Kitobni o'qish: «Змеиные полосы»

Глава 1

Впервые ко мне в контору пришли сразу трое. Молодой мужчина в очках и деловом костюме, а с ним пожилая супружеская пара, тревожно жавшаяся друг к дружке. Хотя я только предположил, что они супруги, поскольку оба были одного возраста и повадками походили друг на друга, как обычно бывает с людьми, долго прожившими вместе. Оба были щуплые, невысокого роста и, несмотря на здоровый калифорнийский загар и морщины, выдававшие частое пребывание на свежем воздухе, выглядели, как две испуганные мыши. Я также предположил, что они не местные. По случаю поездки в большой город мужчина надел синий шерстяной костюм, а его спутница серое платье со стоячим воротом и немодную шляпку.

Возникла явная неловкость, потому что моя конура, гордо именуемая «Дуглас Стин: частные расследования», явно не была рассчитана на такое количество посетителей. В комнате помещались пара шкафов для бумаг, письменный стол, мое собственное кресло, еще одно кресло для клиента, а также дополнительный стул, которым я иногда пользовался, чтобы сменить лампочку. Пока что на нем никто еще не сидел.

Теперь же втиснулись сразу три человека. Чтобы решить эту проблему, я извинился и пулей вылетел из кабинета, устремившись в соседний офис, который занимали какие-то молодые рекламщики. Они были немало удивлены моему внезапному появлению, как и просьбой одолжить стул. За те полтора года, что мы соседствовали на этаже здания в Эхо-парке, мы едва ли обменялись парой слов, кроме дежурных приветствий. Мне кажется, что мы взаимно подозревали друг друга в полном отсутствии клиентов и пустой трате времени.

Когда я торжественно внес добытый стул в кабинет, возникла новая неловкость. Молодой человек пытался усадить в кресло пожилую даму, но она решительно отказывалась, цепляясь за мужа и уверяя, что ей всегда было удобнее сидеть на твердом. В результате после пятиминутного спектакля мои гости, наконец, расселись – тот, что помоложе, сел все-таки в кресло, а его пожилые спутники (судя по тому, как формально они общались друг с другом, те явно не были его родителями) умостились на стульях, сдвинув их к стене и заняв практически одинаковые позы с руками, сложенными на коленях.

– Я хочу, чтобы вы нашли мою невесту, – заговорил наконец мужчина.

Он придвинул кресло ближе к столу и достал из портфеля продолговатый конверт, из которого извлек какую-то бумагу.

– Меня зовут Виктор Хьюго. Моя невеста Грейс Крупник пропала почти месяц назад. Это ее родители, мистер и миссис Роберт Крупник. Я принес ее фотографию.

Я придвинул к себе снимок, воспользовавшись паузой, чтобы внимательней рассмотреть самого Виктора. На вид ему было около тридцати, хотя он выглядел старше, возможно потому, что смотрел на мир и говорил очень серьезно. Темные волосы были аккуратно зачесаны на косой пробор, глаза были почти круглыми и казались выпуклыми за линзами строгих очков в широкой черной оправе. Если бы не слишком чувственный рот с пухлой нижней губой, его можно было бы смело помещать на рекламный плакат с изображением компетентного доктора или честного адвоката.

Затем я взглянул на черно-белую фотографию пропавшей невесты. С первого взгляда мне показалось, что она вполне ему подходила: девушка глядела с любительского снимка предельно серьезно, словно не ждала от жизни никаких сюрпризов и удовольствий. Впечатление завершал белый лабораторный халат, надетый поверх накрахмаленной блузки. В отличие от жениха в ее лице не было ничего чувственного и капризного. Темные глаза смотрели строго и прямо, скромная улыбка не могла скрыть решительный рот и тяжелый подбородок. Обычно такой тип лиц частенько встречался у жителей «хартленда» – штатов в середине страны, где европейским переселенцам пришлось сжевать тонну вяленой конины и даже лошадиной подпруги, прежде чем их потомки пришли к относительному процветанию. Выпуклый крупный лоб, характерный для портретов различных мыслителей, венчали каштановые или темно-русые волосы с выразительным «вдовьим мыском»¹. Определенно, Грейс не была бы звездой студенческой вечеринки, но ее лицо намекало на умного и интересного человека.

– Расскажите все по порядку, – обратился я к Виктору, положив фотографию его невесты обратно на стол.

