Kitobni o'qish: «P.S. Никто не узнает, Профессор»
Глава 1
– Ты все взяла? Ничего не забыла? Зубную щетку? Полотенца? Тетради? Все учебники забрала? – спрашивает равнодушно мама.
– Мы занимаемся на планшетах, а зубную щетку и полотенца положила еще вчера.
– Внимательно проверь! Вдруг забыла!
– Я приеду на выходных и заберу.
– Даже не вздумай приезжать! Хочешь, чтобы вышло как в прошлый раз? – цедит она сквозь зубы, подавляя меня резким взглядом голубых холодных глаз.
Сердце сжимается от резкой боли. От воспоминаний годовалой давности, которые стараюсь забыть каждый божий день. Однако родные о них напоминают с завидной периодичностью.
– Хорошо, – послушно соглашаюсь, ведь другого варианта у меня нет.
– Так-то лучше. Если что-то тебе потребуется купишь в торговом центре, стипендия у тебя есть.
Я молчу, чтобы лишний раз не навлечь на себя презрение отца и недовольство матери. Вряд ли она простила мне все грехи. Любящая мать была бы на стороне дочери, моя же тщательно собирала вещи, старалась ничего не забыть, чтобы я лишний раз не возвращалась домой. Кажется, мне снова придется звонить доктору Диппенс.
– Мам, когда мы уже уедем? Я домой хочу! – жалобно щебечет моя младшая сестра Камилла.
– Потерпи, милая. Мы еще не выпроводили Мики.
Мама приобнимает ее, целует в макушку и молча кивает, на губах появляется улыбка, та самая улыбка, наполненная материнской нежностью и любовью. Но стоит ей взглянуть на меня, все сентиментальность в ее взгляде испаряется.
– Джеральд, заводи машину, поехали!
Папа сидит в машине и читает сообщение на телефоне. Он совсем не обращает на нас внимание, весь день ходит как в воду опущенный. Если бы я не знала истинную причину грусти, то подумала бы, что он не хочет расставаться со старшей дочерью. Точнее с проблемной дочерью.
Я все еще рассчитываю, что этот день завершится на позитивной ноте, несмотря ни на что. Ведь впереди новая жизнь, новые знакомые, новая страница моей никчемной жизни. Может быть в этот раз мне удастся не совершить роковых ошибок.
– Не забудь разложить все вещи как дома, – продолжает мама.
– Хорошо.
– Найди себе подработку, и поживее.
– Ладно.
– Следи за своим видом. На него обращают в первую очередь, – она подходит и резко одергивает задравшийся левый рукав.
Вместо радости за меня вижу на их лицах скуку, нетерпение, равнодушие. Вместо поддержки – нравоучения, вместо пожеланий успехов – рекомендации как себя вести, вместо ожидания новой встречи – напоминания не появляться без острой необходимости дома.
Все праздники, когда студенты колледжа будут разъезжать по домам к семье, я буду оставаться в кампусе, в гордом одиночестве в комнате.
На день благодарения я буду есть кусочек индейки из Старбакса в своей комнате. Может, соседка присоединиться, но я в этом не уверена. Мама накроет стол для Камиллы, а папа уедет ночевать в мотель в нескольких милях от нашего дома вместе с…
Ладно, проехали.
Мама поджимает губы и разворачивается, берет Камиллу за руку и направляется к машине. Сестра с довольной улыбкой прыгает на заднее сиденье, тут же заерзав. Надеюсь, Камилла не повторит моих ошибок, никогда не узнает, каково это быть изгоем в собственной семье.
Папа наконец-то выходит из машины, окидывает меня серьезным взглядом болотных глаз и произносит:
– Наступит день, когда ты поймешь одну важную вещь. Жизнь не делится на черное и белое. В каждой неприятной ситуации есть положительные стороны, а в каждой хорошей ситуации – отрицательные. Однажды ты поймешь мои слова. А теперь прощай, Микелла. Проводи нас с мамой.
Я лучше проведу черту между прошлым и настоящим, между детством и взрослением. Между счастьем и горем. Как ты там сказал? Не бывает черного и белого? Знаешь, пап, я в этом сильно сомневаюсь. Сейчас меня преследует только черная полоса.
