиком.
– Ур-ра, Председателю, ур-ра!!! – дружно закричали и захлопали руками сидевшие в зале представители движения. Им вторили более слабыми голосами пожилые большевики, которые воспринимали происходящее как театрализованное представление.
Аркадий Виссарионович широко улыбнулся, поблескивая золотым зубом, и, театрально поклонившись, поставленным голосом произнес:
– Приветствую вас, дорогие мои соратники и соратницы. Вам выпала великая честь внести свою кровную копеечку, рубль, цент и доллар на благое дело – спасение Отчизны. Только мы, мы и еще раз мы, гордые внуки Героев, можем сотворить это великое дело. Помните, что именно от вас зависит дальнейшая судьба нашего движения. Эти деньги обратятся в газеты и книги, привлекут в наши ряды новых членов и тогда мы победим. Да будет так!
Речь господина Председателя была короткой, но содержательной. Тут же в зале, как по мановению волшебной палочки, появились молодые люди в буденовских шлемах с глиняными кружками в руках. Они обходили ряды, передавая эти самые штуковины для пожертвования. И, как ни странно, бизнесмены, солидные господа, выросшие на книгах замечательного детского писателя, а по сути являющиеся этими самыми буржуинами, подавали деньги. Во всем этом процессе отсутствовала элементарная логика: буржуины платили деньги, для того чтобы уничтожить буржуинов, то есть самих себя.
Это никак не укладывалось в голове девушки, сидящей на последнем ряду в актовом зале Дома Престарелых Большевиков. Однако в данный момент ее больше всего интересовали не идеи «героев», а размеры пожертвований. Ядвига Никитенко была вольным стрелком, авантюристкой по призванию, охотницей за чужими материальными ценностями в особо крупных размерах по профессии.
Если честно, деньги были не целью, а всего лишь средством. Риск, будоражащий кровь, риск, повышающий уровень адреналина в крови – вот что придавало вкус жизни. Поэтому Ядвигу интересовали только крупные мошенники с крупными ценностями, достать которые было очень сложно. У нее был на них какой-то особенный нюх, чутье. В этом ощущении было мистическое, природу которого не могла объяснить и сама Ядвига.
Вот и на этот раз Ядвиге казалось, что пахнет большим мошенничеством и большими деньгами. Все началось с того самого предвыборного плаката, который услужливые помощники будущего депутата засунули в почтовые ящики жильцов подъезда, в котором она проживала. Как только она увидела эти поросячьи глазки, этот нос-пятачок и кустистые лохматые брови, внутри что-то щелкнуло и дзинькнуло. Случилось это приблизительно месяц назад. С тех самых пор Ядвига Никитенко самым тщательным образом подбирала информацию, по крохам, по крупицам создавая мозаичное панно. Она нашла информатора в среде сторонников движения, залезла в милицейские архивы, выкупила даже карточку из роддома, которую при рождении завели на младенца мужского пола Хрюкина Аркадия.
Теперь она знала о вожде «тропистов» все, вплоть до родинки в виде ромашки на попке. По донесениям агентурной разведки координаторы движения решили открыть свои филиалы по всему миру. С этой целью было решено переправить часть средств, переведенных в драгоценности, в один из банков некой южной страны. С виду все было чики-чики, но на самом-то деле отцы-основатели хотели надежно припрятать свои и чужие денежки от всевозможных обвалов, инфляций, дефолтов и всякой прочей напасти. Так, чтобы и им, и детям их, и внукам жилось хорошо-вольготно на Руси, да и не только.
Информатор, звонок которого в такую рань вытащил девушку из квартиры, сообщил, что именно сегодня будет окончательно решен вопрос об отправке средств. Предстояло выяснить, кто и каким образом будет переводить деньги в драгоценности, кто и каким образом эти самые драгоценности будет перевозить в южную страну, и что это за страна в конце-концов.
Ядвига незаметно соскользнула на пол и юркнула под ряд опущенных сидений. Лежать пришлось на боку, что было не очень удобно, зато незаметно. Пока мальчики «в пыльных шлемах» добирали пожертвования, Ядвига обозревала ноги сидящих. Это наблюдение оказалось весьма полезным и любопытным. Не глаза – зеркало души, как утверждал классик, а ноги. По носкам, ботинкам, их стоптанности можно было определить характер человека. Всех, сидящих в зале, можно было разделить на добившихся успехов в жизни и нет по качеству обуви. По расцветке и фасону носок можно было предположить кое-что о характере и т. д. и т. п. Ядвига сосредоточилась на этом исследовании, чтобы отвлечься от неприятных ощущений, вызванных нахождением на грязном и жестком полу.
