Kitobni o'qish: «Миланика и Хранитель времени»

Посвящение

Однажды в 2010 году я ехала в Московском метро и наблюдала с умилением, как какой-то дедушка общается со своими внуками. Тогда испытала горечь и печаль, потому что знала, что с моими детьми этого не случится, что они не познают твои учения, дед.

Но как же я ошибалась. Эта книга родилась в моем сердце чудесным образом, и мне так тепло на душе, что в ней ты не просто знакомишься с моей дочкой Миланикой – ты ей передаешь те знания, которые впитывала я, когда ты меня воспитывал. Мне радостно, что твоей мудростью могу поделиться со всем миром. И теперь точно знаю, что это только начало, ведь мне нужно еще познакомить тебя с моими любимыми сыновьями: Никитой и ЛьвомКонстантиновичем.

Дед, я так сильно тебя люблю! И благодарю тебя за то, что в этой жизни «я могу абсолютно все!».

Благодарю своего мужа Константина, который поддерживает все мои авантюры и верил в успех даже тогда, когда я первая опускала руки.

Благодарю свою бабушку, которая научила ценить каждое слово и мгновение в моей жизни.

Благодарю своего научного руководителя Красовского Геннадия Владимировича, который много раз настаивал: «Клавдия, пиши свою книгу!»

Посвящается моей любимой семье, которая верит в меня и принимает такой, какая я есть.

Дорогой читатель, во время чтения можешь использовать листы для записи в конце книги или специальный бот t.me/MilanikasTime_bot

Глава 1, в которой происходит удивительное знакомство

В тот день Миланика проснулась рано и сразу же посмотрела за окно. Там, в безбрежном голубом небе, солнце радостно тянулось к ней лучами, словно поторапливая встать с постели. Но Миланика только повернулась на другой бок и снова прикрыла глаза. Сегодня был первый день долгожданных летних каникул. Но мысль об этом не доставляла девочке никакой радости.

– Миланика, ты еще спишь? – Дверь приоткрылась, и в комнату заглянула мама. – Вставай скорее! Сегодня нам предстоит дальняя дорога!

Девочка нехотя приподнялась и повернулась к маме.

– Мам, – начала она.

Но та уже исчезла за дверью.

Миланика вздохнула. Обычная история – маме всегда некогда.

После завтрака в доме поднялась суета. Хотя большую часть вещей собрали еще вчера, но мама все время вспоминала что-то еще.

– Так, крем от солнца, таблетки от аллергии…

– Но у меня нет аллергии, мам!

– А вдруг появится? Я слышала, от укуса комара может начаться аллергия. А вот бадминтон возьми, – говорила она, – будешь играть там.

– Я не умею, – уныло возражала Миланика.

Папа недовольно поглядывал на часы.

– Ты же помнишь, что мне надо к вечеру быть в городе? – напоминал он.

А Миланика больше всего на свете хотела, чтобы мама остановилась и просто посидела с ней рядом – хотя бы пять минут.

Но мгновения таяли с такой скоростью, что не успела девочка оглянуться, как уже сидела в машине. Они с родителями ехали в деревню к бабушке, где Миланике предстояло провести все лето, но – без родителей.

– Мама, а я так хотела, чтобы это лето мы провели вместе – играли, бегали, – пробормотала Миланика, глядя, как мама изучает маршрут в телефоне и морщится. Это значит, что предстояло пробираться через пробки.

– Зайка, но ты же все прекрасно понимаешь, – устало сказала мама. – Мы все лето работаем. Отпуск у нас будет только осенью. И тогда мы обязательно куда-нибудь вместе выберемся.

Миланика только вздохнула.

Не то чтобы она не любила бабушку Таню, к которой ехала. Бабуля была очень добрая, а в огороде у нее рос сладкий горошек, смородина, клубника и крыжовник. Но одно дело – приезжать сюда на выходные, а другое – скучать в деревне все лето. Миланика совершенно не представляла, чем будет там заниматься каждый день.