Родители покидают парковку на своем стареньком «Вольво», оставив после себя неприятный осадок. Колледж. Новая жизнь. Внеклассная работа в школе, организация общественных мероприятий и руководство школьным комитетом помогли поступить в один из лучших колледжей Калифорнии – Уилок Браун. В колледж для тех, кто имеет либо деньги, либо ум.
Я должна быть счастлива, раз получила единственную стипендию на курсе, но ощущаю горький осадок в желудке. Боль. Разочарование. Я официально одинока. Черт! Снова рукав задрался! Злобно опускаю его.
На парковке не так много людей – все скопились на центральной площади. Интересно, что там? Любопытство не покидает меня, однако настроения веселиться с остальными практически нет. Оно на нуле. Но разве это кого-то будет волновать? Молча прихожусь по опустевшей парковке, обхожу одну машину за другой, пока не останавливаюсь напротив серебристого Мерседеса. В салоне сидят парень, девушка и…
Мамочки!
Почему она так активно трясется?
Они там… это…
Прямо на парковке элитного колледжа?
Целующихся студентов в салоне машины я видела только в кино. Черт возьми, я считала, что такие сцены ставят исключительно для кино, а не для реальной жизни! Вон, брюнетка перелезает на водительское сидение, располагается сверху мулата в белой рубашке, сливается в поцелуе. Он держит свою спутницу за талию, руки спускаются ниже и…
Надо отвести глаза! Нельзя смотреть на эту непристойность! Вдруг заметят? В колледже Уилок Браун очень строгие правила, и я изучила их вдоль и поперек. Никаких телефонов во время занятий, никаких переговоров за партой и подсказок с места. А главное – никакого нарушения общественного порядка. Но мажорам, вроде этих из машины, видимо, плевать.
Внезапно мулат распахивает свои глаза до размера долларовой монеты. И глядит. На меня. Меня будто простреливает током от пронзительности темного взгляда, не могу сдвинуться с места, будто меня застали с поличным, а не его.
Черт! Мики, беги отсюда, пока они не вышли из машины и не поймали тебя. Так, откуда я только что слышала шум? Иду к центральной площади, пытаюсь затеряться в толпе.
Они найдут меня…
Никогда сердце так быстро не билось в груди. Беспомощно и испуганно. Эти ощущения преследовали меня лишь однажды, когда я осталась наедине с мужчиной и…
– Красавица, не хочешь вступить в ряды университетского совета?
Мамочки! Зачем так громко? Испуганно поворачиваюсь к обладателю ангельского голоса. Высокий, светлый, веселый. На его фоне я теряюсь. Я на фоне всех теряюсь, потому что перед глазами стоит та сцена в машине…
Черт!
– А-а-а…
– Не бойся, я не кусаюсь. Давай лучше… – он подозрительно оглядывает мой кардиган. Действительно. Кто носит рукава три четверти в плюс девяносто по Фаренгейту? – … Я познакомлю тебя с «ДельтаМикс». Каждые выходные мы мониторим все университетские мероприятия, зазываем людей, а затем…
– Мистер Джаред, – наш разговор прерывается бархатным голосом сверху, на который я не сразу обращаю внимания. – Не мог бы ты отдать мне новенькую?
Ну, почти не обращаю.
Поднимаю голову выше и сталкиваюсь с пронзающими темными глазами. Уверена, что в нормальном состоянии они гораздо светлее, но не сейчас, когда тот самый мулат из машины настиг меня. Темные короткие волосы, смуглая кожа, темные глаза, плотно сжатые губы. И черты лица… прямые, немного скульптурные. Единственное, что могу подметить, пока между нами стоит напряженная тишина.
Почему его лицо кажется мне знакомым?
Парень из организации, не помню названия, напрягается, но продолжает улыбаться. Хватка на моих плечах слабеет, в то время как мои коленки подрагивают, а я беспомощно гляжу то на парня, то на этого мулата. О, нет! Не отдавай меня в лапы этого развратника! Я не хочу лишиться стипендии в первый день. Наверняка этот богатенький Ричи донесет на меня декану или ректору! Навешает лапши, а меня исключат.