Сбор пожертвований завершился, народ потянулся к выходу. В зале оставалось несколько человек. Ядвига ждала, когда они заговорят. Основной свет был погашен, освещенной осталась только сцена.
Ядвига по-пластунски поползла поближе к сцене, бесшумно, словно ящерица, она быстро преодолела расстояние в несколько десятков рядов. Видеть происходящее она не могла, но каждое слово слышала отчетливо, как в радиопостановке:
– Ну-с, господа, – проговорил чей-то визгливый голосок, – Пора нам перепрятать наши денежки в более надежное место. Разведка доносит, что нашими ценностями в последнее время сильно интересуются.
– Кто? – спросил второй густым басом.
– Черепушка, – ответил все тот же визгливый голосок. – Из достоверных источников стало известно, что Черепушка знает о наших камушках.
– Опять утечка информации? – вмешался третий голос. – Вы что, ничего в секрете держать не можете? Столько денег тратим на секретность, а о наших главных тайнах каждая собака в Ферске знает.
– Это не из наших каналов утечка. Черепушка добыл информацию через ювелира, – попытался было оправдаться визгливый. – Этот ювелир жидким на расправу оказался, все выболтал.
– Почему вы его раньше не ликвидировали? – поинтересовался третий. Судя по тону, он и был самым главным.
– Ага, ликвидировать. Он нам еще был нужен для второй партии брюликов.
– А что с охранниками-перевозчиками? – спросил бас второго?
– Охранники! Да они собственную задницу охранять не могут, – завопил визгливый, – Твари продажные, их уже в лифте перекупают. Пробная партия исчезла, хотя перевозчик из нашего здания не выходил. Растворился в воздухе, прямо мистика какая-то.
– Ты, Нострадамус хренов! Я тебе такую мистику устрою, родная папа не узнает, – рявкнул главный.
В этот момент Ядвиге удалось незаметно поднять голову и рассмотреть сидевших за столиком. Голос главного принадлежал Хрюкину.
– Двоих наших в сортире аэропорта замочили. Как пацанов провели. Такие парни… Орлы. Теперь один без света спать боится, другой заикается. Хорошо хоть, в чемоданчиках ничего не было, мы просто маршрут осваивали.
– В следующий раз сам повезешь, если нормальных людей не подберешь. Понял? Сам!
– Я? – в голосе визгливого послышался ужас. – Я не могу! У меня теща, дети на руках! Я в самолете сознание теряю… Бенедиктов, скажи…
– Ладно, не грызитесь, – произнес бас. – Есть у меня человечек один, клинически честный идиот. И мыслишка одна неплохая на сей счет. Сейчас я не готов дать ответ на этот вопрос, мне для обсуждения деталей пару деньков надо.
– Ладно, денек-другой переждать можно, но не больше, – согласился идейный вождь «тропистов». – Споем нашу, родную…
Трио разными голосами затянуло: «Взвейтесь кострами, синие ночи, мы пионеры, дети рабочих…»
Представление закончилось, пора было уползать отсюда. Ядвига с сожалением взглянула на испачканные джинсы и ловко, как боец-второгодок, поползла к выходу.
****
ЧАСТЬ I
Роберт Саввович Тюфяков всю свою жизнь любил биологию и разводил аквариумных рыбок. Вот только связать с ними свою жизнь он не смог, так как после окончания школы его мама Олимпиада Дмитриевна настояла на поступлении сына в один из вузов Ферска на экономическое отделение. «Биолог, – заявила она, – не мужская профессия. Зато экономист – современно и достаточно мужественно! Или экономический, или мой труп!» – поставила она жесткое условие.
Робик, так его звали родители, друзья и соседи, решил, что хобби не стоит жизни родной матери. Экономический, значит экономический. В сущности, для того чтобы разводить рыбок и любить биологию, не обязательно заканчивать биологический факультет. С такими мыслями и чувствами он проучился все пять лет в институте, а потом попал по распределению в небольшую контору «Жилснабкомхоз», в которой и работал по сей день. Работа была не очень сложной, связанной с подсчетом всяких цифр, а значит рутинной. Дело свое Тюфяков знал, был исполнителен, аккуратен и честен, карьеризмом не отличался, сволочностью тоже. За что и был любим всем женским коллективом «Жилснабкомхоза».
