Kitobni o'qish: «Шептуха»
© Антипова Д.С., перевод на русский язык, 2021
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2021
* * *
Посвящаю эту книгу моей дорогой свентокшиской семье
Дорогой читатель,
задумывался ли ты когда-нибудь, что было бы, если бы князь Мешко I1 не принял христианство? Продолжали бы мы верить в языческих богов? Как выглядело бы наше государство сегодня?
Приглашаю тебя в волшебное путешествие в другую реальность…
Катажина Береника Мищук
Пролог
– Господин, она родилась.
Служанка низко склонила голову. Она прекрасно знала, что смотреть на правителя строго запрещено, и ей не хотелось понести за это наказание.
Сидевший на черном троне мужчина мрачно улыбнулся, услышав эту весть. Он ждал ее очень долго. Слишком долго. Иногда задавался вопросом, наступит ли этот момент вообще когда-нибудь.
За его спиной тихо шумело Мировое Древо, протягивая ветви в бесконечность. Правитель хранил молчание, так что служанка осмелилась бросить на него быстрый взгляд – проверить, услышал ли он ее слова.
Его небрежная поза выражала скуку, но на узких бледных губах играла улыбка. Он был доволен.
Черные волосы до плеч прикрывали нахмуренный лоб, отбрасывали тень на нос с горбинкой. Ее господин чем-то напоминал хищную птицу, готовую напасть в любой момент. Создавалось ли это впечатление из-за резко очерченного носа или из-за холодных темных глаз безжалостного убийцы, которым он и являлся, она не знала.
Но до дрожи его боялась.
– Хорошо. – Его голос прозвучал как скрежет железа по стеклу. – Теперь остается только ждать. Совсем скоро она выполнит все, что требуется. И тогда мир будет принадлежать нам…
* * *
Лес тихо шелестел, хотя ветви, казалось, совсем не шевелились. В самом его сердце, над зелеными кронами елей, сосен и буков, возвышалась раскидистая крона почтенного дуба. Дубу минуло более шестисот лет, и это было самое старое дерево во всей стране. Четыре самые большие ветви точно указывали на стороны света: север, юг, запад и восток.
В листве тихо заворковал белый голубь. Пичуга уселась на самую низкую ветку, нетерпеливо переминаясь с лапки на лапку, впиваясь черными коготками в кору, и беспокойно встрепенулась.
Мужчина, сидевший на корточках под деревом, поднял взгляд и пристально посмотрел на голубя.
– Мне сообщили, что сегодня родилась Она. – Его голос звучал сухо.
Вестник захлопал крыльями, а затем взмыл в воздух и полетел к солнцу.
Мужчина поднялся. За его спиной огромный бурый медведь нетерпеливо зевнул.
– Да иду я уже, успокойся, – сказал ему мужчина. – Попью только.
Наклонившись к источнику, что бил из-под скалы рядом с дубом, он набрал в огрубевшие руки немного кристально чистой воды и утолил жажду.
* * *
Старик сделал большой глоток из бутылки и громко рыгнул. Мщую не удалось стать хорошим жрецом, а уж тем более ворожеем. Каждый житель Белин – небольшого села, основанного еще в XV веке, а может, и раньше, – это понимал.
Знал об этом и сам Мщуй. Он не мог даже посчитать, сколько раз внушал людям, что разглядел что-то в огне или во внутренностях убитого ритуального петуха, хотя ничего там на самом деле не было.
Он шумно вздохнул и снова глотнул чворняк2 собственного производства. Ему больше нравился плохо отфильтрованный самогон с небольшим количеством меда для вкуса, нежели собственно питный мед, но большой разницы не было.
Иногда его грызла совесть за то, что он старается недостаточно, а ведь он мог бы оказать местным большую помощь в делах веры.
К счастью, такие мысли мучили его крайне редко, обычно на трезвую голову. По этой причине он не часто бывал в таком состоянии.
Старик взглянул на небольшой очаг, расположенный посреди хаты на голом глиняном полу. Пробормотал что-то себе под нос, проклиная условия, в которых ему приходилось работать, поправил решетку, на которой жарились три колбаски, и невзначай сплюнул в огонь.