Я так надеялась, что моя жизнь изменится, но именно сегодня я влипла в неприятности. Вновь.
– Что нужно сделать, чтобы вступить в ваши ряды? – говорю раньше, чем белобрысый парень успевает что-либо произнести.
– Пойдем, вон там стойка с информацией! Светлые глаза тут же блестят в предвкушении, он потирает ладони и берет меня за руку. – Прости, – обращается он к мулату, – я обязан сопроводить новенькую.
Симпатичный блондинчик ведет меня к навесу с огромными буквами «Уилок Браун Форевер», рассказывая по пути о жизни в колледже. Фух! Выкрутилась. Но я до сих пор ощущаю пронизывающий меня взгляд мулата из машины.
И стоит мельком обернуться, встречаюсь с поглощающей темнотой, от которой, кажется, не убегу никогда.
Глава 2
Уилок Браун твой шанс восстановить репутацию! После него ты сможешь пробиться в Голливуд!
Я не стану разгребать твои проблемы снова! Год назад ты опозорила нас!
Если ты не изменишь свое поведение, мы выкинем тебя из дома!
Я не стану разгребать твои проблемы снова! Год назад ты опозорила нас!
– Не спать, Мики! – толкает локтем Моника. Слова матери выветриваются из головы в мгновение ока. Пытаюсь вернуться в реальность все утро, но потерянность и слабость сопровождают меня изо дня в день.
– Я не сплю.
– Я вижу, – она строго окидывает меня своими серыми глазами, которые выделяются при помощи жирной черной подводки. – Не волнуйся, это всего лишь первое занятие. Будет весело! – подбадривает меня соседка по комнате.
По-моему, я уже говорила, что она будет моей соседкой? Нет? Так вот, познакомьтесь. Моника Флоренцо – моя заводная соседка по комнате. Заехала вчера вечером, бегло представилась и, разложив одежду, легла спать. Мы толком и не поговорили, а я долго не могла уснуть. Но это к лучшему. Не хочу, чтобы она видела, как я ложусь спать. Люблю одиночество.
Еще во время поступления я пыталась попросить отдельную комнату, но в общежитии их не осталось. Поэтому я живу с соседкой, но стараюсь уснуть после нее. Это, наверное, хорошо. Она не видит мои изъяны. Ни на лице, в виде веснушек, ни на руке в виде…
– Эй, соня, ты и на занятиях будешь висеть как компьютер из девяностых? – жужжит мне в ухо Моника.
– Я не соня!
– А кто? – брюнетка заглядывает на меня серыми глазами. – Еще немного и вписалась бы в дерево! Знаешь, мне тоже плохо спится на новом месте. Но это же Уилок Браун! Мы поступили в лучший колледже на свете! Папа запросил место у ректора десять лет назад! Такое образование мы нигде не получим, ну, только в Гарварде. Твои предки тоже внесли деньги сразу, да?
– Нет, я на стипендии, – едва вставляю свое слово за потоком активной речи Моники.
– Правда? – она снова оглядывает меня с любопытством, словно видит впервые. – Не похоже. Слушай, тебе не жарко?
– Мне? Нет, что ты.
На мне зелено-белый кардиган – цвет формы в Уилок Браун, клетчатая юбка и гольфы. Тоже зелено-белые. Моника обошлась только зелено-белой майкой, юбкой и туфлями на высоких каблуках. Как она передвигается? Неизвестно. Но в одном соседка права – мне ужасно жарко, пот катится по спине и вискам. Ночью здесь прохладно, но не сейчас, когда солнце готово превратить тебя в курицу гриль. Молюсь, чтобы мы как можно быстрее дошли до главного корпуса с кондиционерами.
– Привет, девчонки. Куда спешите?
К нам подлетает вчерашний парень-активист. Светловолосый, голубоглазый, вечно радостный. Вчера мне удалось улизнуть из его цепких лап, когда тот мулат исчез из виду. Я тихо извинилась и убежала в комнату. И больше не выходила, пока не пришла Моника. Она тоже первогодка, но у меня складывается ощущение, что она училась здесь – слишком хорошо ей знакома территория кампуса.
