Kitobni o'qish: «Тайный дневник Натальи Гончаровой»
Моим детям, внукам и так далее…
эта литературная фантазия!
© Клод Марк Камински, текст, 2024
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024
Предисловие
Юному Илье Свиридову было пятнадцать лет; свободно владеющий французским, великолепно образованный блестящий ученик, он каждый день в полдень приходил со своей подругой ко мне в кабинет, чтобы поговорить о французской литературе, особенно о писателях ХХ века, страстным поклонником которых он был.
Мы много беседовали и о русских писателях.
Как и все, я читал «Пиковую даму» Александра Пушкина.
Хотя Илья был еще подростком, творчество Пушкина он знал на удивление хорошо. Именно он с мельчайшими историческими подробностями описал мне трагический конец поэта.
Должен заметить, что, по любопытному стечению обстоятельств, у самого Ильи было много общего с Пушкиным, достаточно вспомнить его пышную шевелюру!
Все новое Илья всегда воспринимал с юношеским пылом, его жажда знаний была неутолима. Живой, мгновенно на все реагирующий, он был остер на язык: когда в его умных глазах вспыхивал огонек, следовало ожидать неожиданного или глубокого замечания, всегда исполненного юмора.
Еще одна черта, роднившая его с Пушкиным, – неоспоримый шарм, дар покорять, насколько я могу судить по количеству девочек, для которых он был центром притяжения. Его товарищи-мальчики относились к нему с любовью и восхищением; даже старшие приходили спрашивать у него совета!
Его чувство справедливости, такое же обостренное, как у его любимого поэта, заставляло Илью вставать на защиту своих одноклассников, когда он считал их жертвами необоснованных санкций, и в таких случаях он превращался в самого красноречивого адвоката; он не жалел своих талантов юного страстного оратора, и иногда ему удавалось переубедить взрослых!
Илья в полной мере наслаждался жизнью. От него исходила дерзкая радость бытия, и, как ни удивительно, казалось, что все ему удается: его интеллектуальные способности открывали ему двери самого престижного юридического университета.
Я жил во Франции и руководил в Нормандии одной из самых уважаемых школ-пансионов. Ученики съезжались к нам со всего света, и многие – из России.
В моей долгой карьере директора школы он стал самым выдающимся иностранным учеником, какого я только видел, и, учитывая, что он был не по годам развит, самым зрелым и здравомыслящим. При поступлении в нашу школу он не говорил ни слова по-французски, а год спустя он без всяких записей произнес поразительную, трогательную речь на праздновании окончания учебного года; тысяча человек – родителей, преподавателей и учеников – устроили ему дружную овацию!
Увы, внезапная остановка сердца скосила его в самом расцвете лет.
Этими строками я хотел бы с большим волнением почтить его память и выразить его родителям самое глубокое сочувствие и самое искреннее расположение.
* * *
В силу бессознательного атавизма меня всегда привлекала русская литература; очевидно, сыграл свою роль тот факт, что моя бабушка была русской.
Однажды в Париже в метро я заметил огромную афишу, объявляющую о единственном представлении «Евгения Онегина», которое должно было состояться в тот же вечер. Для меня Пушкин был неким русским автором, и прочел я у него, должен признаться, всего одно произведение – «Пиковую даму».
Не хотелось бы проявлять излишнюю жесткость или высокомерие, но Пушкин во Франции разделил судьбу Марселя Пруста. За исключением небольшого числа особо начитанных, мало кто ознакомился со всем его творчеством, зато все знают историю с пирожным «мадлен» и лелеют иллюзию, что являются страстными почитателями прустовской прозы.
Я поспешил в театр Шатле, где шел спектакль; в тот вечер был аншлаг, но мне удалось купить билет с рук.
Я увлеченно следил за развитием сюжета, потрясенный необычайной игрой артистов.
Хотя русский язык мне был совершенно не знаком, в знаменитом письме главной героини, Татьяны, я сумел ощутить и прочувствовать все нюансы трагической печали.
