Kitobni o'qish: «Попутчики», sahifa 6

16

  Вопреки ожиданиям, никакой реакции не последовало – раскатистый голос в голове не зазвучал, Ветерок не подул, свечи не дрогнули. Хотя, внутренне, после всего пережитого, я уже и к этому была готова.

  Томасина отошла от статуи и направилась к столу, на котором оставляла корзину. Я и не заметила, когда подношение исчезло, а на его месте появились свечи. За тяжёлой занавеской, очевидно, закрывавшей вход в служебные помещения, только мелькнул подол тёмно-зелёного одеяния.

  Местные служители, кажется, не считали себя прямыми проводниками бога и только ухаживали за храмом, полагая, что каждый желающий сможет самостоятельно найти общий язык с Дреусом, если тот сочтёт сие возможным.

  Посетителей было немного, и каждый занят своим делом. Никто не шептался, не вёл беседы, так что напрасно я ожидала услышать что-то полезное. Зато в углу находилась стойка с огромной книгой и несколько поменьше лежали рядом. Вот туда точно нужно пробраться. Только неясно пока, можно ли прихожанам ими свободно пользоваться.

  Решила последить за действиями посетителей, пока со свечками обходили расположенные по углам портреты. Гамина, Малота, Миана, Ариана – читала я надписи под иконами, краем глаза наблюдая за стойкой с литературой. Но к ней так никто и не подошёл. Поэтому, набравшись решимости, сама медленно потопала в нужную сторону, каждую секунду ожидая, что кто-нибудь меня остановит. Однако, ничего подобного не произошло.

  Большая книга оказалась чем-то вроде нашей библии. Прочитать её, как вы понимаете, не представлялось возможным – на это нужно время, а у меня его совсем немного. Отдельными брошюрами лежали посвящения помощницам Дреуса и своды церковных законов – вот их-то я и взялась листать с особым вниманием.

  В глазах зарябило от незнакомых понятий и слов, но удалось наткнуться на страницу, поясняющую условия совершения и расторжения брака. Ну с совершением – уже поздно интересоваться, а вот с расторжением… По всему выходило, что я на это действие прав не имею, а вот Алекс – вполне. При условии, что я, например, не рожу ему ребёнка в течение трёх лет.

– М-м-да! Очевидно, женской независимостью в этом мире не пахнет. Печальная новость. – отложила я книжку, заметив, что Томасина выжидающе смотрит на меня, замерев возле статуи.

  К тому же в затылок кольнуло ощущение, что кто-то ещё внимательно наблюдает за мной. Обернувшись, увидела скрытую полумраком фигуру. Так и есть – невысокая немолодая женщина настойчиво сверлила меня взглядом.

 Поискала глазами Алекса – не нашла. Ну и ладно, решила не спешить и доделать всё, как положено. В моих руках ещё оставалась самая большая свеча, которая предназначалась Дреусу. Кивнула Томасине в сторону лавки, мол пусть подождёт, и вернулась к статуе.

  Сложно было разобраться с ощущениями. Тем более такому далёкому от религии человеку, как я. Есть он такой, как видят Дреуса местные, или нет, но присутствие силы непонятного происхождения ощущалось каждой клеткой – от скульптуры ли, от самого места, на котором находился храм – не разобраться.

– В общем, не знаю, как выразить свою мысль. Думается, ты и сам знаешь, кто я и что творится сейчас в моей душе. Поэтому, говорю, как есть – просто спасибо за то, что мы живы. А слепого поклонения, судя по твоим глазам, не требуется. Только искренность, какой бы она ни была. Вот. Обманывать бессмысленно. Ты и так читаешь в моём сердце.

  Хотелось добавить, мол, если ты вообще существуешь, но в храме это было бы как-то невежливо по отношению к его к хозяину. В общем, ладно, получилось – как получилось. Поставила зажжённую свечу и пошла к выходу. А! Поймав недоумённый взгляд Томасины, вспомнила, что забыла "перекреститься". Повторила положенное движение, отметив, что что-то в нём, таки, есть, и с чистой совестью вышла на улицу. По пути отметила, что женщина, следившая за мной – уже испарилась.

