Kitobni o'qish: «Ребенок из прошлого. Шанс на семью»

Глава 1. Кирилл

– Кир, ну наконец–то я до тебя дозвонился! – в динамике раздается голос моего старого друга, с кем мы вместе учились ещё в школе.

– Дим, если мир не собирается рухнуть, то перезвони через час, – прошу его.

Я безумно устал, ночка выдалась аховой. Но ничего удивительного, ведь я же в пару с Хмельницким попал!

– К нам маленькую девочку привезли с химическим ожогом пищевода, – продолжает Ланской. – Мать не в адеквате, отказывается подписывать согласие на операцию, без нее мы не вытащим малышку.

– Так вы можете по экстренным показаниям для устранения угрозы жизни, – напоминаю о прописных истинах.

– Так и хотим, – соглашается друг. – Но сам понимаешь, какие могут быть после этого проблемы.

– Понимаю, – говорю, садясь на кровати. Голова раскалывается просто трындец.

Я уже забыл, когда нормально спал в последний раз! Дежурства, смены в клинике, обязанности заведующего… Не расхлебаешь!

– Слушай, ну постарайся найти отца, – предлагаю ему. – Попробуй у него согласие выцепить.

– Тут без вариантов, – Ланской слишком резко отвечает.

– Почему? – удивляюсь.

У меня такой случай в практике был. У годовалой девочки началось послеоперационное осложнение, мать впала в истерику и отказывалась что-либо подписывать, но мы с Хмельницким смогли достучаться до отца ребенка, он понял, что без операции малышка погибнет, и подписал все, что нужно. Мы с Саньком провели сложнейшую операцию, пошли на огромный риск, но все-таки вытащили девочку из цепких лап смерти.

Мать потом со слезами на глазах приходила, каялась из-за отказа и от всего сердца благодарила нас за спасение жизни ее дочери.

– Дим, ищи отца, – настойчиво говорю другу. – Он подпишет согласие, и ты лишишь себя кучи проблем.

– Кир, в свидетельстве о рождении в графе «отец» стоит прочерк, – мигом осаждает меня.

– Хреново, – озвучиваю свои мысли.

– Еще как, – соглашается друг.

– А мать там совсем неадекват? – уточняю на всякий случай.

– Полный! – своим заверением Ланской раз и навсегда разбивает остатки надежды на легкое спасение.

– Что конкретно с ребенком? – спрашиваю зачем-то. Хоть я прекрасно знаю зачем.

В клинике, где сейчас работает Димка, нет специалистов, которые смогут провести подобную операцию.

Им нужен грамотный торакальный хирург. Коим я и являюсь.

– Мать утверждает, что ничего, – откровенно злится Ланской. – По гастроскопии там сильнейший ожог гортани и пищевода.

– А бронхоскопию делали? – спрашиваю, пытаясь прикинуть масштаб проблемы.

– Да, – говорит недовольно. – Там незначительные локальные ожоги.

– Ребенок что–то понюхал и решил выпить? – спрашиваю у него. – Мать не уследила?

– Не мать, бабка, – поясняет друг. – Но ту сразу же по «скорой» увезли в кардиологию, с сердцем начались проблемы.

– Веселые у тебя, смотрю, пациенты, – ухмыляюсь.

– Сегодня что–то они все как на подбор, – говорит друг. – И это мы еще до Нового года не дожили.

– Ой, не говори! – соглашаюсь.

В своем отделении, видимо, самая «веселая» смена достанется именно мне. Ну не буду же я ставить на дежурство семейных на праздники, когда сам один.

Поэтому придется отдуваться за всех разом.

– Кир, приезжай, – Дима высказывает свою просьбу без каких–либо уловок и увиливания. – Без тебя мы не справимся. Сам понимаешь.

– Да куда ж там без меня, – отвечаю ему ухмыляясь. – Вот говорил же тебе! Переходи к нам! – Снова давлю на больную мозоль. – У нас в реанимации Хмельницкий и Карпов зашиваются!

– Пока не могу, – коротко бросает мне. – Они ж тут без меня угробят детвору! – выдает свои мысли.

– Все, Дим, я собираться пошел, – прерываю его муки совести. – Считай, уже выезжаю.