Подобно виртуозному скрипачу, Пушкин извлекал из своей «Страдивари» волшебные мистические ноты, пришедшие из иного мира.
Низкий, идущий из самого нутра меланхоличный голос Онегина отвечал пронзительной, душераздирающей жалобе Татьяны; она изливала свое любовное отчаяние и смятение.
Я впервые слушал русскую оперу, и этот трогательный дуэт потряс меня; едва вернувшись домой, я устремился к книжным полкам, торопливо прочел французский перевод драмы, и тут я понял: Пушкин был гением!
С той поры случилось так, что я на целых пять лет перебрался в Россию, в Москву. Всего сто метров отделяют меня от дома, где жил Пушкин со своей женой Натальей, окна моей квартиры выходят на маленький сквер, где возвышается статуя… Пушкина.
Я увлекся историей жизни и мучительного конца этого поэта и писателя, Александра Сергеевича Пушкина, погибшего на поле чести.
Во вступлении к своему «Началу автобиографии» он писал: «Мы ведем свой род от прусского выходца Радши или Рачи … От него произошли Мусины, Бобрищевы… КАМЕНСКИЕ!»
Прочтя эти слова, я почувствовал, как радостно забилось сердце, и наивно увидел в них сбывшееся предчувствие.
Предназначение или любопытное совпадение?
Введение
Эта история истинна, поскольку я сам ее выдумал.
Борис Виан
Пушкин для России является тем же, чем Гюго и Бальзак для Франции, Шекспир для Англии, Гёте для Германии, Данте для Италии, Сервантес для Испании…
Пушкину посвящены многие сотни книг, ни один другой русский автор, даже Достоевский или Толстой, не знал такого пристального изучения, такого количества толкований и такого восхищения.
Однако, насколько мне известно, не было ни одного исследования, посвященного Жоржу Дантесу, убийце Пушкина; очень немногие писали о героине этой трагедии, Наталье Гончаровой.
Имя великого, блистательного, бессмертного Пушкина затмило остальные; его супруга Наталья оказалась немного забытой; Жорж Дантес, ее воздыхатель (не путать с героем Александра Дюма!), исчез совершенно, погребенный в лимбах Истории.
Роман, который вы сейчас держите в руках, – чистый вымысел! Он совершенно не претендует на установление некоей исторической истины. И точно так же не является он и расследованием; некоторые вполне достоверные факты, даты, цитаты и события переплетаются с другими, полностью выдуманными и остающимися плодом воображения.
Сама история общеизвестна: в 1837 году самый знаменитый поэт России Александр Пушкин умер от раны, полученной на дуэли, где его противником был французский офицер Жорж Дантес, настойчивый поклонник жены поэта Натальи Гончаровой.
На первый взгляд, вполне банальное классическое происшествие: обезумевший от ревности муж убит тем, кого считал любовником жены! Казалось, все были удовлетворены таким объяснением этой взволновавшей всю страну смерти.
Но так ли все очевидно?
Принимая во внимание недавно обнаруженные документы, мы вправе задать вопрос:
Кто убил Пушкина?
Пролог
Перед вами самая необычайная история, произошедшая в России в начале девятнадцатого века.
Загадка, которая, несмотря на многочисленные посвященные ей исследования, до сих пор не открыла своей тайны.
Этот рассказ начинается, как волшебная сказка:
«Жил-был тридцатилетний мужчина, безумно влюбившийся в юную шестнадцатилетнюю девушку…»
И далее:
«Она была первой красавицей России,
Он – величайшим поэтическим гением страны…»
Но очень быстро сказка оборачивается кошмаром, а потом и трагедией:
Внезапно появляется другой мужчина, красавец-француз; он видит эту женщину и страстно влюбляется в нее.
Дуэль, смерть… На этом история могла бы и закончиться, но все не так просто. Мне приснился удивительный сон.