– О, Томми! Набрал новых рабов?
– Что значит рабов? Они активистки, причём очень старательные. За исключением одной, – он красноречиво смотрит на меня, и Моника замечает взгляд парня.
– О, Мики, ты отказала этому красавчику? – она довольно улыбается. – Неужели хоть у кого-то есть щит против чар этого наглеца?
– Как видишь. Но я переманю тебя на нашу сторону, Микелла.
– Просто Мики, – поправляю я. Парень улыбается и дружески подмигивает мне.
– Не надейся, – вмешивается соседка. – Я не дам Мики в обиду. Мне нужна нормальная соседка, а не как та ненормальная!
– Я думала, ты на первом курсе.
– Была, – опустив глазки, признаётся Моника. – Я не сдала несколько обязательных предметов, теперь повторяю курс. Это ерунда, нам всего три года учиться.
– Неудачница, – насмешливо добавляет Том.
– Сказал парень, чья репутация грязнее трусов борцов со второго курса во время спарринга.
– Так, я пошел, – и парень убегает к другому корпусу с плакатом «Добро пожаловать в Уилок Браун».
– Слабак, – ухмыляется Моника. Я тактично молчу.
Мы подходим к главному корпусу, где у нас пройдет первое занятие по истории фотографии. Зачем я на него записалась? Интересно. Я бы поработала со старой техникой, рассмотрела ее внимательнее, покрутила бы в руках, чтобы знать, с какими приборами работали раньше великие фотографы. Мне интересно узнавать старое и интерпретировать его в настоящем. Странно звучит, согласитесь, но в этом есть смысл.
– Вот это ничего себе! – восклицает Моника, увидев наполненную аудиторию из студенток. – Никогда не видела, что на самый скучный предмет пришло столько девчонок.
– Может, их так сильно интересует история кинематографа?
– Вряд ли. Пошли.
Моника ведет нас в самый дальний ряд. Она что-то щебечет о том, что не брала этот предмет в прошлом году, но догадывается, в чем дело. Но мне это ничего не дало. Озираюсь по сторонам, замечаю, как студентки подкрашивают губы, приводят прическу в порядок, поправляют темно-зеленую юбку. Мы едва находим два свободных места в последнем ряду. Почти в проходе сидим. Хорошо, что мы здесь места нашли, после нас студенты вообще стоят позади и на ступеньках сидят.
– Перед парой всегда красятся? – тихо спрашиваю соседку, когда мы располагаемся на своих местах и раскладываем столик.
– О, нет. Только к Миллеру. Девочки любят его лекции, но больше всего семинары. Вон, видишь, – она указывает на рыжую девчонку с первого ряда. – Это Рамильда Псаровски из Польши. Она за ним с другого континента приехала.
– Это как?
– Просто. Она же блогер! Увидела красавца в Инстаграм, решила, что это ее судьба. Правда, ей никто не сказал, что профессор женат. Но Псаровски это не останавливает, она третий год его курс проходит. Тебе помаду дать? – тыкает локтем Моника. Когда она успела очертить губы красным цветом?
– Ну, не знаю. Мы же на занятиях. Зачем мне краситься для какого-то профессора, если я пришла сюда ради…
– Доброе утро, – раздается бархатный низкий голос на поточную аудиторию. Он заставляет всех студентов замереть на месте.
Я не только замираю, но и задерживаю дыхание. Превращаюсь в одну из статуй национального музея искусств. От удивления и… страха. Знаете почему? Не догадываетесь? Скорее всего, уже догадались.
К преподавательскому столу подходит тот самый мулат из машины, который обжимался со своей… спутницей. Статный, в светлом костюме, оттеняющем его смуглую кожу, с гордой осанкой и серьёзностью в светлых глазах.
Я думала, что подобное совпадение происходит только в кино. Ну, знаете, судьба вас столкнула, или книжные писатели решили, что героям нужно непременно встретиться, чтобы осознать чувства друг к другу. Но я живу в реальной жизни и не верю в сказки.