Внезапно пламя вскинулось до самого потолка деревянной избы. Мщуй тут же вскочил на ноги. Давно уже он не видел ничего подобного.
– Пророчество, – прошептал он.
Языки огня резко закружились и начали складываться в тревожные картины. Мужчина увидел расплывчатую фигуру маленькой девочки, которая росла, превращаясь в женщину. Вокруг нее возник огненный лес. Силуэт из пламени нагнулся и что-то поднял, и затем образ сменился, показывая Мщую цветок. Цветок, которого он никогда раньше не видел.
Затем пламя исчезло так же неожиданно, как и появилось. Перед ворожеем снова был небольшой очаг, над которым висела решетка с тремя колбасками. Единственная разница заключалась в том, что колбаски превратились в угольки.
– Я должен немедленно рассказать ей об этом! – воскликнул он и выбежал из избы.
Несмотря на искреннее желание, быстро добежать до нее не вышло. Холщовые штаны каждые несколько шагов сползали, а спутанные длинные волосы, которые ветер трепал и бросал в лицо, то и дело заслоняли дорогу. Запыхавшись, Мщуй остановился подле ее дома и тяжело прислонился к покосившемуся деревянному забору. Из-за нахлынувших эмоций он совсем позабыл, что жила она далеко за околицей. Решил, что это очень неудобно.
– Чертовы Свентокшиские горы3, – простонал он, дернув калитку, ведущую к дому, и забарабанил в дверь.
Ему открыла раздраженная пожилая женщина, сжимавшая в руках горшок, от которого несло гарью. С отвращением посмотрела на бутылку в его руке, которую он невольно прихватил с собой.
– Чего тебе? – рявкнула она.
– Ты получила?.. – начал он, но женщина прервала его, демонстрируя закопченный горшок.
– Получила-получила, – буркнула она. – А это был мой обед. – Нужно дать ему понять, что стоит быть чуть сдержаннее.
1
Крик петуха резко выдернул меня из сна. Звучал он так, будто противную птицу только что безжалостно зарезали.
Я застонала и накрыла голову пуховой подушкой, из-за чего вскоре стало нечем дышать. В нос мне залезла нитка из вышивки, которую я собственноручно (и, надо признать, крайне неумело) когда-то давно сделала на наволочке. Громко чихнув, я сбросила подушку на пол и уставилась в потолок.
Ненавижу этот будильник. Клянусь всеми известными мне богами, я просто на дух не переношу этот звук. Не знаю, зачем мама его купила. Не представляю, как ей могло прийти в голову, что он мне понравится.
Пребывая в плохом расположении духа, я села в кровати и откинула одеяло. Холщовая ночная рубашка прилипла к телу. Я тяжело вздохнула. Ночью я всегда укрываюсь одеялом, даже когда жарко. Будет мне уроком…
Комната была залита светом. Через открытую форточку проникали свежесть прохладного утра и запах лошадей.
Я сморщила нос. Ничего не имею против лошадей – это прекрасные животные, но давайте будем честны… розами они не пахнут.
Встав, я облокотилась на старый, покрытый сетью трещин, мраморный подоконник. С высоты первого этажа мне открывалась оживленная варшавская улица. Водители автомобилей спешили в известных только им направлениях, а конные полицейские, как обычно, стояли у нашего дома. Именно от них и несло лошадьми.
Я тихо присвистнула. Может, пахли они не очень приятно, но там определенно было на что посмотреть. Двое хорошо сложенных молодых полицейских гордо демонстрировали уланскую форму, в которую была одета варшавская полиция. Длинные сабли, висящие на боках, отражали блики солнца.
Погода была прекрасной. Готова поспорить, что в полдень будет совсем тепло. Невероятно, а ведь это всего лишь начало февраля! Метеорологи тоже не переставали удивляться погодным аномалиям. Зима в этом году была очень мягкой. Впервые за несколько сотен лет не выпало ни одной снежинки. Земля, казалось, не могла дождаться первого дня весны и прихода Ярила, своего возлюбленного.