Александр Сергеевич Пушкин десятки раз ввязывался в ссоры, бросал вызовы или получал их; по большей части поводы были самыми незначительными: не так понятая шутка, двусмысленное поведение, обидная критика какого-либо его произведения – Пушкин такого не прощал… Высокомерный, самоуверенный, задиристый, он мгновенно доводил дело до вызова.
Неисправимый бретёр, он был одержим дуэлью как в жизни, так и в творчестве.
При рождении две богини склонились над его колыбелью: Каллиопа благословила поэзию, Афина – дуэли; Пушкин почитал себя неуязвимым!
Он постоянно назначал смерти свидание по случаю очередной дуэли, но не знал, явится ли та сегодня, поскольку всякий раз она элегантно и учтиво уклонялась от встречи.
На этот раз его противником был блистательный французский офицер Жорж Дантес, приехавший в Россию в 1834 году, который настойчиво и дерзко домогался его жены, великолепной, ослепительной Натальи Гончаровой.
Много было тех, кто желал, чтобы Александра Пушкина не стало; в подозреваемых не было недостатка.
«Двенадцать персонажей в поисках убийства»1 – так можно было бы озаглавить эту историческую фантазию.
Как положено в трагедии или драме, приведем список действующих лиц:
1. Император: обольститель и оппортунист; по отношению к Пушкину вел себя то как каратель, то как защитник. Учитывая творения и харизму поэта, он считал Пушкина раздражающим оппозиционером. Царь полагал, что тот мог оказывать серьезное влияние как на образованную часть общества, так и на народ в целом.
2. Бенкендорф: генерал, шеф полиции, верный слуга императора, слепо ему преданный; он выставлял Пушкина опасным вдохновителем бунта. Инквизитор по натуре, он скрывал свою вечную подозрительность за внешней любезностью.
3. Граф Нессельроде: министр иностранных дел, личный друг императора, он был убежден, что произведения Пушкина несут в себе подрывные идеи, которые и взяли на вооружение заговорщики-декабристы.
4. Графиня Нессельроде: на одном из балов Пушкин серьезно оскорбил ее; униженная, злопамятная, она ждала часа поквитаться.
5. Булгарин: журналист и писатель, непримиримый враг поэта, литературному успеху которого отчаянно завидовал. Владелец самой крупной и модной газеты «Северная пчела», он опасался, что вскоре появится журнал Пушкина; украл у поэта некоторые идеи «Бориса Годунова», совершив серьезный плагиат.
6. Александр Булгаков: московский почт-директор, он чуть не лишался чувств, когда тайком читал письма Пушкина.
7. Екатерина Гончарова: была безумно влюблена в Александра, которому так никогда и не простила, что его выбор пал на ее сестру Наталью.
8. Петр Ланской: офицер, друг и наперсник Жоржа Дантеса; был очарован Натальей, которую страстно, но тайно желал.
9. Идалия Полетика: кузина и наперсница Натальи, безумно влюбленная в Жоржа Дантеса, бывшая любовница Петра Ланского; интриганка, ненавидящая Пушкина за то, что он отверг ее заигрывания.
10. Жорж Дантес: убийца. Денди, жиголо, поклонник, потерявший голову от любви к Наталье; единственным препятствием к обладанию боготворимой женщиной был Пушкин, ее муж.
11. Наталья Гончарова: обожаемая супруга поэта, которую жизнь с нелюбимым человеком вгоняла в жестокую тоску. Выйдя замуж из семейных и финансовых соображений, она терпела этот союз, и только. Жорж Дантес предоставил ей прекрасную возможность скрасить ее монотонное существование. Делая вид, что разделяет его страстные романтические чувства, она лишь стремилась жить собственной жизнью, и на пути к этой цели имелась единственная препона: ее супруг Пушкин!
Как в детективном романе, загадка разрастается, становясь все сложнее и туманнее; она позволяет множество толкований; они, в свою очередь, с каждым годом подпитываются новыми документальными свидетельствами.