Слышу перешептывания на первых рядах, однако они тут же прекращаются, стоит профессору взглянуть на них.
– Меня зовут профессор Миллер. Я буду преподавать у вас историю фотографии. На лекциях я буду давать материал, который войдет в промежуточный тест, а на семинарах мы будем с вами рассуждать об искусстве прошлых веков.
– С какого века мы начнём в этот раз? – выкрикивает та самая рыжая из Польши. Моника справа от меня фыркает, но ничего не комментирует. Позади и спереди тоже раздаются неприкрытые раздраженные вздохи, но девушка не обращает на них внимания.
– Вы задаёте этот вопрос третий год подряд, мисс…
– Псаровски, сэр. Вы опять забыли мою фамилию, – кокетливо напоминает девушка.
– Я не держу в голове лишнюю информацию. Давайте приступим.
Пока он называет имена студенток, я позволяю себе немного забыться. Почти не обращаю внимания на кокетливые голоса девчонок, на чуть озлобленные, ревнивые басы парней.
Стараюсь восстановить дыхание и успокоиться. Как меня учила доктор? Закрыть глаза, глубоко вдохнуть и выдохнуть. Хотя меня забавляет, как девчонки пытаются выделиться из толпы. Старательно отвечают на вопросы, хоть и неправильно, сидят идеально прямо, не отводят взгляд от профессора. Зря стараетесь, у него уже есть возлюбленная. Он с ней в машине развлекается между занятиями. Интересно, кто-то кроме меня знает о пристрастиях профессора?
– Микелла Райт, – громкий бархатный голос вырывает меня из раздумий. Официальщина. Мое имя слишком длинное, поэтому я прошу всех называть меня:
– Мика.
– Что? – профессор внимательно ищет своими темными глазами среди студенток мой голос.
– Меня зовут Мика Райт.
О, наконец-то нашел. Но тут…
Мы встречаемся глазами. Через расстояние вижу, как меняется его взгляд. Сначала он казался серьезным и сосредоточенным, но сейчас как будто теплеет. Радужка светлеет, во взгляде появляется какая-то искра. Что, узнал меня? Да, это я увидела вас вчера в машине с какой-то девчонкой, это я застукала вас, и я улизнула от вашего общества так нагло и беспринципно.
Проходит секунда, вторая. Почему он все еще смотрит на меня так, словно приведение увидел? Ах да, я же могу рассказать всему колледжу о ваших пристрастия, но… не стану.
– Здесь сказано, что вас зовут Микелла, – жестко чеканит мужчина. – Если вы хотите сменить имя, обратитесь в соответствующее отделение.
Он опрашивает других студенток и приступает к лекции. Моника недоумевающе взглянула на меня, когда он перешёл к остальным студентам.
– Почему он привязался к тебе?
В ответ лишь пожимаю плечами и вновь поправляю рукав кардигана – он слегка задрался. Не рассказывать же мне, что я увидела его на парковке во время тр… соития.
Полтора часа пролетают почти незаметно. Под постоянными записями я совсем забываю о странном знакомстве с профессором Миллером.
Утопаю в занятиях, в строгом, но в то же время бархатном голосе. Если бы мы встретились сегодня впервые, я бы полюбила его лекции. Нет, не за внешность, как другие, а за точность высказываний, за объяснение материала. Не зря он носит статус профессора в столь молодом возрасте. Вот правда, сколько ему лет? Тридцать? Тридцать пять? Но прекрасное впечатление от его навыков перекрывает строгий взгляд, падающий периодически на меня и исчерпывающий диалог о смене имени.
– Наконец-то! – выдыхает Моника, когда звенит звонок.
Под общий гул мы собираем вещи и спускаемся вниз к выходу. Почти собираемся, пока на всю аудиторию не звучит бархатный, строгий голос:
– Мисс Райт, задержитесь, пожалуйста.
– Но мне нужно на занятие…
– Я сказал, задержитесь.
Его жесткий тон не внушает ничего хорошего. Замираю на месте, пока мои одногруппники покидают аудиторию. Совсем не двигаюсь. Студентки аккуратно обходят меня, кто-то кидает недовольный взгляд, а кое-кто…
– Эй, чего встала? – недовольно фыркает рыжая полячка, задев меня плечом. – Проход загораживаешь, тормоз.