Позади себя я услышала тихий стук в дверь.
– Гося? Ты проснулась?
– Да, мам, сейчас приду, – ответила я.
– Я готовлю яичницу, – добавила мать, после чего я услышала ее удаляющиеся шаги.
Глядя на мускулистые фигуры молодых полицейских, я вздохнула еще раз. С одним из них я когда-то ходила в начальную школу. Тогда он был ниже меня и весь в прыщах. Когда я дубасила его на площадке во время перемен, то и подумать не могла, что он так вырастет – мог и в баскетболисты податься.
Мне определенно нужно найти себе парня. Еще немного, и какая-нибудь моя тетка скажет, что я старая дева… На самом деле странно, что они до сих пор не пришли к такому выводу.
Недовольная тем, что утро началось так скверно, я захлопнула форточку и посмотрела на электронный будильник, который каждое утро кукарекал, как резаный петух. Один из дико модных в последнее время славянских гаджетов. Этот новый тренд мне был совершенно непонятен. Кто в здравом уме, живя в XXI веке, захотел бы вернуться во времена соломенных крыш и хлевов со свиньями?
Где-то за стеной у соседей раздались вопли петуха. Очевидно, это безумие охватило всех, включая мою маму.
Заплетая в толстую косу доходящие до бедер волосы, мою гордость, я подозрительно разглядывала мамины мази и бальзамы, расставленные на полке в ванной. Среди кремов от морщин дорогих западных фирм стояли мешочки и баночки, которые мама купила у местной шептухи.
Да-да, вы не ослышались – купила у шептухи, то есть у сумасшедшей деревенской бабы, продающей травы, собранные в лесу, за огромные деньги.
Это была очередная вещь, которая не укладывалась у меня в голове, хотя в целом я могу понять эту концепцию «мы же славяне». Все-таки мы чуть ли не последняя страна Восточной Европы, которая может похвастаться наличием монарха.
Наш король Мешко XII – как правитель, к счастью, довольно толковый, – умело правит огромной страной. Ему даже удалось подписать договор о ненападении с Российской державой. У них-то царя больше нет. Некоторое время назад какие-то умники свергли его, и поделом им теперь – налоги остались такие же, а самогон уже нельзя гнать, потому что президент запретил.
Я сполоснула лицо водой и критически оглядела себя, выискивая первые признаки надвигающейся старости. Коснулась тонкой кожи вокруг глаз и провела пальцем по лбу. Ради интереса скривила лицо. У меня наверняка когда-нибудь появятся уродливые мимические морщины. Я только закончила учиться, скоро пойду на первую работу, а там и до морщин недалеко…
Поэтому надо найти парня раньше, чем это произойдет. Обязательно. А до этого времени я, пожалуй, перестану улыбаться и морщиться. Так, на всякий случай.
Я взяла в руки мамину недавнюю покупку, которая, судя по запаху, состояла в основном из меда и каких-то трав, но тут же положила ее на место, подумав о бактериях, которые могли притаиться внутри, и снова покачала головой. Моя дорогая родительница излишне восторгалась нашей родной культурой.
Мама с детства внушала мне уважение к нашей истории, правителю, славянским традициям и, конечно же, богам.
Интересно, что бы было, если бы Мешко I принял христианство. Была бы я теперь христианкой? Мне не приходилось бы носить эту уродливую цветастую юбку на каждый государственный праздник?
Я искренне жалела, что история не сложилась иначе. Хотя, с другой стороны, Польское королевство – одно из самых могущественных европейских государств. Бедности у нас нет, уровень безработицы почти нулевой. Наверняка могло быть хуже.
«Если бы да кабы…» – так можно и до вечера рассуждать. Ни к чему это не приведет.
– Гося! – крикнула мама с кухни. – Иди завтракать! А то опоздаешь.
Я надела туфли на высоком черном каблуке с красной подошвой и поправила черный костюм. Сегодня мне должны выдать диплом о высшем образовании и направление на практику. Последняя практика в моей жизни, и в то же время моя первая работа. С сегодняшнего дня я стану хозяйкой своей судьбы. Я, Гослава Бжузка, врач.