Они ехали мимо пронизанного солнечными лучами соснового бора, где в таинственном сумраке между деревьями звучали птичьи голоса. Миновали сверкающее золотом озеро, по зеркальной глади которого скользили важные выводки уток. Запахи клевера за окнами машины манили бежать в поля и валяться в теплой мягкой траве. Но… Миланика смотрела на все это равнодушно: внутри девочки колючим комочком затаилась обида на родителей. И постепенно этот комочек рос и рос, превращаясь в огромную жгучую злость. Когда машина наконец остановилась у бабушкиного дома, Миланика просто выскочила и побежала прочь от родителей. Она забралась на второй этаж, в свою комнату, и не выходила оттуда, пока родители не собрались уезжать. Ни аромат бабушкиных пирожков, ни любимый голос мамы не могли выманить обиженную девочку из ее убежища. Она лежала под кроватью, листала бабушкины журналы по рукоделию и тихо копила свою злость.

– Миланика, мы уезжаем. Выйди, пожалуйста, – позвала мама.

В этот момент злость уже выплескивалась из девочки, как горячая лава – из вулкана. Она выскочила на лестницу и закричала:

– Ну и уезжайте, я вам все равно не нужна!

Бабушка на кухне громко охнула, а родители потеряли дар речи. Миланика же метнулась обратно в комнату и снова нырнула под кровать. Если честно, в глубине души она все-таки чуточку надеялась, что взрослые не воспримут ее слова всерьез. И тогда мама поднимется сюда. Обнимет Миланику и скажет, что хорошо понимает, почему та злится. Миланике очень хотелось услышать, что мама любит ее, несмотря на сказанные девочкой обидные слова.

Но никто так и не поднялся. Миланика лежала под кроватью и тихо плакала.

***

В доме было так тихо, как бывает только душным летним днем, когда воздух кажется густым, словно сливки. Миланика сидела с книжкой на веранде, но очень скоро девочке стало жарко и скучно. Побродив немного по огороду и убедившись, что клубника и крыжовник еще совсем зеленые, Миланика вернулась в дом. И внезапно увидела лестницу. Та вела с просторной веранды прямо к небольшой дверце под крышей дома. Очевидно, на чердак. Замок на дверце отсутствовал, и Миланика, поколебавшись, забралась наверх.

На чердаке царили тишина и таинственный сумрак, в котором притаилось множество удивительных старинных вещей. Пылинки кружились в танце в солнечном свете над потрепанным дубовым комодом с изогнутыми ручками на ящиках. На крошечном столике около треснувшего трюмо стояла щербатая, но очень красивая ваза с жар-птицами. А за ним виднелось бархатистое кресло без ножек, но с вышитыми сказками на подушках… Казалось, что здесь застыло время…

Милаша подошла к комоду и удивилась: и правда, время остановилось. На комоде лежали старые сломанные швейцарские часы с круглым циферблатом и кожаным ремешком. В то же мгновение солнечный луч из крошечного окошка под потолком упал прямо на циферблат. Бронзовые стрелки сверкнули золотом, а сами часы словно ожили, засияли изнутри. Завороженная девочка взяла их в руки, прислушалась. Стрелки не двигались, но стоило Миланике один раз легонько провернуть кругляш сбоку часов, как вдруг…

Тик-так, тик-так, тик-так.

Часы пробудились от сна.

И в тот же миг прямо за спиной девочки раздался еще один неожиданный звук:

– Апч-хи!

Девочка обернулась – и едва не выронила часы от удивления. Еще мгновение назад на чердаке никого не было, кроме нее. А сейчас за спиной Миланики стоял старичок с добродушным выражением лица. Он был низкого роста, но не походил на карлика. Снежно-белая густая борода, блестящая лысина, элегантный костюм песочного цвета, из-под которого выглядывал белый воротничок рубашки. И резная деревянная тросточка. Старичок был словно со старинной открытки – из тех времен, когда люди прогуливались по улицам, никуда не спеша, а самым быстрым транспортом были повозки, запряженные лошадьми.