Следуя примеру некоторых фильмов, в финале должно появиться предупреждение: «Все обстоятельства, события и действующие лица данного произведения являются чистым вымыслом; любое сходство с реально существующими или существовавшими людьми – не более чем случайное совпадение».
Однако нельзя отрицать, что в жизни бывают самые странные и непредвиденные случаи, когда Вымысел сливается с Реальностью или наоборот…
Вот другая Наталья Гончарова, другой Александр Пушкин, другой Жорж Дантес… такие, какими я их придумал и вообразил.
Историческая правда, пусть даже слегка пострадавшая, пробуждает фантазию вплоть до полного своего преображения и служит мощным двигателем творчества.
Каждому из нас случалось по собственному желанию изменять или лепить заново как реальных людей, так и вымышленных, делая их в своем воображении такими, какими нам хотелось бы их видеть…
Было найдено множество писем Пушкина как на русском языке, так и на французском; например, некоторые из них опубликованы русским хореографом Сержем Лифарем. Другие находятся в российских музеях и домах, где проживала супружеская чета; они адресованы друзьям, подругам и Наталье.
Письма Жоржа Дантеса остались у его наследников, и некоторые из наследников, по словам Серены Витале, автора книги «Пуговица Пушкина», как ни странно, отказываются эти письма показывать. Многое остается под покровом глубокой тайны…
Что стало с письмами Натальи Гончаровой? Все они исчезли, и до сегодняшнего дня не было найдено ни одного!
Выдающиеся биографы, такие, как Анри Труайя, Анри Гурден, Серена Витале, Лоранс Катино-Крос, пришли к тому же результату: никаких следов!
Директриса дома-музея в Москве, на улице Арбат, где жили Пушкин с Натальей, высказала такую гипотезу: эти письма были похищены из московского Государственного музея во время революции.
Однако Серена Витале обнаружила необыкновенный документ.
В самом конце своего исследования она публикует редчайший текст:
Последнее загадочное письмо, приписываемое Наталье Гончаровой и датированное 10 июня 1844 года, то есть за месяц до ее второго бракосочетания 16 июля 1844 года!
Наталья, скрыв свое настоящее имя под именем… Маша, в последний раз обращается к Жоржу Дантесу, умоляя сжечь все ее письма, как и ее портрет, чтобы она могла начать новую жизнь…
В своем письме Наталья-Маша пишет:
«Жорж, я убеждена, что вы человек чести, а потому без секунды колебаний обращаюсь к вам с просьбой о жертве. Я собираюсь замуж и желала бы стать хорошей, добропорядочной супругой; мужчина, за которого я выхожу, заслуживает счастья – а потому умоляю вас, сожгите все полученные от меня письма, уничтожьте мой портрет. Принесите эту жертву ради моей безопасности, ради моего будущего. Я прошу вас об этом во имя тех нескольких дней счастья, которые я вам дала. Вы заставили меня задуматься о своей жизни, об истинном призвании женщины. Вы не захотите разрушить дело рук своих, сделав невозможным мое обращение к добру, – не пишите мне больше, я не должна получать ни единой строчки, которую мой муж не смог бы прочесть. Будьте счастливы так, как я того вам желаю, всем счастьем, о коем я мечтала для вас и кое судьба не позволила мне вам дать. Отныне мы разлучены навсегда, пребывайте в уверенности, что я никогда не забуду, что вы сделали меня лучше и именно вам я обязана добрыми чувствами и здравыми мыслями, которые мне были незнакомы до нашей встречи… Еще раз прощайте, Жорж».
Если только этот документ не очередной апокриф! Возможно, после смерти мужа ей удалось заполучить свои письма и, решив начать с tabula rasa2, она собственноручно сожгла их? Тайна, сравнимая с загадкой «Железной маски»!
Значит, Наталья сама попросила Жоржа Дантеса поставить крест на прошлой жизни.