Я вошла на кухню, где меня ждала мама со сковородкой яичницы, солидную порцию которой она мне тут же наложила.
– Моя доченька. – Она похлопала меня по руке.
Я видела гордость в ее глазах, ведь я была первым человеком в нашей семье, кто получил медицинское образование.
– Я немного нервничаю, – призналась я, быстро уминая еду.
– Из-за чего? – удивилась она.
– Из-за этой практики. Не знаю, найдется ли где-нибудь для меня место. Будь моя воля, я бы быстренько прошла ее за пару месяцев, а затем устроилась бы в какую-нибудь поликлинику.
– Гося! – Мама пришла в ужас.
– Что?
– Нельзя так к этому подходить. Эта практика очень важна. С помощью нее ты потом решишь, кем хочешь стать – врачом или шептухой.
– Мама, я скорее умру, чем стану шептухой, – проворчала я.
– Но почему?
Самая большая мечта моей мамы – чтобы я стала одной из тех деревенских баб, которые готовят подозрительные лекарства. На учебе нам объясняли, что шептухи – очень важное звено в системе здравоохранения Польского королевства. Почти в каждом маленьком городке или деревне была хотя бы одна своя шептуха. Помимо изготовления неэффективных кремов для лица, они отвечали за первичный осмотр и быстрое оказание первой помощи. Именно шептухи решали, следует ли больному ехать в поликлинику или больницу. Они представляли собой первую линию обороны польской медицины – сито, которое отсеивало действительно больных людей от симулянтов и ипохондриков.
Я знала, что шептухи очень нужны. Без оказания первой помощи система здравоохранения в нашей стране давно бы рухнула. Медицина сильно подорожала, каждое обследование и операция стоят больших денег. Шептуха, которая быстро вылечит больного мазью или каплями собственного приготовления, значительно бережет королевскую казну.
Все это прекрасно, но я не видела себя в этой роли. Кроме того, подозрительно, что только женщины могут быть шептухами. Попахивает мужским шовинизмом…
Я также понимала, что мама желает мне только добра. Шептухи оказывали так называемые частные медицинские услуги, а врачи – государственные. Речь, конечно же, идет о деньгах. Шептухи зарабатывали гораздо больше, если не жили в совсем маленьких деревеньках. Тогда в качестве оплаты они получали яйца и картошку.
Яйца с картошкой… С ума можно сойти при мысли о таком богатстве…
К тому же наш богобоязненный народ до сих пор свято верит в то, что шептухи могут наводить порчу, поэтому они неприкосновенны. Их нельзя грабить, иначе у тебя могут отвалиться руки, им нельзя грубить, а не то потеряешь голос. Убивать их тоже нельзя. Что же будет, если они восстанут из мертвых?
Ну и народ… мы ведь живем в XXI веке!
– Мама, я не собираюсь никого лечить припарками из какой-то дохлятины, – пробормотала я. – Я хочу исцелять, а не обманывать людей! У меня и так уже в голове не укладывается, что я должна на целый год поехать на практику к одной из этих деревенских знахарок…
Просто дождаться не могу, когда буду ползать с шептухой по лесу (и подцеплю клещей…), собирать коренья (и подхвачу столбняк…), убивать пушистых лесных зверюшек ради ворожбы и волшебного рагу (и заражусь бешенством…). Даже думать не хочу, что еще я могу отыскать в лесу. Ненавижу природу, всю эту грязную землю, червей и животных. Намного лучше я чувствую себя в забетонированной Варшаве.
– Надеюсь, мне удастся попасть на практику к какой-нибудь шептухе из пригорода. По крайней мере, тогда мне не придется никуда уезжать, особенно в какую-нибудь глухомань, – закончила я.
– Гослава! – возмутилась мама.
Ого, кажется, я перегнула палку. Каждый раз, когда она злилась, то называла меня полным именем.
– Просто я считаю глупостью после стольких лет учебы на врача, – я подчеркнула последнее слово, – становиться шептухой. С таким же успехом я могла бы и вовсе не учиться.