– Спасибо! – благодарит с жаром.

– Должен будешь, – усмехаясь, говорю. – Я с тебя так просто не слезу!

– Знаю, – соглашается со мной. – Проси, что захочешь.

– Об этом позже, – отмахиваюсь. Время не терпит. – Иди, анализы делай, да ребенка к операции готовь.

Попрощавшись со старинным другом, силой воли спихиваю себя с кровати, переодеваюсь в уличную одежду и, быстро сделав кофе, сваливаю из квартиры. Перекусить и по дороге смогу.

Глава 2. Кирилл

Путь до частной клиники, где меня ждет Ланской, занимает гораздо меньше времени, чем я рассчитывал. Я готовился к пробкам, нервякам на дороге и прочим «прелестям», но нет. Не проходит и двадцать минут, как я уже захожу в отделение.

– Как девочка? – интересуюсь с порога.

– Неважно, – честно отвечает мне друг.

– Понятно, – хмурюсь сильнее. – Согласие удалось получить? – снова задаю болезненный вопрос.

– Нет, – отрицательно крутит головой. – Мать не станет ничего подписывать.

Смотрю на Димку и понимаю, что придется самому попробовать переубедить мать, которая так и не дает согласие на операцию. Прежде, чем идти на риск, я должен убедиться, что других вариантов не осталось.

– Где она? – в лоб спрашиваю у него.

– Кто? – Ланской растерянно спрашивает.

Мой друг зашивается, и я это прекрасно вижу, но у нас нет времени вдаваться в подробности и проговаривать каждое действие.

– Мать девочки, – поясняю.

– Вот, сидит, – показывает в сторону холеной с виду женщины. – Ты что задумал? – интересуется, понимая, что я не стану задавать подобные вопросы просто так.

– Согласие пойду выбивать, – говорю прямо.

– Кир, там без вариантов, – печально сжимает губы Димон. – Она не в себе.

– Конкретнее, – уточняю.

– Под сильнодействующими веществами, – поясняет недовольно.

Оу… Как интересно…

– Пойду поговорю, – все же стою на своем. Нам нужно ребенка спасать, и пофиг, если мать не в адеквате.

Не сводя внимательного взгляда с сидящей ко мне спиной женщины, замечаю, что она не бедствует. Да там весь ее внешний вид буквально кричит об этом!

Брендовые шмотки, дорогая и качественная обувь, даже элементарная сумка стоит не меньше пяти моих зарплат.

– Добрый день, – здороваюсь с матерью пострадавшей девочки.

Она поворачивается ко мне, и на лице появляется самый настоящий ужас.

– Кирилл? – Ахает, не отрывая удивленного взгляда с меня.

– Он самый, – киваю. Присматриваюсь внимательнее к сидящей передо мной женщине, но благодаря усилиям косметолога и тонне косметики, не понимаю, какой она раньше была.

А голос–то кажется мне знакомым… Только раньше он звучал нежнее, без прокуренности, что проявилась сейчас.

– Вы кто? – хмурюсь. Мы точно знакомы.

Женщина дергается от моих слов, как от пощечины. Глаза тут же наливаются кровью.

– Игнатов, ты совсем охренел?! – Взрывается моментально.

И тут я узнаю ее…

– Лана? – Уточняю, не скрывая своего шока. – Это ты?!

– Я! – моя бывшая произносит с вызовом, встает на ноги. Но на высоких каблуках устоять не так просто, а в ее состоянии – так совсем не вариант.

Успеваю подхватить девушку до того, как она упадет.

– Аккуратнее, – прошу ее. – Нам еще не хватало тебя в травму везти.

– Отвали! – шипит, вырываясь из моих рук. Садится обратно на кресло для посетителей, отряхивается, словно я ее испачкал.

– Зачем приперся? – спрашивает зло.

– Ты не подписываешь согласие на операцию дочери, – в открытую обозначаю цель своего визита.

– И что? – ухмыляется. – Имею право! – цедит сквозь зубы. – Пусть сдохнет! Достала меня!

Слышу слова бывшей и едва сдерживаюсь, чтобы не поднять ее за плечи и не встряхнуть хорошенечко несколько раз.