Класс! В первый учебный день я столкнулась с мулатом из машины, нажила себе недоброжелателей в лице девчонок, и, кажется, врага. Молодец, Микелла, ты отлично начала жизнь. Без родителей, без друзей, но с проблемами.
Интересно, что ему нужно?
Глава 3
Чертова девчонка! Как она посмела перечить мне? Наглая. Нахальная. Слишком правильная. То невинно опускала болотные глаза, то дерзко смотрела прямо на меня, вопреки субординации.
Я бы не обратил на нее внимания, если бы не пара фактов. Она застукала меня с Эмили на парковке и… напомнила кое-кого, когда я назвал ее имя. Они похожи, но это в прошлом. Я толком не помню события рокового дня, воспоминания всплывали как в тумане. Но резко сбившийся сердечный ритм говорил об обратном.
Никогда не позволял себе засматриваться на студенток. Никогда. Однажды это плохо закончилось. Псаровски может сколько угодно записываться на мой курс, больше, чем знания, я не предложу. Ни ей, ни кому-либо другому. Хорошо, что Карла поддерживает меня и не задаёт лишних вопросов. Мы поженились, через несколько месяцев родилась Ханна. Мы были счастливы. Были.
Давно задаюсь вопросом, что бы произошло, если бы я поступил иначе? Был бы я счастлив сейчас? Ссорился бы с женой? Находился бы на грани развода? Сложно сказать.
Выруливаю из кампуса на трассу. Хорошо, что не надо далеко ехать. Ханна, наверное, заждалась. Но мысли о дочери временно откладываю.
Прокручиваю в голове разговор с этой «умницей, отличницей и папочкиной радостью с большими бабками». Давно меня так не злили. Если бы моя карьера не висела на волоске из-за этой девчонки, давно бы забил на нее. Парковка была пустой, мы стояли в тени, в самом неприглядном месте. Камеры не доходят до туда, никто рядом не парковался. Как эта глазастая увидела нас? И вот что странно. Она могла донести на меня ещё вчера, но почему-то умолчала. Что задумала эта ненормальная?
– Наше знакомство началось не совсем правильно, мисс Райт. То, что вы увидели в машине, должно остаться между нами, – строго чеканю, когда мы остаемся наедине в большой поточной аудитории.
Девчонка рассматривает свои зелёные кеды, сочетающиеся с белыми гетрами, будто ей интересен герб Уилок Браун, затем поднимает глаза. Рассматривает мое лицо. Внимательно. Чуть сведя брови. Это выражение лица кажется знакомым, но я отбрасываю эту мысль.
– Мисс Райт, вы меня слышите?
– Да, – звучит спокойный девичий голос. С места он звучал громче, увереннее, а сейчас кажется тихим, безликим, как и ее образ в этой зеленой форме.
– Вы никому не расскажите о том инциденте.
– Вы нарушили устав колледжа, – она поднимает глаза на меня и смотрит на меня дерзко. Серьезно? Ты решила идти напролом?
– По закону, я не находился на территории колледжа. Парковка не принадлежит…
– Вы. Нарушили. Устав.
– Дальше что? Это не твое дело!
– Я учусь здесь. Мне говорили, что Уилок Браун – элитный колледж, а не борд…
– Ты не должна никому рассказывать! – жестко обрываю ее и подхожу вплотную к девчонке.
В ноздри ударяет фруктовый аромат, на мгновение улавливаю страх в болотных глазах, но он тут же сменяется уверенностью. Какая дерзкая. Неужели не боишься меня? Та же Псаровски сейчас бы сделала лужу под ногами. Только от чего именно? От страха или от благоговения? Неизвестно.
– Ты. Никому. Ничего. Не скажешь. Это понятно? – чеканю я спустя минуты напряженного молчания.
– Я сама решу, рассказывать мне или нет. Простите, мне нужно на занятия.
– Я вас не отпускал, мисс Райт, – произношу чуть громче, когда девчонка разворачивается и покидает аудиторию. – Мисс Райт!
