Kitobni o'qish: «Луч солнца на цветных стеклах»

Shrift:

The Pregnancy Secret

«Луч солнца на цветных стеклах»

Глава 1

Приближаясь к тому месту, куда шел без всякого энтузиазма, Кейд Бреннан вдруг смутно ощутил, что случилось что-то плохое.

Очень плохое.

Он не слышал воя сирен, но заметил зловещее мигание длинных красно-синих ламп на крышах полицейских машин. Они резко контрастировали с кристально чистым утренним светом, поникавшим сквозь первую зелень едва распустившейся весенней листвы огромных пирамидальных тополей, которые росли по берегам реки Боу.

Заглушая гул ее по-весеннему бурных вод, радостное щебетание птиц и шум просыпавшейся утренней автодороги, до Кейда донеслись характерные звуки раций, работавших на аварийной частоте. Механический женский голос передавал какой-то непонятный код. Похоже, где-то среди этого скопления машин находится «скорая помощь».

Кейд побежал, лавируя между машинами, и пересек Мемориал-Драйв в направлении улицы, где располагались жилые дома.

Это был один из тех красивых, как на картинке, кварталов Калгари, которые выглядели так, словно здесь никогда не может случиться ничего плохого. Значительную часть квартала составляли дома в стиле старинных ремесленных мастерских, многие из которых теперь превратились в офисы процветающих компаний по строительству коттеджей. Под сенью раскидистых крон старых деревьев виднелись лавка по продаже органических продуктов, антикварный, обувной и художественный магазинчики.

Еще более привлекательным этот район делало то, что по пешеходному мосту через реку, которым воспользовался Кейд, можно было легко попасть в деловой центр города. Правда, сейчас картинное очарование этого благополучного района нарушали полицейские машины и толпа зевак.

Проталкиваясь сквозь них, Кейд прислушивался к обрывкам разговоров.

– Что случилось?

– Понятия не имею. Но раз уж приехала полиция, наверняка что-то плохое.

– Неужели убийство? – Говоривший не мог скрыть радостного возбуждения оттого, что его обыденный поход на работу прерван столь волнующим образом.

Кейд бросил на него мрачный взгляд и пошел вперед еще быстрее, пробегая глазами по номерам домов, пока не нашел того, который искал. Он двинулся прямиком к нему.

– Сэр, – мужчина в форме преградил ему путь, – дальше нельзя.

Кейд не обратил внимания на его слова, но тут ощутил на плече твердую руку.

Он нетерпеливо сбросил ее.

– Я ищу мою жену. – Строго говоря, это было не совсем так. Во всяком случае, в последнее время.

«Кейд, – говорила ему Джессика по телефону прошлым вечером, – мы должны поговорить о разводе». Он не виделся с ней больше года. Она дала ему этот адрес, и Кейд шел сюда из своего кондоминиума в центре, с раздражением думая о том, что означает его нежелание идти на эту встречу.

Все определенно слишком сложно, чтобы объяснять это молодому бодрому полицейскому, преградившему ему путь.

– Ее зовут Джессика Бреннан. – По лицу парня Кейд сразу увидел, что присутствие полицейских машин каким-то образом связано с ней.

«Нет! – голосом раненого волка беззвучно взвыло что-то внутри. – Нет!»

Точно такой же крик Кейд еле сдержал вчера, когда услышал слово развод. «Значит, она все же хочет развестись», – сказал он себе, повесив трубку.

Лежа ночью без сна, он старался убедить себя в том, что так будет лучше для них обоих.

Но, судя по реакции на то, что полицейские машины имели какое-то отношение к Джессике, он понял, какой ложью была попытка уговорить себя в том, что ему все равно.

– Думаю, с ней все в порядке. К ней кто-то вломился и, как я понял, ранил ее. Но жизнь вне опасности.

Джессику ранил грабитель? Кейд едва уловил слова о том, что рана не опасна. Его охватил приступ бессильной ярости.

– Она в порядке, – повторил молодой коп. – Идите вон туда.

Кейду не понравилось, что приступ ярости так явно отразился на его лице, а коп попытался его успокоить.