  А вот здесь уже Томасина первая начала здороваться со знакомыми людьми.

– Тильда, доброго здоровья, как твоя корова, отелилась? – она обнялась с толстой тёткой с дружелюбным лицом.

– Хвала всевышнему, здоровенький бычок. Доброго дня, сайрина Тасмин. – это уже ко мне, – Очень рады вашему выздоровлению

  А Томасина продолжала приветствовать других посетителей площади перед храмом, без конца обращаясь в мою сторону. Как будто демонстрировала меня на всеобщее обозрение, доказывая, то ли им, то ли самой себе, что всё, мол, со мной в порядке. Прежняя Тасмин вернулась.

  Откладывая в памяти новые имена и их обладателей, я с ужасом думала, что это ведь теперь предстоит наведываться сюда постоянно.

  Саша, угрюмо нахохлившись, уже сидел в повозке, ожидая, когда наши ритуальные танцы с бубнами закончатся. Я поначалу решила, что ему просто уже надоело ждать – от того хмурый. Но причина оказалась в другом. До дому добирались молча – щебетала только наша служанка. Но ей, как обычно, собеседники и не требовались.

– Слава всевышнему, капля упала – Дреус услышал вашу молитву, госпожа. – благодушно разливалась она.

  Какая капля упала? Почему она решила, что услышал? Я-то так вообще ничего необычного не заметила.

  По приезде отпустили её отдыхать и открыли большое совещание по итогам вылазки.

– Ну, что скажешь? – спросила я, разливая чай.

  Как-то незаметно у нас с Сашей сложилась традиция чаёвничать по вечерам, обсуждая события дня.

– Скажу, что этому миру явно не хватает рессор. – пробурчал он.

– Каких рессор? В смысле, при чём тут это? – не поняла я.

– Да все внутренности растряс и пятую точку отбил в этой телеге. – кажется ему просто нужно было время собраться с мыслями.

– У меня, если честно – не густо. В храме все молчали, а на площади только здоровались. Видишь, день не праздничный – народу мало было. Зато немного прояснила брачные вопросы. Информации, касательной мирских законов, там не оказалось. Остаётся только тебе заводить дружбу с кем-то и аккуратно выпытывать.

– Почему мне?

– Да потому, что ты – не местный, тебе простительно кого-то не знать. А я при первой встрече могу сдать себя с потрохами.

– Это точно. Пока ты там со здешним божеством общалась, я за посетителями понаблюдал, а потом и на улице послушал. Тебя обсуждали.

– Что говорят?

– Что мы у них сильные подозрения вызываем. Если коротко. Напрягает это. Не уверен, что сможем убедить всех в том, что мы – это прежние они. Слишком разные. А жить так, как наши предшественники – тоска. Не потянем. Кстати, заметила бабёнку, что за тобой следила?

– Ага, заметила. Неприятный взгляд, честно сказать. А ты-то когда её засёк?

– Почти сразу. Ну я за тем и шёл, чтобы разведывать. И вот что ещё странно, ну понятно, перед посещением храма и в нём самом местные не разговаривают. Но после-то, ты же видела – здоровкаются, толпятся, чтобы поболтать, поделиться новостями.

– Ну да.

– А эта – нет. Как вышла, так шмыг, будто тут и не было. Ох, не нравится мне это. Чего-то мы важного не понимаем. И вообще, знаешь, что я думаю?..

– Ну?

– Валить нам отсюда надо.

– Ты что, издеваешься? – вытаращила глаза я. – Куда? Мы только-только здесь осваиваться начали. Чего тебе не живётся?! Дом – есть, земля – есть, отцовские документы – нашлись. Что мы в две-то головы не разберёмся, как всем этим добром себе на пользу распорядиться? Нет, я категорически не хочу никуда срываться. Да и некуда ведь!

– В город. – как будто и не было моих аргументов, категорично отрезал Саша, – В большой город. В столицу.