– Как я сказал, Грейс пропала месяц назад. Мы поссорились из-за ерунды, она уехала. Когда я обнаружил, что она не появилась на работе, не вернулась к себе в квартиру, я забеспокоился. Подумал, что она могла поехать к родителям. И там она тоже не появлялась. Тогда я заявил в полицию. Вначале они не хотели отнестись ко мне серьезно, а потом даже стали подозревать, что я с ней что-то сделал. А, когда сняли с меня подозрения, то снова махнули на дело рукой…

– Подождите, – я поднял руку. – Давайте не будем торопиться. Расскажите мне все о Грейс. Например, как вы познакомились. Каковы были ваши отношения. Каков был характер Грейс, – обратился я к ее родителям.

Миссис Роберт Крупник вздрогнула, но потом ее лицо озарила улыбка.

– Наша Грейс настоящее чудо, – пробормотала она. – Такая добрая, такая веселая. Когда она входила в комнату, как будто солнышко вставало. У нее не было ни одного недоброжелателя, – по лицу женщины заструились слезы, муж сжал ее руку.

– Грейс хорошая дочь, – тихо добавил ее муж. – В последнее время ей редко удавалось к нам выбраться из-за работы. Но она часто нам звонила и всегда посылала деньги. Моей пенсии на все не хватает.

– Какое все это имеет отношение к делу? – раздраженно сказал Виктор Хьюго. – Я специально взял отгул на работе, чтобы прийти к вам. Из-за всех этих дел с полицией на меня там и так стали косо смотреть. Роб и Сара приехали в Лос-Анджелес издалека и сегодня хотят вернуться обратно. Хотя я им предлагал переночевать в нашем доме.

– Мы не привыкли надолго отлучаться, сынок, – примирительно сказал мистер Крупник.

– А мы тратим время на обсуждение характера Грейс, – закончил Виктор. – Хорошо, я расскажу. Хотя я все это уже рассказывал полиции. Я занимаюсь радиологией. Точнее, я инженер, работаю в фирме, которая занимается созданием и поставкой оборудования для лабораторий и больниц. Иногда я посещаю медицинские семинары, чтобы узнавать новейшие направления в исследованиях и понять, что мы можем сделать, прежде, чем лаборатории обратятся к нашим конкурентам. На одном из таких семинарах чуть более года назад я и познакомился с Грейс. Оказалось, она работала ассистенткой рентгенолога в частной клинике в Лос-Анджелесе. Обычно я стесняюсь знакомиться с девушками, точнее считаю это неприличным. Но Грейс сама подошла ко мне, задала мне несколько дельных вопросов о наших недавних разработках. Мы разговорились, понравились друг другу, начали встречаться. Она познакомила меня со своими родителями, они живут в городке Гленн в округе Фресно.

Родители Грейс степенно кивнули, подтверждая правильность своего места жительства.

– Я сам сирота, чета Хьюго усыновила меня из церковного приюта. Но мы не были никогда особенно близки. Им больше нравились ребята, которые могли работать на ферме, а не те, которые хотели поступить в колледж. Хорошо, что я получил стипендию штата, – зачем-то добавил Виктор, невесело усмехнувшись. – В общем, три месяца назад я сделал Грейс предложение. Вначале, конечно, спросил у ее отца.

Мистер Крупник снова подтвердил сказанное кивком.

– Мы назначили свадьбу на октябрь. Начали планировать совместную жизнь. Поскольку мы оба арендовали квартиры, то решили, что пора купить собственное жилище. Заранее предупредили наших владельцев о том, что съедем, нашли подходящий небольшой дом в Энсино² и внесли первый взнос. На равных правах, так настаивала Грейс. Я был не против, поскольку всегда уважал ее самостоятельность и целеустремленность. И она предупредила, что будет работать после свадьбы.

Виктор вздохнул.