Он потратил несколько секунд, пытаясь взять себя в руки, чтобы Джессика ничего не заметила. Потом поднял голову и посмотрел в том направлении, куда ему указали. По обеим сторонам решетчатых ворот росли два одинаковых благоухавших куста цветущих белых лилий. За воротами стоял именно такой дом, который всегда хотелось иметь Джессике.

Симпатичный маленький коттедж светло-зеленого цвета в тон окружающей весенней природе. Однако вывеска, прикрепленная к гостеприимному крылечку, говорила о том, что этот дом не жилой.

«Беби бумер» и ниже маленькими буквами: «Все для вашего ребенка».

Джессика дала ему только адрес дома, ни словом не обмолвившись о том, что там.

И Кейд прекрасно понимал почему. На миг он снова ощутил знакомую злость, пересиливавшую даже острый испуг, который немного улегся после того, как молодой коп сказал, что с ней все в порядке. Черт побери, неужели она никогда не уймется?

А может, его злило, что новый бизнес так же, как и вчерашний телефонный звонок, подтверждал готовность Джессики двигаться вперед?

Впрочем, нельзя сказать, что Кейд сам не готов двигаться вперед. Собственно говоря, он уже это делал. Его полностью устраивало, как шли дела. За последний год его компания «Ойлфилд Саплайз» достигла впечатляющих высот. Теперь, не отвлекаясь на слишком сложные семейные отношения, он смог полностью сосредоточиться на работе. Результатом стала огромная прибыль. Кейд из тех людей, кому успех приносит настоящее наслаждение. Зато развод никак не вписывался в его представление о себе.

Развод.

Он выставил Кейда перед лицом собственной неудачи, не позволяя игнорировать ее. А может, нет? Возможно, это всего лишь необходимость поставить подпись на листе бумаги, и дело сделано? Конец.

Но разве в таких делах наступает конец? Нет. Он убедился в этом в прошлом году, который провел, упорно стараясь без остатка погрузиться в работу.

Если все кончено, почему он до сих пор носит кольцо? Кейд убеждал себя в том, что это своего рода защита от назойливого внимания со стороны многочисленных особей женского пола, с которыми ему приходилось сталкиваться. Ничего личного. У него не было никакой личной жизни. Однако по работе он ежедневно встречал красивых искушенных и заинтересованных женщин и не желал иметь никаких связанных с этим сложностей.

Кейд вдруг осознал, что ему не хочется, чтобы Джессика увидела у него на пальце кольцо, связывавшее его с ней. Он быстро снял его и сунул в карман.

Сделав глубокий вдох, необходимый бойцу, чтобы противник – с каких это пор Джессика стала его противником? – не смог заметить ни единого признака страха или сомнения, Кейд через одну поднялся по широким свежевыкрашенным ступенькам сливочного цвета.

На фоне сладковатого очарования дома резким диссонансом смотрелись разбитые квадраты распахнутой настежь стеклянной входной двери, делавшие бессмысленным желание закрыть ее.

Войдя, Кейд резко остановился, почувствовав под ногами хруст раздавленных осколков. После яркого утреннего света глаза не сразу привыкли к полумраку. Он входил в мир, пугавший больше, чем обитаемая медвежья берлога.

Это пространство пугало тем, что представляло собой мир, который они с Джессикой с таким трудом пытались создать, но так и не смогли. Мир мягкого приглушенного света и смутных надежд.

Стопки крошечных детских вещичек вызвали воспоминания о спорах, слезах и ощущении отчаяния перед тем, с чем он так и не смог справиться. Никогда.

Он сделал еще один вдох. В комнате находилось несколько человек. Заметив мелькнувшую в центре копну пшеничных волос, Кейд приказал себе не раскисать.

Нельзя, чтобы Джессика увидела, какое впечатление произвело на него ее ранение и дом, наполненный детскими вещами.

К сожалению, чтобы взять себя в руки и подготовиться к встрече с ней, волей-неволей пришлось осмотреться.

Внутренние стены были снесены, превратив внутреннее пространство в одну большую комнату. Оставшиеся стены выкрашены в светло-зеленый цвет, несколько более приглушенный, чем тот, что снаружи.