– Ты меня не слышишь. –  я шумно выдохнула сквозь зубы.

– Нет, это ты меня не слышишь! – начал заводиться он, – Уходить отсюда надо! Не станем мы для всех прежними Тасмин и Алексом – сколько повторять?! И что, как ты думаешь, произойдёт, когда нас раскусят? И потом, ты права, земля есть – но мы-то нихрена не земледельцы. Оба.

– Так никто же не заставляет самим эту землю пахать!

– А чем тогда здесь вообще заниматься?! Это же деревня! Ничего путнего в таком маленьком населённом пункте не выстроить по одной простой причине – покупать некому будет.

– Да что покупать?! И как же твои эксперименты с алкоголем?

– Эксперименты – прекрасно, но исключительно для души. Измерять температуру нагрева пальцем в производственных масштабах что ли? Мне эта тема для крупного развития – не интересна. Пусть остаётся так, как есть.

– Ну ёлки-палки, какие мы нежные. – тоже начала психовать я, – Что-то я себя не спрашиваю, интересно мне тазики драить, или нет. Беру и драю.

– Так и я, вроде не халявлю. – резонно возмутился он, – Только это – не альтернатива на всю жизнь! У нас с тобой появился реальный шанс прожить новую жизнь! Какого чёрта гробить её, занимаясь нудной неинтересной хренью?!

– Зачем, объясни мне, так скоропалительно бежать от едва забрезжившей стабильности? И неплохих, я тебе напомню, перспектив, способных спокойно нас прокормить. Куда такая спешка?!

– Да времени жалко. И сил, которые мы вбухаем в эту твою стабильность.

– Так, не зря всё-таки про развод прояснила. – про себя подумала я, а вслух решительно заявила, – Тащи сюда свой самогон.

  Саша одарил меня удивлённо-восхищённым взглядом, медленно поднимаясь с места:

– Согласен, здесь без ста грамм – не разберёшься.

– Ну и что ты мыслишь делать в столице, если вдруг теоретически!… Повторюсь, теоретически предположить, что мы и в самом деле туда переедем? – поинтересовалась я, когда ядрёная жидкость разлилась по чашкам.

– Да есть у меня пара задумок....

– Нет, нет и нет! Это авантюра чистой воды…

– Да ты только спокойно послушай!..

  Утром я с ужасом обнаружила свою больную голову… у соседа на плече?

– Мама!..

17

 Мама! – как подорванная, подскочила я, – Ой! – голова тут же отозвалась ощутимым прострелом.

– Ну и чего ты прыгаешь? – недовольно-ворчливо промычал спросонья сосед.

– Эй, сайрон Алекс, надеюсь, мы ничего такого не…

– Чего? – нагло ухмыльнулся он, повернув голову и разжмурив один глаз.

– Ничего! – психанула я и тут же опять не выдержала, – Ну не того? Этого…

– Да не парься, – сжалился он, отворачиваясь на бок и устраиваясь поудобнее на своей подушке, пожевал губами и продолжил, – В таком состоянии, как мы вчера наклюкались – при всём желании ничего "этого" даже теоретически не бывает. Просто ночью погасла печка, и мы замёрзли.

  Только сейчас обратила внимание на то, что в комнате и в самом деле довольно зябко.

– Фу-уф! – с нескрываемым облегчением выдохнула я, – Ну и чего тогда разлёгся? Шуруй давай, кочегарь, а то и чаю согреть не на чем.

– Какой чай, дорогая. Ты что не в курсе, как с похмельем нормальные люди борются? Сейчас по стопочке, потом хорошо покушать – и отпустит. – невозмутимо выдал мне рецепт здоровья Санёк.

  Молодец какой – всё знает, во всём разбирается.

– Ага, прям сейчас. Баста! Пьянству – бой! Хмель, говорит, благородный… Видали мы такое благородство! Больше мне своё зелье даже близко не подсовывай! – развыступалась я, – Уй-й, башка сейчас лопнет.

– Если кто не помнит, прошу отметить – не я это предложил! – коварным образом выкрутился Алекс, – И потом, голова болит не от самогона, а от его количества. Вчера-то не жаловалась – нахваливала.