– Если ты не подпишешь, твоя дочь умрет! – давлю на бывшую.

– Да плевать. Надо было в роддоме оставить. Пожалела, идиотка.

– Ты вообще слышишь себя? – едва сдерживаю злость. – Там твоя дочь умирает! По твоей вине!

– Она моя такая же, как и твоя, – шипит зло.

– Что. Ты. Сказала? – теряю дар речи.

– То, что слышал, – ухмыляется.

– Эта девочка… – стараюсь подобрать слова. – Моя дочь?

– Твоя, – цедит со злостью и отворачивается к окну. – Да чтоб вы все сдохли! – шипит зло. – Жить нормально не даете! Вечно поганите мне все!

Глава 3. Марина

Выполняя указание медсестры, спешу, что есть мочи по коридору в детское торакальное отделение. У меня в руках каталка, на которой находится годовалая малышка, и мне безумно горько, когда я смотрю на нее.

Ей больно. Ей плохо. А я никак не могу помочь!

Сердце обливается кровью…

Если бы не ее непутевая мать, то Евочке уже давно могли оказать грамотную профессиональную помощь, но та отказывается, блин, от всего! В особенности, от операции, которая просто жизненно необходима ребенку.

Матери Евы по голове хочется надавать. Вот честное слово!

Я даже подумать не могла, что бывают такие ужасные матери, как она. Как хорошо, что в нужный момент рядом с малышкой, помимо нее, оказалась бабушка, которая не стала спускать произошедшее на самотек, вызвала «Скорую», и девочку доставили в больницу.

Жаль, что мать врачам сделать ничего не дает.

Единственное, что нам остается – это верить в лучшее и надеяться, что все разрешится. Мы ждем врача, который сможет спасти Еву, и надеемся только на чудо…

– Ты совсем из ума выжила?! – до моего слуха доносится мужской голос, который я просто не могу не узнать.

Резко поворачиваю голову на звук, вижу Кирилла и застываю на месте. Ноги тут же врастают в пол.

– Подписывай! – Игнатов сует под нос сидящей в кресле женщине документы. – Если не подпишешь, твоя дочь умрет! – говорит грозно, у меня мурашки бегут по рукам.

В полном шоке смотрю на заведующего детского хирургического отделения больницы, в которой работает мой старший брат, и не могу поверить глазам.

Его не должно быть здесь! Ни при каких обстоятельствах!

– Наша, Кир, – зло ухмыляется сидящая перед ним женщина.

Наша?.. У Игнатова есть ребенок?..

Как так?!

Мир рушится на тысячи мелких осколков. Я пытаюсь собрать разбитое сердце, но у меня ничего не выходит. Боль сковывает грудную клетку, становится трудно дышать.

И вдруг я понимаю, про кого именно говорят…

Пол из–под ног уплывает.

– Девушка, с вами все в порядке? – спрашивает стоящая рядом медсестра.

Перевожу на нее расфокусированный взгляд и едва заметно киваю. Во рту пересохло, сказать ничего не могу.

– Лифт сейчас приедет, – продолжает медсестра. – Вам дальше нельзя будет.

– П–почему? – с трудом выдавливаю из себя.

– Только родственники, – отрезает.

Блин… Как же Евочка там будет одна?

– Ты скрыла от меня дочь и теперь не даешь мне ее спасти! – до меня доносится полный злости мужской голос. – Думаешь, я буду просто стоять и смотреть, как она умирает?!

Широко раскрыв глаза, смотрю на хирурга, которого здесь в принципе быть не должно, это частная клиника. Кирилл оперирует совсем в другом месте.

Врач малышки заверил, что вызовет лучшего хирурга, но я и подумать не могла, что это будет Он.

Очень хочется помочь… Очень! Но я понятия не имею как.

Игнатов нависает над мамой пострадавшей девочки, от него исходит такая сильная ярость, что страшно показываться на глаза.

Хочется спрятаться.

Малышка на каталке начинает плакать. А ей, блин, нельзя!

В операционную нужно отвозить. Спасать срочно! Реанимация переполнена, я вообще в шоке, как девочка жива до сих пор.

Ей нужно немедленно проводить операцию, а мамаша все не желает участвовать в спасении жизни дочери.