Пространство объединяло обилие старого, богато украшенного патиной дерева. Ковры и искусно размещенные стеллажи делили его на четыре зоны.

Одна отличалась от другой, тем не менее представляя собой детскую комнату.

В одной доминировала розовая гамма. Розовая кроватка с цветочным рисунком, постельным бельем в розовую полоску и мягким розовым слоном посередине. На пеленальном столике лежало похожее на кукольное розовое платьице в горошек. С потолка на невидимых нитях свисали буквы, составлявшие слово д-е-в-о-ч-к-а. Под углом к кроватке стояло подходящее по цвету кресло-качалка.

Следующую зону занимала композиция в светло-голубых тонах. В центре кроватка, но глаз невольно притягивали окружавшие ее мальчишеские предметы. На стеллажах стояли игрушечные поезда, тракторы и грузовики. На старинной вешалке висела крошечная спортивная форма и бейсболки. Там же на связанных шнурках висела пара невероятно маленьких рабочих ботинок.

Очередная детская утопала в белых кружевах, напоминавших подвенечное платье. В стоявшей на полу корзине лежали всевозможные белые игрушки: овечки, полярные медведи и маленькие белые собачки. В последней зоне стояли две предназначенные для близнецов кроватки нежно-желтого цвета, повторявшегося в рисунке постельного белья, абажуров ламп и разных маленьких вещицах.

Кейд стоял, втягивая воздух и прилагая нечеловеческие усилия, чтобы преодолеть острое желание сбежать.

Как могла Джессика устроить все это? Как могла день за днем работать с вещами, ставшими причиной немыслимой душевной боли для нее, для него, для них обоих? Он почувствовал, как злость на нее, поднявшись откуда-то из глубины, заклокотала в груди. Вот теперь он готов встретиться с ней лицом к лицу.

Прищурившись, Кейд посмотрел на людей, находившихся в комнате. Они стояли в дальнем конце дома за стойкой, на которой возвышался старинный кассовый аппарат. С чувством, что его крупное мужское тело способно что-нибудь повредить, Кейд быстро прошел мимо четырех детских, стараясь ни до чего не дотрагиваться, даже, по возможности, не дышать, и двинулся в конец помещения, стараясь придать своим шагам уверенность, которой не чувствовал.

Впрочем, в этом не было необходимости, потому что в тот момент, когда он подошел к двери склада, Джессика никак не отреагировала. Она лежала на высокой каталке с закрытыми глазами. Над ней склонился врач в форме, накладывавший ей шину на правую руку выше локтя. Рядом стояли двое полицейских, мужчина и женщина, с открытыми блокнотами.

Встреча с Джессикой в любом случае для него равносильна удару под дых, но увидеть ее в таком состоянии оказалось просто невыносимо.

Кейд вспомнил самый горький урок, который вынес из своего брака. Несмотря на то что больше всего на свете ему хотелось защитить ее, он не мог этого сделать.

Глядя на Джессику теперь, пока она его не видела, он отметил в ней некоторые изменения. В белой, наглухо застегнутой блузке и серой юбке карандаш она казалась какой-то странно повзрослевшей. Стройные ноги были облачены в очень практичные и очень строгие туфли на плоской подошве. Она выглядела деловой и совершенно немодной, как английские няньки по телевизору. Весь ее облик, если это можно так назвать, наполнил Кейда ощущением определенного облегчения.

Очевидно, Джессика не озабочена поисками нового мужчины.

Нельзя сказать, что в данных обстоятельствах он ожидал увидеть ее радостно-оживленной, но она казалась очень уж серьезной. В этой прагматичной бизнес-леди не осталось ничего от той молодой артистичной женщины, какой она была всегда. Кейд с уверенностью мог сказать, что единственный день, когда он видел ее не в джинсах, – это день их свадьбы.