– Мы продолжали жить раздельно, но постепенно обставляли дом. И тут начались трудности. Мы начали много спорить. Например, о детях. Я не возражал, что Грейс хотела продолжать работу, но она говорила, что никогда не захочет иметь детей. Она требовала, чтобы я поклялся, что и в будущем не попрошу ее об этом. Я не хотел ссориться, но она как будто нарочно меня провоцировала. Мы стали ругаться из-за мебели, из-за обстановки. Ругался не я, а Грейс, – Виктор снял очки и машинально протер их платочком из кармана пиджака, потом сложил его и аккуратно засунул обратно. – Знаете, у нее на самом деле был довольно тяжелый характер. На работе она была довольно нелюдима. У нее почти не было подруг. Если честно, совсем не было. Иногда она выпивала в баре с коллегами, но я никогда не видел, чтобы она уходила куда-то на вечер с подружкой или болтала по телефону. Она могла молчать часами, думая о чем-то своем. Отвечала односложно. А потом вдруг взрывалась на пустом месте, начинала орать, могла даже что-то разбить или ударить меня. Несильно, конечно. Потом быстро остывала.

– Наша бедная Грейс, – вздохнула Сара Крупник, утирая слезы. – Наша солнечная девочка.

– У нее была трудная жизнь, – сжал ее руку муж. – Не забывай, Грейс много работала, чтобы нас поддерживать.

Мне показалось, что сейчас Роберт Крупник говорил не как озабоченный отец. В отличие от жены, его голос звучал почти равнодушно.

– Не подумайте, что Грейс была какая-то истеричка, – забеспокоился Виктор. – По большей части она была очень спокойной и профессиональной личностью. Я думал, что она заслуживает большего, чем место ассистентки в какой-то второразрядной клинике. Мне с ней было очень интересно. Просто иногда она сильно злилась.

Он так и сказал «личностью». И это человек, потерявший свою половинку, любовь всей жизни?

– В вечер вашей ссоры она тоже разозлилась? – спросил я.

– К этому я и подхожу. После работы мы приехали в наш дом и стали распаковывать доставленные коробки, дополнять список, что нам еще надо купить. Там обнаружился сервиз от ее матери, которому Грейс почему-то все никак не могла найти место.

Миссис Крупник испуганно поднесла руку ко рту.

– Вначале я не придал этому значения, но почему-то Грейс эта проблема вдруг показалась необычайно важной. Она стала приставать к мне с этим сервизом. Мы начали кричать друг на друга. Вдруг Грейс схватила свою сумку, выбежала из дома и уехала. Я не знал, что делать без Грейс, все планы на вечер пошли к черту. Поэтому я закончил с коробками, сел в машину и уехал к себе домой. На следующее утро я позвонил ей, но телефон не отвечал. Потом я звонил ей на работу, оказалось, что она там не появилась. То же повторилось и на следующий день. В ее клинике начали беспокоиться. Тогда я позвонил Роберту и Саре, подумал, что Грейс могла уехать к родителям, чтобы выпустить пар. Но они сказали, что к ним она тоже не приезжала. И вообще не появлялась в родном городе. Я заявил в полицию.

Теперь в голосе Виктора проявилась заметная ярость. Я с трудом поверил, что он мог «кричать» на свою невесту, мне казалось, что Виктор Хьюго из тех, кто в гневе не распаляется, а леденеет.

– Вначале они заявили, что Грейс – взрослая женщина и, поскольку мы не женаты, они не примут мое заявление. Потом вдруг через несколько дней детективы заявились у меня на пороге и стали расспрашивать про наши отношения. И что я делал в ту ночь, когда Грейс сбежала. Меня вызвали на допрос. Я нанял адвоката, когда понял, что меня подозревают в убийстве Грейс. Они хотели обыскать наш дом, перекопать лужайку. Пару дней я жил, как в аду. А потом мне позвонил детектив и сообщил, что есть свидетельство, что Грейс улетела в Нью-Мексико. В Альбукерке. Спросил, есть ли у нее там знакомые. Я ответил, что, насколько я знаю, Грейс никогда не бывала в Нью-Мексико, – он снова вопросительно посмотрел на Крупников.

– Она не выезжала из Гленна, пока училась в школе, – неуверенно ответил Роберт. – Мы немного знаем о жизни Грейс в колледже и, о том времени, когда она устроилась на работу.

– Так что детективы сказали, что, поскольку нет доказательств преступления, а Грейс явно по своей воле улетела в другой штат, то они ничего не могут сделать. Для них дело закрыто, – горько сказал Виктор. – Правда, один из детективов был настолько любезен, что посоветовал вас. Сказал, что вы частный сыщик, который добросовестно занимается розыском пропавших людей. Его зовут Персиваль Крэддок из управления Энсино. Такое имя долго не забудешь.