– То, что шептухи не выписывают рецепты, не значит, что они хуже. Думаю, эта годовая практика пойдет тебе только на пользу. Может, ты наконец это поймешь и немного пересмотришь свое мнение.
– Еще посмотрим, будет ли практика длиться целый год. Может, мне удастся все так обставить, чтобы поскорее получить зачет. Слава знает какую-то шептуху…
– Нет, – перебила она меня. – Я уже нашла шептуху, к которой ты могла бы поехать на практику, и даже созвонилась с ней по этому поводу. Она пообещала оставить для тебя место и была так любезна, что даже предложила позвонить в твой университет.
Я подозрительно посмотрела на нее. Не нравится мне все это.
– Где? – спросила я.
– В Белинах. – Она радостно улыбнулась. – Ты сможешь навестить родные места.
Я вскочила на ноги.
– Нет! Ради всех богов, я не хочу ехать в Белины! Здесь вся моя жизнь! Я уже взрослая, ты не можешь меня заставить.
– Я не собираюсь никого заставлять. Из того, что ты сказала, следует, что тебя и так куда-то направят. А если ты попадешь в нашу деревню, у тебя появится прекрасная возможность навестить родственников.
– Мама, все наши родственники уже мертвы…
– Никто давно не убирался на их могилах.
Мне хотелось громко выругаться. У нее и самой не было никакого желания туда ехать, но отправить меня в эту глушь на целый год ей совесть не помешала. Я села обратно.
– Может, Слава… – начала я, но оборвала себя, пораженная собственной наивностью.
Мама была права. Шептухи почти не жили рядом с Варшавой. В больших городах, таких как столица Польского королевства, проживали в основном люди с такими же взглядами, как у меня. Они считали, что все прекрасно, пока работает интернет и телефоны.
А в лесу, как известно, не работает ни то ни другое.
Таким образом, мне, видимо, не удастся попасть на практику ни к одной шептухе из пригорода. Скорее всего, эти места отдадут тем, у кого самый высокий средний балл по экзаменам. Я, с большой долей вероятности, буду в пролете.
Сомневаюсь, что моя безумная подружка Слава, с которой мы познакомились несколько лет назад на зумбе, могла что-то изменить. Она как-то говорила, что знает одну шептуху, но…
– Значит, ты все равно поедешь туда, куда тебе не хочется, – продолжала мама. – Не лучше ли в таком случае узнать получше свои корни?
Я отложила вилку. Есть совершенно расхотелось.
– Может, ты и права… – пробормотала я.
– Целый год в деревне пойдет тебе на пользу. – Она улыбнулась. – Ты ужасно бледная.
Моя мама была родом из Белин, маленькой деревушки недалеко от Лысой Горы. Я ездила туда с ней пару раз в детстве. Помнила я мало – всего несколько домов на перекрестке дорог.
Будучи в моем возрасте, мама уехала оттуда и устроилась на работу в Варшаву. Именно так, в Варшаву. А не из Варшавы в Белины.
Боги, мне придется провести в деревне целый год. Ужасающая перспектива… Хотя, с другой стороны, может, мама была в чем-то права? Меня и так куда-нибудь направят. А в Белинах красиво, и я немного знаю окрестности. Кроме того, на расстоянии каких-то двадцати километров находится Кельце с кинотеатрами, торговыми центрами и другими жизненно необходимыми атрибутами XXI века.
– По крайней мере, я скоро вернусь домой, – вздохнула я. – Практика начнется за несколько недель до Ярилиного дня. Наверняка шептуха отпустит меня на пару дней, чтобы мы повидались, а?
– О нет, дорогая моя! – быстро запротестовала мама.
– Что? Ты запрещаешь мне возвращаться домой на праздники? – удивилась я.
– Думаю, ты должна провести их там. Наконец увидишь, как проходят празднования. В Варшаве они превратились в какой-то фарс – все просто красят яйца и обливаются водой. Торжества в деревнях длятся несколько дней в соответствии с традициями.
– Ну и что с того? Я хочу вернуться на эти несколько дней в город. Я буду по тебе скучать!