– Вот же змей! – чертыхнулась я, понимая, что он, таки, прав. Никто мне в рот насильно это пойло не лил. Так что все вопросы – исключительно к себе.

– Горыныч? – хохотнул он.

– Искусатель. – отшутилась я, – Серьёзно, вставай уже – правда не жарко – из под одеяла вылезать неохота.

– Вот и мне неохота. Но я вылезу. – он и в самом деле, всем видом демонстрируя, какой геройский герой, вытряхнулся из кровати.

  Вскоре в печке затрещали дрова.  Я согрела еду и чай, накрыла на стол, удивляясь порядку, царившему в доме. По логике вещей, должен был остаться бардак. Стопроцентно. Вообще не помню, чтобы когда-то напивалась до провалов в памяти, но, смею предположить, что в таком состоянии вряд ли задумываются о том, чтобы затевать уборку.

– Слушай, а кто тут вчера чистоту навёл? – наслаждаясь благодатным ощущением, как горячая похлёбка растекается по внутренностям, поинтересовалась я.

– Ты. – удивлённо ответил напарник-собутыльник.

– Я?! – аж ложку отложила, силясь хоть приблизительно вспомнить окончание "вечеринки".

– Ну да, и меня ещё припахала. Пока, говоришь, порядок не наведём – спать не ляжем. Я тебя чуть не придушил, но пришлось подчиниться – ибо совестлив зело.

– Это тебя с похмелья на витиеватые речи тянет? – хмыкнула я, – А до чего мы вчера договорились? Надеюсь, я не согласилась на переезд?

– Нет. – неохотно ответил Алекс и, задрав указательный палец вверх, добавил, – Заметьте, мог бы и соврать, пользуясь твоим… неведением. Но нет. Дартаньяны не врут! Нежным барышням по крайней мере.  Ты как хочешь, а я не мазохист – стопку налью.

– Погоди, тебе же сегодня ещё к кузнецу топать. И самогон свой волшебный, кстати, прихвати. Вот с ним и угостишься.

– Я же сказал – не мазохист. Какой угостишься? – возразил он, – Одно дело стопка-другая выздоровления для, и совсем другое – на второй круг. У меня что, семь здоровий и девять жизней? Не хочу я… с кузнецом.

– А придётся. Боюсь, у тебя просто нет выбора.

– С чего ты так решила? Может кузнец не пьёт вовсе.

– Пьёт. – уверенно отрезала я, вспоминая характеристику, данную ему Томасиной, – Если бы просто ножи заказать – то пожалуйста, можно и без магарыча, а нам-то разговорить нужно. Значит придётся под пузырь посидеть. Отец Тасмин так и делал. В кабак не ходил, а, чтобы потрепаться, да отдохнуть – к кузнецу наведывался. Так что извини, придётся маленько пожертвовать твоим драгоценным здоровьем. А я тебе даже бульончик на утро свеженький приготовлю. – примирительно добавила, заметив страдальческое выражение на лице собеседника.

  Снарядив нашего разведчика на боевой выход, осталась ждать его возвращения. Чтобы не терять времени даром, а напротив, с пользой его скоротать – взялась за починку одежды. У Томасины сегодня и завтра были законные выходные, так что в тишине и полном одиночестве время тянулось медленно.

  Перештопав Сашины две рубашки, свадебное платье и подметав бортик простыни, решила, что надо бы сменить вид деятельности – спина катастрофически затекла. Пометавшись между отцовскими бумагами и тюфяком – выбрала последний. Ну его, от греха. Сегодняшняя ночь напомнила о том, что всё-таки следует поспешить выселить Александра с кровати. Пока чего лишнего не случилось.

  Как же вовремя я озадачилась этим вопросом! Правда совсем по другой причине. Сказать, что сосед от кузнеца явился расписной – всё равно, что промолчать. Я про себя даже посочувствовала ему заранее и, грешным делом, посомневалась в собственной утренней настойчивости. Зато информации мой "супруг" раздобыл – с лихвой и именно то, что надо.