Впрочем, на безрыбье и пилочка для ногтей – бензопила «Дружба», а Робик Тюфяков – мечта одиноких женских сердец родного коллектива. Ведь из мужчин в конторе работал только дед Пафнутий, семидесяти восьми лет от роду, да и то ночным сторожем. Был еще, конечно, начальник «Жилснабкомхоза», некто Аскольд Варлаамович Бенедиктов. Но появлялся он в конторе так редко, что только старожилы знали его в лицо и рассказывали легенды новичкам. Поговаривали, что Аскольд Варлаамович имеет свой бизнес, не связанный, а может и связанный, кто их разберет, с конторой. Ходили слухи, что богат он несметно, имеет малиновую иномарку, втрое моложе себя жену и ребенка не то от второго, не то от третьего брака. Почему при всем при этом он числился в начальниках «Жилснабкомхоза», оставалось для всех тайной за семью печатями. Впрочем, о начальнике вспоминали довольно редко, как древние о божестве, только в дни каких-либо природных катаклизмов или великих праздников. Еще меньше думал о нем сам Робик Тюфяков, а зря. Ибо господин Бенедиктов Аскольд Варлаамович сыграл решающую роль в жизни Роберта Тюфякова.
На улице стояла противная погода, характерная для осеннего Ферска. Дворовые собаки прятались по подъездам, бомжи по подвалам, а добропорядочные граждане спешили побыстрее отбыть трудовую повинность и вернуться к теплому домашнему очагу. Подняв воротники своих плащей и курток, наступая в лужи и обдавая друг друга фонтанами грязных брызг, они старались побыстрее добраться до своих контор, кляня погоду, осень, необходимость зарабатывать деньги честным путем.
Ничего этого не замечал Робик, он шел, погруженный в свои мысли, не обращая внимания на дождь, пронизывающий холодный ветер. Мысли эти были печальными. Сегодня затосковал его любимый самец редкой аквариумной рыбки. Настолько редкой, что название этой породы Робик забыл, впрочем, как и продавец зоомагазина, залупивший за экземпляр бешеную цену. Рыбка так понравилась Тюфякову, что пришлось отдать за нее деньги, отложенные на зимние ботинки. Бог с ними, с ботинками, такие ценные рыбки были большой редкостью, по утверждению продавца зоомагазина.
Сегодня с утра это золотая по стоимости рыбка отказалась от завтрака. Нужно было срочно что-то решать. Денег не было. До получки еще оставалась целых две недели, мама денег не даст, а у сослуживиц по работе он уже три раза занимал в этом месяце на живых червячков, стоящих все в том же зоомагазине столько, сколько пара батонов натурального финского сервелата.
Занятый тривиальными думами на предмет того, где бы раздобыть денег, Робик не обратил внимания на стоящую у двери их конторы малиновую иномарку. В конторе было как-то необычно тихо, все сотрудницы, несмотря на то, что до официального начала рабочего дня оставалось еще десять минут, работали. Прилежно наклонив головки, они корпели над ведомостями, процентовками, бухгалтерскими ведомостями, отчетами. Никто не подправлял макияж, не пил чай, не делился новостями прошедшего вечера и перепитиями передачи «Моя фемили» и «Большая отжимка-выжимка». Но и это не насторожило Роберта, он машинально поздоровался, снял свой плащ, одел длинные сатиновые нарукавники, достал большие канцелярские счеты и погрузился в работу, так что не заметил стоявшую перед ним Людочку-секретаршу.
– Роберт Саввович, Роберт Саввович, – несколько раз позвала она его по имени, чтобы обратить внимание на себя.
Робик поднял голову, соображая, чего от него хотят. Переход от мира цифр к миру людей потребовал пары секунд.
– Да? – произнес он, когда до него наконец-то дошло, что девушка обращается к нему.
– Вас просит к себе в кабинет Аскольд Варлаамович.
Робик наморщил лоб, мучительно пытаясь вспомнить, кто такой этот Аскольд Варлаамович. Наконец ему удалось сложить два и два, и он понял, что его приглашает начальник конторы. Это удивило молодого человека, так как за пять лет работы он ни разу непосредственно с шефом не общался.
Робик с некоторым волнением переступил порог кабинета большого начальника. Ничего хорошего от этого вызова не предвиделось, и хотя нагоняя, выговора иди взбучки получать было не за что, Тюфяков нервничал. В конторе давно поговаривали о грядущем сокращении. Одиноких матерей, а их было больше половины, беременных, их тоже набиралось прилично, дам предпенсионного возраста, каковые составляли оставшуюся треть, по закону уволить было практически невозможно.
Оставалось еще несколько человек, среди них – завотделом Марго, дама тридцати пяти лет, приятная во всех отношениях, по слухам, близкая, о-очень близкая помощница Аскольда Варлаамовича. Секретарша Людочка, имевшая счастье родиться в той же самой деревне, что и господин Бенедиктов. Машинистка Варвара Павловна, приходящаяся очень дальней родственницей матери первой жены Аскольда Варлаамовича. Вероятной кандидатурой на сокращение был он, Робик Тюфяков. Не то, чтобы его нынешняя работа очень уж нравилась ему, но, как говорится, ко всему привыкаешь. А искать, вливаться в новый коллектив – дело не очень приятное. Если честно, Роберт Саввович относился к той категории людей, которые не любят неожиданностей и перемен.
