«Дама из Долины» kitobidan iqtiboslar

— Ты собираешься играть Рахманинова? — спрашивает он.

— Да. Второй концерт.

— Чтобы выйти из депрессии? Как сам Рахманинов, который писал музыку, находясь в глубокой депрессии, и вышел из неё только благодаря своему психиатру?

— Николаю Далю? Да, именно так.

— А ты знаешь, что именно профессор Даль сказал композитору?

— Нет.

— Он сказал, что человек должен нравиться самому себе, должен обладать хоть каплей самоуважения, иначе он не сможет творить.

— Ты знаешь, что он посвятил этот концерт своему психиатру Николаю Далю?

— Моего психиатра зовут Гудвин Сеффле. Он еще не заслужил никакого концерта.

Стоит июнь. Лето 1971 года. Сирень уже отцвела, но расцвели другие цветы. Маргаритки и герань. Лобелия и хризантемы. Кусты роз на ухоженных клумбах у кирпичных стен. Яркое великолепие жизни. Солнце светит до самого вечера. Это так грустно.

Я в полной растерянности стою над ней.

— Думаешь, это злая воля каких-то темных сил? — спрашиваю я наконец.

Она поднимает на меня глаза, белое как бумага лицо искажено гримасой.

— Нет, они ни при чем, — говорит она с беспомощной улыбкой, вытирая с лица кровь. — Неудача, склонность без конца ошибаться кроются во мне самой.

Наконец я нашел что-то давнее и любимое, хотя и совершенно новое

В жизни каждого человека всегда есть место для Моцарта.

Эти дни на всю жизнь остались у меня в памяти, как пятна на окне. Иногда я только их и видел. А иногда мог смотреть сквозь них, и тогда, словно лишая пятна их значения, мне открывался вид из окна.

Неожиданно я вспоминаю Кьелля Хиллвега, который говорил об улыбке сквозь слезы. Эта музыка рождена скорбью, но эта скорбь не переходит в отчаяние.

- Значит, вы нашли друг друга в музыке?

- Нет ничего легче, чем найти друг друга в музыке, - бросает она.

«Я вспоминаю слова Ницше ... : «Горе говорит: умри! Но тоска заслуживает вечности. Глубокой, глубокой вечности».»