— Здравствуй, Миланика! – сказал дедушка.

Девочка, к своему удивлению, совсем не испугалась. Может, потому что голос звучал так мягко и ласково, словно бы с ней говорил очень близкий и родной человек.

– Здравствуйте! – вежливо сказала Миланика. – А вы кто?

– Я – Хранитель Времени, – охотно ответил незнакомец.

– Хранитель Времени? – Милаша никогда о таких не слышала. – А вы живете здесь? На этом чердаке?

– Я живу здесь – в этих часах, – Хранитель с улыбкой кивнул на часы, которые девочка все еще держала в руках.

– Я так и подумала, что они, должно быть, старинные! – с восторгом воскликнула Миланика. – Значит, вам очень много лет?

– Много, очень много и еще раз столько! – подмигнул удивительный старичок.

– А скажите, пожалуйста, люди раньше сильно отличались от нас? – Миланику охватило такое любопытство, что она даже забыла про жару.

– Не очень, – ответил Хранитель, но затем внезапно погрустнел. – Но в последнее время люди стали слишком, слишком торопиться. Они постоянно куда-то спешат, поэтому забывают про ценность времени. И теряют те сокровища, которые может им дать настоящее мгновение.

— Какие такие сокровища? – зачарованно спросила Миланика.

– Например, волшебный багряный закат, – ответил Хранитель Времени. – Или нежное пение первых соловьев весной. Или таинственное шуршание опавшей листвы осенью. Взрослые сейчас считают, что нет ничего важнее работы и зарабатывания денег, а это не так.

– Да! – девочка не могла больше сдерживаться. – Да, я согласна. Мама с папой постоянно работают. Только и делают, что работают! Даже сейчас, летом!

Вся усталость и накопленная со вчерашнего дня обида поднялись горячим облаком прямо к лицу девочки. Щеки запылали багрянцем, а глаза наполнились слезами.

– Я так мечтала об этих каникулах! – сквозь слезы сказала она. – Так хотела провести лето с мамой. Думала, что она научит меня играть в бадминтон. А папа – плавать. Думала, что мы вместе будем кататься на велосипедах и гулять. А они… И мне так обидно! И грустно!

Миланика не могла больше продолжать – всхлипы заглушали слова.

– Ты удивительная девочка, Миланика! – внезапно сказал старичок.

От неожиданности Милаша прекратила плакать и посмотрела на него.

– Почему?

– И взрослые, и дети сейчас не готовы так открыто показывать свои чувства. А многие даже отказываются себе признаваться в них.

– Это как? – девочка удивлялась все больше и больше. – Не понимаю….

– Очень просто, – Хранитель Времени вздохнул. – Если бы ты не учила буквы, разве умела бы читать? А без цифр могла бы решать задачки?

– Нет…

– Здесь точно так же, – старичок развел руками. – Эмоциональные задачки тоже надо уметь решать. А их в жизни куда больше, чем на уроках математики.

– Никогда о таких задачках не слышала, – призналась Миланика. – А они очень сложные?

– А вот сейчас и проверим, – Хранитель Времени прищурился. – Вот тебе первая, самая простая. Как ты думаешь, злость – это плохо?

– Конечно, плохо! – почти не задумавшись, ответила девочка.

– Значит, злиться или гневаться на кого-то – тоже плохо? – старичок хитро улыбнулся.

– Плохо, – подтвердила Миланика.

– А почему? – задал Хранитель неожиданный вопрос. – Почему ты считаешь, что злиться – плохо? Что плохого в злости, в гневе, в ярости?

Миланика открыла было рот… но так ничего и не сказала.

И правда, почему? Она вдруг поняла, что не знает простого ответа на этот вопрос.

