Kitobni o'qish: «Снежные искры»

Снежные искры любви мерцают,

В сердцах рождая нежность и свет.

Чувства, как пламя, теплом согревают,

Унося с метелью одиночества след.

Кира Леви

Глава 1

Метель выла за окном внедорожника, словно пыталась заглушить мысли Максима. Он сверился с навигатором – оставалось меньше километра до места. Старенькая деревянная вывеска с облупившейся краской обозначила начало деревни, названной Судьбинушка, как будто сама судьба облюбовала это место для своих неожиданных поворотов, а следом за ней виднелась пара домов с покосившимися крышами и замёрзшими окнами.

– И зачем я на это подписался? – пробормотал Максим, поворачивая руль. Колёса жалобно скрипели по свежему снегу, а он пытался вспомнить, когда в последний раз выбирался из города зимой. Наверное, три года назад, когда ездил с Лёшкой, братом, на зимнюю охоту и, заблудившись, провалился под лёд. Чудом тогда остался жив! Тогда мела такая же метель.

Дорога закончилась у большой двухэтажной усадьбы в глубине сада.

Максим отметил, что усадьба расположена удачно: на краю деревни, неподалёку от лесного озера, известного своими живописными закатами, возле целительного источника. Сама деревня была окружена старым лесом, богатым ягодами и грибами, а главное – всё это не так далеко от столицы.

С точки зрения экотуризма место было настоящим кладом.

Большой дом даже под слоем снега выглядел внушительно: резные наличники, высокие окна, крыша с мансардой. Когда-то здесь явно кипела жизнь, ведь это было загородное имение помещика Карпенко – влиятельного землевладельца середины XIX века. Известно, что в его доме собирались лучшие умы того времени, обсуждали политику, искусство; устраивались балы, гремевшие на всю округу. Сейчас же всё словно застыло в ожидании, храня следы былой роскоши под слоем снега.

Максим выдохнул, пристроил машину рядом с небольшим сугробом и вышел. Сразу же холодный ветер ударил в лицо, пробираясь под пальто. Он оглянулся – поблизости никого. Только дым из трубы, одинокий свидетель того, что в доме кто-то есть. Он поднялся на крыльцо, постучал в дверь и тут же пожалел об этом.

Деревянная дверь с грохотом открылась, и на пороге появилась молодая женщина. Её волосы, выбившиеся из-под белой вязаной шапки с пушистой кисточкой, были яркими, как огонь, и щёки пылали от мороза или, может быть, от раздражения. Яркие голубые глаза смотрели с таким холодным упорством, что Максим невольно почувствовал себя вторгшимся в её личное пространство нарушителем. Женская фигура в полурасстёгнутом пуховике казалась хрупкой, но при этом она не казалась слабой.

– Вы кто? – голос молодой женщины был полон подозрения, а взгляд резал, как ледяной северный ветер.

– Максим Сапсан, – мужчина сделал шаг назад, от неожиданности оступившись на скользкой ступени, и неловко взмахнул руками. – Мы… э… договаривались о встрече.

Он обрёл равновесие и вместе с ним привычную уверенность.

Девушка выглядела грозной, но Максим ухмыльнулся, рассматривая её. Отвык он от того, чтобы на него повышали голос. Тем более слабый пол. Тем более такой «грозный воробей».

Ему говорили, что нынешняя хозяйка усадьбы категорически не идёт на компромиссы, но он не ожидал, что её решимость окажется столь… обескураживающей.

Мужчина не чувствовал ничего, кроме интереса и желания довести дело до логического конца – заключить сделку.

Упорство девушки могло бы раздражать, но вместо этого пробуждало азарт. Ему стало интересно узнать, где тот предел, на котором этот «воробей» уступит и подпишет контракт. У всех есть своя цена! Это он знал точно.

– Я здесь, чтобы обсудить дело… Вы же госпожа Олеся Карпенко? Хозяйка усадьбы? – начал он твёрдо. Он привык сразу получать всё и не рассчитывал на сопротивление. – У меня есть предложение, которое…

– Вы называете этим своим «предложением» попытку стереть историю моей семьи с лица земли? – перебила его Олеся. – Спасибо, мне неинтересно.

Она попыталась закрыть дверь прямо перед его носом, но Максим успел подставить руку.

– Послушайте! Я не хочу с вами ссориться. Но давайте будем честны: этот дом разваливается. Вы одна не справитесь с его содержанием. Продайте его, получите деньги и…

– И что? – её голос стал громче, почти с надрывом. – Купить себе квартиру в серой бездушной многоэтажке? Забросить всё, что строили несколько поколений моей семьи? Вы даже не представляете, что для меня значит этот дом, а уже диктуете, что мне делать и как жить!