Я был с ним совершенно согласен. И вместе с этим приятно удивлен. Рекомендация от бывшего коллеги – хорошая репутация в мире частных детективов. Виктор Хьюго, вырвавшийся с безымянной фермы благодаря тяге к знаниям, был бы еще больше удивлен, узнав, что Персиваль Крэддок обладал также приставкой Третий, поскольку происходил из семьи местных магнатов, владевшей огромной долей богатств Западного побережья. Какой-то излишне романтичный предок наградил этих акул бизнеса фамильным именем Персиваль. Тем не менее, Вэл, как его называли друзья, выбрал карьеру в полиции и был этим вполне доволен. Возможно, сейчас у руля семейного траста стоял его младший брат по имении Ланселот или Галахад³.

– Я бы хотел сейчас отвезти мистера и миссис Крупник на ленч. Раз они не желают оставаться в городе, им еще предстоит долгая дорога домой. Вы беретесь за наше дело?

Я согласился и сообщил ему свои расценки. Виктор нашел их приемлемыми. Затем он вновь достал из портфеля конверт.

– Здесь всего десять фотографий Грейс. На обратной стороне записаны ее дата рождения, рост и вес. Я попросил эти данные в клинике, в которой она работает. Из ее последнего медосмотра. К сожалению, особых примет у нее нет. Ни шрамов, ни заметных родинок. Даже аппендицит не удаляли.

Я перевернул фотографию. На белой бумаге было отпечатано на машинке: Грейс Мери Крупник, день рождения 28 ноября 1931 года, рост 5 футов 3 дюйма⁴, вес 112 фунтов⁵, волосы каштановые, глаза ореховые.

Предусмотрительный парень и очень педантичный. Правда, с такими приметами особо не разгуляешься. Обычная американка, не толстая не тонкая, не высокая, не худая.

Выпроводив Крупников за дверь, я немного придержал Хьюго за рукав.

– Простите, что я вас спрашиваю, но мне кажется, что вы стремитесь разыскать Грейс даже больше, чем ее родители.

– Они не контролируют ее жизнь с тех пор, как она уехала в колледж. Роберт и Сара не узнают, даже если дочь переедет в Тимбукту, пока она им не позвонит, – пожал плечами Виктор. – Они очень боятся уезжать из своего Гленна.

– Я хочу сказать, – мне приходилось медленно подбирать слова. – Что ваша невеста уехала месяц назад. И с тех пор не давала о себе знать. Может, она просто передумала выходить замуж? Такое бывает. Или ей нужно больше времени, чтобы принять решение. Вы уверены, что сейчас хотите тратить деньги на ее поиски, вместо того, чтобы дать всему идти своим чередом?

Виктор раздраженно посмотрел на меня, и я снова ощутил исходящий от него холод.

– Вы не понимаете ситуации. Мы все давно обговорили с Грейс, в том числе и наше брачное соглашение и условие покупки дома. Как я сказал, первый взнос мы внесли вместе, и в договоре владения стоят оба наших имени, но я могу выкупить ее долю. Сейчас у меня истекает договор аренды квартиры, а один я не могу позволить себе такой дом. Да он мне и не нужен без Грейс. Если она не вернется в ближайшее время, мне надо что-то решать. Если, как вы сказали, она передумала выходить замуж, то мне придется выставить дом на продажу и попытаться продлить свою аренду или искать новую квартиру. Вся эта ситуация меня очень тревожит. Если честно, я совсем не ожидал такого от Грейс. Да, она вспыльчивая, но очень разумная во всех делах. Я уверен, что, если бы она хотела бросить меня или отложить свадьбу, то обязательно написала бы или как-то иначе распорядилась, что делать с нашим домом. Поэтому я думаю, что с ней что-то случилось. Что-то плохое.

Последние слова Виктор Хьюго произнес, немного запинаясь.

– А, если она просто прячется от меня, то я бы хотел получить объяснения.

С этими словами мой новый клиент надел шляпу и вышел за дверь.

Глава 2

Для начала я вернул предмет мебели своим соседям, потом снова сел за рабочий стол. Посмотрел еще раз на снимок пропавшей Грейс Крупник, с которого перевел взгляд на портрет своей девушки Габриэлы, с некоторых пор угнездившийся у меня в кабинете.

