Kitobni o'qish: «Детки в клетке»

Родителям Кати и Маратика не повезло с детьми. Им попались очень неудачные дети. Они еще не научились ходить, а уже начали шалить.

Сначала шалила Катя, потому что Маратик еще не родился. Она плевалась, дралась, щипалась, кусалась, а когда научилась говорить, стала ругаться.

Ее братик Маратик пошел по стопам Кати, но всегда от нее отставал в каверзах и потому еще больше сердился.

Когда Кате исполнилось пять лет, а Маратику три года, они вытоптали все цветы на клумбе возле дома и забросали землей соседскую бабушку, которая вышла, чтобы остановить это безобразие. Бабушку удалось откопать только на третий день. К тому времени она лишилась речи и слуха от холода и голода, так что о виновниках этого двойного преступления в городе узнали только тогда, когда бабушка написала их имена на листке бумаги.

Правда, увидеть их имена успела только медсестра Клавдия Брызжейко, потому что Катя, которая ожидала, что бабушка проговорится, с ночи дежурила под ее кроватью и, как только медсестра развернула листок, молнией выпрыгнула из-под кровати и листок этот съела. Потом выпрыгнула из палаты с третьего этажа, разбив окно. Медсестра Клава Брызжейко лишилась сознания и до сих пор лежит дома с закрытыми глазами.

В ту осень Катя и Маратик совершили еще несколько страшных преступлений. Может быть, вам приходилось слышать о том, как столкнулись два поезда на запасном пути. Это Катя с Маратиком пробрались на рельсы, вдвоем потянули на себя железнодорожную стрелку, и поэтому поезд Владивосток – Берлин попал на тот путь, где только-только начал разгоняться поезд, груженный подушками и одеялами для Аддис-Абебы. Поезда столкнулись нос к носу и рассыпались на вагоны. Это еще счастье, что люди из поезда Владивосток – Берлин, включая двух польских министров, венгерского певца и команду футболистов из города Любека, вылетели из вагонов и упали на подушки, которые были разбросаны вдоль путей.

Кате было очень обидно, что никто не догадывается о ее подвиге. Она уже немного умела писать и написала на стене вокзала:

«Это я, Катя Матина, и мой брат Маратик. Смерть падушкам!»

Люди проходили, некоторые читали, а прочтя, все говорили:

– Ну кто так пишет слово «подушка»? Это же ошибка!

Тогда Маратик сказал старшей сестре:

– Давай сделаем большую гадость.

– Какую?

– Пускай сгорит наш детский сад.

Кате понравилась мысль ее братика Маратика. Они украли у папы канистру с бензином, а у мамы спички и пошли после ужина жечь детский садик. Детский садик запылал, как большой костер.

– Как жалко, – сказала Катя, – что сейчас в нем нет детей.

– А правда, – сказал Маратик, – давай завтра еще раз подожжем этот садик. Когда там будет много детей. Вот посмеемся!

Но Катя сказала слова, которые слышала по телевизору:

– Нет, брат. Нельзя войти два раза в одну реку.

– Почему? – спросил Маратик. Ему было всего четыре года, и он не знал жизни.

– Потому что та, старая, вода уже утекла, а новая только-только притекла.

Маратик не стал спорить с сестрой. Он решил с ней дружить, пока она ему не надоест.

Зимой Катя и Маратик сделали большую прорубь в пруду, на котором был устроен детский каток. Они думали, что дети будут падать в прорубь и тонуть. Но как только каток открыли, сторож увидел прорубь, и никто не успел утонуть.

Они решили, что надо как следует думать, прежде чем шалить. И с тех пор не совершали ошибок.

Мама и папа делали детям замечания и даже их ругали. В конце концов детям это надоело. Они сделали приспособление, чтобы уронить маме на голову кирпич. Кирпич упал, и мама попала в больницу.

Папа никак не мог понять, кому потребовалась гибель мамы. Пришла милиция с собакой, и собака сразу привела лейтенанта Круля к детям, которые стояли в углу комнаты и плакали, как и положено детям, надолго потерявшим единственную маму.

