Kitobni o'qish: «Мэри Уайт и таинственный дом»
– Ты с ума сошла, – заявила Кэт. – Я тебя туда не отпущу.
– Да ничего не случится, – заверила ее Мэри, проверяя сумку.
Ключи, телефон, кошелек, ручки, тетради, увесистый томик «Убийство в Бэнкси»…
«Правда, сегодня читать не будет времени…»
Новенький фонарик в заштопанном кармане плаща. Порядок.
–Это все твои шпионские истории, – проворчала Кэт, недовольно покосившись на сумку. —Воображаешь, что ты кто, Шерлок Холмс? Сможешь разгадать тайну этого странного дома? Там исчезают люди! Одумайся, Мэри, прошу!
* * *
За день до этого Мэри вышла из общежития, зябко кутаясь в тоненький плащ. Тридцатое октября, а погода в Сомерсете зимняя. Какая удача, что она почти нашла работу, – новое пальто не помешает.
«ПОЧТИ нашла. Если меня возьмут».
Мэри перешла дорогу под железнодорожным мостом и зашагала в сторону университета Бата (на автобусе она не ездила, экономила). Мимо прошли девочка и мальчик с ранцами за спиной и круглыми тыковками в руках. Вечером они пойдут домой, к родителям, зажгут свечи в тыквах…
Мэри не знала своих родителей. Она выросла в детском доме в W. В администрации не осталось записей о человеке, передавшем им годовалую малютку. Ее «оставили на крыльце»… Подкидыш. Мэри хотелось верить, что родители погибли, выполняя некую важную миссию, скорее всего за границей, и тогда бабушка отправила ее в детдом, так как стала чересчур стара, и уехала в дом престарелых. Конечно, Мэри ничего не рассказывали, ведь это государственная тайна, и бабушка унесла эту тайну в могилу…
«Бабушка? Это же не моя бабушка, а миссис Айвери из того шпионского романа, который я читала летом…»
В прошлом месяце Мэри приехала в Бат изучать литературу. У нее была небольшая стипендия благодаря победам в литературных конкурсах, но на жизнь в дорогом туристическом городе этого не хватало. Она устроилась продавщицей в одну из книжных лавочек в центре, но вскоре оказалось, что она была всего лишь на замене, и приходилось снова вертеться в поисках работы.
Миновав несколько перекрестков и церковь, Мэри начала подниматься в гору. Ее черные полуботинки упрямо наступали на скользкие листья, ее тонкая фигурка наклонилась вперед для устойчивости, темные волосы короткими прямыми прядями подпрыгивали на плечах.
«Скоро приду. Интересно, что спрашивают на собеседовании на должность горничной?»
Не то чтобы это была подработка мечты. Вчера в центре занятости студентов Мэри интересовалась вакансиями в библиотеке, но ей смогли предложить лишь раскладывать булки и тетради в университетском магазинчике. Слегка разочарованная, она вышла и хотела уже направиться сразу в магазин, как вдруг к ней подошла женщина в плаще до пят и странном темном головном уборе, похожем на старинный капор времен Джейн Остин.
– Добрый день, ищете работу? – спросила она девушку.
– Да, – Мэри не нашла других слов.
– Возможно, вас заинтересует, – женщина подала Мэри листок бумаги, – место горничной. Приходите завтра в девять на собеседование.
Незнакомка отошла, а Мэри прочитала:
Уиткомб Хилл 29, ВА ХХ
15 фунтов в час
Неслыханно идеальная зарплата! Так сказала Кэт, соседка по общежитию, и Мэри была с ней полностью согласна: это было вдвое больше того, что обычно зарабатывали студенты. Оставалось пройти собеседование.
«Вот и он, дом 29 по Уиткомб Хилл. Удобно, что это по пути к универу».
Дом было видно еще с дороги. Передний сад окружала невысокая каменная изгородь. Мэри перешла проезжую часть и отворила металлическую узорную калиточку. Здесь было как будто бы холоднее, чем у дороги: на тропинке и за камнями ограды на земле лежал иней. Оконные занавеси опущены, дверь безо всяких стекол; только узкая хищная щель почтового ящика бежала поперек.
Мэри не нашла кнопки звонка и постучала кольцом дверной ручки. Откуда-то из-за дома раздалось резкое карканье. На всякий случай Мэри посмотрела вверх, в высокое серое осеннее небо.
Дверь отворилась. За ней виднелся коридор, устланный ковровой дорожкой, крючки с верхней одеждой, тумба… и ни души.
– Проходите! – раздался звучный мужской голос из дальних комнат.
Мэри поколебалась. На тумбе она заметила огромную лимонного цвета тыкву, напомнившую ей о том, что нынче канун Дня Всех Святых.
«Глупая, чего испугалась! Хэллоуин и Хэллоуин. Зато, если скоплю достаточно денег, то смогу разыскать информацию о родителях».
Она шагнула внутрь.
Дверь захлопнулась, и Мэри очутилась в полной темноте.
«Помогите… Нет…»
* * *
Она словно провалилась в свой давний кошмар.
Старая миссис Хиггс —воспитательница в детдоме – даже в девяностых не брезговала методами прошлой эпохи. Мэри не помнила, в чем именно она провинилась, но кромешный мрак чулана запомнила на всю жизнь.
Неизвестность. Небытие. Туда не проникали даже звуки. Обволакивающая плотная мгла. Никаких чувств – никаких ощущений. Девочка хотела кричать от ужаса – язык не слушался, его будто не существовало. Она хотела опереться о стену – и ничего не почувствовала. Казалось, она больше не была Мэри; она сама стала воздухом и темнотой. Что-то еще должно было случиться… Но дальше память отказывалась идти.