Однако она спешит завершить диалог. Может, выбежать следом? Вряд ли удастся – толпа народу после занятий может неправильно понять преследование студентки.
И почему она все время поправляет левый рукав? Что за педантство и мнительная слежка за внешним видом? Ох уж эти девчонки!
Она не должна проболтаться декану, и тем более ректору, иначе меня живьем съедят. Мало того, что уволят с позором, так и место будущей работы будет заказано после скандала. Доминик Миллер – профессор и доктор наук, наследник многомиллиардного состояния – уединяется со студенткой на парковке частного колледжа Уилок Браун. Как вам заголовки газет? Вот и мне они не нравятся. Папарацци будет плевать, что со мной была далеко не студентка.
– Папочка! – ко мне навстречу выбегает Ханна, когда я паркуюсь возле дома и выхожу из машины.
– Привет, моя красавица! – обнимаю малышку и кручу вокруг оси. Единственная радость в чертовой жизни. Единственное белое пятно. – Как прошел день?
– Мне поставили «А» с плюсом!
– Умничка! Мы растим вундеркинда!
– Нет, мы растим обычную дочь, – в голову внедряется женский голос, знакомый больше десяти лет.
Карла стоит у входа, скрестив руки на груди. Светлые волосы спадают водопадом до груди, серые глаза недовольно оглядывают меня с Ханной. Что на этот раз?
– Привет, – подхожу к ней вместе с дочкой и по привычке целую в щеку. Карла улыбается уголками губ, но не отвечает. Наш ежедневный обряд, поддержка теплых отношений при Ханне. Видимость счастья, которое со временем потухло.
– Ты как раз вовремя, я поехала к дантисту, – она хватает сумочку и идет к своему мерседесу.
– Ты не говорила, что собираешься к дантисту.
– У мамы заболел зубик, – поясняет Ханна. – Если она его не вылечит, то зубная фея ее поругает.
– Окей, – отмахиваюсь я. – Мы отлично проведем время.
Карла мило улыбается и уезжает к дантисту. Ей плевать, что я больше десяти часов стою у доски и объясняю материал. Не говоря уже о проблемах со студентами, точнее с одной из них. Единственное, что мне сейчас хочется, это поесть и лечь спать. На крайний случай почитать дочери книжку на ночь, потому что Карла ее не прочтет, а Ханна расстроится. Роль заботливого папочки приходится брать на себя, пока жена часто пропадает в городе. Мне даже не интересно, куда она уехала. Как там говорят? Кризис в семье? Наверное, он и есть.
Но я не жалуюсь. Я люблю свою малышку больше жизни. Наверное, поэтому завязал с разгульным образом жизни, женился, когда Карла сообщила о беременности и принял на себя роль добытчика и финансового короля. В университете платят неплохо, к тому же процент от акций киностудии деда приносят неплохую прибыль.
– Что хочет посмотреть моя принцесса?
– Мультик про принцесс! – выкрикивает малышка и усаживается на диване рядом со мной. – Ой, папочка, а что это у тебя на шее? – Ханна показывает на косточку ключицы. Прямо в то место вчера меня укусила Эмили, когда мы уединились в машине на парковке.
Черт! Она знала, что я женат, говорил много раза чтобы не следила на моем теле! Ладно, Карле плевать, но Ханна может увидеть. Точнее уже увидела. Какого хрена? Что за женские замашки и попытка поставить клеймо на мужчине?
– Меня комарик укусил.
– Он такой большой? – она разводит руками в сторону, показывая размеры. – А вдруг, он укусит меня?
– Я не позволю мою малышку кусать каким-то бякам.
– Ура! Я люблю тебя, папочка.
И я люблю тебя, моя радость. Мое счастье и смысл этой никчемной жизни.
От просмотра мультика меня отвлекает входящее сообщение. От декана.
Миссис Ласки: «Мистер Миллер, прошу завтра прийти в 9:00 на личную беседу».
Чертова девчонка! Не сомневаюсь, что меня вызывают не чай попить и поделиться успехами. Неужели та маленькая скромница не сдержала свое слово?