Цвет ее волос, не знавших краски, по-прежнему отливал золотом, как спелая пшеница в поле, однако Джессика подстриглась, и это придавало лицу отточенную элегантность вместо прежнего дружелюбного девчоночьего озорства. А может быть, она просто похудела и ее черты, особенно линия скул, сделались более резкими. На ней не было ни капли косметики. Кейд снова ощутил всплеск непрошеного облегчения. Судя по всему, она не делала ни малейшей попытки воспользоваться своей природной красотой.

И, несмотря на то что она выглядела одновременно и прежней, и изменившейся, несмотря на бледность и синяки, несмотря на одежду, предполагавшую нежелание привлекать к себе внимание, несмотря на то что он пытался держать себя в руках, Джессика вызвала у него ту же реакцию, что и всегда.

С первой минуты, когда Кейд увидел в кампусе ее смеющееся лицо, он пропал. Она сидела с друзьями на лужайке и бросила на него случайный взгляд, когда он, торопясь на занятия, проходил мимо.

Тогда с его сердцем произошло то же, что и сейчас. Оно остановилось. Кейд так и не попал на занятия. Вместо этого подошел к ней и тем определил свою судьбу.

Джессика – тогда Кларк – не была красавицей в традиционном смысле. Небольшое количество пудры не могло скрыть веснушки, которые уже стали более яркими от солнца. Блестящие золотые волосы выбивались из-под заколки, стягивавшей их на затылке. На ней была самая обычная розовая футболка и джинсовые шорты с обтрепанными отворотами. Ногти на ногах подкрашены в цвет футболки.

Но главное, что привлекло Кейда, – ее глаза, зеленые, как у эльфа, сверкавшие таким же лукавством. Если правильно помнил, а Кейд в этом не сомневался, в тот день на ней было немного косметики. Тени вокруг глаз делали их более глубокими и зелеными, как горное озеро. Улыбка казалась неотразимо теплой, манящей, полной жизненной энергии.

Два года замужества лишили ее этой искрометной живости. И по двум линиям, которые залегли вокруг рта, Кейд видел, что она так и не вернулась. Его сердце сжала ледяная рука.

Он не оправдал ее ожиданий.

Несмотря на эту горестную мысль, Кейд не мог удержаться, чтобы не подойти к ней ближе.

Кейд с удивлением почувствовал, что ему хочется поцеловать Джессику в лоб, убрать волосы, упавшие на лицо. Но вместо этого положил ладонь на ее худенькую руку выше локтя, понимая, что с легкостью может обхватить ее полностью. И только теперь заметил, что она больше не носит его кольца.

– Как ты? – Кейд намеренно придал своему голосу твердость. Посторонним ни к чему знать, какой ужас он ощутил, когда на миг подумал, что Джессика может навсегда исчезнуть из жизни.

Ее глаза распахнулись. Все те же знакомые озера жидкой зелени, опушенные такими густыми ресницами, что казались присыпанными по краям шоколадной пудрой. Самые потрясающие глаза, которые ничто не могло испортить. Непрошеные, как подумал о них Кейд в первый день, когда Джессика подошла к нему. Он поспешил отбросить эти воспоминания, злясь на себя за то, что с такой легкостью возвращался туда.

Теперь на ее прекрасных глазах лежала тень грусти. И все же в тот миг, когда она увидела, что это он, Кейду захотелось стать таким, каким она хотела его видеть. Человеком, в котором теплилась хотя бы капля надежды.

Глава 2

То, что промелькнуло в глазах Джессики, когда она увидела, что это он, быстро сменилось настороженностью. Кейд знал, в его взгляде она увидела такое же выражение.

– Что ты здесь делаешь? – Брови Джессики хмуро сошлись у переносицы.

Что он здесь делает? Она сама просила его прийти.

– Ее ударили по голове? – спросил он у врача скорой.

Джессика нахмурилась еще сильней:

– Нет. С головой у меня все в порядке.

– Возможно, – ответил врач.

– Что ты здесь делаешь? – повторила она требовательно. Кейд слишком хорошо помнил этот тон с легким шипящим оттенком злости, притаившейся, словно змея, готовая к броску.

– Ты просила меня прийти, – напомнил он. – Чтобы обсудить… – Он посмотрел на толпившихся вокруг них людей и не смог закончить предложение.