И по самому городу тоже буду скучать, но я решила не упоминать об этом.
– Я хотела на эти дни улететь в Египет, – призналась мама.
– Теперь все ясно! – буркнула я.
– Гося, уверяю тебя, ты прекрасно проведешь там время!
– Еще посмотрим…
Но одно я знала точно – ни за какие сокровища я не стану шептухой. Лучше умереть!
2
Я вышла из деканата с чувством отвращения. Мама говорила правду. Таинственная шептуха из Белин связалась с секретариатом по поводу моей практики. Моя высылка в крошечную деревушку под Кельце уже была делом решенным.
Церемония вручения дипломов тоже слегка меня разочаровала. Она проходила в недавно отстроенном актовом зале. Ректор произнес несколько дежурных фраз о призвании оказывать помощь и проявлять сочувствие, а потом вручил нам дипломы. Утверждал, что впереди нас ждет светлое будущее. Не знаю почему, но я, в отличие от моих сияющих счастьем знакомых, уловила в его голосе фальшь. Мне нравилось учиться. Жаль, что этот этап жизни так быстро подошел к концу. Не хотелось идти на работу и вступать во взрослую жизнь, связанную с оплатой счетов, налогов и отчислениями в пенсионный фонд. Веселым, а уж тем более светлым, мне это не казалось.
Выйдя из здания ректората, я обернулась, посмотрела на застекленный фасад Медицинского университета и мысленно с ним попрощалась.
В моей сумке, помимо диплома об окончании университета, лежала книжка практиканта, в которой через год должна была расписаться шептуха.
Сидя в автобусе, я открыла ее и начала читать, чему я должна буду научиться за этот год. Среди прочего там были следующие пункты:
1. Навыки первой помощи пострадавшему до прибытия бригады «Скорой помощи» или воздушного транспорта.
2. Очистка дыхательных путей, реанимация.
3. Фиксация поврежденной части тела при переломе или вывихе на месте происшествия или аварии.
4. Остановка кровотечения.
5. Откачивание воздуха из плевральной полости при пневмотораксе.
6. Принятие естественных родов.
7. Исследование периферического артериального и венозного кровообращения, включая измерение артериального давления методом Короткова.
8. Мелкие хирургические процедуры: уход за послеоперационной раной, дренирование, надрез, вылущивание и пункция.
9. Удаление инородного тела и ушной серы из уха.
Я представила себе старушку в цветастом платке, которая пытается правильно провести искуственную вентилляцию легких методом «рот в рот». Интересно, придется ли ей сначала вынуть вставную челюсть? И не только у пострадавшего…
С некоторым удивлением я обнаружила, что все это звучит не так уж и плохо. Может, я научусь чему-нибудь полезному и получу практические навыки?
Мой энтузиазм значительно поубавился, когда через несколько страниц я увидела следующие пункты:
36. Умение распознавать травы и коренья и правильно применять их в лечении народными методами.
37. Практические навыки выживания в лесу.
54. Определение видов змей и следов их укусов.
Я громко засопела, прочитав этот пункт. Змеи? Какие, к черту, змеи?! Я панически боюсь всех пресмыкающихся! И лягушек на всякий случай – мало ли.
Раздраженно я запихнула книжку обратно в сумку и вышла на своей остановке.
Не хочу я ехать туда на целый год. Почему это является обязательным? Почему правительство просто не разрешит мне сразу пойти на работу и стать хорошим врачом? Неужели мне действительно придется доказывать, чего я стою, справляя нужду в лесу и вытаскивая клещей из задницы?
Разозлившись, я со всей силы толкнула дверь кафе, в котором мы с подругой договорились встретиться. Металлическая дверная ручка с грохотом врезалась в стену, отбив кусок штукатурки.
Взгляды всех находившихся в заведении людей обратились ко мне. Затих даже гул разговоров.
– Извините, – пробормотала я.
Где-то вдали со своего места поднялась черноволосая красотка.
– Народ, да ладно вам! – выкрикнула она удивительно звучным для своей небольшой комплекции голосом. – С сегодняшнего дня она дипломированный врач. Любой был бы раздражен, если бы ему с самого утра пришлось копаться в чьих-то внутренностях!