Но к тому моменту, когда читатель прочтет эти строки, все подобные гипотезы рухнут одна за другой…
Однажды утром, когда я работал над этой вымышленной историей, в мою дверь позвонили, и консьерж передал мне заказную бандероль; я открыл ее и обнаружил рукопись.
На первой странице название: КТО УБИЛ ПУШКИНА? Внизу несколько строк, написанных каллиграфическим почерком:
«Сударь,
Я узнала о приложенных вами усилиях, о вашей настойчивости и упорстве, с которыми вы пытаетесь отыскать письма Натальи Гончаровой и Жоржа Дантеса.
И я приняла решение в качестве великого исключения, дабы удовлетворить ваше любопытство, передать вам личный дневник Натальи Гончаровой, нашей прапрабабушки, который мы хранили из поколения в поколение и с которым только сейчас впервые кого-либо знакомим.
Причина проста: мы хотели скрупулезно исполнить последнюю волю, изложенную ею в завещании; нам было разрешено обнародовать ее дневник не ранее 1 мая 2019 года, то есть день в день через сто девяносто лет после той даты, когда Александр Пушкин попросил руки Натальи Гончаровой!
Используйте его во благо.
С дружескими чувствами,праправнучка Натальи Гончаровой»
1. Кто я?
Женщинам всего мира
Я долго колебалась, прежде чем начать вести этот дневник.
Как я узнала позже, многие из нас для интимных откровений обзаводились тайным дневником; нас называли «дайристами» – очевидно, от английского «diary», означающего дневник, записную книжку.
Мы не только доверяли дневнику самые сокровенные мысли, размышления о друзьях, знакомых, местах, где бывали, но и записывали важные придворные события: дни рождения, бракосочетания, политические происшествия.
Я не стала выстраивать записи в хронологическом порядке. Я лишь постаралась запечатлеть наиболее значимые эпизоды моей жизни с Александром; моей целью было прояснить истину и отмести сомнения относительно многочисленных ложных толкований моего поведения; и наконец, благодаря свидетельствам очевидцев, я восстановила важные моменты, при которых не присутствовала лично.
Меня зовут Наталья Николаевна Гончарова, я супруга гения поэзии Александра Сергеевича Пушкина…
Вероятно, из всех писем, которые я посылала и получала, сохранятся только те, которые я воспроизведу в этом дневнике: все адресованные мне я сожгла, а что до тех, которые были адресованы мною Жоржу Дантесу, то в самом последнем из них, от 10 июня 1845 года, я попросила его также их все уничтожить.
Я намеренно использовала псевдоним Маша, чтобы меня не узнали…
Я не желала, чтобы в зависимости от веяний времени либо настроения комментаторов меня изучали и переписывали мою биографию.
Мои мысли и поступки принадлежат только мне; я единственный их судья и хранитель.
Это мой настоящий личный дневник; я негласно передаю его своим потомкам с тем, чтобы они распорядились им согласно моей последней воле. Этот дневник может быть обнародован не ранее 1 мая 2019 года, то есть ровно через сто девяносто лет после того, как Александр сделал мне предложение…
Когда придет этот день, время уже сотрет в Истории последние мои следы.
У меня была привычка хранить письма Жоржа Дантеса и Александра в небольшой шкатулке розового дерева, одном из подарков мужа ко дню рождения.
Через несколько дней после его смерти я их все перечитала. Некоторые воскресили памятные события, другие были настолько банальны, что я до сих пор спрашиваю себя, зачем он их писал.
Должна признаться, я редко отвечала на его письма; я не могла соперничать или хотя бы приблизиться на толику верст к стилю моего знаменитого поэта… Он подшучивал надо мной, говоря, что я посылаю ему «письма короче визитной карточки»; на самом же деле мне просто нечего было ему сказать! Во многих письмах он призывал меня к соблюдению супружеской верности. Теперь я осознаю, что продиктованы они были не страстью, влюбленностью или чувствами, а лишь постоянно грызущим его «стремлением к обладанию».