Максим выдохнул, пытаясь сдержаться. Почему он не посмотрел в офисе досье на эту дамочку, а бросил все дела и умчался к чёрту на рога? Устал… Просто устал от рутины офиса. Захотелось развеяться и в очередной раз показать своим подчинённым, что у него всегда всё получается.

Эта Олеся Карпенко была упряма, это он понял сразу. Но он тоже не привык отступать. Молча выдержал паузу, глядя ей прямо в глаза, и продолжил:

– Я предлагаю вам разумный выход. Этот дом действительно… – бизнесмен замолчал, подбирая слова. Усугублять негативное впечатление о себе Максиму не хотелось, – требует слишком много ресурсов. Мы можем отреставрировать усадьбу, и она войдёт в курортный комплекс. В память о вашей семье мы назовём его…

– В память? – она рассмеялась коротко и горько. – Вы не понимаете. Этот дом – это не просто стены и крыша. Это запах бабушкиного пирога, это шорох страниц, которые я читала здесь в детстве, это рождественская ёлка в бальном зале. Вы хотите стереть всё это и заменить на какие-то SPA-салоны?

Максим молчал. Он не ожидал такого напора. Женщина перед ним была похожа на маленький смерч – сильная, резкая, но без сомнения уверенная в своих словах. Взгляд её горел яростью, и Максим отметил это с холодной прагматичностью.

Его ничуть не задели её слова, как человека, но как профессионал, он не привык, чтобы ему так грубо перечили, особенно на своём «поле». К нему шли на переговоры подготовленными, взвешивая каждое слово, а тут… Он столкнулся с чем-то совершенно иным: не с обдуманным торгом, где важна выгода от сделки, а с эмоциональной обороной.

И чем сильнее распалялась хозяйка дома, тем привлекательнее выглядела. Максим вдруг понял, что не слышит её, а смотрит на то, как искрятся её глаза, как порывисто двигаются красивые кисти с тонкими длинными пальцами. Её щеки, раскрасневшиеся от гнева, и даже звонкий голос – всё это завораживало.

Мужчина поймал себя на мысли, что вместо того, чтобы думать о контраргументах, он разглядывает губы девушки, с которых слетали колкие слова, оценивает их изгиб и маленькую родинку справа над губой. Это сбивало с толку. Максим привык к красивым женщинам в своём окружении, в том числе на сделках, и никогда их присутствие не влияло на ход переговоров.

«Чёрт, что со мной?» – мелькнуло у него в голове, но он так и не нашёл ответа, продолжая наблюдать за Олесей, которая, казалось, даже не замечала, как он на неё откровенно пялится.

Максим заставил себя стряхнуть наваждение, возвращаясь в привычное состояние. Работа есть работа. И никакие смазливые «воробьи» ему никогда не мешали.

– Давайте поговорим спокойно, – предложил он, напирая рукой на створку дубовой двери. От двери приятно пахло морёным дубом, а из глубины дома, куда его так негостеприимно не пригласили, веяло приятным теплом. – Я приехал сюда не для того, чтобы ссориться.

– А зачем? Чтобы снова услышать «нет»? Вы уже получили мой ответ, господин Сапсан. Приходили ко мне ваши сотрудники. Теперь я отвечаю вам лично! Или думаете, что я передумаю из-за ваших красивых слов?

Стоило очарованию пропасть, как Максим почувствовал, что его терпение начинает трещать по швам. Он привык к сложным переговорам, но эта женщина… Она его эмоционально расшатывала, действовала ему на нервы.

– Хорошо, – резко сказал мужчина, делая шаг назад. – Если вы так уверены, что справитесь сами – пожалуйста. Но когда этот дом развалится и рухнет на вашу рыжую голову, не говорите, что я вас не предупреждал.

Глаза девушки сузились, а лицо вспыхнуло от гнева.

– Не беспокойтесь. Я справлюсь. И какое вам дело до моей рыжей головы? А теперь – счастливого пути!

Неожиданно она с силой оттолкнула его от входа. И дверь с грохотом захлопнула, оставив Максима стоять на крыльце под усиливающимся снегопадом и холодным ветром.

Мужчина с чувством выругался себе под нос, но снова стучаться в дом не видел смысла.

Он направился к машине, чувствуя, как в груди разгорается смесь злости и досады. Как же глупо он себя сейчас чувствовал. Это чувство было новым и совершенно неприятным. Впервые кто-то пошатнул его уверенность в удачном завершении сделки. Шаги Максима были быстрыми и резкими, словно в движении он хотел избавиться от этого странного чувства.