 В общем, добравшись до мягкой кондиции, кузнец окончательно зауважал Алекса и доверительно, но громко сокрушался об утрате друга – отца Тасмин то есть.

– Не спроста-а-а на них напали! – дублируя слова мастера, горячился Алекс, – Ой, не спроста! И нас порешить по той же причине хотели!

– Да по какой причине? – пыталась я добиться конкретики от хмельного, к тому же булькающего негодованием соседа.

  Опуская подробности того, каких усилий мне потребовалось, чтобы навести ясность, выходило следующее.

  Отец Тасмин получил земли, которыми я сейчас владела – в наследство. Но! Он был не единственным ребёнком в семье. Имелся брат, которого по какой-то неизвестной кузнецу причине дедушка Тасмин обошёл вниманием. Скандал, в общем, вроде того, как Алекса сейчас лишили прав на наследство, только история была явно не романтичная. Нехорошая история.

  В итоге, братец страшно оскорбился, расстроился и затаил обиду. Даже, судя по всему, не просто обиду, а лютую ненависть к отцу. Наступив себе на горло, несколько раз к нему приходил, требуя справедливости, но батюшка ему отказал и в последней перепалке со скандалом выдворил за порог, запретив и носа совать на его земли.

  Вот родственник и нанял разбойничков, чтобы те угробили законного владельца спорного имущества.

  Вопрос, а на кой предмет это было делать, если имелась я – вроде как наследница. И тут, внимание, ответ – по законам этих земель, в случае смерти хозяина, его имущество отходило либо сыну, если таковой имелся (это как раз не наш случай), либо старшему родственнику мужского пола, который в этом случае обязывался содержать оставшихся без кормильца женщин. Коим и являлся в нашей ситуации любезный дядюшка, укокавший родного брата. Не важно, что чужими руками.

  Очевидно, зная своего родственника и предчувствуя подобный разворот событий, отец Тасмин таскал с собой в поездках ружьё, а также на всякий случай позаботился о завещании – это был единственный законный способ оставить земли за девочкой. Думается, сей факт стал большим неприятным открытием для дядюшки.

  Понадеявшись, что та побарахтается, не справится и сама притопает к нему с просьбами о помощи, добрый родственник решил выждать некоторое время, чтобы потом красиво взять, типа, под крыло сиротинку, обогреть, а заодно и прибрать к рукам такой желанный куш.

  Потерпеть ему стоило и потому, что два подряд нападения с летальным исходом для всех членов семьи – весьма подозрительные факты. Но, никто не ожидал, что на горизонте появится Алекс. И не просто появится, а женится на безрукой малохольной молельщице с добрым сердцем по великой любви.

  Собственно, этим действием, наши предшественники подписали себе смертный приговор. Раз в доме появился мужчина – не видать дядюшке земель, как своих ушей. Вот он и решился повторить трюк с родителями.

– Да я!… – раздухарился Саша, пока, ошарашенная новостями, вела его, а точнее, почти тащила на свеженабитый матрас, – Я им всем бошки поотрываю! Они не знают, с кем связались. Ишь, нашли кого пугать! Всё, никуда не едем!

– Я согласна. – опережая окончание собственной мысли, выговорил мой рот.

– Что? – тряхнул головой Алекс. – Да! Всё, говорю, остаёмся! Шиш им, а не…

– На переезд. – закончила я.

18

  Всю ночь сосед храпел на своём новом месте, как трактор подарочный. Мало того, что от его витиеватых рулад закладывало уши, так ещё и мысли дружным осиным роем полночи носились в голове. В общем, не поняла – спала или нет.

  Утром встала разбитая и больная. С нескрываемой едкой завистью посмотрела в сторону дрыхнущего Александра и пошла варить обещанный бульон. Хотя… наверное, сегодня для него это будет слишком слабым средством. Прямо скажем, мёртвому припарка. Так что, порылась в закромах и заварила остатки знахаркиных трав. Бог его знает, помогают они от этого… недуга, или нет, но хуже – всяко не будет.