– Ой! – сокрушенно воскликнула она. – Теперь вспомнила. Мы должны были встретиться, чтобы поговорить о… – Ее голос сорвался. Она вздохнула. – Извини, Кейд, я правда забыла, что ты должен прийти. – Едва ли она провела прошлую ночь без сна, думая о разводе. – Утро получилось совершенно безумным, – пояснила она, будто это нуждалось в объяснении.

– Я вижу, – ответил Кейд. Умеет же она все преуменьшить.

– Кто вы? – спросила его женщина-полицейский.

– Я ее муж. – Ладно. Юридически он еще был им.

Кейд стоял всего в нескольких дюймах от Джессики, но тем острее чувствовалась психологическая дистанция, разделявшая их. Ее невозможно преодолеть. Это именно она злобно шипела в голосе Джессики. Их разделяло минное поле воспоминаний, и любая попытка общения ощущалась, как риск быть разорванными на куски.

– Я думаю, у нее трещина или перелом предплечья, – сказал Кейду врач и, повернувшись к ней, произнес: – Мы отвезем вас в больницу. Там вам сделают рентгеновский снимок. Я позвоню, чтобы они подготовились принять вас в отделении скорой помощи.

– Что это за больница? – поинтересовался Кейд.

– Тебе не надо туда ехать, – отозвалась Джессика, и он снова услышал этот тон. Извинения забыты. В ответ на сдвинутые брови она бросила на него сердитый взгляд.

Она права. Ему не стоит ехать с ней. Но сам он не смог бы удержаться.

– И все же мне было бы спокойней, если бы я знал, что с тобой все в порядке.

– Нет.

Кейд помнит этот голос. Уж если Джессика приняла решение, ничто не сможет заставить ее передумать.

Каким бы глупым и неразумным оно ни было.

– Мне показалось, он ваш муж, – смущенно произнесла женщина-полицейский.

– Тебе не надо приезжать в больницу, – настаивала Джессика, попытавшись сложить руки на груди, но мешала шина на правом предплечье. После третьей попытки она оставила эту затею и недовольно посмотрела на руку. Видимо, не почувствовав облегчения, перевела недовольный взгляд на Кейда.

Ее, очевидно, раздражало, что он сделал то, что ей не удалось, решительным жестом сложил руки на груди.

Боевая стойка.

Что это значит? Настаивает на том, чтобы ехать с ней в больницу? Принимает на себя ответственность за нее?

Неужели он так и не перестал чувствовать себя ответственным за нее?

– Мне казалось, он ваш муж, – повторила женщина-полицейский.

– Да, – подтвердил Кейд и услышал в своем голосе ту же твердость, с какой много лет назад сказал: «Да, согласен!»

Джессика почувствовала, как по спине побежали мурашки.

Ее муж.

Скрестив руки на груди, Кейд стоял так близко, что она чувствовала знакомый пьянящий запах. В такой позе он выглядел мрачным и прекрасным.

Даже несмотря на зловеще нахмуренные темные брови и опущенные вниз уголки губ, это был самый потрясающий мужчина из всех, кого она знала. Джессика не сомневалась, что женщина-полицейский тоже не осталась равнодушна к нему.

Джессике никогда не надоедало смотреть на него, даже после того, как в их отношениях наметилась трещина. Временами злость усугублялась оттого, что ей по-прежнему это нравилось, хотя Кейд безумно ее раздражал.

Но, глядя на него сегодня, Джессика не могла не смириться с этим. На нем был красиво скроенный летний костюм, без сомнения сшитый на заказ, простая белая рубашка, скорее всего из египетского хлопка, и мастерски завязанный галстук, легкий блеск которого буквально кричал, что он сделан из лучшего шелка и стоит сумасшедших денег.

Все вместе создавало безошибочное впечатление, что перед вами президент и генеральный директор одной из самый успешных компаний в Калгари. Несмотря на скромное название, «Ойлфилд Саплайз» такой и была. Она развернула бешеную активность на всех нефтяных месторождениях в Альберте и не только. Благодаря деловой хватке, уму и амбициям Кейда за последние годы компания демонстрировала фантастический рост.