Резко остановившись, он оглянулся на дом, на миг представив, каким тот мог бы стать после реставрации. Но это было лишь мимолётной мыслью. Он сел в машину, глубоко вздохнул и на мгновение закрыл глаза, обретая привычное эмоциональное равновесие.

Ключ плавно повернулся в замке зажигания, и двигатель ровно заурчал. Господин Сапсан решительно вжал педаль газа, на прощание бросив последний взгляд в зеркало заднего вида. Дом медленно терялся в лютующей метели.

В голове крутилась единственная мысль: «Всё это просто работа, ничего личного».

* * *

Внутри дома Олеся стояла у окна, глядя, как уходит господин Сапсан. Её сердце колотилось. Она ненавидела таких, как он: самоуверенных, холодных, считающих, что деньги решают всё.

Ей даже чудилось, что в его глазах она видела холодную уверенность, будто он уже решил её судьбу. Эта мысль обжигала сильнее метели за окном. Может, это она придумала, и это всего лишь её собственный страх – страх потерять то, что она защищала всем сердцем?

Метель завывала всё сильнее, и с каждой снежинкой над посёлком в её душе сгущалось тягостное ощущение – ещё ничего не закончилось.

Глава 2

Снег нёсся в воздухе, подгоняемый сильными порывами ветра. Судьбинушка, небольшая деревня с вековой историей, замерла под тяжестью белого покрывала. Природа словно решила изолировать этот отдалённый уголок цивилизации от остального мира.

Максим сжал руль внедорожника, раздражённо наблюдая, как машина беспомощно буксует в снегу. Дорога к Судьбинушке уже давно перестала быть дорогой – она исчезла под толстым слоем снега, оставив лишь слабые очертания. Выезд из деревни оказался настоящим испытанием: дальше двигаться было невозможно. Ещё одна попытка дать газ увенчалась громким хлопком под капотом – двигатель окончательно сдался.

Мужчина заглушил мотор и остался на какое-то время в машине, постепенно ощущая, как холод медленно проникает внутрь. Тёплый салон уже не казался таким уютным, а перспектива выходить наружу в эту ледяную бурю была откровенно пугающей. Максим вздохнул и бросил взгляд на телефон: сети, как и ожидалось, не было. Она пропала ещё тогда, когда он съехал с трассы на просёлочную дорогу, и так и не появилась.

Скрючившись от порыва ветра, мужчина выбрался из салона. Холодный воздух обрушился на него, колко бросая комья снега в лицо и заставляя щуриться. Снежинки мгновенно облепили шерстяное пальто, делая его тяжёлым, как мокрое одеяло. В своих городских туфлях он сразу провалился в сугробе. Снег засыпался внутрь, пролезал под штанины брендового костюма. Каждый шаг становился всё тяжелее, ноги быстро онемели от холода, и поначалу мокрая ткань тут же задубела на морозе.

Максим скрипнул зубами, мысленно проклиная себя за неподходящий выбор одежды для загородной поездки.

Вокруг ничего, кроме завывания ветра и стука веток о стволы деревьев, не было слышно. Даже собаки забились по будкам и не лаяли.

– Отлично, – процедил мужчина сквозь зубы, оглядывая окрестности. Никакой связи, никакой помощи – только едва различимый в сумерках старый дорожный знак с перечёркнутым названием «Судьбинушка». Максим взглянул на него и хмыкнул. – Ну что, судьба, посмотрим, что ты мне приготовила.

Нужно было где-то переждать непогоду. В машине оставаться было опасно – можно замёрзнуть насмерть. Оставалось лишь одно – искать укрытие. Максим никого не знал в этой деревне, кроме Олеси Карпенко.

Мысль снова столкнуться с этим «рыжим воробьём» была далека от радостной, но вариантов не оставалось.

Подняв ворот пальто, совсем не подходящего для такой погоды, мужчина направился к усадьбе через всю деревню. Снег облеплял туфли и брючины штанов по колено, делая каждый шаг мучительно неудобным. Максим досадливо усмехнулся: так скоро он превратится в снеговик или большой сугроб.

Метель хлестала не только по одежде, но и по нервам. С каждым шагом он всё больше костерил себя. Совсем мозги отупели от тепличной городской жизни.