– А ты не торопись, подумай, – посоветовал старичок.

? А что ты, дорогой друг, ответил бы Хранителю? Злость – это плохо? Почему ты так думаешь?

Миланика принялась вспоминать: когда последний раз кто-то рядом с ней злился? И тут же пришло в голову, как пару дней назад мама разговаривала с кем-то о работе по телефону. Голос у нее был резкий, громкий. Мама не говорила, а словно резала воздух словами – холодными, острыми. Миланике тогда даже стало страшно.

– Ну, вот когда моя мама начинает злиться, мне это очень не нравится, – тихо сказала девочка. – Я боюсь к ней даже подойти. У нее такой голос становится… как будто она отталкивает им. Мне кажется, что со мной в этот момент она будет говорить так же.

– А как ты думаешь, почему твоя мама иногда злится? И говорит таким голосом? – мягко спросил Хранитель Времени.

– Откуда я знаю? – Миланика пожала плечами. – Может, она устала. Или человек ее не понимает. Или не выполняет обещания.

– Да, – подтвердил Хранитель Времени. – Нам всем сложнее сдерживать эмоции, когда мы устали или когда нас не понимают. А еще почему?

– Может, у мамы просто испорчено настроение в этот день, – протянула Миланика, – или она плохо себя чувствует.

– А как ты считаешь, может ли для мамы быть полезным то, что она злится? И кричит? Или просто говорит тем самым страшным голосом?

– Как это может быть полезно? – Миланика нахмурилась. – Глупости какие-то!

– А тут тоже задачка, – начал пояснять Хранитель. – Помнишь, я тебе про азбуку говорил? Если не знаешь свои чувства, то и не поймешь сразу, что чувствуешь. Ты можешь очень злиться, но не понимать этого. Или завидовать, но даже не подозревать об этом.

– Ну, нет, – уверенно сказала Миланика. – Я всегда знаю, что чувствую.

? Скажи, дорогой читатель, а ты всегда знаешь, что ты чувствуешь? Как ты узнаешь свои эмоции?

– Ты, может, и знаешь, – улыбнулся Хранитель, – а вот другие часто путаются в собственных эмоциях… Что взрослые, что дети. Для них каждая эмоция как Жар-птица – обжигает, а в руки не дается. А если они не могут ее поймать и назвать, то и сделать с ней ничего не могут. Выходит так, что не человек уже эмоцией управляет, а она – человеком. Вот пришла Злость и заставляет человека кричать и махать руками. Ему, может, самому хочется по-другому себя вести, а поделать с собой ничего не может.

– Вот мой папа всегда спокойный, даже когда сильно сердится, – вспомнила Миланика. – Но мама говорит, что это вредно. Что из-за этого у него постоянно болит голова.

– Может быть, может быть, – старичок покачал головой. – Эмоция – штука непростая. Если уж она возникла, то нельзя просто взять и сделать вид, что ее нет. Если твой папа на кого-то злится, но остается спокойным, злость просто застревает внутри него. Глубоко-глубоко, но внутри.

– И потом превращается в головную боль? – догадалась девочка.

– Да, или в другую болезнь, – подтвердил Хранитель. – Иногда такой человек держит-держит в себе злость, обиду, ревность. Копит-копит годами. А потом – бах! – и все это вырывается наружу, как безумный джинн из бутылки! И крушит все вокруг.

Миланика даже поежилась, представив себе, что будет, если ее папа вдруг превратится в такого джинна.

– А что же с ними делать, с эмоциями? – расстроенно спросила она.

– А вот это и есть задачка, – улыбнулся старичок. – И у нее много решений. Вот подскажу тебе пока самое простое. Можно подойти к человеку и спокойно сказать ему о том, что ты чувствуешь. Отпусти эмоцию, назови ее по имени. Важно это делать вслух.

– Вот так просто? – удивилась Миланика.