В этом человеке нет и намека на слабость. Ни вялости, ни бледности, характерной для офисного работника, проводившего все свое время за столом. Кейд изучил свой бизнес с самых низов еще в университете, работая на буровых установках. Хотя теперь на нем красовался прекрасный костюм, от него по-прежнему исходило ощущение жесткости и грубоватой силы. Вся фигура Кейда Бреннана, с длинными ногами, широкими плечами и грудью, производила впечатление настоящей мощи.

У него были темно-каштановые волосы, которые каким-то непонятным образом умудрялись всегда выглядеть непослушными, как бы коротко он ни стригся. А сейчас они были очень короткими.

Кейд был чисто выбрит, впрочем, Джессика никогда не видела его другим, и это лишь подчеркивало совершенство мужественных черт, гладкой кожи, высоких скул, прямого носа, полных губ и слегка выдающегося вперед подбородка.

А его чертовы глаза! Сексуальные, с поволокой, они сияли сапфировой синевой океанской воды. Только раз в жизни Джессика видела такой цвет на самой южной оконечности Биг-Айленд на Гавайях, где они проводили медовый месяц.

Задолго до этого, практически с первого мгновения, когда впервые увидела его, Джессика размечталась о том, каким будет их ребенок. Будут ли у него глаза Кейда, ее глаза или смесь того и другого?

Острая как нож знакомая боль пронзила ее сильней, чем та, которую она чувствовала в поврежденной руке. Эту боль не смогли заглушить пакеты со льдом, которыми обернули руку, чтобы облегчить страдание.

Ее муж.

Джессика почувствовала, как сердце начало отбивать знакомую дробь при мысли о том, что это значит, при мысли обо всем, что она знала об этом человеке, обо всех интимных деталях, которые известны только жене.

О том, что Кейд боится щекотки, любит аромат лимона, а если поцеловать маленькую родинку у него под ухом…

Она заставила себя остановиться, разозлившись, что так быстро перенеслась туда. Как это могло случиться после всего, что произошло между ними? Будто после долгого мучительного подъема стояла на самом верху американских горок в ожидании, что вот-вот помчится вниз.

После всего, что было, эта голодная тоска по его объятиям, его дыханию над ухом, прикосновению щеки к щеке, губ к губам, тела к телу казалась предательством по отношению к самой себе.

Ее муж.

Джессика почувствовала себя совсем слабой. Куда подевалось вновь обретенное чувство самодостаточности теперь, когда она больше всего в нем нуждалась? Куда подевалось самоуважение зрелой женщины? Где чувство, что жизнь идет своим чередом и она снова может позволить себе мечты, о которых забыла, когда Кейд от нее ушел?

Она открыла для себя, что может сама отвечать за свои мечты. И это куда проще без проблем, которые привносил в ее жизнь мужчина! В особенности такой мужчина, как Кейд, слишком уверенный, что знает правильные ответы на все вопросы.

Джессика понимала, что он не одобрил бы то, что она скрывала. Этот секрет наполнял ее чистой радостью, как когда-то картинка с УЗИ, которую она тайком носила в кармашке у сердца. Она приняла решение усыновить ребенка.

Пока это была не более чем мысль, но ей хотелось завершить все свои дела с Кейдом до того, как начнется процесс усыновления. Джессика напомнила себе, что должна держаться с ним твердо, и с презрением отмахнулась от своей непрошеной слабости.

Прежде чем позвонить ему, она готовилась целую неделю, репетируя деловой тон. Тщательно продумала предстоящую встречу.

Ясное дело, то, что она застанет здесь грабителя, никак не входило в планы. Джессика до сих пор не могла поверить в этот кошмар и совсем забыла, что к ней должен прийти Кейд.

В том-то и дело. Это объясняло сумбур в чувствах. Она просто пережила шок. Сломанная рука нестерпимо болела, и, хотя это отрицала, похоже, в драке она все же получила удар по голове. Так что, возможно, небольшая слабость при мысли о муже вполне допустима.

Однако теперь она должна держаться с ним твердо. Никакой слабости!

