Kitobni o'qish: «Полицейская фортуна»

Пролог

Рулетка крутилась, шарик строчил по ее поверхности белой пулей, и звук этот, вселяющий надежду в души одних и ужас в сердца других, казался чем-то мистическим, нереальным. Черное, красное, чет, нечет… Попадание в любую лунку гарантирует кому-то хорошее настроение, кому-то – будущее, кому-то – крах.

Щелк! Шарик врезался в преграду и поскакал по диску.

Этот маленький снаряд, пущенный беспристрастной рукой крупье, всякий раз бегает по полю и ведет себя так, словно сам не знает, какая ниша ему приглянется в последний момент.

Звук, возвещающий о том, что развязка близка.

Красное?! Нет, мимо. Тогда черное, что ли? Опять мимо… Семнадцать красное? Черта с два, ему эта квартирка нынче не по душе. Зеро? Нет… Двадцать два черное?

Двадцать три красное…

– Двадцать пять красное! – объявляет крупье, подводя итог странствования безмозглого шарика по игровому полю.

Вперед, господа. Налево те, кто нынче при фарте, – там касса, направо – туалет. Заряженные одним патроном револьверы лежат там на столике. Шутка, конечно, никаких револьверов нет. В противном случае у ворот всех казино города дежурили бы «труповозки» районов, а население через полгода сократилось бы на треть. Но те, кому пора направо, чувствуют необходимость найти пистолет где угодно. Не все, конечно. Вот этому, с красными глазами и повисшим на шее узлом галстука, – на выход, на выход… Его уже ждет охрана, чтобы проводить в последний путь. Проигравшему все, что было, и еще столько же, теперь придется искать деньги, дабы отдать долг, ему здесь более делать нечего.

И шарик замирает в ячейке «двадцать пять – красное».

– Вам сегодня везет, Андрей Николаевич, – смущенно скрывая тревогу, бормочет крупье.

Тревожиться есть от чего. Известный игрок Крыльников, полковник полиции и заместитель начальника ГУВД города Екатеринбурга, пять минут назад подошел к столу в казино в «Азов-сити» и поставил десять тысяч долларов на тот самый номер и цвет, что виднелся в занятом шариком гнезде. Крупье впервые видел, как такую сумму ставят на кон, и сейчас вынужден был признать, что вряд ли когда-нибудь увидит, как при этом выигрывают.

А полковник забрал фишки и подошел к «однорукому бандиту».

Пять или шесть фишек провалились даром, однако спустя уже несколько минут в казино под потолком раздался громкий сигнал, напоминающий электронную канонаду фейерверка и возвещающий о том, что случилось невероятное. Охрана закрывает двери, а по электронной бегущей строке частят цифры: «$3995800…$3995800…$3995…»

Гул изумления, пропитанный черной и белой завистью, восхищением и уважением, проносится по всему залу и уходит куда-то под свод потолка. Посетители, отставив коктейли и забыв о собственных заботах, устремляют свой взор к победителю, который, кажется, сам не верит свалившемуся на него с небес состоянию.

– Господи, – бормочет белокурая дамочка с ридикюлем, разыскивая в толпе мужа. Бриллианты в ее ушах сверкают полицейскими проблесковыми маячками и очищают путь к карточному столу, за которым никак не может возобновиться партия в покер. Найдя супруга, бросается к его шее вурдалаком и яростно шепчет на ухо: – Скажи, скажи мне! Я плохо вижу, это он что, почти четыреста тысяч выиграл?!

– Нет, милая, – шевелит пересохшими губами ее вторая половина. – Он выиграл почти четыре миллиона.

И уже нет никакого интереса к игре. Главное в этом зале сегодня уже случилось. Что покер с банком в семьсот долларов, что зеленый стол с расчерченными зонами, где рядом свистит по рулетке шарик? Все кончено, и победы, похожей на эту, сегодня уже не случится.

– Андрей Николаевич, более удачливого игрока в жизни я еще не встречал. Надеюсь, вы понимаете, что такой выигрыш требует заказа в банке? В моей кассе вряд ли наберется такая сумма.

Игрок приходит в себя:

– Речь о четырех миллионах долларах? Меня устроит выписанный вами чек на предъявителя. И я не сомневаюсь, что при предъявлении его обеспечение подтвердится.