  Взялась за шитьё, однако, работа не шла. Завтрак тоже в горло не полез. Так и ходила по комнатам из угла в угол, задавая себе по кругу те же вопросы, которые ночью лишали сна.

– И что же теперь всё-таки делать? Уезжать отсюда нужно однозначно. Продавать дом, земли, чтобы объект дядиного вожделения перешёл в другие руки, и делать ноги. Иначе – очень велика вероятность оказаться по ту сторону травы. Настырный родственник от своих планов точно не откажется. А мне чего-то совсем не нравится, когда меня убивают. Плавали – знаем.

– Только кому продавать? И за сколько? Где искать покупателя? Чем и в самом деле потом заниматься? Куда вложить вырученные деньги?

– Да! Между прочим, о безопасности тоже надо крепко подумать. Хотелось бы дожить ещё до самогО отъезда.

– А если теперь ещё и Алекс упрётся против бегства на другое место жительства? Вчера-то вон как выступал. Да нет… поди, не упрётся. Он, конечно, горячий, но и на редкость разумный. И потом, у него, помнится, своих аргументов в пользу этого шага – вагон и маленькая тележка. Ну не поставит же, в самом деле, сиюминутное бравадное желание кому-то доказать, что он крутой и бесстрашный выше интересов всей будущей жизни. К тому же, бесстрашный – не бессмертный. Один раз нам круто повезло, но мы, таки, не кошки, чтобы разбрасываться дарованными жизнями. Мнится мне, таковых в заначке больше не осталось. По крайней мере я проверять – точно не хотела бы.

  Не чаяла дождаться, когда сосед, наконец, очнётся и можно будет обсудить всю эту груду вопросов вместе. Часам к двенадцати наша светлость изволили разлепить опухшие очи. Я как раз на кухне сливала готовый остывший отвар в чашку, когда за стенкой послышался страдальческий стон и невнятное шебуршение.

– Проснулся? Ну, хвала всемогущему Дреусу. Я уж почти решила, что ты окончательно спящим красавцем заделался. Живой?

– Не вполне. – уткнувшись лбом и носом в подушку выдавил из себя Саша. – Где я?

– В смысле? Ты меня не пугай. Дома ты… или что, всю горестную историю нашего попаданства тебе поведать, чтобы память освежить?

– Не то. – похоже, в данный момент ему удавались только короткие фразы, – Кровать где?

– На месте кровать.

– А я?

– И ты на месте. На новом. Ну хорошо же так? Не тесно, вольготно – раскидывай руки-ноги и храпи себе на здоровье.

– М-м-м… – промычал "собеседник", бросив бороться за победу над самим собой и снова плашмя растянувшись на своём лежбище. Я, правда, так и не поняла, это он возразил, или согласился?

– Что, совсем худо? – искренне посочувствовала я, приложив прохладную ладонь к его горячему лбу и временно отодвинув накипевшие вопросы. Всё равно в таком состоянии голова работать не станет.  – Я тебе лекарство принесла.

– Не-ет! – судорожно просипел наш невольный алкоголик, завидев в моих руках чашку, – Убери с глаз, Христа ради. Лучше сдохнуть. Сейчас вот так вот лягу поудобнее и с наслаждением помру. Ибо жизнь в этом состоянии по определению невозможна.

– Так, не паникуй. Это не то, что ты подумал. – успокоила я, поняв, что в его представлении лекарство в чашке – это зловредный самогон, – Травки знахаркины. Пей давай. Ещё поспишь и будешь, как новенький.

– Точно? – он высунул больной глаз из под одеяла.

– Зуб даю. – бодро подтвердила я, хотя полной уверенности, конечно, не было.

  В общем, как вы уже догадались, день для него прошёл вхолостую. Прям мимо прошёл. Выпив моё зелье, сосед благополучно вырубился. Вот и хорошо. В данном случае, сон – лучшее лекарство.