Папа отказался поверить своим глазам и за это был наказан. Катя растворила в воде яд бледной поганки и подмешала папе в ночную рюмочку коньяка. Папе стало плохо, его отвезли в больницу, а дети остались одни.

Сначала им это понравилось, однако скоро еда кончилась, но никто не хотел приходить к ним в дом, чтобы их кормить. Тогда Катя взяла Маратика за ручку, в другую ручку взяла пистолет системы Макаров, которым папу наградили за боевую подготовку, и пошла в магазин. Там ей удалось ранить двух кассирш и разогнать по углам продавщиц. А маленький Маратик тем временем собирал по прилавкам самую вкусную еду.

Потом они понесли еду домой, но по дороге их догнал танк, в котором сидели милиционеры. Катенька разрядила в танк всю обойму, но пули его не взяли.

Тогда дети заплакали и принялись быстро есть награбленное, чтобы милиционеры не успели отнять.

Милиционеры взяли их на месте преступления и отвели в детскую комнату милиции. Там дежурила старший лейтенант тетя Дуся и еще были задержанные дети-беспризорники, большей частью цыганята и нищие. В среднем им было по восемь лет, и тетя Дуся читала им на ночь книжку «Муха-цокотуха».

Катеньке и Маратику книжка не понравилась, и они подговорили других детей напасть на тетю Дусю. Дети напали на тетю Дусю, свалили ее на пол, заткнули ей глотку кляпом из колготок, достали из ее кармана сигареты и стали курить, а кто курить не умел, гасили сигареты о живот старшего лейтенанта тети Дуси.

Когда тетю Дусю спасли товарищи по работе, она поклялась, что лучше будет жить в клетке с тиграми и шакалами, чем согласится без танка зайти в детскую комнату. Начальник отделения милиции сначала хотел дать тете Дусе танк, чтобы она на нем въезжала в детскую комнату, но потом решил, что лучше пускай дети разойдутся по домам и не пугают милиционеров, у которых забот хватает и без маленьких детей.

Катенька и Маратик возвратились домой и легли спать. Ночью Маратику захотелось убить свою сестренку Катю, и он принес для этого из кухни длинный нож. Но Катенька проснулась, исколотила Маратика и объяснила ему, что, если он убьет старшую сестренку, некому будет его кормить и сажать на горшок.

На следующий день брат и сестра открыли люк водопровода и высыпали туда целый мешок крысиного яда, который украли в кооперативе по травле тараканов и грызунов.

Но город не успел погибнуть, потому что тетя Дуся следила за детьми и увидела, что они делают. Тут же по радио и телевидению выступили руководители города и приказали людям ничего не пить и желательно не есть, пока крысиный яд не выветрится.

А Катю и Маратика арестовали и стали думать, что же делать, если в городе завелись такие неисправимые маленькие дети.

Хотели их судить. Но как будешь судить Маратика, которому только что стукнуло четыре годика? Ведь есть мировая общественность, Америка за нами следит, африканские страны наблюдают. Представляете, что наши враги воскликнут, если узнают, что мы судим ребеночка?

Но и оставлять детей на свободе было нельзя. Завтра они все-таки взорвут нашу красавицу Москву.

Для начала к детям прислали врача-психиатра. Он с детьми побеседовал, а пока он беседовал, Маратик приспособил тонкую веревочку и натянул ее по дороге к двери.

Побеседовав, психиатр пошел доложить начальнику милиции, но задел каблуком веревочку. Пока он падал, Катя-резвушка полила перед ним пол подсолнечным маслом, и доктор проехал на собственном носу тринадцать метров.

Он пришел к начальнику милиции без носа и написал записку:

«Прошу детей послать на Луну без скафандров».

Начальник милиции покачал головой и сказал плачущему психиатру:

– К сожалению, у нас нет прямой связи с Луной. А может быть, это к лучшему, потому что они и без скафандров на Луне устроят наводнение.

Хотели было вызвать специалистов по детским болезням из Японии, но оказалось, что нужно за это очень дорого платить.

И тогда жена мэра города в сердцах произнесла:

– В клетку их посадить, вот что надо сделать!