Блин, вот бывают же твари!

Кому–то свыше детей не дают, а у кого–то есть столь щедрый подарок, а они его готовы в могилу свести.

Лишь бы никогда не всплыла горькая правда…

– Ш–ш–ш, – нежно улыбаюсь малышке, пытаюсь хоть как–то её подбодрить. – Все хорошо, – произношу сквозь слезы.

Я все пытаюсь успокоить страдающую кроху, но разве это возможно? Препараты, что ей дали, лишь слегка притупили адскую боль.

Меня аж трясет от гнева и злости от осознания, что я ничем не могу ей помочь.

– Ты сейчас немного поспишь, а когда проснешься, то у тебя ничего не будет болеть, – обещаю, стараясь не плакать, хоть это невероятно тяжело.

Кирилл спасет ее. Я ему верю!

Если кто способен на чудо в торакальной хирургии, так это он!

В противном же случае, как дальше жить, просто не знаю… Бедная, бедная Евочка… Ах, малышка, как же мне жаль…

– Ты ничего не сможешь сделать! – шипит мать пострадавшей крохи в ответ на слова Игнатова. – Я согласия на операцию не давала и не дам! – цедит зло.

– Свет, ты же ей всю жизнь поломала, – говорит Игнатов не своим голосом.

Мне не нужно находиться рядом и видеть его лицо, чтобы понимать, оно переполнено болью.

Лифт приезжает. Медсестра, не дожидаясь меня, завозит малышку в металлическую кабину и уезжает прочь.

Я стою на одном месте и боюсь даже пошевелиться. Так хочется, чтобы все это оказалось чудовищным сном.

– Теперь, когда ты здесь, я четко понимаю, для чего это все, – женщина описывает рукой круг в воздухе.

– И для чего? – уточняет Кирилл.

– Чтобы тебя уничтожить! – отрезает жестко.

Каждое слово, как тысячи осколков в сердце.

– Мне плевать на девчонку! Возмездие – наше все! – шипит и принимается злорадно смеяться.

– Ты не в себе, – Игнатов от шока отшатывается в сторону.

А Света тем временем принимается истерично хохотать.

– Теперь посмотрим, какой ты выбор сделаешь! – кричит, размахивая руками. – Согласие на операцию тебе никто не даст! Никто! – ее срывает.

– Ты так уверена в этом? – Кирилл не опускает руки.

– Никто! А–ха–ха! Только я могу спасти твою дочь! – продолжает гоготать, а у меня аж мурашки по коже бегут.

– В графе «отец» стоит прочерк, – произносит убийственным тоном. У меня по сердцу словно ржавым ножом проходят, так больно становится из–за него. – Знаю, – замолкает. Делает шумный вдох, собираясь с мыслями.

Игнатов – шикарнейший врач! Он ежедневно спасает детские жизни, проводит в операционной много часов. Я столько читала о нем, столько слышала! Никто и подумать не мог, что у него есть маленькая дочь…

Как же жестока Светлана! Она своим отказом уничтожает сразу две жизни.

Как земля только носит таких?!

Кирилл крепко сжимает челюсть, аж желваки ходуном ходят. Я даже при всем желании не смогу прочувствовать, насколько ему сейчас тяжело.

Он качает головой, ни на секунду не отрывает пристального взгляда с некогда своей женщины, но не отступает под гнетом обстоятельств. Я вижу, как тяжело даётся мужчине принятие решения. Но я прекрасно понимаю, что иначе он не поступит.

Это же Игнатов!

– Все равно я прооперирую ее! – заявляет твердо и прямо.

– И сядешь! – тварь продолжает ржать.

У меня чешутся кулаки, и я впервые с трудом себя сдерживаю, чтоб не сорваться.

Как она смогла так поступить вообще? Неужели подстроила?

Покалечила свою дочь, чтобы отомстить бывшему? Разве такое возможно?!

– Выбирай! – шипит, тыча Кириллу в грудь пальцем с длинным острым маникюром. – Лишиться дочери или лицензии, – цедит едко. – Хирургия – это же твоя жизнь. Да?

– Да пошла ты! – рычит.

– Ты ее не спасешь! – заключает злорадно.