  А я, осознав, что помощи сегодня ждать не от кого – взялась вдумчиво читать бумаги отца Тасмин. Не знаю, что я рассчитывала там найти, но… нашла. Одну очень любопытную запись, сделанную на полях, отдельно от подробных бухгалтерских сведений. Именно поэтому она и бросилась в глаза:

  "сайрон Шасир – 200 таллиший".

– Что бы это значило? – зацепилась я, – Сумма слишком большая для арендаторов. Вот, да… напротив имён, фигурировавших в этой части бумаг стояли несравнимо более скромные цифры. Как будто на ходу записал, чтобы не забыть. Или не знал, к какой области бухгалтерии отнести. На сумму долга тоже не похоже – список должников у батюшки располагался в другой части документов. Вряд ли он мог поместить сюда эту информацию по небрежности. В тетради царил на редкость педантичный порядок. Всё чётко по своим местам: мухи – отдельно, котлеты – отдельно.

  Сходила на кухню, навела чаю и на всякий случай ещё раз залезла в перечень должников в поисках этого имени. Нет. Ни в этой статье, ни в графе возвращённых сумм сайрон Шасир не значился. Я уже на пять раз проверила.

– Так. Тогда что? Не могла эта запись появиться случайно. Не могла-а… –  я задумчиво потёрла кончик носа, – Значит, остаётся два варианта: либо это всё-таки взятый и не возвращённый долг, что очень маловероятно, или… этот самый сайрон предлагал отцу выкупить его земли за такие деньги. Думается, так. А что ещё?

– Было бы неплохо. – я возбуждённо заходила по комнате, проверяя на прочность свои выводы, – Только кто он, где его искать, и осталось ли вообще предложение актуальным? Блин, времени прошло слишком много… – досадливо поморщилась я, – Но попробовать всё равно стоит. Может, этот уважаемый сайрон сам не купит, да кого-то другого присоветует.

  От того, что появилась маленькая, пусть даже совсем призрачная надежда на решение одной из резко вставших задач, стало маленько легче.

– Интересно, а что это за тётка была? Ну в храме которая. – мысль неожиданно перекинулась в совершенно иное русло, – Надо бы у Томасины спросить. Может она тоже обратила на неё внимание? Ну или Алекс опишет. Я-то в потёмках не разглядела, а он её при свете дня наблюдал. Как появится – побеседуем предметно.

  К вечеру сосед проснулся в сносном состоянии. Помятое отёчное лицо, конечно, свежестью не блистало, но мозг уже включился. Желудок тоже.

– Слушай, может и вправду не стоит с алкогольными изысками мутить. Какой-то нездоровый у тебя напиток получился. – прокомментировала я, накрывая на стол.

– Да чёрт его знает. – нахмурился он, не имея желания продолжать эту тему, – Давай вернёмся к нашим… баранам. Ситуация серьёзная.

– Уж куда серьёзнее. Надеюсь, ты вчера это пошутил, когда вопил про "всех убью – один останусь"?

– А я вопил?

– Поздравляю, уважаемый, – вы вчера сравняли счёт – повторили мой "подвиг" и достигли, таки, вершин небытия.

– Так, попрошу оставить этот прискорбный факт без комментариев.

– В общем, вопил, руками махал. – понимающе свернула дебаты я.

– Ну это, конечно, бред. – порадовал адекватностью собеседник, – Что ж я пацан, что ли, безмозглый… Пободаться можно было бы, конечно, но какой смысл? Если я всё равно не хочу здесь оставаться. Кстати… – его лицо осенило смутное воспоминание, – Ты, вроде, согласилась на переезд. Мне же не приснилось?

– Всё верно. Более того, пока ты грезил в объятиях Морфея и самогонных испарениях, я времени тоже даром не теряла и кое-что нарыла.

  Сходив за тетрадью отца, изложила Саше цепочку своих рассуждений.

– Любопытно. – прокомментировал он, почесав лоб и пару раз пятернёй, как гребёнкой, продрав вихры на макушке, – О-очень любопытно. Будет большой удачей, если окажешься права. А ты – молодец. – в первый раз вслух похвалил сосед, вперив в меня одобрительный взгляд.