– Для многих это ох как не просто, – покачал головой Хранитель. – Но скажи, стало бы тебе легче, если бы ты вчера сказала маме про свою обиду и разочарование?

– Наверное, стало бы, – согласилась Миланика. И, подумав, добавила: – Значит, если мне на завтрак больше нравятся блинчики вместо бабушкиной каши, я могу просто сказать ей об этом? И тогда я перестану злиться на нее?

Миланика тут же вспомнила, как утром скрипела зубами за столом, увидев в тарелке ненавистную овсянку. Но сказать об этом бабушке она так и не посмела – просто съела несколько ложек. И, конечно, разозлилась еще больше.

– Конечно, – подтвердил Хранитель. – Но главное – в другом. Если ты начнешь говорить о том, что тебе не нравится, то обида и злость перестанут накапливаться внутри. А значит…

– Я не превращусь в джинна из бутылки! – завершила фразу Хранителя Миланика. – Я поняла!

– Давай ты попробуешь и посмотришь, работает этот способ или нет, – подмигнул старичок. – Только, если говоришь с бабушкой про ее кашу, выбирай слова помягче. Она же ради тебя старается. Просто забыла уже, что ты больше любишь.

– Ага. – Миланика рассеянно кивнула и побежала к выходу из чердака. Ей так хотелось поскорее проверить, прав ли Хранитель Времени, что девочка даже забыла попрощаться с новым знакомым.

***

Случай проверить слова Хранителя скоро появился. После томительно жаркого дня на небо надвинулась тяжелая фиолетовая туча, разбухшая от влаги. Внезапный дерзкий ветер взъерошил кроны деревьев, прогудел по трубам. В темной вышине загрохотал гром, раскалывая небеса на части. И над деревней пролился самый настоящий летний ливень – плотный и теплый. Миланика в восторге выскочила на крыльцо и помчалась прямо босиком по мокрой траве и мгновенно появляющимся лужам. Бабушка не удерживала ее, лишь покачивала головой, глядя в окно летней кухни, и прятала улыбку.

Когда озябшая Миланика вернулась, бабушка тут же закутала ее в огромное махровое полотенце и растерла до красноты. Спалось в этот день девочке так сладко, словно она лежала не в кровати, а в большом мягком облаке, которое, покачиваясь, плыло по небу.

Но следующее утро выдалось уже не таким радостным. Проснувшись, Милаша почувствовала, что в ее горле словно колются десятки мелких иголочек. Глотать было больно. Но простуда – это пустяки. Куда больше колючек в горле Миланику огорчало то, что придется сейчас обо всем рассказать бабушке. Во-первых, взрослые в таких случаях всегда начинали так охать, словно обычная боль в горле – это несчастье вроде потерянной любимой куклы. Во-вторых, они тут же начинали лечить Миланику, а все способы лечения были один другого хуже. Вот бабушка, например, всегда пыталась напоить внучку чаем с медом, от одного запаха которого девочку начинало подташнивать.

Так и вышло. Без ворчания бабушка обошлась, но тут же засуетилась, извлекая из шкафа глиняную баночку с медом и заваривая свежий чай. Миланика вздохнула и с тоской уставилась на банку. Девочка терпеть не могла мед – примерно так же, как овсянку или томатный сок. От одной мысли об этом брови сами собой собирались домиком над переносицей, а зубы сжались. И тут Миланика внезапно осознала, что она… очень злится на бабушку. Так злится, что больше всего хочется вскочить, опрокинуть банку с медом прямо на стол, а еще лучше – на пол. И убежать к себе, забравшись в единственное надежное убежище – под кровать. Еще несколько дней назад, возможно, дело этим бы и закончилось. Но сейчас Миланика вспомнила пылинки, танцующие в солнечном свете, и добрую улыбку Хранителя. Вспомнила его слова… и решила попробовать. Сделав вдох и удержав рвущиеся на язык колючие слова, Миланика заговорила с бабушкой. И рассказала, как же ей противно даже вдыхать медовый запах. Не говоря уже о том, чтобы съесть целую ложку этой сладкой гадости. Сердце у Миланики стучало так, словно она только что взбежала вверх по лестнице. Девочка очень боялась, что бабушка обидится или расстроится. Но та лишь улыбнулась и понимающе кивнула. И даже сказала, что сама не особо любит мед. Но это единственное лекарство, которое быстро помогает вылечить горло. Бабушка даже предложила Миланике самой придумать другое средство, которое могло бы помочь.