– А вот это мы еще посмотрим! – отрезает Кирилл.

Глава 4. Марина

Игнатов отходит от Светы и направляется к посту медсестер. Каждый его шаг пропитан гневом и злостью, лицо хмурое, но, даже несмотря на чудовищные обстоятельства, он каким–то образом до сих пор держит себя в руках.

– Кирилл Александрович, – елейным голосом обращается к нему девушка в белом халате. – Я могу вам чем–то помочь? – мило ему улыбается.

Смотрю на нее и не понимаю, как можно оставаться равнодушной и улыбаться, когда ты видишь, что на человеке лица нет?

– Свободная «Скорая» есть? – спрашивает у нее напрямую.

– «Скорая»? – глаза девушки лезут наверх.

– Да, – крепко стиснув челюсть, кивает и мучительно тяжелым взглядом смотрит на нее.

– Сейчас посмотрю, – говорит медленно и спокойно. Она словно не понимает, что счет на минуты идет! – Ой, знаете, нет, – театрально хмурит брови. – Свободных машин нет.

У меня внутри все обмирает…

Раз нет машин, то транспортировка Евочки в отделение к Кириллу и Саше невозможна. А, оставаясь здесь, у девочки шансов практически нет.

Мужчина не выдерживает. От громкого удара кулаком по стойке ресепшена я аж подпрыгиваю.

Света продолжает ржать, она не в себе.

– Нарколога вызови! – Игнатов психует. – Пусть освидетельствование сделает! – рычит на медсестру. – Охрана! – Говорит громко, с поста тут же подрывается парень.

– Что надо? – вальяжной походкой подходит к нему.

Я не слышу, о чем говорят мужчины, но Света вдруг резко меняется в лице. Она пытается убежать, только вот ей не позволяют этого сделать.

Прибежавшие санитары и какой–то врач живо успокаивают женщину и отводят ее ближайший свободный кабинет.

Я жмусь к стене. Мне становится плохо.

Неужели нет никаких шансов Еву спасти?

Слезы наворачиваются на глазах, ком встает в горле, у меня угасает последняя надежда, ведь я прекрасно понимаю последствия, которые настигнут Кирилла, если он все–таки прооперирует ее.

Света не спустит произошедшее с рук. Она со своим новоиспеченным супругом устроит Игнатову массу проблем, наймет лучших адвокатов и попробует лишить его всего. Работы, должности, возможности оперировать…

Для человека, горящего своим делом, это станет самым настоящим ударом.

Про то, что будет с Евочкой, мне даже думать страшно.

Сердце разрывается на части от боли, мне безумно хочется им помочь, но я даже не знаю как. Очень горько в душе.

Кирилл резко разворачивается и быстрым шагом идёт прямо на меня. Еще немного и мы столкнемся.

Блин!

Если он узнает, что я здесь, то расскажет Саше, а этого делать совсем–совсем нельзя! Мой старший брат ни в коем случае не должен знать, что я порой сбегаю с учебы и тайком от него подрабатываю. Если вскроется правда, будет трындец… Причем, не только мне, ведь я не виновата, что меня банально вышвырнули из дома.

Ни Сашка, ни Василиса не оставят эту ситуацию, они полезут к моим родителям разбираться, а хуже этого нет. Я вообще не хочу никаким боком касаться той семьи.

К сожалению, брату и его жене не объяснить, что после всего произошедшего родительская поддержка будет для меня как кость в горле. Это не обида, не гордость. Мачеха мне сделала столько гадостей, так унижала и оскорбляла, что я больше не вынесу в том доме ни дня.

А раз уж уехала, то они ни копейки не дадут на мое содержание.

Не надо к ним лезть… Не нужно ворошить это гнездо… Мне от одной этой мысли противно и гадко.

Я вообще не хочу, чтобы мачеха знала обо мне хоть что-то.

Мне проще самой разобраться со своими проблемами. В конце концов, я не глупа! У меня есть руки и ноги, голова на плечах и немного свободного от учебы времени.

Я хочу сделать хоть что–то сама. Чтобы меня потом не попрекали до конца дней и своей мизерной помощью не тыкали, как это будет. Потому что я уже не раз проходила через оскорбления и унижения, которые в силу возраста вынуждена была терпеть.