Интерес к моей персоне тут же пропал. Кроме того, у некоторых посетителей пропало и желание съесть заказанные пирожные. Только взгляды сотрудников кафе по-прежнему метали молнии.
– Спасибо, Слава, теперь они наверняка плюнут мне в кофе, – пробормотала я, опускаясь на лавку рядом с ней.
Тяжелое зимнее пальто, явно слишком теплое для царившей на улице температуры, я бросила на стоявший рядом стульчик.
Моя подруга весело захихикала. Несколько мужчин обернулись в ее сторону.
– Не будь такой занудой. Ты всю жизнь только и делаешь что ворчишь и ноешь, – заявила она и громко отхлебнула из своей кружки. На верхней губе у нее остались усы из молочной пенки.
– Это все потому, что, в отличие от тебя, у меня еще нет кофе…
– Что с тобой сегодня приключилось? – спросив, она отбросила на спину длинные черные волосы.
Я взглянула на ее татуировку – изгибающийся стебель вьюнка с розоватыми цветами, – которая начиналась за левым ухом и скользила вдоль шеи до самой ключицы. Она всегда меня интриговала. Я часто представляла себе, как забавно будет выглядеть Слава в старости с такой штуковиной на всю шею.
– Я получила диплом…
– Действительно, какая трагедия. Наконец-то закончились эти отвратительные занятия, на которых тебя заставляли резать трупы и выпытывали названия химических компонентов лекарств, рассказами о чем ты изводила меня последние несколько лет. Не знаю, как ты будешь без этого жить, – засмеялась она.
Я почувствовала, как меня постепенно отпускает накопившееся напряжение. Она была права. Нечего было теперь об этом беспокоиться.
А вот о чем стоило подумать, так это о клещевом энцефалите. К счастью, от него существует вакцина. Перед отъездом в глухомань обязательно нужно привиться от всего, чего только можно.
– Мне придется уехать на год на практику, – вздохнула я. – Не хочу уезжать отсюда на целый год.
Слава резко выпрямилась и испуганно уставилась на меня.
– Это уже сегодня? Черт, ты же сегодня должна была подать заявление! О, нет! Я так и знала, что о чем-то забыла!
Я удивленно посмотрела на нее.
– О чем ты?
– Ну, ведь я… я же… я должна была отрекомендовать тебя той шептухе! – простонала она и спрятала лицо в ладонях.
– Ничего, мама уже нашла мне место, – буркнула я. – Я уезжаю туда на год.
– О, нет! А что за место? Это точно не получится отменить?
– В Белины, небольшую деревушку недалеко от Кельце. А зачем что-то отменять? Я отправляюсь в изгнание. Все равно придется куда-нибудь…
Слава захихикала.
Я потянулась к ее чашке и понюхала содержимое.
– Знаешь, ты ведешь себя по меньшей мере странно, – сказала я, отставляя чашку. – Скажи честно, что ты пила?
– Ничего, я просто хотела устроить тебя к той же шептухе! – самодовольно выкрикнула она. – Кто бы мог подумать, что нам с твоей мамой придет в голову одна и та же идея!
– Серьезно? А откуда ты знаешь шептуху в Белинах?
– Я, видишь ли, как раз оттуда родом.
– Шутишь? Я тоже! Точнее, моя мама.
Слава просияла. С улыбкой на губах она залпом допила латте и отставила чашку с громким стуком, как будто произнесла тост.
– Она что, такая классная, раз ты хотела отправить меня туда? – спросила я с любопытством.
Не могло же так совпасть, что два самых близких мне человека хотели, чтобы я поехала в одно и то же место. Я не верила в богов, но все указывало на то, что предназначение явно желало, чтобы этот год я провела в Белинах.
– Ярогнева не такая уж плохая, – сообщила Слава. – Она на самом деле разбирается в том, что делает. У тебя будет возможность узнать много крутых вещей.
Ярогнева? Она, должно быть, была кошмарным младенцем, раз ей дали такое имя…
– А сколько ей лет?