Администратор и управляющий задорно рассмеялись, хотя и слышалась в этом смехе скрытая тревога. Смешно клиент сказал: «Если обеспечение подтвердится». Да если оно хотя бы раз не подтвердится… Но почти четыре миллиона долларов… Подтверждение, конечно, найдется. Не хватало еще шутить с Крыльниковым. Но четыре миллиона долларов… И посетители видят на лице хозяина разочарование. Игоря Викторовича понять можно, он не для того организовывал игорный дом, чтобы клиентура чистила его карманы подобным образом.

– Пройдемте ко мне, Андрей Николаевич, я оформлю необходимые документы, – предлагает управляющий, и все трое поднимаются по витой лестнице на второй этаж.

В зале становится скучно. Уже нет той живой энергии, что совсем недавно искрилась над каждым столом или у игровых автоматов. Главное уже случилось, но не в жизни тех, кто оставался под вторым этажом, на который вела витая лестница. Мужчины потянулись к бару, дамы – к туалету. И там и там в прохладе можно прийти в себя и переосмыслить случившееся.

– Вот так прийти и выиграть четыре миллиона, – не успокаивалась дама с бриллиантами. Только что закончив втягивать кокаин через соломинку, она теребит ноздри, как боксер, разминающий уши перед поединком. – Сукин сын Крыльников. Теперь, конечно, пересядет с «Крузера» на «Порш».

– Он что, дурак? – безразлично возражает женщина в платье для коктейлей, самой подходящей униформе для казино. – Он построит дом на берегу Лимпопо, а в кабинет к начальнику будет по-прежнему заходить в пятидесятидолларовых лаптях. Мой муж говорил, что Крыльников на хорошем счету, а потому милый Андрей Николаевич дотянет свои полтора года до пенсии и остаток дней не будет задумываться о будущем. Сам будет жить в Африке, а дети по доверенности до конца дней его получать неплохую пенсию.

– Так уж и в Африке?.. – слышится изумленный шепот.

Ей можно было верить. Это все равно как если бы Крыльников перед заездом в казино сам ей говорил, на что потратит выигрыш. Муж дамы в платье для коктейлей работал в аппарате правительства, и информация из ее уст всегда была свежей и достоверной.

– И все-таки он сукин сын, – окончательно приводя в порядок свой покрасневший и распухший нос напудренной подушечкой, сказала та, что с бриллиантами. – Счастливый сукин сын. А его стерва сейчас даже не подозревает, с чем он вернется домой.

Кажется, в «Азов-сити» все знали счастливца.

Через полчаса в казино станет окончательно пусто. Здесь нечего больше делать. Главное уже случилось, а два раза подряд мина в одну воронку, как и шарик в лузу, не попадает.

Глава 1

Двое сидели в кабинете начальника Управления собственной безопасности города Екатеринбурга и смотрели, как слои сизого дыма шевелятся в горячих потоках воздуха, исходящих от калорифера с вентилятором. По тому, что на допросе они присутствовали сразу вдвоем, следовало догадываться, что подполковник, сидящий за столом напротив них, никакой хитрой разведывательной игры не ведет. В таких случаях работают исключительно индивидуально. Из этого следует, что он, следователь, ни в чем крамольном их не подозревает и все, что ему нужно, это их память.

Один гость, в кожаной куртке – не в униформе отмороженных вымогателей с Савеловского рынка, а удлиненной, не подходящей для занятий боксом в уличных условиях. Под ней костюм с отливом цвета воронова крыла и такой же черный свитерок. Куртка с мехом, на подстежке, воротник вызывающе демонстрирует обеспеченность хозяина – черная норка великолепной работы финских скорняков, за воротником – тонкий шерстяной шарфик, опять же черный. Между шеей и свитерком – узкий, едва выступающий краешек воротника белоснежной рубашки. Черного столько, что, если бы не поддавшийся суете этой жизни испуганный взгляд голубых глаз, можно строить версии о том, что этот тридцатипятилетний мужчина – начальник кладбищенского хозяйства, погружающего в землю исключительно состоятельных людей.

Второй, в отличие от первого, особым стилем одежды не отличался: носил короткое, по колено, кашемировое пальто, причем цвет его попеременно менялся в усталых глазах подполковника Быкова от темно-синего до черного, опять же костюм от Армани, то ли темно-серый, то ли черный, белая рубашка, черный шарф. И как у первого – черные лакированные туфли в двадцатиградусный мороз. Последнее свидетельствовало о том, что оба прибыли в ГУВД на своих авто. Работали мужчины в разных направлениях бизнеса и познакомились лишь благодаря случаю, из-за которого в кабинете и оказались.

Третий, присутствовавший в помещении, подполковник Быков, являлся его хозяином и занимал пост начальника Управления собственной безопасности.