Моя жизнь прошла как трилогия, каждую часть которой можно соотнести с одним из романов Оноре де Бальзака.
Вначале «Шагреневая кожа» с Александром: он подарил мне океан мечтаний, но с каждым прошедшим днем этот океан постепенно иссякал; обещания оборачивались разочарованиями, клятвы превращались в предательство.
Слишком поздно поняла я, что делила свою судьбу с исключительным человеком: то был союз воды и пламени или, как сказал бы Александр, слияние Хионы, греческой богини льда, и Гефеста, бога огня!
Затем «Утраченные иллюзии» с Жоржем Дантесом: невинная встреча, которая шаг за шагом привела меня к жеманной куртуазной любви, а затем от жеманства к слепой разрушительной страсти, чтобы закончиться трагедией.
Он, без сомнения, почувствовал, что я была «женщиной в ожидании»; в сущности, Жорж был лишь охотником в засаде, подстерегающим дичь. С ним я воображала себе невозможное счастье, но это была лишь увертка, попытка заполнить пустоту моего существования.
И наконец, «Тридцатилетняя женщина» с Петром Ланским: как если бы после путешествия меж звезд я возвратилась на Землю!
Мои разрозненные воспоминания прилежно занимали свои места.
Бурный поток, едва не выплеснувшийся из своего ложа, вернулся в нормальное русло.
Однако и сейчас, в свои сорок пять лет, подводя итоги, я по-прежнему отказываюсь быть всего лишь заурядной госпожой Бовари!
Когда я заново пересматриваю свои моральные принципы, то спрашиваю свою совесть: в чем меня можно упрекнуть? Конечно, я была кокетка и транжира; без сомнения, мне следовало быть более внимательной матерью; но я была замечательной супругой, поскольку, не считая выкидышей, произвела на свет семерых детей, четверых от Александра и троих от Петра!
И Александр, и Жорж Дантес, и Петр утверждали, что я была воистину «романтическим созданием»; я считала это комплиментом. Намного позже, пытаясь разобраться в собственной личности, я любила отождествлять себя с героинями романов, комедий или трагедий; в каждый решающий момент моей жизни возникала молодая женщина, чей характер я как бы заимствовала…
Я побывала поочередно принцессой Клевской, Селименой из «Мизантропа», Хименой из «Сида», Федрой Расина и, наконец, доньей Соль из «Эрнани» Виктора Гюго. Достигнув зрелого возраста, я поняла, что лишь госпожа де Реналь Стендаля выражала мои самые сокровенные мысли.
Александр говорил, что я женщина-ребенок – капризная, легкомысленная и поверхностная; его это всегда и сердило, и привлекало…
Чтобы получить желаемое, мне достаточно было расплакаться, и он таял!
Мой характер выковали родители: с моей матерью мы жили в нашем доме, как в аду; с отцом были связаны ежедневные драмы. Я ненавидела конфликты и решала множество проблем благодаря своим дипломатическим талантам.
Я была социальным Протеем3: мне нравилось поддерживать в моем окружении уверенность, что я именно такова, какой они желали меня видеть… Это льстило их самомнению; зачем разочаровывать или противоречить, когда так легко покорять, просто нравясь? Но я попалась в собственные сети и очень скоро поняла, что нуждаюсь в других, чтобы существовать. Я могла бы повторить вслед за Гамлетом Вильяма Шекспира бессмертный вопрос «быть или не быть?».
Что до меня, я позволила себе поддаться очарованию, дурману, опьянению придворными балами. Для меня стала наваждением потребность демонстрировать себя, позволять себя разглядывать, постоянно чувствовать себя выставленной напоказ. Очень скоро «выглядеть» стало для меня важнее, чем «быть».
Двор воистину являлся единственным местом, где ты сталкивался с людьми, так с ними и не познакомившись…