– А мне откуда знать? Она была шептухой в Белинах, сколько я себя помню. Ей наверняка лет шестьдесят, но, уверяю тебя, выглядит она неплохо. Наверное, это из-за кремов, которые она делает. Советую! – Ее глаза расширились от восторга. – О боги! Было бы здорово, если бы ты научилась их изготавливать. Она очень дорого за них берет. И знает рецепт обалденного кондиционера для волос. Ты просто обязана научиться его делать.
Потрясающе, из врача меня повысили до косметолога.
– Без проблем, – вздохнула я.
– В чем дело? Ты не рада?
– Не хочу ехать туда на целый год. Это время просто выпадет из жизни.
– А тебя здесь что-то держит? – спросила она. – У тебя ведь нет мужа. Более того, у тебя нет даже кандидата в мужья.
– Напомни, почему я с тобой дружу? Что-то я подзабыла.
– Да ладно тебе! – Она похлопала меня по плечу, и мы обе рассмеялись.
Мы постоянно подкалывали друг друга, но у нас и в мыслях не было на это обижаться.
– Слушай, что я придумала! – воскликнула Слава, и несколько посетителей посмотрели в нашу сторону. – У меня в Кельце есть квартира. Почему бы мне не составить тебе компанию на этот год? Могли бы жить вместе и скидываться только на квартплату.
Эта идея и в самом деле пришлась мне по вкусу. У меня не было ни малейшего желания жить в какой-нибудь вонючей комнате у шептухи. Если, конечно, в ее домишке вообще была не одна комната…
В свою очередь, Кельце был довольно большим городом. Там можно было бы жить припеваючи.
Кельце был еще старше Белин. Говорят, его основал Мешко, сын Болеслава Смелого или, как его предпочитают называть некоторые, Болеслава II Щедрого. Согласно легенде, во время охоты князь заблудился тогда еще в дремучем лесу, который рос на месте сегодняшнего Кельце. Не в силах отыскать своих спутников, он заснул от усталости и ему приснилось, что на него напали и отравили, а он потом исцелился водой из протекающей поблизости Сильницы. На следующий день он нашел своих товарищей и выбрался из леса, но, прежде чем покинуть его, увидел кабана с великолепными белыми клыками – хранителя леса – и посчитал, что это кабан помог ему найти дорогу. Тогда он решил, что заложит в этом месте град и назовет его Кельце, в честь его клыков.
Это ведь так логично, что в честь кабана князь решил вырубить под корень лес, в котором обитало это бедное животное, не так ли?
Эх, честно говоря, я терпеть не могла изучать все эти легенды в школе.
– Почему нет. – Я улыбнулась Славе. – Твоя компания мне пойдет только на пользу. Только что ты там будешь делать?
– Я бармен. Наверняка найду себе какую-нибудь работу. – Она пренебрежительно махнула рукой.
– Ты уверена?
– Конечно. Меня совершенно ничего не держит в Варшаве. Даже родственников здесь нет – все остались в Кельце. Кроме того, небольшие перемены мне не помешают. Здесь стало скучно. Мне нужны приключения! Когда ты уезжаешь?
– Через две недели.
– О, супер! Попадем на Ярилин день в марте, – обрадовалась она.
– Слава, ты это серьезно? Хочешь пойти на деревенские танцы?
– Почему нет. – Она мечтательно улыбнулась. – Обожаю местные праздники. Будет выпивка, танцы, костер… полно молодых красивых парней. Не говори, что тебя не привлекает такая перспектива! Ты вроде бы отчаянно мужа себе ищешь?
– Я бы не назвала это «отчаянно», – взъерепенилась я. – Просто было бы здорово кого-нибудь встретить.
– Да ты только об этом и думаешь, разве нет? Не знаю, зачем тебе нужен постоянный партнер. Мужчины годятся только для развлечений.
– Ты просто боишься серьезных отношений.
– О нет, я их вовсе не боюсь, – гордо возразила она. – Это они меня боятся. Говорю тебе, иногда нужно просто поразвлечься, а ты вместо этого всех отвергаешь в ожидании того самого, единственного.