Первый прибыл к воротам ГУВД на «Феррари», второй – на «Мерседесе». Определить, что дороже, возможным не представлялось, и сотрудники ГУВД нынче утром, проходя мимо припаркованных прямо под знаком «Только для служебных машин», гадали, кто из сотрудников потерял страх.

Общение началось со странного для хозяина темно-синего пальто приветствия. Притормозив перед входом в кабинет, высокий, атлетически сложенный мужик, как выяснилось позже – вызвавший их подполковник, осмотрел обоих, ткнул пальцем в соседа «темно-синего» и сказал:

– Как я догадываюсь, вы – Харчиков. Что означает, что вы – Зибарев. Заходите.

Уже несколько раз они скользили унылыми взглядами по шкафу с тонированными стеклами, где пряталась верхняя одежда Быкова. Разговор был скучный и неприятный.

– А потому я спрашиваю – с чего вы оба взяли, что человек, сорвавший в «Эсмеральде» джекпот, был из ментов? – закончил Быков и, внимательно рассматривая обоих, с удовольствием присосался к сигарете.

Гости тоже когда-то курили, но мода на здоровый образ жизни у состоятельных людей заставила их бросить дурную привычку, ибо дымящаяся сигарета в руках партнера по бизнесу в момент заключения сделки – несомненный моветон. С начала девяностых они и пить стали меньше. Из дурных привычек остались лишь тяга к азартным играм, выражающаяся в посещении казино, таких как «Эсмеральда», да пара косяков канабиса в день по окончании рабочего дня. Одного из них, «норкового», Быков знал давно, когда еще в начале девяностых работал начальником уголовного розыска во Владимире. Тогда Рома Харчиков был просто Харчком, разводящим на Центральном рынке города приезжих китайцев. Роме было двадцать, и у него была красная «девятка». По сто сорок восьмой ему влепили четыре года и «девятку» отняли. Он вышел через два и на следующий день купил синюю «девятку». Через два месяца его снова «приняли» по тому же делу, влепили пять, синюю конфисковали так же, как и красную, после чего он вышел через два года и купил черную «девяносто девятую», которую последующие полгода торговцы из Владимира называли не иначе как «Черная вдова». Каждый, к кому она приезжала, сиротел на свой бизнес.

Рому опять закрыли, он вышел уже в две тысячи пятом и, кажется, взялся за ум. За чей именно, Быков пока не знал, но то, что у Харчикова своего не хватило бы ни на туфли от Тестони, ни тем паче на желтый «Феррари», подполковник знал наверняка. Как бы то ни было, претензий ни от властей, ни от граждан к Роману Алексеевичу в последнее время не было – проверкой этого и занимался Быков те полчаса, что гости сидели под его дверью. Не было претензий и ко второму, лицо которого советник видел впервые в жизни.

– Зибарев Владислав Павлович, – представился он, и даже по взгляду его читалось, что ни в зону, ни даже в «крытку» он не заезжал ни разу. Это имя, отчество и фамилия не сказали Быкову ровным счетом ничего, но это мало что значило, потому как начальник УСБ мог в течение одной минуты вспомнить несколько десятков ярких случаев из своей прокурорской практики, когда имя ему не говорило ничего, а шлейф поступков, тянущийся за ним и не отмеченный ни в одной регистрационной книге УВД, был длиною с милю.

– Так почему вы решили, что человек, сорвавший джекпот, из ментов? – повторил Быков.

– Видите ли, – размеренно, словно восхищаясь собственной догадливостью, ответил Зибарев, – из нагрудного кармана его пиджака виднелся уголок красного удостоверения.

Быков пожевал губами, сухо сплюнул на пол непонятно откуда взявшуюся на языке при курении «Кэмел» табачную крошку и стал рыться в ящиках стола. Найдя нужное, он перегнулся через стол и сунул это в нагрудный карман пиджака соседа Зибарева. И теперь из-за накрахмаленного платка владельца дорогой итальянской иномарки выглядывал краешек синего удостоверения. Обладатель платка и какого-то нового предмета выглядел вполне спокойно и даже не моргнул, когда с ним проделывали эту малоприятную манипуляцию.

– Теперь скажите мне, господин Зибарев, кто сидит рядом с вами.

Тот повертел глазами, посмотрел на соседа и ответил, как отвечают примерные школьники:

– Это господин Харчиков.

– Это не просто господин Харчиков, – голосом учителя, смиряющегося с непроходимой тупостью ученика, произнес Быков. – Это постоянный посетитель библиотечного фонда ГУВД Свердловской области.