Изумившись, девочка честно принялась думать и вспоминать, как и чем ее лечила дома мама. Однако мамины методы нравились ей не больше меда. И лучше уж было потерпеть пару ложек меда, чем пить те мерзкие микстуры от кашля, которые выписывал доктор.

По окнам мягкими лапами стучал дождик, из кухни доносились запахи фруктового чая и свежего хлеба. А сама бабушка смотрела на внучку с такой нежностью, что даже чай с медом казался Миланике почти вкусным. Девочке было удивительно хорошо и спокойно.

***

После горячего чая с медом горло Миланики действительно стало болеть меньше.

– Бабушка, можно я пойду почитаю книжку на чердаке? – спросила девочка. – На улице сегодня все равно дождь. А на чердаке очень уютно!

– Ну, если тебе там уютно, конечно, иди почитай, – бабушка улыбнулась. – Рада, что ты нашла себе любимое местечко.

Прихватив книжку про Маленького принца, девочка забралась на чердак. Там было чуть сумрачно и тихо.

– Хранитель! – позвала Милаша.

Но старичок не отзывался. Видимо, бродил где-то по своим делам. «Значит, подожду!» – решила Миланика и устроилась на полу рядом с чердачным окошком. Она так зачиталась, что даже не заметила Хранителя, который уже стоял рядом и, улыбаясь, смотрел на нее.

– О, а ты уже здесь! – старичок, похоже, обрадовался. – Не ждал тебя так скоро.

– Я хотела поделиться!

Волнуясь и радуясь, Миланика рассказала Хранителю об утреннем разговоре с бабушкой.

– Знаешь, раньше я, наверное, начала бы капризничать: «Не хочу мед, не буду есть эту гадость!» Или могла даже закричать – как моя мама, когда очень сердится. А тут я просто поделилась с бабушкой своими чувствами. И узнала, что она тоже не любит мед! Представляешь?

Миланика взахлеб рассказывала, а Хранитель внимательно слушал, и только уголки его губ чуть вздрагивали в улыбке. Когда девочка замолчала, он спросил:

– А что ты почувствовала, когда поняла, что вы с бабушкой не поссорились, а очень хорошо поговорили?

– Радость, – чуть подумав, ответила девочка. – А еще я удивилась. Знаешь, Хранитель, мне показалось, что бабушка говорила со мной как со взрослой. И это было приятно.

– Замечательно! – На этот раз улыбка осветила все лицо старичка. – У тебя все получилось! – Но, помолчав, он добавил: – Хочу тебя предупредить: не всегда эмоциональные задачки решаются так легко. Бывает, что тебе хочется с кем-то поговорить, но ему некогда – он занят своими важными взрослыми делами. Или у него что-то случилось на работе, и настроение – хуже некуда. Может быть и так, что ты пойдешь к маме рассказать о своих чувствах, а она и слушать не захочет. Как считаешь, такое возможно?

Миланика вздохнула.

– Очень даже возможно… Мама часто настолько занята, что у нее нет времени послушать, как прошел мой день.

– И что ты чувствуешь, когда такое случается? – Старичок присел рядом с Миланикой и взял ее за руку. Девочке показалось, что он лучше других понимает, как ей бывает одиноко без мамы.

– Мне обидно! – пробормотала девочка.

– А как ты можешь поддержать саму себя в эти моменты? – вдруг спросил Хранитель, и в его глазах сверкнула загадочная искорка.