Джессика украдкой взглянула на Кейда. От нее не укрылось его ощущение при виде этого магазина. Что-то в непроницаемом лице подсказывало, что он злился. Мысль о том, что он злится, придавала сил. Приглашая его сюда, Джессика знала: именно так он и отреагирует.

Она говорила себе, что это испытание, через которое надо пройти. Развод – не на бумаге, а в сердце – предполагал, что ей все равно, нравится ему то, что она делает, или нет.

Адвокат совершенно прав. Настало время связать оборванные нити ее жизни. Однако адвокат не знал всех причин, по которым это стало так важно именно сейчас. Он знал только о ее процветающем бизнесе. Решение усыновить ребенка Джессика до поры держала в секрете.

Однако секрет требовал признания того, что Кейд Бреннан, муж, с которым она не жила уже больше года, стал ее самым большим жизненным провалом!

– Что здесь произошло? – спросил Кейд. Впрочем, не спросил, а потребовал объяснений, готовый немедленно вмешаться.

Но она ни за что не призналась бы, каким облегчением стало бы позволить ему это сделать.

– Слушай, Кейд, тебя это не касается.

Женщина-полицейский казалась совершенно ошарашенной ее тоном.

– Мне казалось, он ваш муж, – машинально повторила она.

– Мы почти разведены, – объяснила Джессика, стараясь говорить небрежным тоном деловой женщины, для которой это сущий пустяк. Однако пришлось собрать все силы, чтобы выдавить из себя это слово.

Разведены.

Его она тоже репетировала, пытаясь произносить так, чтобы не было слышно горечи, чувства утраты, безнадежности и поражения.

– О-о! – Женщина восприняла эту информацию как голодная собака, почуявшая кость.

– Что здесь произошло? – снова спросил Кейд.

Джессика возмущенно посмотрела на него. К счастью, вмешался врач, заявивший, что они готовы ехать, и ее повезли на каталке мимо Кейда, так и не дождавшегося ответа. Правда, уже в следующий момент она с раздражением услышала, как женщина-полицейский рассказывает ему о случившемся. Обернувшись, Джессика увидела, как та, услужливо моргая Кейду, сверяется со своими записями.

– Она приехала в шесть утра поработать с бумагами, а около семи тридцати к ней кто-то вломился.

– Не приезжай в больницу, – крикнула Джессика через плечо, испытывая детское желание оставить за собой последнее слово. – Ты мне не нужен.

У выхода на улицу, где собралась большая толпа зевак, она обернулась еще раз, почти не замечая всех этих людей. Единственное, что заметила, – ее стрела попала в цель.

На мгновение Кейд оторопел от ее слов.

Оттого что он ей не нужен.

Но вместо удовлетворения оттого, что удалось ранить его, Джессике вдруг стало противно. Какой-то мелкий бес, сидящий внутри, потребовал исправить это и дать понять, что он все-таки нужен.

– Кейд, прошу тебя, позаботься о том, чтобы здесь ничего не пропало, хорошо?

По правде сказать, после слов о том, что он ей не нужен, Кейд должен был бы послать ее ко всем чертям. Но он этого не сделал.

– Если бы ты повесил на разбитое окно табличку «Сегодня мы закрыты», было бы просто замечательно.

Он фыркнул, но не сказал «нет».

– Я не могу все это так оставить. Дверь сломана. Грабитель может вернуться. Да и любой может зайти и унести все, что вздумает.

Все ее надежды и мечты. Как странно, что приходится просить Кейда спасать их.

– Хотя ладно, не беспокойся. – Она злилась на себя за то, что попросила его. – Я кого-нибудь вызову.

Он ей не нужен. Не нужен! Зачем она шлет ему эти путаные сигналы? «Ты мне нужен», «Ты мне не нужен». Джессика с удивлением обнаружила, что с ее почти бывшим мужем не все так ясно, как она думала.

– Я обо всем позабочусь, – заверил он.

Ей бы отказаться более решительно. Но Джессика не могла отрицать, что испытала огромное облегчение, что Кейд Бреннан все еще ее муж и готов присмотреть за ее вещами.