В такой мороз вполне реально отморозить себе пальцы на ногах и руках. Максим пытался отвлечься, чтобы не думать о колючем ветре и замёрзших конечностях. Он всматривался в окна домов местных жителей. Хотя о чём это он?! В деревне осталось четыре-пять домов, сделки по которым были отложены на начало весны. К концу апреля Максим планировал стать владельцем всей «Судьбинушки», чтобы с июня начать строительство нового курортного комплекса с возможностью охоты и рыбалки.

Путь от поломавшейся машины до усадьбы занял у него не меньше сорока минут. Дорога, которую днём он преодолел за десять минут на машине, теперь казалась бесконечной. Но, наконец, впереди в сумраке начали вырисовываться очертания границы усадьбы.

Когда-то усадьбу обрамлял величественный забор, свидетельствующий о былой роскоши, но теперь от него остался лишь парадный въезд. Два крылатых льва, гордо возвышающиеся с обеих сторон, молчаливыми стражами стояли под тяжёлыми снежными шапками. Для кого-то их мраморные крылья и вздымающиеся головы казались символом славного прошлого. Но Максим видел в них памятник забвению. Он не понимал, зачем эта Олеся цепляется за то, что уже ушло в небытие. По его мнению, прошлое должно было уступить дорогу будущему – перспективному, реальному и приносящему хорошую прибыль.

Свет горел лишь на первом этаже усадьбы, видневшейся в глубине сада.

– Грозный воробей… Интересно, она вообще впустит меня? – пробормотал Максим себе под нос, вспоминая их недавнюю встречу. Воспоминания заставили его хмыкнуть. – Как бы не пришлось мне ночевать в сарайчике.

Тем временем Олеся сидела у окна, наблюдая за снежной завесой. Крупные хлопья, падавшие за стеклом, скрывали дорогу. И это гарантировало, что никаких непрошенных гостей в ближайшем будущем не будет!

Девушка обхватила ладонями кружку горячего ароматного чая, пытаясь согреться, и вновь погрузилась в воспоминания. Этот дом всегда был ей дорог. Здесь прошли самые счастливые моменты жизни. А в городе всё складывалось не так, как мечталось.

Мама с папой, тётя Марина со своей дружной семьёй – все съезжались к бабушке с дедушкой на праздники, на каникулы и просто так, когда хотелось провести время за городом.

В памяти всплыли совместные чаепития с семьёй, праздничные застолья, тихие разговоры в саду под яблонями, качели «до самого неба»; папа, спящий в гамаке; мама, смеющаяся под струёй воды из поливалки на газоне перед домом; рыбалка с дедушкой на озере и бабушкины калитки с абрикосами с парным молоком; пеструшки соседей.

Сейчас дом был наполнен тишиной, но эта тишина не успокаивала. Она тянулась, как паутина. Внутри от неё ворочалось что-то неприятное.

Олеся вернулась сюда из столицы совсем недавно – всего три месяца назад, после вступления в права наследования. Отец и тётя Марина единодушно отказались от своих долей в её пользу, посчитав, что именно она лучше всех справится с сохранением усадьбы и семейной истории.

Приехала зализывать душевные раны, как сказала бы бабушка, если бы ещё была жива. Последние два года выдались особенно тяжёлыми.

Артём, её бывший молодой человек, всегда стремился подчинить её желания своим. Он считал, что Олеся тратит слишком много времени на свои увлечения и родных, а не на их общие планы. Его недовольство проявлялось в постоянных придирках и попытках ограничить её свободу: то он сам не хотел и ей запрещал ездить в родовой дом, то критиковал её картины и мечты о персональной выставке в Европе.

Со временем попытки Артёма управлять её жизнью стали невыносимыми. Он требовал, чтобы она изменилась, стала более «домашней», отказалась от своих амбиций и своей семьи.

Когда она отказалась подстраиваться под его желания, он просто ушёл, заявив, что устал от её самодурства.

Поначалу было больно и дико обидно, но Олеся не стала искать с ним встреч, извиняться за то, что она такая, заверять, что исправится. Артём ещё долго засыпал её упрёками по телефону, всё пытался доказать, что она его не любит. А Олеся молча переживала, но знала, что приняла правильное решение. Она больше не могла быть с человеком, который не принимал её настоящую.

Конечно, девушка могла приехать к родителям в дом. Но зачем стеснять и нарушать их идиллию? Олеся давно была самостоятельной. Да, с мамой и папой она сохранила прекрасные, доверительные отношения, но лишний раз расстраивать их своими проблемами не хотелось.

Девушка сама не заметила, как мысли о бывшем переметнулись в сегодняшний день. Она не ожидала увидеть на пороге своего дома такого красавца.