Рома Харчок вынул из кармана удостоверение, прочитал на нем: «Читательский билет», – и аккуратно, даже чересчур аккуратно, положил на стол следователя. В библиотеке он был один раз, во Владимире. Приходил посмотреть, нельзя ли выкрасть что-либо из старины типа рукописи «Песни о вещем Олеге». Пришел и попросил почитать «что-нибудь очень древнее». Женщина с очками в роговой оправе на носу и формулярами в обеих руках спросила, какое направление читателя интересует. «Мне что-нибудь из Конана Дойля, – сказал Рома и, заметив поднявшиеся над оправой брови, уточнил: – Из раннего». Оказалось – библиотека научно-техническая.

– И если господин Харчиков ездит на «Феррари», то он что, Михаэль Шумахер? – добавляя к читательскому билету весу, усилил свои позиции Быков.

– Да что вы меня все машинами попрекаете? – взорвался Рома. – Что, и эту отнять хотите? Не выйдет! Я добропорядочный гражданин, имею свой бизнес и к миру криминала теперь никакого отношения не имею!

При последних словах господин Зибарев сделал едва уловимое движение, напоминающее отстранение в сторону вместе со столом.

– Если бы вы, начальник, тогда на суде не просили судью «тачки» у меня конфисковывать, то у нее самой ума бы ни за что не хватило!

– Не надо на себя имущество оформлять, Харчиков, – посоветовал Быков, и Зибарев засуетился. По всему выходило, что он присутствует на встрече старых знакомых, причем не самых хороших, и в контексте ситуации его репутация лучше не станет.

– Так что, Зибарев, если у человека из кармана край красной ксивы выглядывает, он обязательно мент? – словно прочитав его мысли, развернулся к нему следователь.

– Да гонит он, – буркнул Харчиков и полоснул острым взглядом соседа. – Торчал из кармана… Краешек… В «Эсмеральде» тот мусор завсегда роился с ему подобными. Его вся охрана знает – какой-то шишкарь из ГУВД Екатеринбурга. В «Азов-сити» чуть ли не прописался. Что ты луну крутишь перед ним? – раздраженно бросил он Зибареву, кивнув на Быкова. – «Мерс» лишний в гараже завелся, что ли?! Я его десять лет знаю, еще во Владимире вместе начинали…

– Вместе? – окончательно опешил владелец темно-синего пальто. – Начинали?..

– А я не говорил, что вместе – в прокуратуре, – под расслабленную улыбку подполковника пояснил Харчиков. – Этого мента в «Эсмеральде» знает каждый посетитель, не то что крупье. И вы посмотрите, как ему каждый раз везет, – на лице бизнесмена появилась ехидная усмешка, – менее чем без штуки баксов в кармане не уходит! Хоть самому в ГУВД Екатеринбурга устраивайся… Аура там какая-то денежная…

– Меня больше интересует, как Крыльников ушел с… – Накинув на нос очки, Быков стал читать цифру с листа: – Тремя миллионами девятьюстами девяносто пятью тысячами и восемьюстами долларами.

– Ну как… – Харчиков пожал плечами, ища поддержки у Зибарева. – Насколько я помню, Гайка пригласил его наверх, там расплатился и полковник спустился.

– Что, так и ушел? И карманы его, наверное, топорщились в разные стороны, как у тебя, когда ты воровал у Зайчихи во Владимире яблоки? Харчиков, ты когда-нибудь видел четыре лимона баксов наличными? В смысле, ты представляешь кубатуру, которую занимает такая сумма?

– Гайка мог расплатиться купюрами в десять тысяч долларов, – корректно вмешался в диалог Зибарев. – Это просто предположение. В конце концов, Гаенко с полковником могли договориться, и первый мог просто перевести деньги на его счет.

– Это на краешке красного удостоверения было написано – «полковник»? – Быков прищурился. – Или я вам сообщил звание? Зибарев, я вас сейчас «приму» по полной программе, а рэкетира-рецидивиста Харченко выпну отсюда к чертовой матери, потому что он единственный, кто не врет!