Надо отдать должное Габи, это ей принадлежала идея офиса в центре города, пусть и в скромной клетушке в жутком здании, но с тех пор у меня стало намного больше клиентов. Настолько больше, что иногда целыми неделями мне приходилось работать без выходных. А после такого случая, как сегодня, я всерьез задумался о том, что можно найти более просторное помещение и даже нанять себе помощника. Хотя все это явно противоречило тому, что я ожидал от своей работы с самого начала, когда увольнялся из полиции Лос-Анджелеса. Я мечтал браться за мелкие дела вроде слежки на неверными супругами, поиском сбежавших дочерей, а в перерыве лежать в кровати или сидеть в парке с интересной книжкой, восполняя тот недостаток простых интеллектуальных удовольствий, которых меня лишали в детстве, готовя к карьере успешного юриста.

В моей семье всегда считали, что надо стараться больше всех. Одной из страшнейших обид, которые моему отцу и деду нанесла жизнь, был тот факт, что наш предок, скорее всего, прадед, еще до эмиграции в Америку имел несчастье жениться на китаянке. Или еще какой-то азиатке, во всяком случае, все упоминания о жизни семьи до великого переселения через Тихий океан были безжалостно стерты из семейных архивов. Но наследие в виде миндалевидных глаз и жестких черных волос мы привезли с собой. С тех пор миссией моей семьи стало избавиться от клейма нации «второго сорта» и добиться настоящего Великого Американского Успеха.

Никаких чайнатаунов, лапши и риса, цыпленка «кун пао»⁶, связей в диаспоре, алтарей предков. Мне казалось, что любой средний калифорниец европейского происхождения разбирается в китайской культуре намного лучше, чем я и мои родственники. Мой дед, отец и братья женились исключительно на милых покладистых женщинах нордического типа. И видели для своих потомков только будущее в качестве адвоката или бизнесмена. Может быть, они были в большей степени американскими китайцами, чем хотели о себе думать.

Мне удалось вырваться из этого беличьего колеса только на четвертом десятке лет. После учебы в юридической школе, службы на флоте, а потом работе в полиции, однажды я просто понял, что устал. И хочу больше времени уделять обычным радостям жизни: книгам, кино, валянию в кровати до полудня, дурацким размышлениям. А поскольку я ничему особо не научился, кроме сыскной работы, то, чтобы поддерживать свой нехитрый образ жизни, выбрал профессию частного детектива.

Так продолжалось пару лет, пока на моем пути неожиданно не повстречалась Габриэла. Мы и познакомились с ней из-за моей новой профессии – я собирал для ее адвоката доказательства неверности ее мужа для развода. В итоге она все равно получила меньше, чем рассчитывала, так что Габи пришлось вернуться к прежней работе медсестры в окружной больнице, чтобы содержать себя и сына Джо.

Мы с Габриэлой начали встречаться, вначале просто за ленчем, потом все чаще, уже на настоящих свиданиях, но я так и не мог решить, к чему приведут наши отношения. Мне казалось, после неудачного брака Габи явно не готова была снова довериться мужчине, к тому же моя работа явно не располагала к доверию – я часто пропускал наши встречи, общался с клиентками в кафе или даже у них дома, в общем, явно не претендовал на звание надежного партнера.

Габриэла ни разу не упрекнула меня ни в чем, но неожиданно я обнаружил, что она подыскала мне недорогой офис и ненавязчиво уговорила его снять. Очевидно, чтобы лишить меня частичной мобильности и привязать к постоянному месту работы. Поначалу мне эта идея не очень понравилась, особенно из-за того, что, как мне показалось, Габи стала слишком активно вмешиваться в мои дела. В это время я расследовал одно странное дело, так и пребывая в состоянии тихого раздражения.

А потом у нас с Габи случилась серьезная размолвка из-за того, что я был вынужден без предупреждения уехать на другой конец страны, а потом ввел в ее заблуждение о времени своего возвращения⁷. Честно говоря, я думал, что на этом нашим отношениям и настанет конец.

Но Габи неожиданно для меня проявила полное понимание. Она сама позвонила мне и назначила встречу, на которой говорила удивительные слова. Такие речи я часто встречал в романах и никогда не думал, что услышу собственными ушами в реальной жизни.