Почему-то перед такими мужчинами она всегда терялась. Не прошло зря совместное проживание с Артёмом. Пошатнул он всё-таки её уверенность в себе. И ростом не вышла, и грудь маленькая, и попа с кулачок, да и ещё с рыжими непослушными кудрями.

Внезапный стук в дверь заставил её вздрогнуть. Олеся поставила кружку на стол, чувствуя, как сердце учащённо забилось. Кто мог прийти в такую бурю? Она подошла к двери, осторожно приоткрыла её и замерла.

На пороге стоял господин Сапсан, покрытый снегом с головы до ног. Его пальто выглядело мокрым, а на туфли налипла ледяная корка. Взгляд, полный усталости и упрямства, встретился с её удивлёнными голубыми глазами.

– Вы? – голос Олеси прозвучал чуть громче, чем она ожидала.

Максим едва заметно усмехнулся.

– Судьба решила нас снова свести, – произнёс он, пытаясь стряхнуть снег с плеч. – Можно войти?

Олеся задержалась с ответом, разглядывая неожиданного гостя. Максим был высок, его фигура внушала опасение. От него веяло силой, и будь у него недобрые намерения, то справиться с ним она бы не смогла. Да, жить одной – это большой риск.

Пронзительные серо-зелёные глаза мужчины выделялись на фоне слегка загорелой кожи, смотрели пристально с той хищной настойчивостью, которая заставляла напрягаться. Его волосы, густые и чёрные, с лёгким налётом небрежности, сейчас были растрёпаны и припорошены снегом, но это лишь добавляло ему непринуждённого шарма.

Широкие плечи и подтянутая фигура выдавали человека, следящего за собой, но не слишком увлечённого спортом ради формы. Даже в мокром пальто и туфлях, облепленных снегом, он выглядел так, будто был «царём горы». Только взгляд, уставший и полный какой-то необъяснимой глубины… Или её творческая натура видела то, чего не было на самом деле?

– Можете зайти, погреться, но только в виде исключения, в связи с непогодой, а так вам отказано от этого дома, – она отпустила шпильку в его адрес. Хотя могла бы промолчать.

Девушка отступила, давая Максиму пройти. Тёплый воздух дома сразу же обволок его, заставив облегчённо выдохнуть.

Пока мужчина снимал верхнюю одежду непослушными, замёрзшими руками, Олеся не могла удержаться от усмешки, рассматривая его кожаные туфли на тонкой подошве. Похоже, что это был их последний день. Выглядели они жалко.

– У вас, случайно, нет зелёного чая? – спросил Максим, пытаясь быть дружелюбным. Ведь сейчас от решения хозяйки дома зависело, где он будет ночевать: на морозе или в тепле.

Олеся закатила глаза, но молча кивнула, проходя на кухню. Пока она готовила чай, Максим снял пальто, аккуратно повесив его на спинку стула, разулся и прошёл вглубь дома в гостиную. За ним на блестящем дубовом паркете оставались мокрые следы от носков.

Он подошёл ближе к камину. Огонь приятно согревал, и на мгновение Максим позволил себе расслабиться, опустившись на удобное кресло с высокой резной спинкой и вытянув ноги к теплу.

– Что у вас случилось? – Олеся появилась в комнате с чайной парой, над которой поднимался пар от напитка.

– Машина сломалась прямо на выезде из деревни. Связи нет, метель… – он пожал плечами. – Может быть, у вас есть проводной интернет?

– Кому он в деревне нужен? Вы же всех разогнали со своим курортом! А у меня мобильный сейчас тоже не ловит. Метель на дворе.

– Тогда вы – мой единственный шанс на спасение.

– Не паясничайте, – ответила она сухо, протягивая изящную фарфоровую пару. Почему-то в его словах ей чудилась издёвка.

Максим заметил, как губы девушки слегка дёрнулись в попытке скривиться, но Олеся удержалась.

Мужчина сделал глоток чая, позволив теплу разлиться внутри, и окинул хозяйку взглядом. Без верхней одежды она выглядела ещё моложе, чем он решил при первой встрече. Ей, наверное, было около двадцати пяти лет. В её манере держаться чувствовалась уверенность и совершенно не ощущался страх. Всё-таки незнакомец в доме.

– Спасибо, – он благодарил за чай, делая очередной глоток. Горячая жидкость приятно согрела его изнутри. И чай был заварен правильно. Его аромат приятно щекотал нос.

Некоторое время они молчали, прислушиваясь к потрескиванию дров в камине.

– Пожалуй, вас нужно во что-то переодеть. С вашей одежды течёт вода, – наконец сказала Олеся. – Но после давайте принесём дрова, иначе мы оба замёрзнем до утра.