После обещаний испытать неземное чувство, когда толстая потная «дубачка» в «Красной Пресне» будет делать ему анальный досмотр, Зибарев почувствовал легкое недомогание и вспомнил, что фартового мужика, унесшего из «Эсмеральды» годовой бюджет Беларуси, зовут Андрей Николаевич, трудится тот в ГУВД Екатеринбурга заместителем начальника, ездит на черном «Крузере» две тысячи одиннадцатого года выпуска и является в «Азов-сити» постоянным гостем. С ним всегда прибывают двое, и Зибареву припомнился случай, когда один из тех двоих предъявлял охраннику красное удостоверение, что свидетельствовало о том, что они тоже полицейские. Частные охранники имеют удостоверения зеленого цвета. Во всяком случае, частные охранники Зибарева. С Харчиковым он познакомился в казино как раз в тот день, когда Крыльников сорвал джекпот.

Зибарев вспомнил, а Харчиков подтвердил, что сразу после выхода от хозяина казино Крыльников остановился у барной стойки, выпил две рюмки коньяку, закусил лимоном и вышел на улицу. Двое крепышей последовали за ним.

А Рома, стараясь выглядеть прилично в условиях жесткой конкуренции – при таком раскладе, где доверчивость Зибарева начала перехлестывать через край, уже становилось непонятно, кого выпнут к чертовой матери, а кому будут делать анальный досмотр, – добавил:

– Кстати, и полковник, и его менты проходили в зал с «железом», и охрана их через детектор металла не прогоняла. Один раз кто-то новый из охранников попробовал по ним какой-то приладой поводить, но его быстро урезонили. Тогда мусор свою ксиву и засветил.

Подумал и решил укрепить свой оборонительный редут еще сильнее:

– Когда полковник садился за стол, крупье всегда менялся и на раздачу вставал один и тот же.

– Фамилия? – бросил Быков, беря в руку карандаш.

– По фамилиям в игорных домах крупье не кличут. Зовут, знаю, Костя, а погоняло Туз. А что случилось-то, Иван Дмитриевич? У меня шкура ходуном ходит. Такое чувство, что под нее какой-то инъекшн вогнать хотят, а я не знаю, какую сыворотку из штатива вынимать…

– Пока оба свободны, – распорядился Быков и, когда за посетителями закрылась дверь, снял трубку с телефона:

– Антон? Через полчаса на квартире.

Это означало, что подполковник УСБ Быков собирался встретиться с одним из своих самых талантливых сыскарей – старшим опером Управления собственной безопасности ГУВД Екатеринбурга Антоном Копаевым.

Антон Копаев никогда не присутствовал на совещаниях, и в здание ГУВД если и заходил, то очень редко, как обычный посетитель. Работая под прикрытием, он встречался с начальником только на конспиративной квартире ГУВД. Ни один из сотрудников УСБ, не говоря уже о сотрудниках ГУВД, не знал, что Антон Копаев – их коллега.

Они встретились через двадцать минут.

– Крыльникова знаешь? – вместо приветствия бросил Быков, направляясь на кухню.

Антон стоял у окна и наблюдал, как начальник заваривает кофе.

– Кто у нас не знает заместителя начальника ГУВД. А что?

– Убили его.

– Как убили? – опешил Копаев.

– Очень просто. Вот так, – Быков выставил перед собой палец и пыхнул. – А потом – контрольный в затылок.

– Что-то я не припомню, чтобы Крыльников особенно мешал кому-то в Екатеринбурге.

– Его в «Азов-сити» застрелили.

Быков поднял дымящуюся чашку.

– Он выиграл в казино четыре миллиона долларов, и через полчаса его убили на улице.

– Как-то все слишком просто…

Быков протянул вторую чашку Антону.

– Конечно, не все так просто. Было бы все просто, я бы попросил кого-нибудь из управления просто сверить факты. А встретился с тобой. И ты этим займешься.

– Но это же игра в открытую? – возразил Антон.

– В «Азов-сити» поедешь как сотрудник УСБ Антон Копаев. Со своим удостоверением. Здесь будешь работать под легендой следователя по особо важным делам Генпрокуратуры.

Быков положил удостоверение на стол.

Антон сделал шаг вперед и взял корочки. Раскрыл.

Фотомонтаж. Он никогда не фотографировался в форме советника юстиции.

– Не молод ли я для такой должности?

– Ты выглядишь на тридцать. В самый раз для карьериста. Хорошее оправдание для шагающего по головам и рвущего когтями землю. То, что нам надо. Потому что в гости тебе придется ходить, Антон, к нашему начальнику.

– Он при делах? – удивился Копаев.

– Есть у меня подозрение.

– Вот черт! – вырвалось у опера.

– Вот именно. Придется летать в Краснодарский край и обратно. В общем, готовься в челночной жизни, Антон. Или как там тебя – Кряжин Иван Дмитриевич?