Теперь все. Я выросла. Хватит!

До сих пор помню купленный мачехой пуховик… Какой же был скандал, что я выросла из него за год и не влезаю в свой старый.

Аж передергивает. Б-р-р…

Ну их всех нафиг!

В спешке озираюсь по сторонам, пытаясь найти хоть какое-то укрытие и спрятаться от Кирилла. Как бы я хотела с ним поговорить, но сейчас нам встречаться нельзя. Он сразу поймет, что я не просто так приехала, и обязательно выяснит правду.

Игнатову просто невозможно солгать.

Он ведь расскажет моему брату о встрече, а Саша не оставит в покое, пока все не выяснит. Старший брат у меня ого-го!

Ой… Мне даже подумать страшно, что будет…

Если Хмельницкий узнает о моей встрече с Кириллом, то очередной стычки нам избежать не удастся. А я не хочу ругаться с братом! Он – единственный, кто всегда на моей стороне.

Да и Сашка сделал для меня гораздо больше, чем родители за последнее время. Я очень ценю его помощь и не хочу навязываться со своими проблемами, ведь у него теперь своя семья.

Если он узнает, что мачеха отказалась меня содержать, пока я учусь, а папа вечно занят и не берет трубку, когда я ему звоню, то будет вне себя от злости. Мне даже страшно представить, что сделает мой брат, когда вскроется горькая правда.

Но сейчас не хочу его волновать, ведь я девочка уже взрослая. Справлюсь!

Наверное…

Кирилл неумолимо приближается, и этого не изменить. Одного взгляда на мужчину достаточно, чтобы мое сердце начало биться чаще.

Волнуюсь дико, кровь шумит в ушах, перед глазами всё разбегается.

Он не должен меня здесь увидеть! О, нет! Что же делать? Куда мне спрятаться?

Кидаюсь в сторону подсобного помещения, но оно оказывается запертым. Раз за разом нажимаю на дверную ручку, но она не поддаётся, замок так и остаётся закрытым.

Шаги становятся ближе…

Я забываю, как нужно дышать.

– Марина? – раздается за спиной мужской голос.

– Эм, – произношу неуверенно. – Здравствуй.

Все. Мне конец! Я не смогла убежать.

– Что ты здесь делаешь?

Глава 5. Марина

– Я? – растерянно спрашиваю, на ходу пытаясь сообразить, что сказать, но ничего в голову не приходит, паника накрывает с головой.

Когда Игнатов так близко, я всегда теряюсь.

– Ты, – совершенно серьезно произносит Кирилл.

Как хорошо, что он не понимает того влияния, которое оказывает на меня! Иначе проще будет исчезнуть.

Мужчина задумчиво хмурится, смотрит на меня своим полным боли и отчаяния взглядом, что я окончательно теряюсь. Даже представить не могу, как ему сейчас тяжело.

Всем сердцем хочу помочь! Ему, Еве… Но как это сделать? Я ведь, по сути, для каждого из них никто.

Для Игнатова я всего лишь младшая сестра его коллеги и друга, для Евочки – новая няня. Никто из них даже не догадывается, как много они значат для меня.

Я полюбила малышку с первого взгляда! Она такая… Ну просто космос вообще!

Кирилл же… Это совсем отдельная история…

Мужчина отходит от меня на пару шагов, нажимает на кнопку вызова лифта и возвращается обратно. Все это время от внимательно следит за мной.

– Я жду ответа, – давит своим взглядом и тоном. Ведет себя так, словно я виновата в чем-то серьезном.

Хоть я ничего такого не делала! Кроме пропуска сегодняшних пар.

– У меня здесь кое–какие дела, – увиливаю от прямого ответа. Игнатов щурится, недобрая ухмылка касается уголков его губ.

Дышу через раз.

Пристальное внимание Кирилла сбивает. Я боюсь, что он узнает правду и тогда уж точно меня с потрохами Саше и Василисе сдаст.

– Я не могла не приехать, – заявляю, чуть вздернув подбородок.

Меня потряхивает от волнения, но я держусь. Успокаиваю себя тем, что озвучила лишь часть правды. Самое главное, я не солгала.