Замерев в черноте прихожей, Мэри не могла и шага ступить, не могла крикнуть.
«Главное, проверь: дышишь или нет. Потом попробуй, например, пошевелить пальцем, – советовала Аннета, лучшая подруга Мэри в детдоме. – Ты потеряла сознание, даже нашатырь не сразу помог. Я так испугалась!»
Мэри осторожно вздохнула – пахло то ли пылью, то ли плесенью – и опустила руку в карман достать фонарик, который всегда носила с собой. Вместо привычной твердости пластмассы ее пальцы ткнулись в скользкие махрушки разорванного полиэстера. Фонарик выпал. Где – не имело никакого значения. Ничто было не важно. Ледяная рука взяла ее за сердце.
Внезапно над головой вспыхнул электрический свет. Мэри позволила себе зажмуриться всего лишь на крохотную долю мгновения, и потому она увидела его сквозь иллюзорные темно-желтые круги.
Молодой человек в бордовом джемпере на рубашку, брюках и ботинках Тimberland – она видела такие на витрине в центре города – сбежал по устланной ковром лестнице.
– Доброе утро, – сказал он несколько удивленным тоном.
В руках у него был небольшой чемоданчик, который он поставил рядом с тыквой.
– Вы, должно быть, наша новая горничная?
В уголках его бархатно-карих глаз таилась добрая искорка. Мэри несколько раз моргнула, чтобы окончательно разогнать темные круги. Ей вдруг захотелось одновременно и убежать, и прижаться к нему близко-близко.
– Доброе утро! – только и успела она сказать.
Где-то в глубине дома часы пробили девять, и по лестнице спустился высокий представительный мужчина в безукоризненном черном костюме. Темные волосы были аккуратно зачесаны вокруг залысин, в левом ухе блестела круглая серьга. На вид ему было около пятидесяти.
– Мистер Даррстоун, спасибо, что открыли дверь мисс Уайт.
– Это не я, это наверное был Майкл.
Апельсинового цвета пуховик сам по себе снялся с вешалки и повис в воздухе.
– Какой ты несносный! – полу-укоризненно, полу-любовно воскликнул молодой человек, хватая пуховик и надевая его.
Мужчина в костюме явственно вздохнул и на мгновение прикрыл глаза. Он все время держался очень прямо, как будто наклон или лишнее движение могли сломить его. Молодой человек поймал недоумевающий взгляд Мэри и поспешно взялся за свой чемоданчик:
– До свидания, Хьюгерт. Мисс…
– Уайт, – поспешно подсказала она.
– Мисс Уайт, отлично. Хорошего дня. Простите, спешу.
Он как-то странно посмотрел на Мэри и вышел прочь.
– Хорошего дня, мистер Даррстоун, – Хьюгерт закрыл входную дверь и пригласил девушку пройти внутрь дома.
Они оказались в гостиной. Два серых дивана под углом друг к другу занимали центр комнаты, их дополняли несколько кресел, камин, полки с вазами и статуэтками, большой сервант. С этой стороны дома шторы были раздвинуты: в окна глядело пустынное небо и черные ветви садовых растений.
В голове Мэри толпились вопросы, но она стеснялась начать разговор.
– Меня зовут Луи Хьюгерт, дворецкий, – представился ее провожатый. – Прежде чем я расскажу вам о ваших обязанностях, пожалуйста, подпишите эту бумагу – простая формальность.
Настороженно Мэри взяла листок.
– В ваших обязанностях не будет ничего… гм… непристойного или опасного, – поспешил заверить ее Хьюгерт, – Этот документ – не контракт, а всего лишь соглашение о неразглашении информации. Все, что вы видите и слышите в этом доме, вы не имеете права никому рассказывать. Если это вас не затруднит, то мы продолжим.
Он ждал с ручкой в протянутой руке. Мэри пробежала глазами бумагу. В самых общих словах там говорилось именно то, о чем сказал Хьюгерт. Облокотившись на сервант, она поставила свою подпись и, прежде чем успела себя остановить, спросила:
– Как вы сделали так, что пуховик повис в воздухе?
– На этот вопрос я не уполномочен отвечать вам. К тому же, если вы обратили внимание, в соглашении указано, что вы не должны задавать вопросы, не относящиеся к вашим прямым обязанностям. Давайте к ним и перейдем…
– Но позвольте, – прервала она его и смущенно добавила, – извините. Мне кажется, я имею право знать, по крайней мере, почему на эту должность приглашают именно меня? Та женщина, которая передала мне ваш адрес, не могла ошибиться?
Хьюгерт качнулся с пяток на мыски и снова стал несгибаем.
– Да, такой вопрос правомочен, – сказал он неохотно. – Вас выбрали, потому что мы изучали списки кандидатов в центре занятости, отбирая их по наименьшему количеству социальных контактов. У вас нет семьи, мало друзей, вы не имеете репутации близких и продолжительных отношений с алкоголем, не замечены в болтливости. Ваш лучший компаньон – книга. Верно?
– Я просто разборчивая, – несколько с вызовом, почему-то чувствуя необходимость защититься, отвечала Мэри.
Руки ее судорожно сжимали ручки сумки. Она уже забыла, что так и не сняла свой плащ.
– В таком случае мы с вами совпадаем. Мистер Даррстоун тоже очень разборчив.
– Мистер Даррстоун?
– Старший мистер Даррстоун, Чарльз Даррстоун. Также здесь проживают его сыновья: Джон, Майкл и Леонард, которого вы видели.
