Kitobni o'qish: «Барьеры, блокады и кризисы в групповой работе»

© iskopress, Salzhausen, 2000

© Издательство «Генезис», 2003

© М. Янкова, перевод, 2003

Введение

Предложенные в этой книге упражнения могут стать хорошим подспорьем для ведущих интерактивных групп любого типа. Их использование в учебных, рабочих, тренинговых и терапевтических группах способствует развитию группового процесса и повышению эффективности групповой работы.

Что касается развития группового процесса, то все мы хотели бы, чтобы он характеризовался:

– доверием и уважением участников друг к другу;

– наличием общих целей и совместной работой участников по продвижению к ним;

– балансом между структурированностью и спонтанностью групповой работы;

– взаимной поддержкой участников, появлением у них мудрого отношения к вопросам власти и любви;

– принятием участниками ответственности за свою работу в группе;

– сочетанием внутренней сплоченности группы и ее открытости внешнему миру;

– установлением гласных и негласных правил, способствующих эффективной работе группы;

– выработкой оптимального рабочего ритма;

– отношением участников к ошибкам, недоразумениям и конфликтам как к возможностям своего дальнейшего роста.

Все это отличает интерактивные группы от традиционных учебных и рабочих групп, для которых характерны:

– жесткая иерархическая структура;

– непререкаемый авторитет руководителя;

– сверхзначимость групповой задачи;

– стремление участников избегать ошибок;

– приоритет дисциплины и результата над спонтанностью;

– наличие в групповой культуре борьбы за власть и конкуренции.

Конечно, процессуальные изменения происходят и в традиционных группах, но там они игнорируются или искусственно подавляются. «Статичные» группы были уместны и даже желательны в средневековых монастырях, в школах нового времени, на предприятиях индустриального общества. До сих пор подобные группы можно наблюдать, например, в военной сфере, – короче говоря, там, где существует страх перед спонтанностью и стремление использовать человеческий потенциал только выборочно.

Сегодня, в постиндустриальном обществе, мы считаем, что умение учиться важнее получения готового знания, ценим интуицию больше, чем коэффициент интеллекта, и хотим, чтобы в нашей команде были люди, обладающие мужеством и готовностью к риску.

Интерактивные группы лучше всего соответствуют этим представлениям, так как в них акцент делается на сотрудничестве и коммуникации. Мы хотим, чтобы участники открыли свои ресурсы и взаимодействовали, учась друг у друга. Ведущий при этом становится скорее еще одним ресурсом группы, чем просто авторитетной фигурой. Успех в значительной степени оценивается всей группой; важно, чтобы каждый был доволен; ошибки и конфликты рассматриваются как возможность научиться чему-то новому. И какой бы ни была направленность интерактивной группы (обучающей, терапевтической, связанной с решением практической задачи), главной и наиболее востребованной целью групповой работы становится искусство спонтанного и творческого поведения.

Впрочем, в интерактивных группах спонтанное поведение тоже не является чем-то само собой разумеющимся. В ходе групповой работы возникают различные трудности, большая часть которых несет в себе угрозу спонтанности и креативности. Наибольшую проблему представляет переживание участниками стресса и тревоги, которое приводит к тому, что ресурсы группы используются не полностью и групповой процесс нарушается. Что мы как ведущие можем сделать в таких ситуациях?

Замечать нарушения и сообщать о них

Поведение ведущего является для участников своеобразной моделью. Это относится и к работе с проблемами. Я всегда держу в центре внимания особенности взаимодействия участников и наблюдаю за тем, как мое тело реагирует на происходящее. Я замечаю, когда я нахожусь в напряжении, когда зеваю, когда у меня болит голова и т. д. В таких случаях я всегда задаю себе вопрос: что хочет сообщить мне мое тело? Очень часто оно говорит мне, что я слишком напряжен и что в группе тоже не все идет гладко, потому что существует какая-то проблема, которая остается невыраженной и непроработанной. Другими словами, мое тело сообщает мне о том, что в групповом процессе возникли какие-то «помехи», и я могу рассказать группе о своих ощущениях, например: «Я замечаю, что с определенного момента чувствую напряжение. Может быть, такая проблема существует только у меня одного, а может быть, и другие испытывают что-то подобное… Как вы думаете, что именно происходит в группе? Может быть, мы все что-то скрываем друг от друга?»

Очень рекомендую с самого начала ввести в группе правила, предложенные Рут Кон: «Обращай внимание на язык тела» и «В первую очередь – работа с проблемами». Это поможет группе быстрее идентифицировать и устранить часть трудностей. Если кто-то чувствует напряжение или скуку, испытывает боль, сильные эмоции, отвлекается, так что не может сконцентрироваться на групповой работе, хорошо, если он сообщит об этом: «Меня задело замечание Каролы…» или «Сейчас я хотел бы находиться в другом месте…». В таком случае группа получит возможность поработать с тем, что стоит за этим высказыванием.

Конечно, я как ведущий не всегда дожидаюсь появления настораживающих телесных симптомов. Часто мой опыт помогает мне сразу увидеть возникшую трудность и понять ее причины. Лучший, с моей точки зрения, индикатор появления помех в групповом процессе – спад интереса к работе со стороны участников и недостаток спонтанности их поведения, к чему я и хотел бы обратиться в дальнейшем.