Робик отворил дверь кабинета, куда так редко вступала нога рядового служащего их конторы. В кабинете царила почти спартанская атмосфера, если не считать огромного видеоцентра, притулившегося в углу на модной подставке. Огромный письменный стол, два кресла, традиционный для контор огромный фикус в деревянной кадке и стеллажи с папками. В этих папках хранилась вся отчетность, со времен русско-японской войны до сегодняшних дней. Из-за всей этой макулатуры воздух кабинета пропитался специфическим запахом пыльных старых бумаг, что придавало ему некую прелесть.
– Здравствуйте, – робко произнес Роберт, подождав несколько минут, пока на него обратит внимание мужчина, сидевший за столом.
Затянувшееся молчание Тюфяков использовал в чисто исследовательских целях, он разглядывал своего непосредственного начальника с тем интересом, с каким и рыбок на иллюстрациях в энциклопедии.
Бенедиктов поднял голову от бумаг, которые изучал с внимательным видом, нахмурил брови и пронзительным взглядом окинул Роберта.
– Здравствуйте, здравствуйте, – произнес он, приглашая жестом подойти поближе. – Вот вы какой, значит, Роберт Саввович, наслышан, наслышан. Ваша завотделением, Марго Караваевна, весьма и весьма похвально отзывается о вас. Присаживайтесь, располагайтесь поудобнее, разговор у нас с вами будет долгий.
От этих слов Тюфяков разнервничался еще больше. «Наверное, хочет подсластить пилюлю, прикидывается, что высоко меня ценит», – мрачно подумал Тюфяков. Он уже представил, как собирает свои вещи, получает расчет и идет устраиваться на биржу труда.
– Вот тут у вас в анкете написано, что вы не женаты. Но это когда было, – Бенедиктов перевернул бумаги и уточнил: – Ага, пять лет назад. А как на сегодняшний момент с брачными узами? Вы все такой же неженатый счастливец? – произнес немного игриво начальник.
«Понятно, куда он клонит, сейчас скажет, что раз я не кормилец, то сократить придется меня, А то, что у меня мать, рыбки на руках, это никого не интересует», – с раздражением подумал Тюфяков. Но шефу попытался ответить как можно спокойнее:
– Я не женат.
– Вот и славно, гуляйте, пока молодой. Бытом вы всегда обрасти успеете. А как вы относитесь к авиаперелетам, путешествиям вообще? – задал он вопрос, который поставил Роберта в тупик.
«В командировку, что ли, посылают или в пригород переводят?» – снова подумал он.
– В каком смысле путешествиям? В отпуске я уже был…
– Как вы смотрите на то, чтобы оказать услугу нашему предприятию, нашему городу, мне в частности?
Поняв, что сокращать его пока не собираются, Роберт согласно закивал головой:
– Я очень рад помочь. Что я должен делать? Готов хоть сейчас…
– Ну, это не так срочно. Подумайте хорошенько над моим предложением. Дело в том, что по решению сети наших учреждений были собраны деньги на вакцины для детей Южной страны. Это, так сказать, в целях благотворительности, в рамках программы «Спасем детей мира – будущее нашей планеты». Один из институтов нашего города, занимающийся микробиологией, разработал такую вакцину. Дети этой страны и их родители ждут не дождутся своего спасения. Так вот, вам, именно вам, выпадет честь передать вакцину несчастным малюткам. Вы, так сказать, выступите в роли доброго доктора Айболита…
– Я готов, тут и раздумывать нечего! – воскликнул Тюфяков.
Конечно, такой шанс выпадает один раз в жизни. Роберт и мечтать не мог о том, что он когда-нибудь окажется в этой точке Земного шара. Ему даже было немножко стыдно, он хотел отправиться в это путешествие потому, что там выращивали огромное количество разнообразных аквариумных рыбок. А рыбки, как вы уже, наверное, догадались, были страстью Роберта Тюфякова. Но и детям он тоже хотел помочь, так как сердце у Тюфяков было доброе и жалостливое.
– Ну-с, замечательно. Только у меня просьба, на работе все оформите как отпуск за свой счет. Особо в подробности не вдавайтесь, я все подпишу. Попозже подъедете по этому адресу, там проинструктируют вас, уладят все формальности. У вас загранпаспорт есть?
– Нет и не было никогда. Ой, наверное, я не смогу полететь теперь…
– Ничего страшного, у вас российский паспорт с собой? Дайте мне документы, и мы все уладим. Только я еще раз вас прошу, о нашем деле ни слова. Я надеюсь на вашу честность и порядочность…