Габриэла сказала, что понимает все об особенностях моей работы и у нее нет причин мне не доверять. Что она никогда не будет требовать от меня отчета о моих делах и местонахождении. И что она ценит то доверие, которое я оказываю ей и ее профессии. Более того – Габи сообщила, что готова наконец представить меня своему сыну. Пока что как друга, естественно, но она будет только рада, если мы сумеем наладить отношения с Джо, чтобы перестать секретничать, словно подростки.

После этих слов все предыдущие разногласия были забыты. Кстати, мы действительно отлично поладили с Джо. Парень был веселым и любознательным, любил фантастику и детективы. На него произвела впечатление моя профессия, хотя, скорее всего, он ожидал встретить кого-то похожего на Сэма Спейда или Филипа Марлоу⁸.

Так почему-то я и оставался в отношениях с женщиной, которая мягко, но упорно подталкивала меня к семейному уюту и процветанию. Мне нравилась Габриэла, нравился Джо, мы неплохо проводили время вместе. Но теперь, когда я почти перевалил через сороковой рубеж, то все больше убеждался, что отношусь к породе врожденных холостяков. В том смысле как это понимали во времена Джеймса Бьюкенена⁹, а не в том стыдливом значении, которое вкладывают в это понятие сейчас¹⁰. Как будто в неженатом мужчине есть что-то нездоровое. Что поделать, если ни разу мою жизнь не всколыхнуло настолько бурное чувство, чтобы я потерял покой и сон. Ну, может быть, на пару недель, но потом жизнь снова возвращалась в привычную колею, когда мне хотелось просыпаться с утра в своей постели одному, самому планировать свой день и иметь свободное время, на которое никто не посягнет.

Я не мог сказать, что перспектива брака с Габриэлой пугала меня. Скорее я предпочитал размышлять о ней как о чем-то смутном и отдаленном.

Тут я вновь взглянул на фотографию Грейс и вспомнил разговор с новым клиентом. Виктор тоже не произвел на меня впечатление безумно влюбленного человека, чье сердце разбито из-за побега невесты накануне свадьбы. Его объяснение про покупку дома звучало слишком рационально, а рассказ о тяжелом характере девушки, ее нелюдимости и вспышках ярости также выглядели уж больно отстраненно. Ни одной эмоции, ни грусти, ни признаний в любви. Даже ни одного хорошего слова о Грейс, в отличие от ее родителей.

Если он таким же образом давал показания в полиции, неудивительно, что детективы его сразу заподозрили в убийстве собственной невесты. Хотя, интересно, как бы я себя вел, если бы мне пришлось рассказывать об исчезновении Габриэлы. Неужели я бы тоже назвал ее «интересной личностью».

Наверное, эти двое были не сильно друг в друга влюблены. Просто встретились два подходящих человека репродуктивного возраста. С общими интересами и схожей областью знаний. Решили, что годы идут, так что пора заводить семью. Хотя, по словам Виктора, Грейс категорически отказывалась даже думать о детях. Что ж, может, они просто решили скрасить одиночество друг друга. Виктор сирота, Грейс мало общается с родителями. Друзей у обоих, видимо, вне рабочего круга совсем нет. Для кого-то это может показаться вполне веской причиной, чтобы вступить в брак и купить совместное жилище.

Итак, у них все шло по накатанной колее, но затем в этой истории произошло нечто настолько неожиданное, что нарушило их прекрасный план и заставило Грейс сбежать буквально накануне свадьбы. Какая-то ссора из-за родительского сервиза. Я мысленно обругал себя за то, что, видя расстроенный вид миссис Крупник, не решился сразу расспросить ее про этот сервиз. Может, это какая-то семейная реликвия, которая действительно могла вывести девушку из душевного равновесия.

Хотя какой сервиз может стать причиной бегства длительностью в месяц. Чтобы исчезнуть накануне свадьбы, нужно что-то более серьезное.

Что-то вроде того, что было в одной из опер Вагнера. Там, правда, исчезала не невеста, а жених. Он, кажется, обратился в лебедя, а потом уплыл за святым Граалем. Я только не помнил, был ли это Парцифаль или Лоэнгрин¹¹, немецкие романтические оперы всегда наводили на меня такую тоску, что я едва мог дочитать до конца либретто, и уж точно не разбирал, кто там вопит на виниловой пластинке.

Вспомнив Вагнера, я понял, каков должен быть первый шаг в моих поисках.