Миланика никак не ожидала такого вопроса и просто захлопала глазами.

– А я могу себя поддерживать?

Но он промолчал, лишь тихонько погладил ее пальцы. И девочка задумалась.

? Подумай и ты, дорогой друг. Как можно себя поддержать в те моменты, когда случается что-то очень обидное? Когда близкие не хотят с тобой разговаривать? Когда никто, кроме тебя самого, не может тебе помочь?

– Ну, если я подойду к маме или папе, попробую рассказать о своих чувствах… А они не будут слушать, лишь скажут: «Я так сказала!» или «Я так сказал!», мне будет очень обидно. И не представляю, как здесь можно не обидеться.

Даже представив эту ситуацию, Миланика тут же надулась. Слезы снова начали подступать к глазам. Как же тут себя поддержать?

– А чего бы тебе хотелось в такой ситуации? – спросил старичок. – Вот тебе еще одна задачка про эмоции.

– Я бы хотела, чтобы мама и папа поговорили со мной, – тихо ответила его маленькая собеседница. – Но я понимаю, родители могут уставать… У папы голова может болеть. А маме с работы звонят даже по выходным.

Внезапно Миланике пришла в голову мысль:

– А если я подойду и спрошу у мамы: «Мама, ты сегодня сильно устала?» И если она действительно устала, я попрошу поговорить со мной завтра. Или на выходных. Как думаешь, это будет решением задачки?

– А ты попробуй! – улыбнулся Хранитель.

На следующее утро Миланика проснулась грустная. И хотя дождик уже закончился и солнце снова раскрашивало все вокруг в яркие цвета, девочке не становилось веселее. Даже любимые блинчики от бабушки на завтрак ее не порадовали.

Миланика все утро бродила по саду и двору и ничем не могла себя занять. Ни поливать цветы, ни читать книжку ей не хотелось. Тем более не хотелось снова идти на чердак к Хранителю. Миланика чувствовала себя как перед уроками в школе, когда вспоминаешь, что не сделал домашнее задание.

Наконец, к вечеру она все-таки решилась. Сунув под мышку верного «Маленького принца», забралась по лестнице наверх.

На этот раз Хранитель уже ждал ее – сидел в бархатном креслице рядом с комодом и играл со временем. Указывал тросточкой на стрелки часов – те начинали крутиться то быстрее, то медленнее.

– Прости, пожалуйста, что не пришла утром, – пробормотала Миланика, не отрывая взгляда от часов.

– Ты можешь приходить, когда захочешь, – тут же легко откликнулся Хранитель. – Или не приходить совсем. Это только твое желание и решение, Миланика.

Вздохнув, девочка села рядом с ним на деревянную полированную ручку кресла.

– Знаешь, я все думаю про твои слова… Про моих родителей. А что делать, если мы с ними… поссорились? Я вчера пыталась позвонить им, но они оба не берут трубку. Пишут, что на работе, очень заняты.

– Ну, ты же знаешь, что они честны с тобой, – мягко сказал Хранитель, кладя свою теплую ладонь на руку девочки.

– Да, конечно, – она всхлипнула. – Но мне так плохо. Я им такие ужасные слова кричала, когда они уезжали. И мне очень хочется попросить прощения. Хочется поговорить! И не знаю, что с этим делать!

Миланика не выдержала и заплакала. Слезы все текли и текли, как вчерашний дождь. Но девочка чувствовала тепло от руки Хранителя, и ей становилось легче. Хранитель не утешал ее и ничего не обещал. Он просто был рядом и позволял ей плакать столько, сколько хочется.

Когда всхлипы девочки утихли, старичок ласково сказал:

– Я понимаю, что ты чувствуешь. Но подобное действительно случается. Взрослые иногда так заняты, что не находят времени поговорить даже друг с другом. Но когда мы любим других, то все равно находим возможность быть с ними и слушать их.