«Доверчивые» и «осторожные» группы

В начале работы участники группы в основном робки и не очень спонтанны. Когда они знакомятся друг с другом поближе, начинают доверять ведущему и групповой процесс становится более продуктивным, в поведении группы наблюдается все большая спонтанность: мы видим выразительные лица, участники смотрят друг другу в глаза, позволяют себе проявлять истинные чувства – смеются, плачут, выражают гнев. Тела расслаблены и подвижны, свободны в движениях. Мы можем наблюдать, что два или три участника отражают позы друг друга или синхронизируют свои движения, что время от времени участники касаются друг друга; что иногда кто-то пересекает комнату, чтобы обнять другого, и т. д.

Поведение участников конгруэнтно – выражение лиц и позы соответствуют тому, что они говорят. Они интересуются друг другом, показывают, что другие люди для них значимы и ценны. Они готовы идти на риск, потому что доверяют партнерам. Участникам и ведущему групповая работа в такой ситуации представляется живой, интересной, важной, продуктивной и порой глубоко волнующей.

Совсем по-другому выглядит «осторожная» группа. Участники ведут себя скованно или суетливо, уклоняются от физического контакта друг с другом. Намного реже происходит контакт глаз, взгляд часто опущен вниз или направлен на дверь или окно. Лица становятся напряженными или усталыми. Можно увидеть скрещенные руки и ноги, тела напоминают статуи – они неподвижны. Если все же допускается какой-то жест, то он выглядит странно неуместным. В комнате ощущается холодность и напряжение. Часто один-два участника доминируют в разговоре, а остальные ведут себя поразительно сдержанно. Коммуникация несвободна, сообщения носят неопределенный и абстрактный характер, полны обобщений и клише. Часто поведение участников неконгруэнтно, высказывания становятся неискренними, имеющими «второе дно». Все происходит вязко, медленно и без увлеченности.

Никому не нравится быть в такой ситуации – ни участникам, ни ведущему, потому что такая «застывшая» группа неинтересна, она вселяет напряжение и скуку. Присутствующие как бы говорят: «Зачем я здесь? Я просто трачу время. Кто же наконец осмелится «сломать лед» и показать свое недовольство?»

В такой ситуации желательно, чтобы ведущий помог участникам выразить и обсудить возникшие у них трудности.

Работа с сопротивлением

Я хорошо помню свой первый опыт участия в психологической группе. Ведущим был известный психоаналитик, участниками – терапевты и социальные работники. Все мы опасались выражать себя, говорить о своих чувствах, затрагивать в разговоре личностно значимые темы. Наш молчаливый ведущий, к сожалению, сам задавал такую модель поведения. Как и нам, ему не хватало спонтанности. В результате агрессия и страх накапливались. Во время перерыва мы обсуждали, кто дольше будет терпеть эту ситуацию – мы или наш ведущий. Втайне я подумывал о том, чтобы покинуть группу, поскольку ожидал от нее совсем другого. Позже я был очень рад, когда получил возможность поработать в группах встреч, на гештальт-семинарах, в психодраматических группах, где было намного больше спонтанности.

С течением времени укрепилась моя убежденность в том, что в любой группе слишком высокая степень страха непродуктивна. Если участники чувствуют напряжение и скованность, они все больше и больше закрываются и теряют желание идти на риск. Межличностная открытость, обратная связь, прямое выражение чувств и честность – все становится возможным, когда участники чувствуют себя уверенно, ощущают, что группа дает им поддержку.

Поэтому необходимо заботиться о том, чтобы в группе развивалась доверительная атмосфера, в которой можно обсудить возникающие трудности, открыто выразить сопротивление. Если группа работает живо, естественно и оказывает поддержку участникам, то все они могут проявлять себя и развивать свой потенциал, становиться более уверенными, остроумными, чувствительными, любящими и мужественными.

Спонтанность и стагнация

Умение вести себя спонтанно – одно из важнейших для человека. Без этого мы не могли бы быть «живыми» в любви, в общении, в творчестве и решении проблем. Без спонтанности мы не можем приспосабливаться к постоянно меняющейся жизни.

Значение спонтанности для людей помогающих профессий долгое время недооценивалось. Однако многие психологи отмечали особую роль этого качества в жизни человека. Дж. Морено, основатель психодрамы, социометрии и современной групповой психотерапии, считал спонтанность главной жизненной силой, которая «вдохновляет» чувства, мысли, действия и творчество.

В гештальт-терапии значение спонтанности открыли Фриц Перлз и Пол Гудман, считавшие, что жизнь «здесь и теперь» важнее, чем сосредоточенность на прошлом или фокусирование на будущем.

Создание и развитие групп встреч также было попыткой вернуть спонтанность и импровизацию в повседневную жизнь.

Несколько иное развитие этой темы мы можем наблюдать в семейной терапии, а также у Милтона Эриксона. Здесь мы снова встречаемся с положением о том, что умение гибко реагировать на складывающуюся в группе ситуацию предпочтительнее жесткого следования теории, а также обнаруживаем важный новый принцип, согласно которому внутренние проблемы каждого человека преодолеваются наилучшим образом за счет его собственных ресурсов, активизировать которые и помогает психотерапевт.

В последнее время на значение спонтанности и импровизации указывал Брэдфорд Кини. В своей небольшой работе «Ресурсно-ориентированная терапия» он рекомендует терапевтам избегать теоретизирования, психологических и социологических объяснений, а вместо этого предлагает импровизировать: «Взаимодействие, свободное воображение, импровизация создают атмосферу игры. Наличие в терапевтической работе игровой атмосферы – один из лучших показателей того, что клиент полностью задействует свои ресурсы. Там, где есть жизнь, много игры, узаконен абсурд, приветствуются эксперименты»¹.

Этот краткий экскурс в историю психологии, возможно, придаст вам смелости действовать в группах более естественно, поощрять спонтанное поведение участников, тем самым помогая им экспериментировать с собой.