Ненавижу врать и изворачиваться, хуже ничего нет! Это ж потом еще нужно помнить кому и что наговорила.

Ну нет!

То, что Кирилл расскажет моему брату о встрече, я не сомневаюсь. Игнатов сделает это без задней мысли, ведь они с ним друзья.

– Надеюсь, дела связаны с учебой, – говорит таким тоном, словно за прогул меня решил отчитать.

Понимаю, так просто он не отступит и обязательно докопается до причин моего появления.

Блин… Ну что же такого ему сказать?

– Я надеюсь, ты прекрасно помнишь, как трудно тебе далось поступление в университет, – отрезает сурово. – В нынешнее время поступить в высшее учебное заведение на бюджет очень тяжело. Выпавший шанс нужно ценить, – давит на больную мозоль своими словами.

Понимаю, моя ситуация со стороны выглядит не самым лучшим образом, ведь сейчас идут пары, а я вместо них нахожусь в приемном отделении частной больницы. И Кирилл прекрасно знает, что я приехала сюда не для себя.

У меня банально нет денег на такое дорогостоящее лечение! Все, что есть, я откладываю и мечтаю накопить хоть на какое–то жилье.

После выпуска мне будет некуда вернуться, я это знаю. Мачеха ни за что не примет обратно, а отец… Его дома–то не бывает. Он не в курсе реальной ситуации, увы.

Как бы плохо мне не было из–за пропуска после, не приехать сюда я не могла. Вся проблема в том, что Евочку не с кем оставить. Татьяна Ивановна попала в больницу, а Светлане дочь нафиг не нужна.

– Знаю, – отвечаю, упрямо поджав губы. – С учебой сама разберусь, не переживай.

Я прекрасно знаю, что в универ поступила не просто так. Без помощи Игнатова здесь не обошлось, и я очень благодарна ему за это! Только вот все скрывают от меня эту информацию, и я тоже держу язык за зубами. Делаю вид, что не знаю.

Зачем признаваться в том, что я в курсе? Они так старались эту информацию скрыть.

– Ты будешь оперировать Еву? – спрашиваю, не удержавшись, и тут же жалею об этом. После моего вопроса Кирилл моментально меняется в лице.

Атмосфера вокруг нас замораживается моментально. Игнатов резко становится отстраненным и чужим.

– Марин, возвращайся на пары, – отрезает сурово. – Пока я твоему брату о твоих прогулах ничего не рассказал.

За его спиной раскрываются двери лифта, и из него выходит бабуля.

– Кирилл Александрович, едете? – С тёплой улыбкой спрашивает у него.

– Да, – кивает ей. Снова поворачивается ко мне. – Марина, с учёбой не шутят. Езжай на пары, – давит на меня.

Кидает быстрый взгляд на часы, задумывается на пару секунд.

– Чтобы через двадцать минут прислала мне селфи из университетской аудитории, – говорит строго. И я понимаю, что не могу ему отказать.

Его жесткий тон показывает всю категоричность мужчины к пропускам лекций. Не удивлюсь, если он еще долго будет припоминать мне эту встречу.

– Я не могу, Кир… – шепчу с мольбой в голосе. – Пойми меня…

Как же ему объяснить?.. Ведь иначе он все не верно поймет, а я так не хочу, чтобы он думал обо мне плохо.

Кирилл многое значит для меня, его мнение очень важно. В конце концов, без его поддержки, где бы я была? Работала официанткой на фудкорте?

Блин! Что же делать–то? А?

Мысли разбегаются в разные стороны, сердце бьётся так быстро, что вот–вот выскочит из груди, ком застревает в горле.

– Пожалуйста, просто поверь мне, – прошу его. – Не могу.

– Фразы «Не могу» нет, – отрезает сурово. – Ты всё можешь! Если захочешь, – добавляет уже значительно тише в конце.

От последней фразы становится не по себе… Кровь стынет в жилах от осознания истинного смысла этих слов.

У меня пробегают мурашки по коже…

Я понимаю, она предназначена не мне. Ему!

Он решился на операцию.

– Кир, – говорю, но не успеваю продолжить. Створки лифта закрываются, и мужчина уезжает от меня.

Я остаюсь одна в фойе.