– До этого момента я уже забуду, что хотела им сказать, – пробурчала Миланика.

– А ведь есть способ помнить, – подмигнул Хранитель. – Предлагаю тебе начать вести дневничок эмоций. Записывай в него каждый день то, что ты чувствуешь по поводу разных ситуаций. Записывай, когда злишься, или обижаешься, или радуешься. И в тот момент, когда у родителей найдется время на разговор, ты откроешь свой дневничок и все вспомнишь.

– А как это записывать? – растерялась Миланика. – Это значит, надо отмечать все моменты, когда я злюсь?

– И когда радуешься. И завидуешь. И боишься. И обязательно пиши, из-за чего это случилось. Почему ты завидуешь, или боишься, или радуешься? А если получилось как-то справиться с этой эмоцией, тоже запиши, как это произошло.

– Ох, а сколько же всего эмоций бывает? – всполошилась Миланика.

? Попробуй и ты, читатель, перечислить все эмоции, которые знаешь? Много их? А знаешь, чем они отличаются? Как их определять? А можешь понять – что чувствует другой человек?

Хранитель явно обрадовался ее вопросу и тут же пустился рассказывать. Он чертил в воздухе волшебные знаки своей тросточкой и объяснял, как много бывает разных эмоций. Гнев, радость, удивление, грусть, страх, ревность, досада, обида, восторг, умиление, нежность, волнение… и много-много других. Девочка раньше и не представляла, как много всего она умеет чувствовать. В тот вечер Хранитель рассказал Миланике еще много удивительных вещей про эмоции. Например, то, что каждая из них может ощущаться не только в душе, но и в теле. От страха или возбуждения по коже бегут мурашки. От гнева может бросать в жар. А еще часто сжимаются зубы и напрягается все тело. А от радости, наоборот, мышцы расслабляются. А иногда одно ощущение связано с разными эмоциями. Например, когда выиграл в соревновании, то чувствуешь радость от результата. Но одновременно и усталость. А бывает усталость с грустью, например, когда родители много работают, приходят уставшие домой и понимают, что нет сил поиграть с ребенком.

Миланика узнала, что у каждой эмоции еще есть разные степени проявления. Бывает, когда ты очень-очень злишься – так, что готова все вокруг разломать. Девочка сразу вспомнила, что именно так она злилась, когда уезжали родители. Ей хотелось разорвать все свои книги. Или в машину камнем кинуть!

Но бывает, что вроде и злишься, но совсем не сильно, чуть-чуть. Так было, когда в школе одноклассник Федя забрал у Миланики карандаши. Она тогда разозлилась. Но не сильно, потому что уже закончила свой рисунок.

Выяснилось, что так с другими эмоциями. Иногда радуешься сильно-сильно – так, что весь мир становится ярким. А иногда радость не такая большая… Просто как вкус блинчиков с вареньем на языке. Иногда ты чего-то очень сильно боишься, например того, что родители не приедут, а иногда – так, чуть-чуть пугаешься… какого-нибудь безобидного паука. Миланика сразу подумала, что можно даже называть эмоции по-разному: печаль – когда большая, и печалька – когда маленькая. Страх – и страшок. Так и в дневник записывать будет легче.

– О чем задумалась, милая Миланика? – ласково спросил Хранитель.

– О том, как много я узнала от тебя всего за два дня! – сказала девочка. – Я теперь понимаю, как важно вовремя выражать все свои эмоции, чтобы они не копились внутри и не превращались в джинна из бутылки. А еще то, что вовремя для меня – это не всегда вовремя для других людей. И не нужно из-за этого расстраиваться, а нужно просто записать все чувства и мысли в дневничок. Затем, когда мама или папа будут готовы меня выслушать, рассказать им обо всем. Спасибо тебе!

– Это тебе спасибо! – откликнулся Хранитель. – Давно у меня не было такой способной ученицы!